«Идеализм как концепция философии возникла раньше материализма и с небольшими видоизменениями будоражит человеческое сознание более ста веков. Сто лет Советская Россия жила по канонам материализма, когда не случилось в стране Развитого Социализма, произошла перестройка материалистических взглядов на дальнейшие развитие общества. Как же так? Наверно постсоветское общество разуверилось в действительности конечности земного существования, появилась надежда на воскрешения в конце земного пути не только для избранных, а для всех без исключения. Как же так возможно круто повернуть от материалистических взглядов к идеалистическим и даже к теософским. Россия провалилась в познании мира сразу на двести лет назад. Наверно будет интересно встретиться там с Лениным и Сталиным узнать из первых уст, что же они материалисты хотели сделать с Россией на самом деле и что помешало им осуществить задуманное».
«Трактат о принципах человеческого знания, в котором исследованы главные причины заблуждений и затруднений в науках, а также основания скептицизма, атеизма и безверия».
Предисловие
То, что я теперь выпускаю в свет после долгого и тщательного исследования, представляется мне очевидно истинным и небесполезным для познания, в особенности тем, кто заражен скептицизмом или испытывает отсутствие доказательства существования и нематериальности бога, равно как природного бессмертия души. Прав ли я или нет, в этом я полагаюсь на беспристрастную оценку читателя, ибо я не считаю себя самого заинтересованным в успехе написанного мной в большей степени, чем-то согласно с истиной. Но, дабы она не пострадала, я считаю нужным просить читателя воздержаться от суждения до тех пор, пока он не окончит вполне чтение всей книги с той мерой внимания и размышления, каких, по-видимому, заслуживает его предмет. Ибо хотя в ней есть некоторые места, сами по себе весьма способные (этому уж не помешаешь) породить большие недоразумения и показаться приводящими к нелепейшим выводам (которые, однако, при полном прочтении окажутся не вытекающими из посылок), так же точно, хотя бы чтение и было вполне доведено до конца, при беглости его все же весьма вероятно, что смысл сказанного мной может быть не понят; но я льщу себя надеждой, что для мыслящего читателя он окажется совершенно ясным и понятным. Что же касается характера новизны и оригинальности, который, как может показаться, свойствен некоторым из нижеизложенных понятий, то я надеюсь, что какая-либо апология в этом отношении будет с моей стороны излишней. Несомненно, что весьма слаб или весьма мало знаком с науками тот, кто откажется от истины, допускающей доказательство лишь потому, что она появилась заново или противоречит человеческим предрассудкам. Вот все, что я считаю нужным сказать заранее, дабы предупредить, если возможно, скороспелые порицания со стороны того сорта людей, который слишком склонен осуждать то или иное мнение прежде, чем правильно его поймет. Джордж Беркли
Введение
Эта работа – главное теоретическое сочинение Джорджа Беркли (1685-1753). Она была впервые опубликована в мае 1710 г. в Дублине. Книга не вызвала большого интереса у читателей, а отдельные отклики носили сдержанно негативный характер. О философии автора заговорили только после публикации «Алсифрона...» (1732), и Беркли тогда решил переиздать «Трактат...», что он и осуществил в Лондоне в 1734 г.
Еще одно переиздание «Трактата...» состоялось в 1776 г., после чего он публикуется во всех собраниях сочинений Беркли, начиная с 1784 г. К 1869 г. относится первое издание «Трактата...» в переводе на немецкий язык. Имеются переводы на французский, итальянский, датский, испанский и польский языки. Здесь использован русский перевод Е.Ф. Дебольской (СПб., 1905), заново сверенный А.Ф. Грязновым с английским текстом в "The Works of George Berkeley..."(vol.2. London,1949, p.21-113). Ряд фрагментов «Трактата о принципах человеческого знания» (из §1, 3, 4, 5, 8, 9, 24, 35-37, 59, 65, 66, 80, 84, 86,92,94,96) дается нами в переводе В.И. Ленина, сделанном по т.1 издания «The Works of George Berkeley, D.D. Formerly Bishop of Cloyne» (in 4 vols., ed. A.C. Eraser. Oxford, 1871). См. Ленин В.И. Материализм и эмпириокритицизм. – Полн. собр. соч., т.18, с.15-24.
Джордж Беркли «Трактат о принципах человеческого знания»
1. Так как философия есть не что иное, как стремление к мудрости и истине, то можно было бы ожидать по разумным основаниям, что те, которые посвятили ей всего более времени и труда, должны наслаждаться большим спокойствием духа и веселостью, большей ясностью и очевидностью знания и менее терзаться сомнениями и затруднениями, чем прочие люди. Между тем на деле мы видим, что невежественная масса людей, которая следует по широкой тропе обычного здравого смысла и руководствуется велениями природы, по большей части бывает довольна и спокойна. Ничто обыденное не представляется ей необъяснимым или трудным для понимания. Она не жалуется на недостаток очевидности своих ощущений и находится вне опасности впасть в скептицизм.
Но как только мы уклонимся от руководства ощущений и инстинкта, чтобы следовать высшему началу – разуму, размышлению, рассуждению о природе вещей, то в наших умах немедленно возникают тысячи сомнений относительно тех вещей, которые ранее казались нам вполне понятными. Предрассудки и обманчивость ощущений обнаруживаются со всех сторон перед нашим взором, и, пытаясь исправить их при помощи разума, мы незаметно запутываемся в странных парадоксах, затруднениях и противоречиях, которые умножаются и растут по мере того, как мы продвигаемся далее в умозрении, пока мы наконец после скитания по множеству запутанных лабиринтов не находим себя снова там же, где мы были ранее, или, что еще хуже, не погрузимся в безвыходный скептицизм.
2. Полагают, что причины сказанного заключаются в темноте предмета или в естественных слабости и несовершенстве нашего ума. Говорят, что наши способности ограничены и самой природой предназначены служить для охранения жизни и наслаждения ею, а не для исследования внутренней сущности и строения вещей. Притом, так как человеческий разум конечен, то не удивляются тому, что, трактуя о вещах, причастных бесконечности, он впадает в нелепости и противоречия, из которых ему невозможно высвободить себя, ибо бесконечное по самой своей природе не может быть постигнуто тем, что конечно.
3. Однако мы, может быть, слишком пристрастны к самим себе, относя погрешности к нашим способностям, а не к неправильному их употреблению. Трудно предположить, чтобы правильные выводы из истинных начал могли когда-либо привести к следствиям, которых нельзя поддержать или привести к взаимному согласию. Мы должны веровать, что бог относится к сынам человеческим настолько благостно, чтобы не внушать им сильного стремления к такому знанию, которое он сделал для них совершенно недостижимым. Это не согласовалось бы с обычными милостивыми путями провидения, которое, коль скоро оно поселило в своих созданиях известные склонности, всегда снабжает их такими средствами, какие при правильном употреблении не могут не удовлетворить этих склонностей. В целом я склонен думать, что если не всеми, то большей частью тех затруднений, которые до сих пор занимали философов и преграждали путь к познанию, мы всецело обязаны самим себе; что мы сначала подняли облако пыли, а затем жалуемся на то, что оно мешает нам видеть.
4. Я намерен поэтому попытаться, не могу ли я открыть те принципы, которые были причиной сомнительности, неверности, нелепостей и противоречий в различных школах философии в такой мере, что самые мудрые люди сочли наше неведение неисцелимым, полагая, что оно зависит от естественной слабости и ограниченности наших способностей. И, конечно, может считаться делом, вполне стоящим наших трудов, произвести полное исследование относительно первых принципов человеческого знания , изучить и рассмотреть их со всех сторон главным образом потому, что есть некоторые основания подозревать, что те препятствия и затруднения, которые задерживают и отягощают дух в его поисках истины, проистекают не от темноты и запутанности предметов или от природного недостатка ума, а скорее от ложных принципов, на которых люди настаивают и которых можно было бы избежать.
5. Какой бы затруднительной и безнадежной ни могла казаться эта попытка, если учесть, как много великих и необыкновенных людей предшествовало мне в том же намерении, я все-таки не лишен некоторой надежды, основываясь на том соображении, что самые широкие виды не всегда бывают самыми ясными и что тот, кто близорук, вынужден рассматривать предметы ближе и в состоянии, может быть, при близком и тесном исследовании различить то, что ускользало от лучших глаз.
6. Чтобы приготовить ум читателя к лучшему пониманию того, что будет следовать, уместно предпослать нечто в виде введения относительно природы речи и злоупотребления ею. Но этот предмет неминуемо заставляет меня до известной степени предвосхитить мою цель, упомянув о том, что, по-видимому, главным образом сделало умозрение трудным и запутанным и породило бесчисленные заблуждения и затруднения почти во всех частях науки. Это есть мнение, будто ум обладает способностью образовывать абстрактные идеи или понятия о вещах. Тот, кому не вполне чужды писания и споры философов, должен допустить, что немалая часть их касается абстрактных идей. Специально предполагается, что они составляют предмет тех наук, которые называются логикой и метафизикой, и вообще всех наук, которые считаются самыми абстрактными и возвышенными отраслями знания. Едва ли найдется в них какой-нибудь вопрос, трактуемый таким способом, который не предполагал бы, что абстрактные идеи существуют в уме и что ум с ними хорошо знаком.
7. Всеми признано, что качества или состояния вещей в действительности никогда не существуют порознь, каждое само по себе, особо и в отдельности от всех прочих, но что они всегда соединены, как бы сметаны между собой по нескольку в одном и том же предмете. Но, говорят нам, так как ум способен рассматривать каждое качество в отдельности или абстрагируя его от тех прочих качеств, с которыми оно соединено, то тем самым он образует абстрактные идеи. Например, зрением воспринимается предмет протяженный, окрашенный и движущийся; разлагая эту смешанную или сложную идею на ее простые составные части и рассматривая каждую саму по себе и с исключением остальных, ум образует абстрактные идеи протяженности, цвета и движения. Не в том дело, чтобы было возможно для цвета или движения существовать без протяжения, а в том, что ум может образовать для себя посредством абстрагирования идею цвета с исключением протяжения и идею движения с исключением как цвета, так и протяжения.
8. Далее, так как ум наблюдает, что в отдельных протяжениях, воспринятых через ощущение, есть нечто общее и сходное, а также и некоторые другие вещи, например, та или иная форма или величина, отличающаяся одна от другой, то он отдельно рассматривает или выделяет само по себе то, что обще, образуя тем самым наиболее абстрактную идею протяжения, которое не есть ни линия, ни поверхность, ни тело, не имеет никакой формы или величины, но есть идея, совершенно отрешенная от всего этого. Точно так же, отбросив от отдельных, воспринятых в ощущениях цветов то, что отличает их один от другого, и сохранив лишь то, что обще всем им, ум образует абстрактную идею цвета, который ни красен, ни синь, ни бел и вообще не есть какой-либо определенный цвет. И равным образом при рассмотрении движения в абстракции не только от движущегося тела, но и от описываемого им пути и от всех частных направлений и скоростей образуется абстрактная идея движения, соответствующая одинаково всем частным движениям, какие только могут быть воспринимаемы в ощущениях.
[i]«Идеализм как концепция философии возникла раньше материализма и с небольшими видоизменениями будоражит человеческое сознание более ста веков. Сто лет Советская Россия жила по канонам материализма, когда не случилось в стране Развитого Социализма, произошла перестройка материалистических взглядов на дальнейшие развитие общества. Как же так? Наверно постсоветское общество разуверилось в действительности конечности земного существования, появилась надежда на воскрешения в конце земного пути не только для избранных, а для всех без исключения. Как же так возможно круто повернуть от материалистических взглядов к идеалистическим и даже к теософским. Россия провалилась в познании мира сразу на двести лет назад. Наверно будет интересно встретиться там с Лениным и Сталиным узнать из первых уст, что же они материалисты хотели сделать с Россией на самом деле и что помешало им осуществить задуманное».[/i]
[b]«Трактат о принципах человеческого знания, в котором исследованы главные причины заблуждений и затруднений в науках, а также основания скептицизма, атеизма и безверия».[/b]
[img]http://litafor.ru/i/a/social-style01/016/500/16500.png [/img] [b]Предисловие[/b] То, что я теперь выпускаю в свет после долгого и тщательного исследования, представляется мне очевидно истинным и небесполезным для познания, в особенности тем, кто заражен скептицизмом или испытывает отсутствие доказательства существования и нематериальности бога, равно как природного бессмертия души. Прав ли я или нет, в этом я полагаюсь на беспристрастную оценку читателя, ибо я не считаю себя самого заинтересованным в успехе написанного мной в большей степени, чем-то согласно с истиной. Но, дабы она не пострадала, я считаю нужным просить читателя воздержаться от суждения до тех пор, пока он не окончит вполне чтение всей книги с той мерой внимания и размышления, каких, по-видимому, заслуживает его предмет. Ибо хотя в ней есть некоторые места, сами по себе весьма способные (этому уж не помешаешь) породить большие недоразумения и показаться приводящими к нелепейшим выводам (которые, однако, при полном прочтении окажутся не вытекающими из посылок), так же точно, хотя бы чтение и было вполне доведено до конца, при беглости его все же весьма вероятно, что смысл сказанного мной может быть не понят; но я льщу себя надеждой, что для мыслящего читателя он окажется совершенно ясным и понятным. Что же касается характера новизны и оригинальности, который, как может показаться, свойствен некоторым из нижеизложенных понятий, то я надеюсь, что какая-либо апология в этом отношении будет с моей стороны излишней. Несомненно, что весьма слаб или весьма мало знаком с науками тот, кто откажется от истины, допускающей доказательство лишь потому, что она появилась заново или противоречит человеческим предрассудкам. Вот все, что я считаю нужным сказать заранее, дабы предупредить, если возможно, скороспелые порицания со стороны того сорта людей, который слишком склонен осуждать то или иное мнение прежде, чем правильно его поймет. [b][i]Джордж Беркли [/i][/b]
[b]Введение[/b] Эта работа – главное теоретическое сочинение Джорджа Беркли (1685-1753). Она была впервые опубликована в мае 1710 г. в Дублине. Книга не вызвала большого интереса у читателей, а отдельные отклики носили сдержанно негативный характер. О философии автора заговорили только после публикации «Алсифрона...» (1732), и Беркли тогда решил переиздать «Трактат...», что он и осуществил в Лондоне в 1734 г. Еще одно переиздание «Трактата...» состоялось в 1776 г., после чего он публикуется во всех собраниях сочинений Беркли, начиная с 1784 г. К 1869 г. относится первое издание «Трактата...» в переводе на немецкий язык. Имеются переводы на французский, итальянский, датский, испанский и польский языки. Здесь использован русский перевод Е.Ф. Дебольской (СПб., 1905), заново сверенный А.Ф. Грязновым с английским текстом в "The Works of George Berkeley..."(vol.2. London,1949, p.21-113). Ряд фрагментов «Трактата о принципах человеческого знания» (из §1, 3, 4, 5, 8, 9, 24, 35-37, 59, 65, 66, 80, 84, 86,92,94,96) дается нами в переводе В.И. Ленина, сделанном по т.1 издания «The Works of George Berkeley, D.D. Formerly Bishop of Cloyne» (in 4 vols., ed. A.C. Eraser. Oxford, 1871). См. Ленин В.И. Материализм и эмпириокритицизм. – Полн. собр. соч., т.18, с.15-24. [b] Джордж Беркли «Трактат о принципах человеческого знания»[/b]
[b]1.[/b] Так как философия есть не что иное, как стремление к мудрости и истине, то можно было бы ожидать по разумным основаниям, что те, которые посвятили ей всего более времени и труда, должны наслаждаться большим спокойствием духа и веселостью, большей ясностью и очевидностью знания и менее терзаться сомнениями и затруднениями, чем прочие люди. Между тем на деле мы видим, что невежественная масса людей, которая следует по широкой тропе обычного здравого смысла и руководствуется велениями природы, по большей части бывает довольна и спокойна. Ничто обыденное не представляется ей необъяснимым или трудным для понимания. Она не жалуется на недостаток очевидности своих ощущений и находится вне опасности впасть в скептицизм. Но как только мы уклонимся от руководства ощущений и инстинкта, чтобы следовать высшему началу – разуму, размышлению, рассуждению о природе вещей, то в наших умах немедленно возникают тысячи сомнений относительно тех вещей, которые ранее казались нам вполне понятными. Предрассудки и обманчивость ощущений обнаруживаются со всех сторон перед нашим взором, и, пытаясь исправить их при помощи разума, мы незаметно запутываемся в странных парадоксах, затруднениях и противоречиях, которые умножаются и растут по мере того, как мы продвигаемся далее в умозрении, пока мы наконец после скитания по множеству запутанных лабиринтов не находим себя снова там же, где мы были ранее, или, что еще хуже, не погрузимся в безвыходный скептицизм. [b] 2.[/b] Полагают, что причины сказанного заключаются в темноте предмета или в естественных слабости и несовершенстве нашего ума. Говорят, что наши способности ограничены и самой природой предназначены служить для охранения жизни и наслаждения ею, а не для исследования внутренней сущности и строения вещей. Притом, так как человеческий разум конечен, то не удивляются тому, что, трактуя о вещах, причастных бесконечности, он впадает в нелепости и противоречия, из которых ему невозможно высвободить себя, ибо бесконечное по самой своей природе не может быть постигнуто тем, что конечно.
[b]3.[/b] Однако мы, может быть, слишком пристрастны к самим себе, относя погрешности к нашим способностям, а не к неправильному их употреблению. Трудно предположить, чтобы правильные выводы из истинных начал могли когда-либо привести к следствиям, которых нельзя поддержать или привести к взаимному согласию. Мы должны веровать, что бог относится к сынам человеческим настолько благостно, чтобы не внушать им сильного стремления к такому знанию, которое он сделал для них совершенно недостижимым. Это не согласовалось бы с обычными милостивыми путями провидения, которое, коль скоро оно поселило в своих созданиях известные склонности, всегда снабжает их такими средствами, какие при правильном употреблении не могут не удовлетворить этих склонностей. В целом я склонен думать, что если не всеми, то большей частью тех затруднений, которые до сих пор занимали философов и преграждали путь к познанию, мы всецело обязаны самим себе; что мы сначала подняли облако пыли, а затем жалуемся на то, что оно мешает нам видеть.
[b]4.[/b] Я намерен поэтому попытаться, не могу ли я открыть те принципы, которые были причиной сомнительности, неверности, нелепостей и противоречий в различных школах философии в такой мере, что самые мудрые люди сочли наше неведение неисцелимым, полагая, что оно зависит от естественной слабости и ограниченности наших способностей. И, конечно, может считаться делом, вполне стоящим наших трудов, произвести полное исследование относительно первых принципов человеческого знания , изучить и рассмотреть их со всех сторон главным образом потому, что есть некоторые основания подозревать, что те препятствия и затруднения, которые задерживают и отягощают дух в его поисках истины, проистекают не от темноты и запутанности предметов или от природного недостатка ума, а скорее от ложных принципов, на которых люди настаивают и которых можно было бы избежать.
[b]5.[/b] Какой бы затруднительной и безнадежной ни могла казаться эта попытка, если учесть, как много великих и необыкновенных людей предшествовало мне в том же намерении, я все-таки не лишен некоторой надежды, основываясь на том соображении, что самые широкие виды не всегда бывают самыми ясными и что тот, кто близорук, вынужден рассматривать предметы ближе и в состоянии, может быть, при близком и тесном исследовании различить то, что ускользало от лучших глаз.
[b]6.[/b] Чтобы приготовить ум читателя к лучшему пониманию того, что будет следовать, уместно предпослать нечто в виде введения относительно природы речи и злоупотребления ею. Но этот предмет неминуемо заставляет меня до известной степени предвосхитить мою цель, упомянув о том, что, по-видимому, главным образом сделало умозрение трудным и запутанным и породило бесчисленные заблуждения и затруднения почти во всех частях науки. Это есть мнение, будто ум обладает способностью образовывать абстрактные идеи или понятия о вещах. Тот, кому не вполне чужды писания и споры философов, должен допустить, что немалая часть их касается абстрактных идей. Специально предполагается, что они составляют предмет тех наук, которые называются логикой и метафизикой, и вообще всех наук, которые считаются самыми абстрактными и возвышенными отраслями знания. Едва ли найдется в них какой-нибудь вопрос, трактуемый таким способом, который не предполагал бы, что абстрактные идеи существуют в уме и что ум с ними хорошо знаком.
[b]7.[/b] Всеми признано, что качества или состояния вещей в действительности никогда не существуют порознь, каждое само по себе, особо и в отдельности от всех прочих, но что они всегда соединены, как бы сметаны между собой по нескольку в одном и том же предмете. Но, говорят нам, так как ум способен рассматривать каждое качество в отдельности или абстрагируя его от тех прочих качеств, с которыми оно соединено, то тем самым он образует абстрактные идеи. Например, зрением воспринимается предмет протяженный, окрашенный и движущийся; разлагая эту смешанную или сложную идею на ее простые составные части и рассматривая каждую саму по себе и с исключением остальных, ум образует абстрактные идеи протяженности, цвета и движения. Не в том дело, чтобы было возможно для цвета или движения существовать без протяжения, а в том, что ум может образовать для себя посредством абстрагирования идею цвета с исключением протяжения и идею движения с исключением как цвета, так и протяжения.
[b]8.[/b] Далее, так как ум наблюдает, что в отдельных протяжениях, воспринятых через ощущение, есть нечто общее и сходное, а также и некоторые другие вещи, например, та или иная форма или величина, отличающаяся одна от другой, то он отдельно рассматривает или выделяет само по себе то, что обще, образуя тем самым наиболее абстрактную идею протяжения, которое не есть ни линия, ни поверхность, ни тело, не имеет никакой формы или величины, но есть идея, совершенно отрешенная от всего этого. Точно так же, отбросив от отдельных, воспринятых в ощущениях цветов то, что отличает их один от другого, и сохранив лишь то, что обще всем им, ум образует абстрактную идею цвета, который ни красен, ни синь, ни бел и вообще не есть какой-либо определенный цвет. И равным образом при рассмотрении движения в абстракции не только от движущегося тела, но и от описываемого им пути и от всех частных направлений и скоростей образуется абстрактная идея движения, соответствующая одинаково всем частным движениям, какие только могут быть воспринимаемы в ощущениях.
«Одним из самых знаменитых произведений Эразма Роттердамского является «Похвала Глупости», написанная в 1509 году. В этом сочинении нам представлено выступление Глупости перед людьми. Она следует пословице «Сам выхваляйся, коли люди не хвалят». Отцом глупости был Плутос — бог богатства, выкормили ее Опьянение и Невоспитанность. В свиту Глупости входят Лесть, Забвение, Лень, Наслаждение, Безумие, Чревоугодие, Разгул и Непробудный сон. Родилась Глупость на Счастливых островах, где «не сеют, не пашут, а в житницы собирают». На этих островах не было ни старости, ни болезней. В этой части Эразм Роттердамский показывает нам, что порождает глупость и сопутствует ей».
9. И подобно тому как ум образует для самого себя абстрактные идеи качеств или состояний, он достигает через такое же разобщение или мысленное разделение абстрактных идей более сложных вещей, содержащих в себе различные сосуществующие качества. Например, наблюдая, что Питер, Джеймс и Джон сходны между собой в известных общих свойствах формы и других качествах, ум исключает из сложной или составной идеи, которую он имеет о Питере, Джеймсе или каком-либо ином частном человеке, все то, что свойственно каждому из них, сохраняя лишь то, что обще всем, и таким путем образует абстрактную идею, которая одинаково присуща всем частным, совершенно абстрагируя и отсекая все те обстоятельства и различия, которые могут определить ее к некоторому отдельному существованию.
И таким-то образом, говорят, достигаем мы абстрактной идеи человека или, если угодно, человечества и человеческой природы, в которой, правда, содержится цвет, так как нет человека, лишенного цвета, но этот цвет не может быть ни белым, ни черным, ни вообще каким-либо частным цветом, потому что нет такого частного цвета, который принадлежал бы всем людям. Точно так же в ней содержится рост, но это не есть ни большой, ни средний, ни маленький рост, а нечто от всего этого абстрагированное. И то же верно относительно прочего.
Более того, так как существует большое разнообразие других созданий, соответствующих сложной идее человека в некоторых, но не во всех частях, то ум, отбрасывая все те части, которые свойственны только человеку, и удерживая лишь те, которые общи всем живым существам, образует идею животного, которая абстрагирована не только от всех единичных людей, но и от всех птиц, четвероногих, рыб и насекомых. Составные части абстрактной идеи животного суть тело, жизнь, ощущение и произвольное движение. Под телом подразумевается тело без определенного образа или формы, так как нет общих всем животным образа или формы, не покрытое ни волосами, ни перьями, ни чешуями и т.п., но и не голос, потому что волосы, перья, чешуи, голая кожа составляют отличительные свойства частных животных и поэтому исключаются из абстрактной идеи. По той же причине произвольное движение не должно быть ни ходьбой, ни летанием, ни ползанием; оно тем не менее есть движение, но какое именно – это нелегко понять.
10. Обладают ли другие люди такой чудесной способностью образовывать абстрактные идеи, о том они сами могут лучше всего сказать. Что касается меня, то я должен сознаться, что не имею ее. Я действительно нахожу в себе способность воображать или представлять себе идеи единичных, воспринятых мной вещей и разнообразно сочетать и делить их. Я могу вообразить человека с двумя головами или верхние части человека, соединенные с телом лошади. Я могу рассматривать руку, глаз, нос сами по себе отвлеченно или отдельно от прочих частей тела. Но какие бы руку или глаз я ни воображал, они должны иметь некоторые определенные образ и цвет. Равным образом идея человека, которую я составляю, должна быть идеей или белого, или черного, или краснокожего, прямого или сгорбленного, высокого, низкого или среднего роста человека.
Я не в состоянии каким бы то ни было усилием мысли образовать вышеописанную абстрактную идею. Точно так же для меня невозможно составить абстрактную идею движения, отличную от движущегося тела, – движения, которое ни быстро, ни медленно, ни криволинейно, ни прямолинейно; и то же самое может быть сказано о всех прочих абстрактных идеях. Чтобы быть ясным, скажу, что я сознаю себя способным к абстрагированию в одном смысле, а именно когда я рассматриваю некоторые отдельные части или качества особо от других, с которыми они, правда, соединены в каком-либо предмете, но без которых они могут в действительности существовать.
Но я отрицаю, чтобы я мог абстрагировать одно от другого такие качества, которые не могут существовать в отдельности, или чтобы я мог образовать общее понятие, абстрагируя его от частных вышеуказанным способом, что именно и составляет два собственных значения абстрагирования. И есть основание думать, что большинство людей согласится, что оно находится в одинаковом положении со мной. Простая и неученая масса людей никогда не притязает на абстрактные понятия. Говорят, что эти понятия трудны и не могут быть достигнуты без усилий и изучения; отсюда мы можем разумно заключить, что если они существуют, то их можно найти только у ученых.
11. Теперь я приступлю к исследованию того, что может быть приведено в защиту учения об абстрагировании, и постараюсь обнаружить, что именно побуждает людей умозрения принимать мнение, столь, по-видимому, чуждое обычному здравому смыслу. Один покойный превосходный, справедливо высоко ценимый философ придал много силы этому мнению, так как он, по-видимому, полагал, будто обладание абстрактными, общими идеями составляет главнейшее отличие в отношении ума между человеком и животным.
«Обладание общими идеями, – говорит он, – есть то, что совершенно отличает человека от животного, есть превосходство, которого никоим образом не достигают способности животных. Ибо ясно, что мы не видим у них никаких следов пользования общими знаками для всеобщих идей; отсюда мы имеем право предполагать, что они не имеют способности абстрагировать, образовывать общие идеи, ибо не употребляют слов или каких-либо других общих знаков».
И несколько далее: «Следовательно, мы можем, полагаю, видеть в этом отличие животных от человека; в этом и состоит, собственно, та разница, которая совершенно разделяет их и в конце концов простирается на такую обширную область. Ибо мысли у животных есть вообще идеи, и если они не простые механизмы. (какими их некоторые3 считают), то мы не можем отрицать у них известной доли разума. Для меня очевидно, что некоторые животные в некоторых случаях обнаруживают разум, как они обнаруживают чувство, но только по отношению к отдельным идеям, полученным именно от своих чувств. Даже самые высшие животные втиснуты в эти узкие границы и не имеют, на мой взгляд, способности расширять их каким бы ни было абстрагированием» («Опыт о человеческом разуме», [кн.] II, гл. II, § 10 и II).
Я вполне согласен с этим ученым-писателем в том, что абстрагирование совершенно недоступно для способностей животных. Но если в этом полагается отличительное свойство данного рода одушевленных созданий, то я опасаюсь, что многие из тех, кто слывет людьми, должны быть отнесены к тому же роду. Причина, указанная здесь, по которой мы не имеем основания думать, что животные обладают абстрактными, общими идеями заключается в том, что мы не наблюдаем у них употребления слов или других общих знаков; мы исходим при этом из предположения, будто употребление слов подразумевает обладание общими идеями. Отсюда следует тот вывод, что люди, употребляющие язык, способны абстрагировать или обобщать свои идеи. Что таков смысл сказанного и доказываемого автором, явствует далее из его ответа на вопрос, который ставится им в другом месте: «Ведь все вещи существуют только в отдельности, как же мы приходим к общим терминам?..» Он отвечает так: «Слова приобретают общий характер оттого, что их делают знаками общих идей» («Опыт о человеческом разуме», кн. III, гл. 3, § 6).
С этим я не могу согласиться, ибо придерживаюсь мнения, что слово становится общим, будучи знаком не абстрактной, общей идеи, а многих частных идей, любую из которых оно безразлично вызывает в нашем уме. Если говорится, например, что изменение движения пропорционально приложенной силе или что все протяженное делимо, то под этими предложениями должны быть подразумеваемы движение и протяжение вообще; и, однако, отсюда не следует, что они возбудят в моих мыслях идею движения без движущегося тела или без определенных направлений и скорости или что я должен составить абстрактную, общую идею протяжения, которое не есть ни линия, ни поверхность, ни тело, ни велико и ни мало, ни черно, ни красно, ни бело, ни другого какого-либо определенного цвета.
Предполагается лишь, что, какое бы частное движение ни рассматривалось мной, будет ли оно быстрое или медленное, отвесное, горизонтальное или наклонное, того или иного предмета, относящаяся к нему аксиома остается одинаково истинной. Точно то же самое справедливо и о каждом частном протяжении, без всякого различия, будет ли оно линией, поверхностью или телом той или иной величины или формы.
[i]«Одним из самых знаменитых произведений Эразма Роттердамского является «Похвала Глупости», написанная в 1509 году. В этом сочинении нам представлено выступление Глупости перед людьми. Она следует пословице «Сам выхваляйся, коли люди не хвалят». Отцом глупости был Плутос — бог богатства, выкормили ее Опьянение и Невоспитанность. В свиту Глупости входят Лесть, Забвение, Лень, Наслаждение, Безумие, Чревоугодие, Разгул и Непробудный сон. Родилась Глупость на Счастливых островах, где «не сеют, не пашут, а в житницы собирают». На этих островах не было ни старости, ни болезней. В этой части Эразм Роттердамский показывает нам, что порождает глупость и сопутствует ей». [/i]
[b]9.[/b] И подобно тому как ум образует для самого себя абстрактные идеи качеств или состояний, он достигает через такое же разобщение или мысленное разделение абстрактных идей более сложных вещей, содержащих в себе различные сосуществующие качества. Например, наблюдая, что Питер, Джеймс и Джон сходны между собой в известных общих свойствах формы и других качествах, ум исключает из сложной или составной идеи, которую он имеет о Питере, Джеймсе или каком-либо ином частном человеке, все то, что свойственно каждому из них, сохраняя лишь то, что обще всем, и таким путем образует абстрактную идею, которая одинаково присуща всем частным, совершенно абстрагируя и отсекая все те обстоятельства и различия, которые могут определить ее к некоторому отдельному существованию.
И таким-то образом, говорят, достигаем мы абстрактной идеи человека или, если угодно, человечества и человеческой природы, в которой, правда, содержится цвет, так как нет человека, лишенного цвета, но этот цвет не может быть ни белым, ни черным, ни вообще каким-либо частным цветом, потому что нет такого частного цвета, который принадлежал бы всем людям. Точно так же в ней содержится рост, но это не есть ни большой, ни средний, ни маленький рост, а нечто от всего этого абстрагированное. И то же верно относительно прочего.
Более того, так как существует большое разнообразие других созданий, соответствующих сложной идее человека в некоторых, но не во всех частях, то ум, отбрасывая все те части, которые свойственны только человеку, и удерживая лишь те, которые общи всем живым существам, образует идею животного, которая абстрагирована не только от всех единичных людей, но и от всех птиц, четвероногих, рыб и насекомых. Составные части абстрактной идеи животного суть тело, жизнь, ощущение и произвольное движение. Под телом подразумевается тело без определенного образа или формы, так как нет общих всем животным образа или формы, не покрытое ни волосами, ни перьями, ни чешуями и т.п., но и не голос, потому что волосы, перья, чешуи, голая кожа составляют отличительные свойства частных животных и поэтому исключаются из абстрактной идеи. По той же причине произвольное движение не должно быть ни ходьбой, ни летанием, ни ползанием; оно тем не менее есть движение, но какое именно – это нелегко понять.
[b]10.[/b] Обладают ли другие люди такой чудесной способностью образовывать абстрактные идеи, о том они сами могут лучше всего сказать. Что касается меня, то я должен сознаться, что не имею ее. Я действительно нахожу в себе способность воображать или представлять себе идеи единичных, воспринятых мной вещей и разнообразно сочетать и делить их. Я могу вообразить человека с двумя головами или верхние части человека, соединенные с телом лошади. Я могу рассматривать руку, глаз, нос сами по себе отвлеченно или отдельно от прочих частей тела. Но какие бы руку или глаз я ни воображал, они должны иметь некоторые определенные образ и цвет. Равным образом идея человека, которую я составляю, должна быть идеей или белого, или черного, или краснокожего, прямого или сгорбленного, высокого, низкого или среднего роста человека.
Я не в состоянии каким бы то ни было усилием мысли образовать вышеописанную абстрактную идею. Точно так же для меня невозможно составить абстрактную идею движения, отличную от движущегося тела, – движения, которое ни быстро, ни медленно, ни криволинейно, ни прямолинейно; и то же самое может быть сказано о всех прочих абстрактных идеях. Чтобы быть ясным, скажу, что я сознаю себя способным к абстрагированию в одном смысле, а именно когда я рассматриваю некоторые отдельные части или качества особо от других, с которыми они, правда, соединены в каком-либо предмете, но без которых они могут в действительности существовать.
Но я отрицаю, чтобы я мог абстрагировать одно от другого такие качества, которые не могут существовать в отдельности, или чтобы я мог образовать общее понятие, абстрагируя его от частных вышеуказанным способом, что именно и составляет два собственных значения абстрагирования. И есть основание думать, что большинство людей согласится, что оно находится в одинаковом положении со мной. Простая и неученая масса людей никогда не притязает на абстрактные понятия. Говорят, что эти понятия трудны и не могут быть достигнуты без усилий и изучения; отсюда мы можем разумно заключить, что если они существуют, то их можно найти только у ученых.
[b]11.[/b] Теперь я приступлю к исследованию того, что может быть приведено в защиту учения об абстрагировании, и постараюсь обнаружить, что именно побуждает людей умозрения принимать мнение, столь, по-видимому, чуждое обычному здравому смыслу. Один покойный превосходный, справедливо высоко ценимый философ придал много силы этому мнению, так как он, по-видимому, полагал, будто обладание абстрактными, общими идеями составляет главнейшее отличие в отношении ума между человеком и животным.
[b]«Обладание общими идеями, – говорит он, – есть то, что совершенно отличает человека от животного, есть превосходство, которого никоим образом не достигают способности животных. Ибо ясно, что мы не видим у них никаких следов пользования общими знаками для всеобщих идей; отсюда мы имеем право предполагать, что они не имеют способности абстрагировать, образовывать общие идеи, ибо не употребляют слов или каких-либо других общих знаков».[/b]
И несколько далее: «Следовательно, мы можем, полагаю, видеть в этом отличие животных от человека; в этом и состоит, собственно, та разница, которая совершенно разделяет их и в конце концов простирается на такую обширную область. Ибо мысли у животных есть вообще идеи, и если они не простые механизмы. (какими их некоторые3 считают), то мы не можем отрицать у них известной доли разума. Для меня очевидно, что некоторые животные в некоторых случаях обнаруживают разум, как они обнаруживают чувство, но только по отношению к отдельным идеям, полученным именно от своих чувств. Даже самые высшие животные втиснуты в эти узкие границы и не имеют, на мой взгляд, способности расширять их каким бы ни было абстрагированием» («Опыт о человеческом разуме», [кн.] II, гл. II, § 10 и II).
Я вполне согласен с этим ученым-писателем в том, что абстрагирование совершенно недоступно для способностей животных. Но если в этом полагается отличительное свойство данного рода одушевленных созданий, то я опасаюсь, что многие из тех, кто слывет людьми, должны быть отнесены к тому же роду. Причина, указанная здесь, по которой мы не имеем основания думать, что животные обладают абстрактными, общими идеями заключается в том, что мы не наблюдаем у них употребления слов или других общих знаков; мы исходим при этом из предположения, будто употребление слов подразумевает обладание общими идеями. Отсюда следует тот вывод, что люди, употребляющие язык, способны абстрагировать или обобщать свои идеи. Что таков смысл сказанного и доказываемого автором, явствует далее из его ответа на вопрос, который ставится им в другом месте: «Ведь все вещи существуют только в отдельности, как же мы приходим к общим терминам?..» Он отвечает так: «Слова приобретают общий характер оттого, что их делают знаками общих идей» («Опыт о человеческом разуме», кн. III, гл. 3, § 6).
С этим я не могу согласиться, ибо придерживаюсь мнения, что слово становится общим, будучи знаком не абстрактной, общей идеи, а многих частных идей, любую из которых оно безразлично вызывает в нашем уме. Если говорится, например, что изменение движения пропорционально приложенной силе или что все протяженное делимо, то под этими предложениями должны быть подразумеваемы движение и протяжение вообще; и, однако, отсюда не следует, что они возбудят в моих мыслях идею движения без движущегося тела или без определенных направлений и скорости или что я должен составить абстрактную, общую идею протяжения, которое не есть ни линия, ни поверхность, ни тело, ни велико и ни мало, ни черно, ни красно, ни бело, ни другого какого-либо определенного цвета.
[b]Предполагается лишь, что, какое бы частное движение ни рассматривалось мной, будет ли оно быстрое или медленное, отвесное, горизонтальное или наклонное, того или иного предмета, относящаяся к нему аксиома остается одинаково истинной. Точно то же самое справедливо и о каждом частном протяжении, без всякого различия, будет ли оно линией, поверхностью или телом той или иной величины или формы.[/b]
Gosha: ↑15 мар 2018, 13:00
Идеализм как концепция философии
Гносеологические корни идеализма
Разумеется, не каждое неверное понятие, не каждая ошибка в процессе абстрагирования ведут к идеализму. Например, понятие «синяя кошка», или «добрый треугольник» просто бессмысленны. В действительности не существует соответствующих им предметов. В них неверным образом, ошибочно соединены, «склеены» свойства и признаки, которые в объективной действительности никак не связаны. К идеализму ведут те понятия, которые возникают в результате метафизического отрыва отдельных свойств, существующих в объективной реальности, от самой этой реальности. Человек обладает большей или меньшей продолжительностью жизни, лучше или хуже осведомлен о различных вещах, обладает определенной физической силой и т. д. Однако достаточно оторвать свойство осведомленности, силы и продолжительности жизни от реальных людей, крайне преувеличить, раздуть их, чтобы возникло фантастическое понятие о всеведущем, всемогущем и бессмертном существе — боге. Точно так же достаточно при изучении движущейся материи оторвать движение от материальных тел, энергию противопоставить веществу, время оторвать от пространства, чтобы возникло понятие о движении и энергии, существующих независимо от материи и противостоящих ей, а это, как подчеркивал В. И. Ленин, прямой шаг к «физическому» идеализму — к учению о том, что материальный мир может исчезнуть или просто не существовать при условии вечности энергии, из чего следует, что энергия нематериальна, то есть идеальна.
Таким образом, в самом процессе абстрагирования есть возможность отрыва понятий от их реальных материальных объектов. Ее-то В. И. Ленин и называл гносеологическими корнями идеализма. «Прямолинейность и односторонность, деревянность и окостенелость, субъективизм и субъективная слепота voila (вот) гносеологические корни идеализма». Стало быть, гносеологические, то есть познавательные, корни идеализма заключаются в том, что в сложном диалектическом процессе познания могут возникнуть такие упрощенные неверные приемы, которые приводят к образованию понятий, искаженно отражающих действительность и позволяющих думать, что мысли и сами понятия существуют независимо от материи или предшествуют ей.
Однако гносеологические корни сами по себе совсем не обязательно ведут к идеализму. Это лишь возможность идеализма. Для того чтобы идеализм действительно возник и укрепился, необходимы определенные общественные условия, определенные классы и группы, которые заинтересованы в идеалистическом мировоззрении как основе своего классового господства. Эти условия называют социальными корнями идеализма. Образно говоря, идеализм — это пустоцвет на живом дереве познания, которому нужны и социальные и гносеологические корни. Поскольку в результате преобразования общественной жизни социальные корни идеализма при социализме исчезают, то на первый план выдвигается борьба с его гносеологическими корнями. Для этого необходимо активно и сознательно овладеть материалистической диалектикой, марксистско-ленинской теорией познания.
[quote=Gosha post_id=128371 time=1521108000 user_id=2141] Идеализм как концепция философии [/quote][quote]Гносеологические корни идеализма
Разумеется, не каждое неверное понятие, не каждая ошибка в процессе абстрагирования ведут к идеализму. Например, понятие «синяя кошка», или «добрый треугольник» просто бессмысленны. В действительности не существует соответствующих им предметов. В них неверным образом, ошибочно соединены, «склеены» свойства и признаки, которые в объективной действительности никак не связаны. К идеализму ведут те понятия, которые возникают в результате метафизического отрыва отдельных свойств, существующих в объективной реальности, от самой этой реальности. Человек обладает большей или меньшей продолжительностью жизни, лучше или хуже осведомлен о различных вещах, обладает определенной физической силой и т. д. Однако достаточно оторвать свойство осведомленности, силы и продолжительности жизни от реальных людей, крайне преувеличить, раздуть их, чтобы возникло фантастическое понятие о всеведущем, всемогущем и бессмертном существе — боге. Точно так же достаточно при изучении движущейся материи оторвать движение от материальных тел, энергию противопоставить веществу, время оторвать от пространства, чтобы возникло понятие о движении и энергии, существующих независимо от материи и противостоящих ей, а это, как подчеркивал В. И. Ленин, прямой шаг к «физическому» идеализму — к учению о том, что материальный мир может исчезнуть или просто не существовать при условии вечности энергии, из чего следует, что энергия нематериальна, то есть идеальна.
Таким образом, в самом процессе абстрагирования есть возможность отрыва понятий от их реальных материальных объектов. Ее-то В. И. Ленин и называл гносеологическими корнями идеализма. «Прямолинейность и односторонность, деревянность и окостенелость, субъективизм и субъективная слепота voila (вот) гносеологические корни идеализма». Стало быть, гносеологические, то есть познавательные, корни идеализма заключаются в том, что в сложном диалектическом процессе познания могут возникнуть такие упрощенные неверные приемы, которые приводят к образованию понятий, искаженно отражающих действительность и позволяющих думать, что мысли и сами понятия существуют независимо от материи или предшествуют ей.
Однако гносеологические корни сами по себе совсем не обязательно ведут к идеализму. Это лишь возможность идеализма. Для того чтобы идеализм действительно возник и укрепился, необходимы определенные общественные условия, определенные классы и группы, которые заинтересованы в идеалистическом мировоззрении как основе своего классового господства. Эти условия называют социальными корнями идеализма. Образно говоря, идеализм — это пустоцвет на живом дереве познания, которому нужны и социальные и гносеологические корни. Поскольку в результате преобразования общественной жизни социальные корни идеализма при социализме исчезают, то на первый план выдвигается борьба с его гносеологическими корнями. Для этого необходимо активно и сознательно овладеть материалистической диалектикой, марксистско-ленинской теорией познания.[/quote]
Ветер 20: ↑19 мар 2018, 02:33
Gosha: ↑15 мар 2018, 14:00
Идеализм как концепция философии
Материализмом сейчас увлекаются капиталисты и марксистко-ленинские специалисты которым лень выкинуть на помойку диплом Высшей Партийной школы и Института Марксизма-Ленинизма.
Такие неразделимые порой понятия, как материализм и атеизм, довольно часто отождествляют или путают. Но это неверно. Да, материализм и атеизм входят друг в друга и пользуются понятиями и результатами научной деятельности друг друга, но они не являются тождественными.
Материализм утверждает материю как первичную, а это исключает возможность ее создания кем-то – богом или другим разумным и сверхъестественным явлением. С точки зрения материализма, где материя первична, бога существовать не может. Этим выводом успешно пользуется атеизм, опираясь на первичность материи. Значит, что атеизм вытекает из материализма? Не совсем так. Атеизм существовал задолго до того, как материализм оформился в отдельное течение и мировоззрение. Но на своих ранних этапах существования атеизм не мог использовать такую доказательную базу, которой пользуется сейчас, так как ему не были доступны выводы и результаты логическим заключений материализма.
Атеизм отвергает существование бога или другого сверхъестественного «чуда», как творца материи. Этот тезис подразумевает под собой тезис материализма о первичности материи, вытекая из него. Материя утверждается первичной по отношению к человеческому или любому иному сознанию. Но такая материалистская база не всегда является основой для атеистических выводов, так как существуют те, кто более вольно трактует сам атеизм.
Но если брать за основу материю первичную к сознанию и в материализме, и в атеизме, то получится, что эти два понятия являют собой одно. Но это не так, как мы уже говорили ранее. Главное различие атеизма и материализма состоит в том, что первый отрицает творца мира и всего сущего, то есть первичность сознания, а второй утверждает первичность материи, то есть ее несотворенность высшим разумом. Атеизм отрицает, а материализм утверждает. Конечно, мы можем провести очевидные параллели между этими двумя процессами и заявлениями, но они не являются полностью тождественными.
Конечно, отрицание факта сотворенности мира можно отождествить с утверждением факта о первичности материи. Но каждое из этих положений может вытекать из другого, то есть какое-то из них появилось ранее. А это значит, что между ними нельзя поставить знак равенства. На сегодняшний день материалистам выгодно быть атеистами, впрочем, как и атеистам использовать данные материалистов. Это объясняет сближение данных течений и их возможное слияние в одно. Атеизм это материалистический радикализм.
[quote="Ветер 20" post_id=128556 time=1521415995 user_id=2823] Gosha: ↑15 мар 2018, 14:00 Идеализм как концепция философии[/quote] [b]Материализмом сейчас увлекаются капиталисты и марксистко-ленинские специалисты которым лень выкинуть на помойку диплом Высшей Партийной школы и Института Марксизма-Ленинизма. [/b]
[img]https://img1.liveinternet.ru/images/attach/c/8/100/575/100575525_Dmitriy_Medvedev_s_suprugoy_Svetlanoy_prezident_RF_Vladimir_Putin_i_myer_Moskvuy_Sergey_Sobyanin_v_Hrame_Hrista_Spasitelya_ITARTASS_Aleksandr_Astafev.jpg[/img] [b]Такие неразделимые порой понятия, как материализм и атеизм, довольно часто отождествляют или путают. Но это неверно. Да, материализм и атеизм входят друг в друга и пользуются понятиями и результатами научной деятельности друг друга, но они не являются тождественными.[/b]
Материализм утверждает материю как первичную, а это исключает возможность ее создания кем-то – богом или другим разумным и сверхъестественным явлением. С точки зрения материализма, где материя первична, бога существовать не может. Этим выводом успешно пользуется атеизм, опираясь на первичность материи. Значит, что атеизм вытекает из материализма? Не совсем так. Атеизм существовал задолго до того, как материализм оформился в отдельное течение и мировоззрение. Но на своих ранних этапах существования атеизм не мог использовать такую доказательную базу, которой пользуется сейчас, так как ему не были доступны выводы и результаты логическим заключений материализма.
Атеизм отвергает существование бога или другого сверхъестественного «чуда», как творца материи. Этот тезис подразумевает под собой тезис материализма о первичности материи, вытекая из него. Материя утверждается первичной по отношению к человеческому или любому иному сознанию. Но такая материалистская база не всегда является основой для атеистических выводов, так как существуют те, кто более вольно трактует сам атеизм.
[img]http://images.rcw.realclearpolitics.com/187529_5_.jpg[/img] [b]Но если брать за основу материю первичную к сознанию и в материализме, и в атеизме, то получится, что эти два понятия являют собой одно.[/b] Но это не так, как мы уже говорили ранее. [b]Главное различие атеизма и материализма состоит в том, что первый отрицает творца мира и всего сущего, то есть первичность сознания, а второй утверждает первичность материи, то есть ее несотворенность высшим разумом. Атеизм отрицает, а материализм утверждает.[/b] Конечно, мы можем провести очевидные параллели между этими двумя процессами и заявлениями, но они не являются полностью тождественными.
Конечно, отрицание факта сотворенности мира можно отождествить с утверждением факта о первичности материи. Но каждое из этих положений может вытекать из другого, то есть какое-то из них появилось ранее. А это значит, что между ними нельзя поставить знак равенства. [b]На сегодняшний день материалистам выгодно быть атеистами, впрочем, как и атеистам использовать данные материалистов. Это объясняет сближение данных течений и их возможное слияние в одно. Атеизм это материалистический радикализм.[/b]
Gosha: ↑19 мар 2018, 15:50Материализмом сейчас увлекаются капиталисты и марксистко-ленинские специалисты
Развитие атеизма есть развитие отрицательного отношения к религии. Однако борьба атеизма против религии не есть простая смена одних представлений и идей другими идеями и представлениями. В развитии атеизма находила свое выражение материальная деятельность людей, отражался определенный прогресс в условиях их материальной жизни.
Связь атеизма с материальным бытием людей Маркс ярко выразил в следующем положении: «…Атеизм есть отрицание бога, утверждающее посредством этого отрицания бытие человека»[1].
Религия принижает природу и человека, ставит их бытие в зависимость от постороннего, чуждого и фантастического существа. Атеизм, отрицая бытие бога, признает самостоятельное бытие природы и человека. Стало быть, атеизм есть составная часть познания человеком действительного бытия природы и своего собственного бытия.
Буржуазные атеисты сильно преувеличивали власть религии над массами, роль и влияние религии и религиозных учреждений в истории общества. В изображении буржуазных атеистов религиозные суеверия и церковные организации являются определяющей силой в развитии общества. Наиболее резко преувеличивали роль религии так называемые младогегельянцы. Они уверяли, что в мире господствует религия, и все земные отношения изображали как религиозные отношения. Религию младогегельянцы рассматривали как последнюю причину всех неугодных им отношений.
Почему буржуазные атеисты так непомерно преувеличивали роль религии в общественной жизни? Это объяснялось их идеалистическим пониманием истории, представлением о первенстве духовных явлений над явлениями материальной жизни. Исторический материализм считает, что ни религия, ни другие продукты сознания не являются определяющей силой в жизни общества. Никогда религиозные вопросы не преобладали в жизни людей, над материальными интересами и материальными потребностями.
Критикуя младогегельянцев и Фейербаха, непомерно раздувавших влияние религии в жизни людей, Маркс и Энгельс со всей силой подчеркивали, что для людей ни бог, ни его предикаты никогда не были главным.
Религиозные предрассудки веками тяготели над сознанием людей. Однако даже в самые мрачные периоды духовного гнета, экономического и политического порабощения масс отрицательное или хотя бы равнодушное отношение к церкви и ее обрядам в той или иной форме проявлялось в народе. Известные слои населения на собственном опыте убеждались в ненужности и вредности поповской клики с ее обрядами и учениями. Народные сказки, поговорки часто проникнуты глубоким презрением к попами Народное творчество дает яркое представление о том, как нарастала в массах вражда против церкви и против самой религии.
Материальная практика неизбежно наталкивала людей на разрыв с определенными догмами и предписаниями религии, порождала критическое отношение к религиозным обычаям и обрядам.
Все религии в классовом обществе внушали своим последователям идею примирения бедных и богатых, эксплуатируемых и эксплуататоров, проповедовали массам покорность и послушание. Но несмотря на все строгие предписания религии угнетенные восставали против своих угнетателей, стремились завоевать более сносные условия жизни на земле, не довольствуясь обещаниями загробного блаженства. Религиозные вопросы никогда не были главным побудительным мотивом поступков и деятельности людей.
Жизнь, практическая деятельность толкала трудящихся к отказу от религиозных предписаний и предрассудков.
«Общественная жизнь,— писал Маркс,— является по существу практической. Все мистерии, которые завлекают теорию в мистицизм, находят свое рациональное разрешение в человеческой практике и в понимании этой практики».
Человеческая практика является основой развития научных представлений о мире, несовместимых с религиозными догмами, отрицающих эти догмы. Вот почему лучшие мыслители прошлых веков, стоявшие на уровне знаний своего времени, критически относились к религии, разоблачали ее несостоятельность, разоблачали религию как заблуждение.
Уже в древнем мире передовые умы человечества занимались опровержением религиозного суеверия. Развитие материального производства, классовая борьба и прогресс научного познания мира пробуждали и укрепляли атеистические настроения и идеи.
Борьба против господствующей церкви и религии проявлялась и в средние века хотя бы в форме еретических отклонений от официального богословия. Активное участие масс в борьбе против феодализма и церкви не могло не расшатывать религиозные предрассудки, по крайней мере у передовых слоев населения.
Революционно-плебейские ереси средневековья нередко приводили, как это видно на примере Томаса Мюнцера, к атеизму. Мюнцер нападал не только на католицизм, но и на основные положения христианства вообще. Энгельс указывает, что Мюнцер под христианскими формами проповедовал пантеизм[2], местами соприкасающийся с атеизмом. Он не признавал, что в библии содержится непреложное и исключительное откровение. Настоящее и живое откровение есть разум. Вера есть не что иное, как пробуждение разума в человеке. Небо не есть что-то потустороннее, его нужно искать в земной жизни. Призвание верующих состоит в том, чтобы установить царство божие не в потустороннем мире, а здесь, на земле.
Рассматривая все эти положения, Энгельс говорит, что религиозная философия Мюнцера далеко выходила за пределы господствовавших в его эпоху представлений и приближалась к атеизму.
Развитие атеистической мысли связано было с процессом подъема городской буржуазии, которая была революционным элементом внутри феодального строя. Начиная с XV века, в Европе в недрах феодализма развиваются элементы буржуазного общества. Развитие буржуазии стало несовместимо с феодальным строем. Но, прежде чем вступить в борьбу против феодализма, нужно было разрушить его священный и централизованный оплот — католическую церковь. В этом заключается важнейшая причина выступлений буржуазии против церкви и религии.
С другой стороны, буржуазии для развития промышленности нужна была наука. Церковь превратила науку в служанку богословия и подавляла всякое свободное исследование природы. Между тем огромные технические успехи XIV — XV столетий дали могучий толчок науке. Буржуазия, заинтересованная в развитии науки, принимала участие в борьбе науки против церкви.
Крупнейшая битва против средневековой идеологии, в особенности против религии, разыгралась во Франции XVIII века. Ведущая роль в этой битве принадлежала французским материалистам. Их философия имела боевой, атеистический характер, и вся их деятельность была проникнута решительной борьбой против религии и церкви.
Атеистическая литература XVIII века является важнейшим этапом в развитии атеизма. Дидро называл атеистические памфлеты того времени градом бомб, сыплющихся на «божий дом» — на церковь. Энгельс и Ленин неоднократно советовали переводить эти боевые памфлеты против религии для широкого распространения в народе. Литература атеистов XVIII века — это, по выражению Ленина, «бойкая, живая, талантливая, остроумно и открыто нападающая на господствующую поповщину публицистика…»[3].
Французские материалисты XVIII века противопоставляли религии свое материалистическое мировоззрение. Природа, учили французские материалисты, существовала всегда. Сознание, мышление есть продукт материи.
Обособленные от материи духовные существа есть плод заблуждения. В природе существует только то, что непосредственно или через посредство других существ воздействует на нас. Мы, никогда не испытывали ни прямого, ни косвенного воздействия со стороны духовных существ. Следовательно, они реально не существуют. То, что теологи и спиритуалисты называют душой, есть не что иное, как свойство или способность материи. Утверждая, что душа есть лишь свойство материи, французские материалисты тем самым решительно отвергали идеалистическое учение о первичности духа по отношению к материи.
Французские атеисты доказывали, что религия не всегда существовала, что религия создана людьми. Все французские материалисты видели источник религии в невежестве и обмане. Религия, по их мнению, рождается из страха невежественных людей перед силами природы. «Страх создал богов», — гласит изречение древних мыслителей. По мнению Гольбаха, одного из крупнейших материалистов XVIII века, неведение и страх — два столпа всякой религии.
Если страх создал богов, то лишь страх и поддерживает их власть над умами людей. Боги — это созданные воображением, невидимые человекоподобные существа, которые будто бы управляют силами природы.
Человек незнаком с силами природы: он полагает, что природа подчинена каким-то невидимым силам; он считает себя зависящим от них и воображает, что они либо раздражены против него либо благосклонны к нему.
Атеисты XVIII века подвергли идею бога самой острой и резкой критике с точки зрения «здравого смысла». Идея бога, говорили они, есть самая нелепая и противоречащая «здравому смыслу» идея.
Богословы утверждают, что бог — создатель всего, однако они вместе с тем уверяют, что зло исходит не от бога. Откуда же оно исходит? От людей, говорят попы. Но кто же создал людей? Бог. Следовательно, зло исходит от бога. Если бы он создал людей не такими, какие они есть, может быть, моральное зло, или грех, не существовало бы в мире. Следовательно, на бога следует возложить вину за развращенность человека.
Французские атеисты показали вред религии для прогресса общества; они утверждали, что религия, церковь стоят на стороне тирании, деспотизма, прикрывают дикий произвол и жесточайшие насилия.
«Тирания и религия,— говорит Гольбах,— это два чудовища, против соединенных усилий которых никогда не может устоять благосостояние государства».
Каждая религия являлась с момента своего возникновения уздой, при помощи которой законодатели хотели подчинить себе умы грубых народов. Подобно некоторым кормилицам, наводящим на детей страх, чтобы заставить их быть спокойными, честолюбцы применяют слово божие, чтобы навести страх на «дикарей».
Оковы, служащие для того, чтобы сковать умы смертных, безусловно, небесного происхождения, говорит Гольбах. Религия для государей является инструментом, предназначенным для того, чтобы покрепче держать народы под ярмом.
«Религия, это — искусство одурманивать людей с целью отвлечь их мысли от того зла, которое причиняют им в этом мире власть имущие. Людей запугивают невидимыми силами и заставляют их безропотно нести бремя страданий, причиняемых им видимыми силами; им сулят надежды на блаженство на том свете, если они примирятся с своими страданиями в этом мире»[4].
Так Гольбах разоблачает связь религии с деспотизмом.
Атеисты XVIII века рассматривали религию как злейшего врага человеческой морали. Они ярко показали, что религия и церковь насаждают человеконенавистничество, внедряют безнравственность, освящают корыстолюбие, хищничество. «…Во всех странах,— говорит Гольбах,— религия не только не благоприятствует нравственности, но, наоборот, колеблет и разрушает ее».
Разоблачая человеконенавистническое содержание религиозных учений, другой представитель французского материализма Гельвеций писал, что все религии повсюду раздували пламя нетерпимости, устилали равнины трупами, поили землю кровью, зажигали города, опустошали государства, но никогда не делали людей лучшими.
Французские материалисты XVIII века были убеждены, что только с уничтожением религии наступит расцвет истинно человеческой, справедливой морали. Счастье людей невозможно, пока над ними тяготеют цепи суеверия. Если бы, говорил другой французский материалист Ламеттри, атеизм получил всеобщее распространение, то все виды религии были бы уничтожены, прекратились бы религиозные войны и перестало бы существовать ужасное «религиозное воинство»; природа, зараженная ныне религиозным ядом, вновь вернула бы себе свои права и свою чистоту.
Атеисты XVIII века особенно настойчиво вскрывали противоречия между наукой и религией, между разумом и суеверием. Все они усиленно пропагандировали изречение английского философа Гоббса, что теология — царство тьмы. Враждебность церкви и духовенства по отношению к знанию, науке Дидро очень ярко и образно выразил в следующих словах:
«Я заблудился ночью среди необъятного леса; один только слабо мерцающий огонек еще указывает мне путь. Но тут подходит ко мне неизвестный и говорит: друг мой, загаси свою свечу, ты лучше найдешь тогда дорогу… Этот неизвестный — богослов».
Материалисты XVIII века все сходились на том, что для счастья человечества надо уничтожить религию и тиранию.
Надо, говорит Гольбах, истребить с корнем ядовитое дерево, которое на протяжении ряда веков прикрывает своею сенью вселенную; только тогда глаза людей узреют свет, способный просветить их, руководить ими, согреть им души.
Но как можно уничтожить религию? Здесь со всею силою сказывается односторонний характер учения французских материалистов XVIII века, классовая ограниченность их воззрений. Главнейшим орудием устранения суеверия они считают просвещение. Если, говорит Гольбах, незнание природы дало начало богам, то познание ее должно уничтожить их. Стремясь освободить от религиозных предрассудков народ, атеисты XVIII века вместе с тем считали, что просвещение может охватить лишь узкий круг людей. Они сомневались в возможности вытравить когда-либо суеверие из сознания всего народа. Во всяком случае, освобождение всего народа от власти фанатизма представлялось им вероятным только в неопределенно далеком будущем. И все же они ратовали за просвещение, считая, что оно сначала захватит немногих, наиболее мыслящих людей, а затем постепенно волна просвещения докатится и до широких народных масс.
Не веря в быструю и близкую победу разума, просвещения над суеверием и фанатизмом, атеисты XVIII века настаивали на политических мерах для обуздания попов и подрыва церкви. Они предлагали лишить церковь ее огромных богатств и политического могущества, подчинить церковь государству, выдавать попам небольшое жалованье, сделать невозможным обогащение духовенства. Французские материалисты убеждены были, что попы не примирятся с таким скромным существованием, что они или откажутся от невыгодного своего ремесла или опозорят себя в глазах народа откровенным и назойливым вымогательством.
Атеизм XVIII века был исторически ограничен и носил узкопросветительский характер. Его представители не понимали действительных корней религии и не видели действительных путей освобождения масс от религиозных предрассудков. Не понимая того, что религия есть не случайное заблуждение, не простая ошибка ума, а результат гнета над человеком сил природы и эксплоататорских классов, атеисты мыслили преодолеть религию путем распространения знания. Но при этом они обходили коренной вопрос — об уничтожении социальных корней религиозных предрассудков.
Разумеется, ограниченное просветительство в условиях, когда народ был подавлен нуждой и темнотой, не могло привести широкие массы на путь атеизма, освободить их от суеверия. Атеисты XVIII века сами чувствовали недостаточность просветительства для уничтожения религиозных верований населения. Они предлагали ликвидировать политическую власть и экономическое могущество церкви. Но это была лишь буржуазно-демократическая программа борьбы с феодальной церковью, дальше которой и не могли пойти материалисты XVIII века как идеологи революционной буржуазии. Они не понимали того, что ликвидация политической и экономической власти церкви лишь облегчает борьбу с религией, но не устраняет самой религии. Они не знали и не могли знать того, что нельзя покончить с религией без уничтожения эксплуататорского строя.
При всей своей ограниченности атеистические идеи французских материалистов были, бесспорно, передовыми идеями, мобилизующими передовые силы общества на борьбу с феодальной церковью и религиозным фанатизмом. Атеистическая литература XVIII века являлась идеологическим обоснованием той острой и массовой антицерковной и антирелигиозной борьбы, которая развернулась в ходе французской, буржуазной революции.
В первой половине XIX века борьба против религии и церкви наиболее остро развернулась в Германии. Борьба буржуазной демократии против феодальных порядков развертывалась здесь преимущественно в форме критики религии. Выдающуюся роль в этой борьбе с религией и церковью сыграл Людвиг Фейербах.
Фейербах был крупнейшим материалистом прошлого века и крупнейшим критиком официальной, господствующей религии. Он сорвал с религии таинственный покров, свел ее сущность к сущности природы и человека.
Энгельс так характеризует содержание книги Фейербаха «Сущность христианства»: «Природа существует независимо от какой бы то ни было философии. Она есть основание, на котором выросли мы, люди, сами продукты природы. Вне природы и человека нет ничего, и высшие существа, созданные нашей религиозной фантазией, это — лишь фантастические отражения нашей собственной сущности» («Людвиг Фейербах и конец классической немецкой философии», стр. 15. 1939).
Уже в 1839 году в статье «К критике гегелевской философии» Фейербах доказывает, что идеалистическая философия — это рациональная мистика. Всякое умозрение, которое хочет выйти за пределы природы и человека, является ничтожным. Возвращение к природе, восклицает Фейербах, — вот единственный источник исцеления!
Выяснение сущности природы и человека составляет основное содержание всех философских произведений Фейербаха. Так как истинная сущность человека затемнена, по мнению Фейербаха, спекулятивной философией и религией, то все работы Фейербаха посвящены критике идеализма и религии.
Сущность религии Фейербах сводит к сущности человека: «Божественная сущность — не что иное, как человеческая сущность, очищенная, освобожденная от индивидуальных границ, объективированная, т.е. рассматриваемая и почитаемая в качестве посторонней, отдельной сущности»[5].
Сущность человека — это, по мнению Фейербаха, разум, воля и сердце. Человек существует, чтобы познавать, хотеть и любить. Сущность человека заключается в его свойствах. Эти свойства составляют также и сущность бога. Тайна божественных свойств есть тайна бесконечно разнообразной человеческой сущности.
Человеку присуще стремление быть совершенным. Но отдельный индивид не обладает всеми совершенствами. Свое личное несовершенство человек дополняет совершенствами бога и в этом находит себе утешение. Но совершенство бога есть только совершенство человеческого рода. Бог не имеет никаких собственных свойств, не заимствованных у человеческого рода.
Только индивид является несовершенным, конечным, ибо в нем не полностью проявляется сущность человеческого рода. Род содержит в себе все совершенства, он бесконечен. Но эти совершенства не могут воплотиться в отдельном индивиде. Именно потому, что человеческое существо не вмещает в себе всех совершенств рода, потому, что человек не желает терять эти совершенства для своей личности, он наделяет ими бога и тем самым сохраняет их.
«Бог возникает из чувства недостатка: бог есть то, чего, сознательно или бессознательно, недостает человеку»[6].
Фейербах нанес серьезный удар религиозному мировоззрению. Его материалистическая философия враждебна религии. Фейербах разоблачил религиозный мир как иллюзию земного мира. Но земной мир, говорит Маркс, фигурирует у него только еще как фраза, поэтому оставалось неясным, почему люди вбили себе в голову эту иллюзию. Будучи идеалистом в понимании общественных явлений, Фейербах не мог вскрыть социальные корни религиозных представлений.
Нападая на грубо феодальную религию, Фейербах не мог окончательно порвать со всякой религией, как в политике не мог порвать с буржуазным демократизмом и перейти на позиции революционного пролетариата.
Критикуя религию, он совсем не хочет полного уничтожения всякой религии. На место ложной, богословской религии он хочет поставить свою собственную, очищенную, «истинную» религию. Реформа религии, по его мнению, должна состоять в том, чтобы сущность религии понималась не в искаженном виде. Религия Фейербаха есть непосредственное обожествление сущности природы и человека, а не тени этой сущности, как делается в «ложной» религии. Необходимо брать природу и почитать ее такой, какая она есть. В ложной религии любовь человека направляется на бога, и у человека не остается любви для другого человека. Поэтому, утверждает Фейербах, на место любви к богу мы должны поставить любовь к человеку.
Считая основой религии естественные свойства человеческой сущности, Фейербах неизбежно приходит к признанию вечности религии.
Основоположники марксизма-ленинизма резко критиковали Фейербаха за то, что он не довел материализм до конца, за его уступки идеализму и религии.
Выясняя отношение Маркса и Энгельса к философии Фейербаха, вскрывая недостатки фейербаховского материализма, товарищ Сталин пишет: «На самом деле Маркс и Энгельс взяли из материализма Фейербаха его «основное зерно», развив его дальше в научно-философскую теорию материализма и отбросив прочь его идеалистические и религиозно-этические наслоения»[7].
* * *
Марксистская критика религии складывалась в неразрывной связи с процессом выработки материалистического понимания истории. Распространяя материализм на область общественных явлений, Маркс и Энгельс вместе с тем развивали материалистическое объяснение корней религии.
Маркс и Энгельс нанесли сокрушительный удар религиозно-идеалистической идеологии прежде всего тем, что разработали подлинно научное мировоззрение — диалектический материализм, составляющий теоретический фундамент коммунизма. Марксистский философский материализм, свободный от недостатков старого, метафизического материализма, является острейшим оружием борьбы с религией, ибо он дает подлинно научное объяснение развития природы и общества, в корне отвергающее религиозные предрассудки.
Отмечая связь материализма Маркса и Энгельса с атеистическим материализмом XVIII века, Ленин вместе с тем указывает, как далеко ушли вперед Маркс и Энгельс по сравнению с материалистами XVIII века и Фейербахом:
«Марксизм есть материализм. В качестве такового, он так же беспощадно враждебен религии, как материализм энциклопедистов XVIII века или материализм Фейербаха. Это несомненно. Но диалектический материализм Маркса и Энгельса идет дальше энциклопедистов и Фейербаха, применяя материалистическую философию к области истории, к области общественных наук. Мы должны бороться с религией. Это — азбука всего материализма и, следовательно, марксизма. Но марксизм не есть материализм, остановившийся на азбуке. Марксизм идет дальше. Он говорит: надо уметь бороться с религией, а для этого надо mатериалистически об’яснить источник веры и религии у масс»[8].
От буржуазного атеизма пролетарский атеизм отличается, во-первых, материалистическим объяснением корней религии и, во-вторых, новой, научно-обоснованной тактикой борьбы с религиозными предрассудками.
Марксизм-ленинизм учит, что источники, корни религии заключаются в придавленности человека внешней природой и классовым гнетом. Религия возникла в самые первобытные времена на почве бессилия дикарей в борьбе с природой. Предметы и стихийные явления внешней природы принимали в представлении дикарей форму сверхъестественных сил, одаренных волей и сознанием.
Когда общество разделилось на классы, на эксплуататоров и эксплуатируемых, когда возникло государство как орудие классового господства, народные массы стали испытывать на себе наряду с гнетом природы еще более тяжелый гнет — гнет эксплуатации. Придавленные стихийными силами внешней природы и непосильным бременем эксплуататорского строя, народные массы искали «небесного заступничества», искали утешения в религиозных сказках о небесной награде.
«Десятки и сотни раз, — говорил товарищ Сталин, — пытались трудящиеся на протяжении веков сбросить с плеч угнетателей и стать господами своего положения. Но каждый раз, разбитые и опозоренные, вынуждены были они отступить, тая в душе обиду и унижение, злобу и отчаяние и устремляя взоры на неведомое небо, где они надеялись найти избавление»[9].
Угнетенные массы народа веками прибегали к религии потому, что не видели выхода из своего бедственного положения. В религии, как в опиуме, искали они забвения, призрачного счастья, утешения. «Религия,— писал Ленин,— есть один из видов духовного гнета, лежащего везде и повсюду на народных массах задавленных вечной работой на других, нуждою и одиночеством. Бессилие эксплуатируемых классов в борьбе с эксплуататорами так же неизбежно порождает веру в лучшую загробную жизнь, как бессилие дикаря в борьбе с природой порождает веру в богов, чертей, в чудеса и т. п.»[10].
Следовательно, преодолеть религию, освободить народ от религиозных предрассудков невозможно в условиях капиталистического строя. Это не значит, конечно, что атеистическая пропаганда не нужна в условиях господства капитала. Разоблачение церкви как служанки эксплуататорских классов, разъяснение реакционного существа религии является составной частью политического просвещения масс. Но полностью преодолеть религиозные предрассудки масс атеистическая пропаганда в условиях капитализма не в состоянии.
Классовая борьба против эксплуататоров даже в условиях капитализма подрывает устои религии и резко ослабляет ее влияние на трудящихся. Объединяясь для борьбы с капитализмом, рабочие освобождаются от чувства бессилия и беспомощности перед экоплуататорами, приобретают уверенность в своих силах. В ходе классовой борьбы пролетариат, трудящиеся сплачиваются, просвещаются, и это расшатывает, подрывает веру в бога; рабочие распознают реакционное значение религии и церкви.
Марксистский анализ социальных корней религии имеет огромное значение в борьбе с религиозными предрассудками. Вместе с тем он дает возможность убедительно доказать верующим трудящимся, что религия не богом внушена человеку, что, наоборот, самое представление о боге порождено фантазией угнетенного человека.
В том факте, что религия существует целые тысячелетия, верующий видит доказательство истинности, вечности, неискоренимости религии. Учение Маркса — Энгельса — Ленина — Сталина в противовес этому заявляет: религия существует целые тысячелетия потому, что на протяжении всех этих тысячелетий трудящиеся были задавлены гнетом эксплуатации, потому, что эксплуататорские классы держали народные массы в кабале, темноте и невежестве.
Всюду и всегда религия порождалась и поддерживалась придавленностью людей, жестокими условиями жизни, классовым гнетом, нищетой и унижением.
Вот почему марксизм-ленинизм учит, что борьба с религией должна быть поставлена в тесную связь с практикой классовой борьбы пролетариата, направленной на устранение социальных корней религии. Антирелигиозная пропаганда должна быть подчинена основной задаче пролетариата — борьбе за диктатуру пролетариата, за создание бесклассового коммунистического общества. В этом основа марксистско-ленинской тактики борьбы с религией.
Действительное освобождение народных масс от гнета религиозных предрассудков возможно лишь на основе ликвидации эксплуататорского строя. До конца последовательным атеизмом является лишь пролетарский атеизм, неразрывно связанный с борьбой рабочего класса за революционное преобразование общества.
Основоположники марксизма-ленинизма резко выступали против оппортунистического отношения к религии, против оппортунистического «учения» о том, что по отношению к рабочей партии религия будто бы есть частное дело. Борясь за отделение церкви от государства, добиваясь, чтобы религия была частным делом по отношению к государству, Ленин и Сталин неоднократно указывали, что по отношению к партии пролетариата религия не есть частное дело, что партия не может мириться с религиозными предрассудками и должна активно вести антирелигиозную пропаганду.
После поражения русской революции 1905 года, в период реакции, к религии потянулись значительные слои интеллигенции и даже неустойчивые, растерявшиеся элементы социал-демократии. Появилось так называемое богостроительство, выразители которого предлагали построить «нового» бога, пытались примирить социализм с религией. Ленин резко выступил против этих попыток подновления религии, заигрывания с нею.
В 1913 году в одном из своих писем Ленин разъяснял: «…Всякая религиозная идея, всякая идея о всяком боженьке, всякое кокетничанье даже с боженькой есть невыразимейшая мерзость, особенно терпимо (а часто даже доброжелательно) встречаемая демократической буржуазией, — именно поэтому это — самая опасная мерзость, самая гнусная «зараза»[11].
В то время как реакционная буржуазия насаждала религиозное мракобесие, отравляла сознание масс религиозным опиумом, вожди европейской социал-демократии и русские меньшевики проявляли преступное равнодушие и безразличие к религии и церкви, тем самым способствуя деятельности религиозных мракобесов. Религия — частное дело по отношению к партии, заявляли вожди II интернационала.
Ленин и Сталин решительно выступили против примиренческого отношения к религии. Ленин напоминал, что марксизм, требуя объявления религии частным делом по отношению к государству, отнюдь не считает религию частным делом по отношению к пролетарской партии.
Еще в период первой русской революции Ленин писал: «Мы требуем полного отделения церкви от государства, чтобы бороться с религиозным туманом чисто идейным и только идейным оружием, нашей прессой, нашим словом. Но мы основали свой союз, Р. С.-Д. Р. П., между прочим, именно для такой борьбы против всякого религиозного одурачения рабочих. Для нас же идейная борьба не частное, а общепартийное, общепролетарское дело»[12].
В условиях самодержавия, в условиях полицейского произвола большевистская партия настойчиво боролась за свободу совести, против привилегий господствующей православной церкви, против преследования самодержавием и государственной церковью атеизма, а также всех вероисповеданий, отличных от православия. Большевики резко выступали против средневековых, инквизиторских законов, согласно которым за переход из православия в другую религию люди карались ссылкой на каторгу сроком от 8 до 10. лет. Однако борьба большевиков против преследования царизмом вероучений, отличных от православия, не означала примирения с этими религиозными вероучениями.
«Наша программа,— писал Ленин,— вся построена на научном и, притом, именно материалистическом мировоззрении. Разъяснение нашей программы необходимо включает поэтому и разъяснение истинных исторических и экономических корней религиозного тумана. Наша пропаганда необходимо включает и пропаганду атеизма…»[13].
Враги пролетарского атеизма обвиняли марксистов в непоследовательности по отношению к религии. Особенно анархисты изощрялись в карикатурном изображении тактики марксистов по отношению к религии. Анархисты уверяли, что тактика марксистов в этом вопросе состоит якобы из шатаний и колебаний между войной с богом и желанием «подделаться» к верующим рабочим, боязнью отпугнуть их. Отметая все эти нелепые измышления врагов марксизма, Ленин показал, что тактика большевиков по отношению к религии является прямым логическим выводом из диалектического и исторического материализма. То, что невежественные критики марксизма считают колебаниями и шатаниями, на самом деле есть последовательное и глубоко продуманное применение марксовой диалектики к вопросу о борьбе с религией.
Разъясняя содержание лозунга свободы совести, свободы вероисповеданий, товарищ Сталин еще в 1913 году указывал, что партия защищает право всех граждан, всех наций исповедывать любую религию и вместе с тем борется против всех видов религии:
«В программе социал-демократов имеется пункт о свободе вероисповедания. По этому пункту любая группа лиц имеет право исповедывать любую религию: католицизм, православие и т. д. Социал-демократия будет бороться против всяких религиозных репрессий, против гонений на православных, католиков и протестантов. Значит ли это, что католицизм и протестантизм и т. д. «не идут вразрез с точным смыслом» программы? Нет, не значит. Социал-демократия всегда будет протестовать против гонений на католицизм и протестантизм, она всегда будет защищать право наций исповедывать любую религию, но в то же время она, исходя из правильно понятых интересов пролетариата, будет агитировать и против католицизма, и против протестантизма, и против православия, с тем, чтобы доставить торжество социалистическому мировоззрению»[14].
При поверхностном взгляде может показаться, что в этом положении содержится противоречие. Как это возможно: защищать право наций исповедывать любую религию и вместе с тем бороться против всякой религии? Но это — кажущееся противоречие, и непостижимо оно лишь для метафизического способа мышления. В действительности здесь дано внутренне неразрывное сочетание, единство демократического требования свободы совести, предусматривающего ликвидацию полицейского принуждения в делах веры, и социалистической задачи полного преодоления религиозных предрассудков.
Буржуазные антиклерикалы, и анархисты в том числе, уверяют, что полицейские гонения против тех или иных вероисповеданий содействуют разрушению религиозных предрассудков. Такими доводами лишь оправдывается подавление свободы совести буржуазным государством.
Марксисты считали и считают, что не всякая борьба против религиозных организаций способствует освобождению масс от гнета религии: например полицейская борьба царизма против сектантов и иных неправославных вероисповеданий лишь разжигала религиозный фанатизм и отвлекала трудящиеся массы от классовой борьбы в сторону религиозных споров и конфликтов.
Чтобы затушевать классовое расчленение общества и отвлечь массы от политических вопросов, буржуазия сознательно выдвигает на первый план вопросы религиозные и деление граждан по религиозному признаку.
«…Ha Западе, — писал Ленин,— после окончания национальных буржуазных революций, после введения более или менее полной свободы вероисповедания, вопрос демократической борьбы с религией настолько уже был исторически оттеснен на второй план борьбой буржуазной демократии о социализмом, что буржуазные правительства сознательно пробовали отвлечь внимание масс от социализма устройством quasi-либерального «похода» на клерикализм. Такой характер носил и Kulturkampf в Германии и борьба с клерикализмом буржуазных республиканцев Франции»[15].
Ленин подчеркивал, что необходимо видеть и разъяснять коренное отличие пролетарского атеизма от буржуазного антиклерикализма.
Фальшивый буржуазный антиклерикализм, шумливая буржуазная «война против религии» всегда являлись политическим маневром, рассчитанным на то, чтобы, привлекая внимание народа исключительно к религиозным вопросам, отодвинуть на задний план вопросы классовой борьбы. Мелкобуржуазные фразеры попадают на эту удочку буржуазии и своей непомерно крикливой «войной с богами», своим противопоставлением верующих неверующим отвлекают массы от борьбы с эксплуататорами и приносят прямой вред революционному движению.
Ленин подчеркивает, что все вопросы, касающиеся отношения партии к религии, должны решаться с точки зрения интересов классовой борьбы пролетариата.
Подчинение антирелигиозной пропаганды задачам классовой борьбы революционных масс за свои интересы, борьбы за диктатуру пролетариата составляет основу в учении Ленина и Сталина об отношении рабочей партии к религии. Ленин глубоко обосновал это положение:
«Марксист должен быть материалистом, т.е. врагом религии, но материалистом диалектическим, т.-е. ставящим дело борьбы с религией не абстрактно, не на почву отвлеченной, чисто-теоретической, всегда себе равной проповеди, а конкретно, на почву классовой борьбы, идущей на деле и воспитывающей массы больше всего и лучше всего»[16].
Ленин разъясняет, что сочетание атеистической пропаганды о классовой борьбой, подчинение борьбы с религией задачам классовой борьбы является образцом применения марксовой диалектики.
Метафизически мыслящие головы и здесь усматривали непостижимое противоречие. Как это можно, рассуждали они, подчинить идейную пропаганду, проповедь известных идей, борьбу с религией классовой борьбе, то есть борьбе за определенные классовые цели революционных масс?
Разоблачая несостоятельность этих рассуждений, Ленин писал:
«Подобное возражение принадлежит к числу ходячих возражений против марксизма, свидетельствующих о полном непонимании марксовой диалектики. Противоречие, смущающее тех, кто возражает подобным образом, есть живое противоречие живой жизни, т.-е. диалектическое, не словесное, не выдуманное противоречие. Отделять абсолютной, непереходимой гранью теоретическую пропаганду атеизма, т.-е. разрушение религиозных верований у известных слоев пролетариата, и успех, ход, условия классовой борьбы этих слоев — значит рассуждать недиалектически, превращать в абсолютную грань то, что есть подвижная, относительная грань, — значит насильственно разрывать то, что неразрывно связано в живой действительности»[17].
Сознание людей определяется условиями их материальной жизни. Отрывать сознание людей от материальных условий их жизни — значит становиться на идеалистическую точку зрения. Только идеалисты могут думать, что коренное изменение в сознании людей может произойти независимо от изменения общественной жизни, независимо от классовой борьбы. Ленин считал буржуазно-ограниченным культурничеством тот взгляд, будто бы с религией при наличии гнета капитала над массами можно покончить посредством голого просветительства.
Классовая борьба пролетариата направлена на уничтожение эксплуататорского строя, следовательно, она ведет к уничтожению социальных корней религии. Объединение, сплочение пролетариата, просвещение его в ходе классовой борьбы расшатывают, подрывают веру в бога. Стало быть, классовая борьба пролетариата и борьба за научное мировоззрение, борьба с религией составляют единый процесс. Разрывать и противопоставлять эти две стороны единого процесса могут только закоренелые метафизики.
Разрушение эксплуататорского строя в СССР нанесло сокрушительный удар религиозным предрассудкам.
Политическая линия, которую отстаивали и развивали большевики во главе с Лениным и Сталиным в отношении религии, была воплощена в законодательстве советской власти.
Декретом Совнаркома от 23 января 1918 года церковь была отделена от государства и школа — от церкви. Но большевистская партия не ограничилась осуществлением свободы совести, отделением церкви от государства: большевистская партия ставила своей задачей полное преодоление религиозных предрассудков.
В беседе с первой американской рабочей делегацией в 1927 году товарищ Сталин разъяснил, что признание свободы совести не означает нейтральности в отношении к религии. Свобода совести дает каждому гражданину право бороться против религиозных предрассудков:
«Мы ведем пропаганду и будем вести пропаганду против религиозных предрассудков. Законодательство страны таково, что каждый гражданин имеет право исповедывать любую религию. Это дело совести каждого. Именно поэтому и провели мы отделение церкви от государства. Но, проведя отделение церкви от государства и провозгласив свободу вероисповедания, мы вместе с тем сохранили за каждым гражданином право бороться путем убеждения, путем пропаганды и агитации против той или иной религии, против всякой религии»[18].
Советское государство не проводило никаких различий между гражданами в зависимости от вероисповедания. Но значило ли это, что советское государство безразлично относилось к борьбе за научное мировоззрение? Нет, не значило. Одна из функций советского государства заключалась в проведении культурно-воспитательной работы. А такая работа не могла не разрушать религиозных предрассудков; ведь цель ее была — поднять сознание масс до уровня передового, научного мировоззрения, до уровня коммунистической идеологии. Соответственно быть, советское государство не могло не поддерживать борьбу передового, научного мировоззрения против пережитков реакционных, антинаучных взглядов, в том числе и против религиозных предрассудков. Советская власть предоставила каждому гражданину право бороться против религиозных предрассудков. Это право было закреплено в Сталинской Конституции:
«В целях обеспечения за гражданами свободы совести церковь в СССР отделена от государства и школа от церкви. Свобода отправления религиозных культов и свобода антирелигиозной пропаганды признается за всеми гражданами» (статья 124-я Конституции СССР).
На Чрезвычайном VIII всесоюзном съезде советов И.В. Сталин по поводу поправки к 124-й статье проекта Конституции указывал, что запрещение отправления религиозных обрядов не соответствует духу советской Конституции:
«Далее идет поправка к статье 124-ой проекта Конституции, требующая ее изменения в том направлении, чтобы запретить отправление религиозных обрядов. Я думаю, что эту поправку следует отвергнуть, как не соответствующую духу нашей Конституции»[19].
Признавая свободу отправления религиозных культов, Сталинская Конституция в то же время предоставляла каждому гражданину право не только быть неверующим, не исповедывать никакой религии, но и вести антирелигиозную пропаганду. Свободу отправления религиозных обрядов советское государство признавало не потому, что оно считало их безвредными, что оно безразлично относилось к этим обрядам, а потому, что оно предоставляло каждому гражданину самому решать вопрос о его отношении к религии.
Это значит, что провозглашая свободу совести, Сталинская Конституция отнюдь не меняла позиции советского государства в отношении религии.
Разоблачение реакционной проповеди церковников, разоблачение вреда религиозных предрассудков, должно быть составной частью всей коммунистической агитации и пропаганды, всей работы по коммунистическому воспитанию масс и преодолению пережитков капитализма в сознании людей.
П. Федосеев
«Большевик» N 18, 1940 г. стр. 65-77
Отправлено спустя 47 секунд:
Gosha: ↑19 мар 2018, 15:50Материализмом сейчас увлекаются капиталисты и марксистко-ленинские специалисты
Развитие атеизма есть развитие отрицательного отношения к религии. Однако борьба атеизма против религии не есть простая смена одних представлений и идей другими идеями и представлениями. В развитии атеизма находила свое выражение материальная деятельность людей, отражался определенный прогресс в условиях их материальной жизни.
Связь атеизма с материальным бытием людей Маркс ярко выразил в следующем положении: «…Атеизм есть отрицание бога, утверждающее посредством этого отрицания бытие человека»[1].
Религия принижает природу и человека, ставит их бытие в зависимость от постороннего, чуждого и фантастического существа. Атеизм, отрицая бытие бога, признает самостоятельное бытие природы и человека. Стало быть, атеизм есть составная часть познания человеком действительного бытия природы и своего собственного бытия.
Буржуазные атеисты сильно преувеличивали власть религии над массами, роль и влияние религии и религиозных учреждений в истории общества. В изображении буржуазных атеистов религиозные суеверия и церковные организации являются определяющей силой в развитии общества. Наиболее резко преувеличивали роль религии так называемые младогегельянцы. Они уверяли, что в мире господствует религия, и все земные отношения изображали как религиозные отношения. Религию младогегельянцы рассматривали как последнюю причину всех неугодных им отношений.
Почему буржуазные атеисты так непомерно преувеличивали роль религии в общественной жизни? Это объяснялось их идеалистическим пониманием истории, представлением о первенстве духовных явлений над явлениями материальной жизни. Исторический материализм считает, что ни религия, ни другие продукты сознания не являются определяющей силой в жизни общества. Никогда религиозные вопросы не преобладали в жизни людей, над материальными интересами и материальными потребностями.
Критикуя младогегельянцев и Фейербаха, непомерно раздувавших влияние религии в жизни людей, Маркс и Энгельс со всей силой подчеркивали, что для людей ни бог, ни его предикаты никогда не были главным.
Религиозные предрассудки веками тяготели над сознанием людей. Однако даже в самые мрачные периоды духовного гнета, экономического и политического порабощения масс отрицательное или хотя бы равнодушное отношение к церкви и ее обрядам в той или иной форме проявлялось в народе. Известные слои населения на собственном опыте убеждались в ненужности и вредности поповской клики с ее обрядами и учениями. Народные сказки, поговорки часто проникнуты глубоким презрением к попами Народное творчество дает яркое представление о том, как нарастала в массах вражда против церкви и против самой религии.
Материальная практика неизбежно наталкивала людей на разрыв с определенными догмами и предписаниями религии, порождала критическое отношение к религиозным обычаям и обрядам.
Все религии в классовом обществе внушали своим последователям идею примирения бедных и богатых, эксплуатируемых и эксплуататоров, проповедовали массам покорность и послушание. Но несмотря на все строгие предписания религии угнетенные восставали против своих угнетателей, стремились завоевать более сносные условия жизни на земле, не довольствуясь обещаниями загробного блаженства. Религиозные вопросы никогда не были главным побудительным мотивом поступков и деятельности людей.
Жизнь, практическая деятельность толкала трудящихся к отказу от религиозных предписаний и предрассудков.
«Общественная жизнь,— писал Маркс,— является по существу практической. Все мистерии, которые завлекают теорию в мистицизм, находят свое рациональное разрешение в человеческой практике и в понимании этой практики».
Человеческая практика является основой развития научных представлений о мире, несовместимых с религиозными догмами, отрицающих эти догмы. Вот почему лучшие мыслители прошлых веков, стоявшие на уровне знаний своего времени, критически относились к религии, разоблачали ее несостоятельность, разоблачали религию как заблуждение.
Уже в древнем мире передовые умы человечества занимались опровержением религиозного суеверия. Развитие материального производства, классовая борьба и прогресс научного познания мира пробуждали и укрепляли атеистические настроения и идеи.
Борьба против господствующей церкви и религии проявлялась и в средние века хотя бы в форме еретических отклонений от официального богословия. Активное участие масс в борьбе против феодализма и церкви не могло не расшатывать религиозные предрассудки, по крайней мере у передовых слоев населения.
Революционно-плебейские ереси средневековья нередко приводили, как это видно на примере Томаса Мюнцера, к атеизму. Мюнцер нападал не только на католицизм, но и на основные положения христианства вообще. Энгельс указывает, что Мюнцер под христианскими формами проповедовал пантеизм[2], местами соприкасающийся с атеизмом. Он не признавал, что в библии содержится непреложное и исключительное откровение. Настоящее и живое откровение есть разум. Вера есть не что иное, как пробуждение разума в человеке. Небо не есть что-то потустороннее, его нужно искать в земной жизни. Призвание верующих состоит в том, чтобы установить царство божие не в потустороннем мире, а здесь, на земле.
Рассматривая все эти положения, Энгельс говорит, что религиозная философия Мюнцера далеко выходила за пределы господствовавших в его эпоху представлений и приближалась к атеизму.
Развитие атеистической мысли связано было с процессом подъема городской буржуазии, которая была революционным элементом внутри феодального строя. Начиная с XV века, в Европе в недрах феодализма развиваются элементы буржуазного общества. Развитие буржуазии стало несовместимо с феодальным строем. Но, прежде чем вступить в борьбу против феодализма, нужно было разрушить его священный и централизованный оплот — католическую церковь. В этом заключается важнейшая причина выступлений буржуазии против церкви и религии.
С другой стороны, буржуазии для развития промышленности нужна была наука. Церковь превратила науку в служанку богословия и подавляла всякое свободное исследование природы. Между тем огромные технические успехи XIV — XV столетий дали могучий толчок науке. Буржуазия, заинтересованная в развитии науки, принимала участие в борьбе науки против церкви.
Крупнейшая битва против средневековой идеологии, в особенности против религии, разыгралась во Франции XVIII века. Ведущая роль в этой битве принадлежала французским материалистам. Их философия имела боевой, атеистический характер, и вся их деятельность была проникнута решительной борьбой против религии и церкви.
Атеистическая литература XVIII века является важнейшим этапом в развитии атеизма. Дидро называл атеистические памфлеты того времени градом бомб, сыплющихся на «божий дом» — на церковь. Энгельс и Ленин неоднократно советовали переводить эти боевые памфлеты против религии для широкого распространения в народе. Литература атеистов XVIII века — это, по выражению Ленина, «бойкая, живая, талантливая, остроумно и открыто нападающая на господствующую поповщину публицистика…»[3].
Французские материалисты XVIII века противопоставляли религии свое материалистическое мировоззрение. Природа, учили французские материалисты, существовала всегда. Сознание, мышление есть продукт материи.
Обособленные от материи духовные существа есть плод заблуждения. В природе существует только то, что непосредственно или через посредство других существ воздействует на нас. Мы, никогда не испытывали ни прямого, ни косвенного воздействия со стороны духовных существ. Следовательно, они реально не существуют. То, что теологи и спиритуалисты называют душой, есть не что иное, как свойство или способность материи. Утверждая, что душа есть лишь свойство материи, французские материалисты тем самым решительно отвергали идеалистическое учение о первичности духа по отношению к материи.
Французские атеисты доказывали, что религия не всегда существовала, что религия создана людьми. Все французские материалисты видели источник религии в невежестве и обмане. Религия, по их мнению, рождается из страха невежественных людей перед силами природы. «Страх создал богов», — гласит изречение древних мыслителей. По мнению Гольбаха, одного из крупнейших материалистов XVIII века, неведение и страх — два столпа всякой религии.
Если страх создал богов, то лишь страх и поддерживает их власть над умами людей. Боги — это созданные воображением, невидимые человекоподобные существа, которые будто бы управляют силами природы.
Человек незнаком с силами природы: он полагает, что природа подчинена каким-то невидимым силам; он считает себя зависящим от них и воображает, что они либо раздражены против него либо благосклонны к нему.
Атеисты XVIII века подвергли идею бога самой острой и резкой критике с точки зрения «здравого смысла». Идея бога, говорили они, есть самая нелепая и противоречащая «здравому смыслу» идея.
Богословы утверждают, что бог — создатель всего, однако они вместе с тем уверяют, что зло исходит не от бога. Откуда же оно исходит? От людей, говорят попы. Но кто же создал людей? Бог. Следовательно, зло исходит от бога. Если бы он создал людей не такими, какие они есть, может быть, моральное зло, или грех, не существовало бы в мире. Следовательно, на бога следует возложить вину за развращенность человека.
Французские атеисты показали вред религии для прогресса общества; они утверждали, что религия, церковь стоят на стороне тирании, деспотизма, прикрывают дикий произвол и жесточайшие насилия.
«Тирания и религия,— говорит Гольбах,— это два чудовища, против соединенных усилий которых никогда не может устоять благосостояние государства».
Каждая религия являлась с момента своего возникновения уздой, при помощи которой законодатели хотели подчинить себе умы грубых народов. Подобно некоторым кормилицам, наводящим на детей страх, чтобы заставить их быть спокойными, честолюбцы применяют слово божие, чтобы навести страх на «дикарей».
Оковы, служащие для того, чтобы сковать умы смертных, безусловно, небесного происхождения, говорит Гольбах. Религия для государей является инструментом, предназначенным для того, чтобы покрепче держать народы под ярмом.
«Религия, это — искусство одурманивать людей с целью отвлечь их мысли от того зла, которое причиняют им в этом мире власть имущие. Людей запугивают невидимыми силами и заставляют их безропотно нести бремя страданий, причиняемых им видимыми силами; им сулят надежды на блаженство на том свете, если они примирятся с своими страданиями в этом мире»[4].
Так Гольбах разоблачает связь религии с деспотизмом.
Атеисты XVIII века рассматривали религию как злейшего врага человеческой морали. Они ярко показали, что религия и церковь насаждают человеконенавистничество, внедряют безнравственность, освящают корыстолюбие, хищничество. «…Во всех странах,— говорит Гольбах,— религия не только не благоприятствует нравственности, но, наоборот, колеблет и разрушает ее».
Разоблачая человеконенавистническое содержание религиозных учений, другой представитель французского материализма Гельвеций писал, что все религии повсюду раздували пламя нетерпимости, устилали равнины трупами, поили землю кровью, зажигали города, опустошали государства, но никогда не делали людей лучшими.
Французские материалисты XVIII века были убеждены, что только с уничтожением религии наступит расцвет истинно человеческой, справедливой морали. Счастье людей невозможно, пока над ними тяготеют цепи суеверия. Если бы, говорил другой французский материалист Ламеттри, атеизм получил всеобщее распространение, то все виды религии были бы уничтожены, прекратились бы религиозные войны и перестало бы существовать ужасное «религиозное воинство»; природа, зараженная ныне религиозным ядом, вновь вернула бы себе свои права и свою чистоту.
Атеисты XVIII века особенно настойчиво вскрывали противоречия между наукой и религией, между разумом и суеверием. Все они усиленно пропагандировали изречение английского философа Гоббса, что теология — царство тьмы. Враждебность церкви и духовенства по отношению к знанию, науке Дидро очень ярко и образно выразил в следующих словах:
«Я заблудился ночью среди необъятного леса; один только слабо мерцающий огонек еще указывает мне путь. Но тут подходит ко мне неизвестный и говорит: друг мой, загаси свою свечу, ты лучше найдешь тогда дорогу… Этот неизвестный — богослов».
Материалисты XVIII века все сходились на том, что для счастья человечества надо уничтожить религию и тиранию.
Надо, говорит Гольбах, истребить с корнем ядовитое дерево, которое на протяжении ряда веков прикрывает своею сенью вселенную; только тогда глаза людей узреют свет, способный просветить их, руководить ими, согреть им души.
Но как можно уничтожить религию? Здесь со всею силою сказывается односторонний характер учения французских материалистов XVIII века, классовая ограниченность их воззрений. Главнейшим орудием устранения суеверия они считают просвещение. Если, говорит Гольбах, незнание природы дало начало богам, то познание ее должно уничтожить их. Стремясь освободить от религиозных предрассудков народ, атеисты XVIII века вместе с тем считали, что просвещение может охватить лишь узкий круг людей. Они сомневались в возможности вытравить когда-либо суеверие из сознания всего народа. Во всяком случае, освобождение всего народа от власти фанатизма представлялось им вероятным только в неопределенно далеком будущем. И все же они ратовали за просвещение, считая, что оно сначала захватит немногих, наиболее мыслящих людей, а затем постепенно волна просвещения докатится и до широких народных масс.
Не веря в быструю и близкую победу разума, просвещения над суеверием и фанатизмом, атеисты XVIII века настаивали на политических мерах для обуздания попов и подрыва церкви. Они предлагали лишить церковь ее огромных богатств и политического могущества, подчинить церковь государству, выдавать попам небольшое жалованье, сделать невозможным обогащение духовенства. Французские материалисты убеждены были, что попы не примирятся с таким скромным существованием, что они или откажутся от невыгодного своего ремесла или опозорят себя в глазах народа откровенным и назойливым вымогательством.
Атеизм XVIII века был исторически ограничен и носил узкопросветительский характер. Его представители не понимали действительных корней религии и не видели действительных путей освобождения масс от религиозных предрассудков. Не понимая того, что религия есть не случайное заблуждение, не простая ошибка ума, а результат гнета над человеком сил природы и эксплоататорских классов, атеисты мыслили преодолеть религию путем распространения знания. Но при этом они обходили коренной вопрос — об уничтожении социальных корней религиозных предрассудков.
Разумеется, ограниченное просветительство в условиях, когда народ был подавлен нуждой и темнотой, не могло привести широкие массы на путь атеизма, освободить их от суеверия. Атеисты XVIII века сами чувствовали недостаточность просветительства для уничтожения религиозных верований населения. Они предлагали ликвидировать политическую власть и экономическое могущество церкви. Но это была лишь буржуазно-демократическая программа борьбы с феодальной церковью, дальше которой и не могли пойти материалисты XVIII века как идеологи революционной буржуазии. Они не понимали того, что ликвидация политической и экономической власти церкви лишь облегчает борьбу с религией, но не устраняет самой религии. Они не знали и не могли знать того, что нельзя покончить с религией без уничтожения эксплуататорского строя.
При всей своей ограниченности атеистические идеи французских материалистов были, бесспорно, передовыми идеями, мобилизующими передовые силы общества на борьбу с феодальной церковью и религиозным фанатизмом. Атеистическая литература XVIII века являлась идеологическим обоснованием той острой и массовой антицерковной и антирелигиозной борьбы, которая развернулась в ходе французской, буржуазной революции.
В первой половине XIX века борьба против религии и церкви наиболее остро развернулась в Германии. Борьба буржуазной демократии против феодальных порядков развертывалась здесь преимущественно в форме критики религии. Выдающуюся роль в этой борьбе с религией и церковью сыграл Людвиг Фейербах.
Фейербах был крупнейшим материалистом прошлого века и крупнейшим критиком официальной, господствующей религии. Он сорвал с религии таинственный покров, свел ее сущность к сущности природы и человека.
Энгельс так характеризует содержание книги Фейербаха «Сущность христианства»: «Природа существует независимо от какой бы то ни было философии. Она есть основание, на котором выросли мы, люди, сами продукты природы. Вне природы и человека нет ничего, и высшие существа, созданные нашей религиозной фантазией, это — лишь фантастические отражения нашей собственной сущности» («Людвиг Фейербах и конец классической немецкой философии», стр. 15. 1939).
Уже в 1839 году в статье «К критике гегелевской философии» Фейербах доказывает, что идеалистическая философия — это рациональная мистика. Всякое умозрение, которое хочет выйти за пределы природы и человека, является ничтожным. Возвращение к природе, восклицает Фейербах, — вот единственный источник исцеления!
Выяснение сущности природы и человека составляет основное содержание всех философских произведений Фейербаха. Так как истинная сущность человека затемнена, по мнению Фейербаха, спекулятивной философией и религией, то все работы Фейербаха посвящены критике идеализма и религии.
Сущность религии Фейербах сводит к сущности человека: «Божественная сущность — не что иное, как человеческая сущность, очищенная, освобожденная от индивидуальных границ, объективированная, т.е. рассматриваемая и почитаемая в качестве посторонней, отдельной сущности»[5].
Сущность человека — это, по мнению Фейербаха, разум, воля и сердце. Человек существует, чтобы познавать, хотеть и любить. Сущность человека заключается в его свойствах. Эти свойства составляют также и сущность бога. Тайна божественных свойств есть тайна бесконечно разнообразной человеческой сущности.
Человеку присуще стремление быть совершенным. Но отдельный индивид не обладает всеми совершенствами. Свое личное несовершенство человек дополняет совершенствами бога и в этом находит себе утешение. Но совершенство бога есть только совершенство человеческого рода. Бог не имеет никаких собственных свойств, не заимствованных у человеческого рода.
Только индивид является несовершенным, конечным, ибо в нем не полностью проявляется сущность человеческого рода. Род содержит в себе все совершенства, он бесконечен. Но эти совершенства не могут воплотиться в отдельном индивиде. Именно потому, что человеческое существо не вмещает в себе всех совершенств рода, потому, что человек не желает терять эти совершенства для своей личности, он наделяет ими бога и тем самым сохраняет их.
«Бог возникает из чувства недостатка: бог есть то, чего, сознательно или бессознательно, недостает человеку»[6].
Фейербах нанес серьезный удар религиозному мировоззрению. Его материалистическая философия враждебна религии. Фейербах разоблачил религиозный мир как иллюзию земного мира. Но земной мир, говорит Маркс, фигурирует у него только еще как фраза, поэтому оставалось неясным, почему люди вбили себе в голову эту иллюзию. Будучи идеалистом в понимании общественных явлений, Фейербах не мог вскрыть социальные корни религиозных представлений.
Нападая на грубо феодальную религию, Фейербах не мог окончательно порвать со всякой религией, как в политике не мог порвать с буржуазным демократизмом и перейти на позиции революционного пролетариата.
Критикуя религию, он совсем не хочет полного уничтожения всякой религии. На место ложной, богословской религии он хочет поставить свою собственную, очищенную, «истинную» религию. Реформа религии, по его мнению, должна состоять в том, чтобы сущность религии понималась не в искаженном виде. Религия Фейербаха есть непосредственное обожествление сущности природы и человека, а не тени этой сущности, как делается в «ложной» религии. Необходимо брать природу и почитать ее такой, какая она есть. В ложной религии любовь человека направляется на бога, и у человека не остается любви для другого человека. Поэтому, утверждает Фейербах, на место любви к богу мы должны поставить любовь к человеку.
Считая основой религии естественные свойства человеческой сущности, Фейербах неизбежно приходит к признанию вечности религии.
Основоположники марксизма-ленинизма резко критиковали Фейербаха за то, что он не довел материализм до конца, за его уступки идеализму и религии.
Выясняя отношение Маркса и Энгельса к философии Фейербаха, вскрывая недостатки фейербаховского материализма, товарищ Сталин пишет: «На самом деле Маркс и Энгельс взяли из материализма Фейербаха его «основное зерно», развив его дальше в научно-философскую теорию материализма и отбросив прочь его идеалистические и религиозно-этические наслоения»[7].
* * *
Марксистская критика религии складывалась в неразрывной связи с процессом выработки материалистического понимания истории. Распространяя материализм на область общественных явлений, Маркс и Энгельс вместе с тем развивали материалистическое объяснение корней религии.
Маркс и Энгельс нанесли сокрушительный удар религиозно-идеалистической идеологии прежде всего тем, что разработали подлинно научное мировоззрение — диалектический материализм, составляющий теоретический фундамент коммунизма. Марксистский философский материализм, свободный от недостатков старого, метафизического материализма, является острейшим оружием борьбы с религией, ибо он дает подлинно научное объяснение развития природы и общества, в корне отвергающее религиозные предрассудки.
Отмечая связь материализма Маркса и Энгельса с атеистическим материализмом XVIII века, Ленин вместе с тем указывает, как далеко ушли вперед Маркс и Энгельс по сравнению с материалистами XVIII века и Фейербахом:
«Марксизм есть материализм. В качестве такового, он так же беспощадно враждебен религии, как материализм энциклопедистов XVIII века или материализм Фейербаха. Это несомненно. Но диалектический материализм Маркса и Энгельса идет дальше энциклопедистов и Фейербаха, применяя материалистическую философию к области истории, к области общественных наук. Мы должны бороться с религией. Это — азбука всего материализма и, следовательно, марксизма. Но марксизм не есть материализм, остановившийся на азбуке. Марксизм идет дальше. Он говорит: надо уметь бороться с религией, а для этого надо mатериалистически об’яснить источник веры и религии у масс»[8].
От буржуазного атеизма пролетарский атеизм отличается, во-первых, материалистическим объяснением корней религии и, во-вторых, новой, научно-обоснованной тактикой борьбы с религиозными предрассудками.
Марксизм-ленинизм учит, что источники, корни религии заключаются в придавленности человека внешней природой и классовым гнетом. Религия возникла в самые первобытные времена на почве бессилия дикарей в борьбе с природой. Предметы и стихийные явления внешней природы принимали в представлении дикарей форму сверхъестественных сил, одаренных волей и сознанием.
Когда общество разделилось на классы, на эксплуататоров и эксплуатируемых, когда возникло государство как орудие классового господства, народные массы стали испытывать на себе наряду с гнетом природы еще более тяжелый гнет — гнет эксплуатации. Придавленные стихийными силами внешней природы и непосильным бременем эксплуататорского строя, народные массы искали «небесного заступничества», искали утешения в религиозных сказках о небесной награде.
«Десятки и сотни раз, — говорил товарищ Сталин, — пытались трудящиеся на протяжении веков сбросить с плеч угнетателей и стать господами своего положения. Но каждый раз, разбитые и опозоренные, вынуждены были они отступить, тая в душе обиду и унижение, злобу и отчаяние и устремляя взоры на неведомое небо, где они надеялись найти избавление»[9].
Угнетенные массы народа веками прибегали к религии потому, что не видели выхода из своего бедственного положения. В религии, как в опиуме, искали они забвения, призрачного счастья, утешения. «Религия,— писал Ленин,— есть один из видов духовного гнета, лежащего везде и повсюду на народных массах задавленных вечной работой на других, нуждою и одиночеством. Бессилие эксплуатируемых классов в борьбе с эксплуататорами так же неизбежно порождает веру в лучшую загробную жизнь, как бессилие дикаря в борьбе с природой порождает веру в богов, чертей, в чудеса и т. п.»[10].
Следовательно, преодолеть религию, освободить народ от религиозных предрассудков невозможно в условиях капиталистического строя. Это не значит, конечно, что атеистическая пропаганда не нужна в условиях господства капитала. Разоблачение церкви как служанки эксплуататорских классов, разъяснение реакционного существа религии является составной частью политического просвещения масс. Но полностью преодолеть религиозные предрассудки масс атеистическая пропаганда в условиях капитализма не в состоянии.
Классовая борьба против эксплуататоров даже в условиях капитализма подрывает устои религии и резко ослабляет ее влияние на трудящихся. Объединяясь для борьбы с капитализмом, рабочие освобождаются от чувства бессилия и беспомощности перед экоплуататорами, приобретают уверенность в своих силах. В ходе классовой борьбы пролетариат, трудящиеся сплачиваются, просвещаются, и это расшатывает, подрывает веру в бога; рабочие распознают реакционное значение религии и церкви.
Марксистский анализ социальных корней религии имеет огромное значение в борьбе с религиозными предрассудками. Вместе с тем он дает возможность убедительно доказать верующим трудящимся, что религия не богом внушена человеку, что, наоборот, самое представление о боге порождено фантазией угнетенного человека.
В том факте, что религия существует целые тысячелетия, верующий видит доказательство истинности, вечности, неискоренимости религии. Учение Маркса — Энгельса — Ленина — Сталина в противовес этому заявляет: религия существует целые тысячелетия потому, что на протяжении всех этих тысячелетий трудящиеся были задавлены гнетом эксплуатации, потому, что эксплуататорские классы держали народные массы в кабале, темноте и невежестве.
Всюду и всегда религия порождалась и поддерживалась придавленностью людей, жестокими условиями жизни, классовым гнетом, нищетой и унижением.
Вот почему марксизм-ленинизм учит, что борьба с религией должна быть поставлена в тесную связь с практикой классовой борьбы пролетариата, направленной на устранение социальных корней религии. Антирелигиозная пропаганда должна быть подчинена основной задаче пролетариата — борьбе за диктатуру пролетариата, за создание бесклассового коммунистического общества. В этом основа марксистско-ленинской тактики борьбы с религией.
Действительное освобождение народных масс от гнета религиозных предрассудков возможно лишь на основе ликвидации эксплуататорского строя. До конца последовательным атеизмом является лишь пролетарский атеизм, неразрывно связанный с борьбой рабочего класса за революционное преобразование общества.
Основоположники марксизма-ленинизма резко выступали против оппортунистического отношения к религии, против оппортунистического «учения» о том, что по отношению к рабочей партии религия будто бы есть частное дело. Борясь за отделение церкви от государства, добиваясь, чтобы религия была частным делом по отношению к государству, Ленин и Сталин неоднократно указывали, что по отношению к партии пролетариата религия не есть частное дело, что партия не может мириться с религиозными предрассудками и должна активно вести антирелигиозную пропаганду.
После поражения русской революции 1905 года, в период реакции, к религии потянулись значительные слои интеллигенции и даже неустойчивые, растерявшиеся элементы социал-демократии. Появилось так называемое богостроительство, выразители которого предлагали построить «нового» бога, пытались примирить социализм с религией. Ленин резко выступил против этих попыток подновления религии, заигрывания с нею.
В 1913 году в одном из своих писем Ленин разъяснял: «…Всякая религиозная идея, всякая идея о всяком боженьке, всякое кокетничанье даже с боженькой есть невыразимейшая мерзость, особенно терпимо (а часто даже доброжелательно) встречаемая демократической буржуазией, — именно поэтому это — самая опасная мерзость, самая гнусная «зараза»[11].
В то время как реакционная буржуазия насаждала религиозное мракобесие, отравляла сознание масс религиозным опиумом, вожди европейской социал-демократии и русские меньшевики проявляли преступное равнодушие и безразличие к религии и церкви, тем самым способствуя деятельности религиозных мракобесов. Религия — частное дело по отношению к партии, заявляли вожди II интернационала.
Ленин и Сталин решительно выступили против примиренческого отношения к религии. Ленин напоминал, что марксизм, требуя объявления религии частным делом по отношению к государству, отнюдь не считает религию частным делом по отношению к пролетарской партии.
Еще в период первой русской революции Ленин писал: «Мы требуем полного отделения церкви от государства, чтобы бороться с религиозным туманом чисто идейным и только идейным оружием, нашей прессой, нашим словом. Но мы основали свой союз, Р. С.-Д. Р. П., между прочим, именно для такой борьбы против всякого религиозного одурачения рабочих. Для нас же идейная борьба не частное, а общепартийное, общепролетарское дело»[12].
В условиях самодержавия, в условиях полицейского произвола большевистская партия настойчиво боролась за свободу совести, против привилегий господствующей православной церкви, против преследования самодержавием и государственной церковью атеизма, а также всех вероисповеданий, отличных от православия. Большевики резко выступали против средневековых, инквизиторских законов, согласно которым за переход из православия в другую религию люди карались ссылкой на каторгу сроком от 8 до 10. лет. Однако борьба большевиков против преследования царизмом вероучений, отличных от православия, не означала примирения с этими религиозными вероучениями.
«Наша программа,— писал Ленин,— вся построена на научном и, притом, именно материалистическом мировоззрении. Разъяснение нашей программы необходимо включает поэтому и разъяснение истинных исторических и экономических корней религиозного тумана. Наша пропаганда необходимо включает и пропаганду атеизма…»[13].
Враги пролетарского атеизма обвиняли марксистов в непоследовательности по отношению к религии. Особенно анархисты изощрялись в карикатурном изображении тактики марксистов по отношению к религии. Анархисты уверяли, что тактика марксистов в этом вопросе состоит якобы из шатаний и колебаний между войной с богом и желанием «подделаться» к верующим рабочим, боязнью отпугнуть их. Отметая все эти нелепые измышления врагов марксизма, Ленин показал, что тактика большевиков по отношению к религии является прямым логическим выводом из диалектического и исторического материализма. То, что невежественные критики марксизма считают колебаниями и шатаниями, на самом деле есть последовательное и глубоко продуманное применение марксовой диалектики к вопросу о борьбе с религией.
Разъясняя содержание лозунга свободы совести, свободы вероисповеданий, товарищ Сталин еще в 1913 году указывал, что партия защищает право всех граждан, всех наций исповедывать любую религию и вместе с тем борется против всех видов религии:
«В программе социал-демократов имеется пункт о свободе вероисповедания. По этому пункту любая группа лиц имеет право исповедывать любую религию: католицизм, православие и т. д. Социал-демократия будет бороться против всяких религиозных репрессий, против гонений на православных, католиков и протестантов. Значит ли это, что католицизм и протестантизм и т. д. «не идут вразрез с точным смыслом» программы? Нет, не значит. Социал-демократия всегда будет протестовать против гонений на католицизм и протестантизм, она всегда будет защищать право наций исповедывать любую религию, но в то же время она, исходя из правильно понятых интересов пролетариата, будет агитировать и против католицизма, и против протестантизма, и против православия, с тем, чтобы доставить торжество социалистическому мировоззрению»[14].
При поверхностном взгляде может показаться, что в этом положении содержится противоречие. Как это возможно: защищать право наций исповедывать любую религию и вместе с тем бороться против всякой религии? Но это — кажущееся противоречие, и непостижимо оно лишь для метафизического способа мышления. В действительности здесь дано внутренне неразрывное сочетание, единство демократического требования свободы совести, предусматривающего ликвидацию полицейского принуждения в делах веры, и социалистической задачи полного преодоления религиозных предрассудков.
Буржуазные антиклерикалы, и анархисты в том числе, уверяют, что полицейские гонения против тех или иных вероисповеданий содействуют разрушению религиозных предрассудков. Такими доводами лишь оправдывается подавление свободы совести буржуазным государством.
Марксисты считали и считают, что не всякая борьба против религиозных организаций способствует освобождению масс от гнета религии: например полицейская борьба царизма против сектантов и иных неправославных вероисповеданий лишь разжигала религиозный фанатизм и отвлекала трудящиеся массы от классовой борьбы в сторону религиозных споров и конфликтов.
Чтобы затушевать классовое расчленение общества и отвлечь массы от политических вопросов, буржуазия сознательно выдвигает на первый план вопросы религиозные и деление граждан по религиозному признаку.
«…Ha Западе, — писал Ленин,— после окончания национальных буржуазных революций, после введения более или менее полной свободы вероисповедания, вопрос демократической борьбы с религией настолько уже был исторически оттеснен на второй план борьбой буржуазной демократии о социализмом, что буржуазные правительства сознательно пробовали отвлечь внимание масс от социализма устройством quasi-либерального «похода» на клерикализм. Такой характер носил и Kulturkampf в Германии и борьба с клерикализмом буржуазных республиканцев Франции»[15].
Ленин подчеркивал, что необходимо видеть и разъяснять коренное отличие пролетарского атеизма от буржуазного антиклерикализма.
Фальшивый буржуазный антиклерикализм, шумливая буржуазная «война против религии» всегда являлись политическим маневром, рассчитанным на то, чтобы, привлекая внимание народа исключительно к религиозным вопросам, отодвинуть на задний план вопросы классовой борьбы. Мелкобуржуазные фразеры попадают на эту удочку буржуазии и своей непомерно крикливой «войной с богами», своим противопоставлением верующих неверующим отвлекают массы от борьбы с эксплуататорами и приносят прямой вред революционному движению.
Ленин подчеркивает, что все вопросы, касающиеся отношения партии к религии, должны решаться с точки зрения интересов классовой борьбы пролетариата.
Подчинение антирелигиозной пропаганды задачам классовой борьбы революционных масс за свои интересы, борьбы за диктатуру пролетариата составляет основу в учении Ленина и Сталина об отношении рабочей партии к религии. Ленин глубоко обосновал это положение:
«Марксист должен быть материалистом, т.е. врагом религии, но материалистом диалектическим, т.-е. ставящим дело борьбы с религией не абстрактно, не на почву отвлеченной, чисто-теоретической, всегда себе равной проповеди, а конкретно, на почву классовой борьбы, идущей на деле и воспитывающей массы больше всего и лучше всего»[16].
Ленин разъясняет, что сочетание атеистической пропаганды о классовой борьбой, подчинение борьбы с религией задачам классовой борьбы является образцом применения марксовой диалектики.
Метафизически мыслящие головы и здесь усматривали непостижимое противоречие. Как это можно, рассуждали они, подчинить идейную пропаганду, проповедь известных идей, борьбу с религией классовой борьбе, то есть борьбе за определенные классовые цели революционных масс?
Разоблачая несостоятельность этих рассуждений, Ленин писал:
«Подобное возражение принадлежит к числу ходячих возражений против марксизма, свидетельствующих о полном непонимании марксовой диалектики. Противоречие, смущающее тех, кто возражает подобным образом, есть живое противоречие живой жизни, т.-е. диалектическое, не словесное, не выдуманное противоречие. Отделять абсолютной, непереходимой гранью теоретическую пропаганду атеизма, т.-е. разрушение религиозных верований у известных слоев пролетариата, и успех, ход, условия классовой борьбы этих слоев — значит рассуждать недиалектически, превращать в абсолютную грань то, что есть подвижная, относительная грань, — значит насильственно разрывать то, что неразрывно связано в живой действительности»[17].
Сознание людей определяется условиями их материальной жизни. Отрывать сознание людей от материальных условий их жизни — значит становиться на идеалистическую точку зрения. Только идеалисты могут думать, что коренное изменение в сознании людей может произойти независимо от изменения общественной жизни, независимо от классовой борьбы. Ленин считал буржуазно-ограниченным культурничеством тот взгляд, будто бы с религией при наличии гнета капитала над массами можно покончить посредством голого просветительства.
Классовая борьба пролетариата направлена на уничтожение эксплуататорского строя, следовательно, она ведет к уничтожению социальных корней религии. Объединение, сплочение пролетариата, просвещение его в ходе классовой борьбы расшатывают, подрывают веру в бога. Стало быть, классовая борьба пролетариата и борьба за научное мировоззрение, борьба с религией составляют единый процесс. Разрывать и противопоставлять эти две стороны единого процесса могут только закоренелые метафизики.
Разрушение эксплуататорского строя в СССР нанесло сокрушительный удар религиозным предрассудкам.
Политическая линия, которую отстаивали и развивали большевики во главе с Лениным и Сталиным в отношении религии, была воплощена в законодательстве советской власти.
Декретом Совнаркома от 23 января 1918 года церковь была отделена от государства и школа — от церкви. Но большевистская партия не ограничилась осуществлением свободы совести, отделением церкви от государства: большевистская партия ставила своей задачей полное преодоление религиозных предрассудков.
В беседе с первой американской рабочей делегацией в 1927 году товарищ Сталин разъяснил, что признание свободы совести не означает нейтральности в отношении к религии. Свобода совести дает каждому гражданину право бороться против религиозных предрассудков:
«Мы ведем пропаганду и будем вести пропаганду против религиозных предрассудков. Законодательство страны таково, что каждый гражданин имеет право исповедывать любую религию. Это дело совести каждого. Именно поэтому и провели мы отделение церкви от государства. Но, проведя отделение церкви от государства и провозгласив свободу вероисповедания, мы вместе с тем сохранили за каждым гражданином право бороться путем убеждения, путем пропаганды и агитации против той или иной религии, против всякой религии»[18].
Советское государство не проводило никаких различий между гражданами в зависимости от вероисповедания. Но значило ли это, что советское государство безразлично относилось к борьбе за научное мировоззрение? Нет, не значило. Одна из функций советского государства заключалась в проведении культурно-воспитательной работы. А такая работа не могла не разрушать религиозных предрассудков; ведь цель ее была — поднять сознание масс до уровня передового, научного мировоззрения, до уровня коммунистической идеологии. Соответственно быть, советское государство не могло не поддерживать борьбу передового, научного мировоззрения против пережитков реакционных, антинаучных взглядов, в том числе и против религиозных предрассудков. Советская власть предоставила каждому гражданину право бороться против религиозных предрассудков. Это право было закреплено в Сталинской Конституции:
«В целях обеспечения за гражданами свободы совести церковь в СССР отделена от государства и школа от церкви. Свобода отправления религиозных культов и свобода антирелигиозной пропаганды признается за всеми гражданами» (статья 124-я Конституции СССР).
На Чрезвычайном VIII всесоюзном съезде советов И.В. Сталин по поводу поправки к 124-й статье проекта Конституции указывал, что запрещение отправления религиозных обрядов не соответствует духу советской Конституции:
«Далее идет поправка к статье 124-ой проекта Конституции, требующая ее изменения в том направлении, чтобы запретить отправление религиозных обрядов. Я думаю, что эту поправку следует отвергнуть, как не соответствующую духу нашей Конституции»[19].
Признавая свободу отправления религиозных культов, Сталинская Конституция в то же время предоставляла каждому гражданину право не только быть неверующим, не исповедывать никакой религии, но и вести антирелигиозную пропаганду. Свободу отправления религиозных обрядов советское государство признавало не потому, что оно считало их безвредными, что оно безразлично относилось к этим обрядам, а потому, что оно предоставляло каждому гражданину самому решать вопрос о его отношении к религии.
Это значит, что провозглашая свободу совести, Сталинская Конституция отнюдь не меняла позиции советского государства в отношении религии.
Разоблачение реакционной проповеди церковников, разоблачение вреда религиозных предрассудков, должно быть составной частью всей коммунистической агитации и пропаганды, всей работы по коммунистическому воспитанию масс и преодолению пережитков капитализма в сознании людей.
П. Федосеев
«Большевик» N 18, 1940 г. стр. 65-77
Отправлено спустя 32 минуты 59 секунд:
Gosha: ↑19 мар 2018, 15:50Материализмом сейчас увлекаются капиталисты и марксистко-ленинские специалисты
Развитие атеизма есть развитие отрицательного отношения к религии. Однако борьба атеизма против религии не есть простая смена одних представлений и идей другими идеями и представлениями. В развитии атеизма находила свое выражение материальная деятельность людей, отражался определенный прогресс в условиях их материальной жизни.
Связь атеизма с материальным бытием людей Маркс ярко выразил в следующем положении: «…Атеизм есть отрицание бога, утверждающее посредством этого отрицания бытие человека»[1].
Религия принижает природу и человека, ставит их бытие в зависимость от постороннего, чуждого и фантастического существа. Атеизм, отрицая бытие бога, признает самостоятельное бытие природы и человека. Стало быть, атеизм есть составная часть познания человеком действительного бытия природы и своего собственного бытия.
Буржуазные атеисты сильно преувеличивали власть религии над массами, роль и влияние религии и религиозных учреждений в истории общества. В изображении буржуазных атеистов религиозные суеверия и церковные организации являются определяющей силой в развитии общества. Наиболее резко преувеличивали роль религии так называемые младогегельянцы. Они уверяли, что в мире господствует религия, и все земные отношения изображали как религиозные отношения. Религию младогегельянцы рассматривали как последнюю причину всех неугодных им отношений.
Почему буржуазные атеисты так непомерно преувеличивали роль религии в общественной жизни? Это объяснялось их идеалистическим пониманием истории, представлением о первенстве духовных явлений над явлениями материальной жизни. Исторический материализм считает, что ни религия, ни другие продукты сознания не являются определяющей силой в жизни общества. Никогда религиозные вопросы не преобладали в жизни людей, над материальными интересами и материальными потребностями.
Критикуя младогегельянцев и Фейербаха, непомерно раздувавших влияние религии в жизни людей, Маркс и Энгельс со всей силой подчеркивали, что для людей ни бог, ни его предикаты никогда не были главным.
Религиозные предрассудки веками тяготели над сознанием людей. Однако даже в самые мрачные периоды духовного гнета, экономического и политического порабощения масс отрицательное или хотя бы равнодушное отношение к церкви и ее обрядам в той или иной форме проявлялось в народе. Известные слои населения на собственном опыте убеждались в ненужности и вредности поповской клики с ее обрядами и учениями. Народные сказки, поговорки часто проникнуты глубоким презрением к попами Народное творчество дает яркое представление о том, как нарастала в массах вражда против церкви и против самой религии.
Материальная практика неизбежно наталкивала людей на разрыв с определенными догмами и предписаниями религии, порождала критическое отношение к религиозным обычаям и обрядам.
Все религии в классовом обществе внушали своим последователям идею примирения бедных и богатых, эксплуатируемых и эксплуататоров, проповедовали массам покорность и послушание. Но несмотря на все строгие предписания религии угнетенные восставали против своих угнетателей, стремились завоевать более сносные условия жизни на земле, не довольствуясь обещаниями загробного блаженства. Религиозные вопросы никогда не были главным побудительным мотивом поступков и деятельности людей.
Жизнь, практическая деятельность толкала трудящихся к отказу от религиозных предписаний и предрассудков.
«Общественная жизнь,— писал Маркс,— является по существу практической. Все мистерии, которые завлекают теорию в мистицизм, находят свое рациональное разрешение в человеческой практике и в понимании этой практики».
Человеческая практика является основой развития научных представлений о мире, несовместимых с религиозными догмами, отрицающих эти догмы. Вот почему лучшие мыслители прошлых веков, стоявшие на уровне знаний своего времени, критически относились к религии, разоблачали ее несостоятельность, разоблачали религию как заблуждение.
Уже в древнем мире передовые умы человечества занимались опровержением религиозного суеверия. Развитие материального производства, классовая борьба и прогресс научного познания мира пробуждали и укрепляли атеистические настроения и идеи.
Борьба против господствующей церкви и религии проявлялась и в средние века хотя бы в форме еретических отклонений от официального богословия. Активное участие масс в борьбе против феодализма и церкви не могло не расшатывать религиозные предрассудки, по крайней мере у передовых слоев населения.
Революционно-плебейские ереси средневековья нередко приводили, как это видно на примере Томаса Мюнцера, к атеизму. Мюнцер нападал не только на католицизм, но и на основные положения христианства вообще. Энгельс указывает, что Мюнцер под христианскими формами проповедовал пантеизм[2], местами соприкасающийся с атеизмом. Он не признавал, что в библии содержится непреложное и исключительное откровение. Настоящее и живое откровение есть разум. Вера есть не что иное, как пробуждение разума в человеке. Небо не есть что-то потустороннее, его нужно искать в земной жизни. Призвание верующих состоит в том, чтобы установить царство божие не в потустороннем мире, а здесь, на земле.
Рассматривая все эти положения, Энгельс говорит, что религиозная философия Мюнцера далеко выходила за пределы господствовавших в его эпоху представлений и приближалась к атеизму.
Развитие атеистической мысли связано было с процессом подъема городской буржуазии, которая была революционным элементом внутри феодального строя. Начиная с XV века, в Европе в недрах феодализма развиваются элементы буржуазного общества. Развитие буржуазии стало несовместимо с феодальным строем. Но, прежде чем вступить в борьбу против феодализма, нужно было разрушить его священный и централизованный оплот — католическую церковь. В этом заключается важнейшая причина выступлений буржуазии против церкви и религии.
С другой стороны, буржуазии для развития промышленности нужна была наука. Церковь превратила науку в служанку богословия и подавляла всякое свободное исследование природы. Между тем огромные технические успехи XIV — XV столетий дали могучий толчок науке. Буржуазия, заинтересованная в развитии науки, принимала участие в борьбе науки против церкви.
Крупнейшая битва против средневековой идеологии, в особенности против религии, разыгралась во Франции XVIII века. Ведущая роль в этой битве принадлежала французским материалистам. Их философия имела боевой, атеистический характер, и вся их деятельность была проникнута решительной борьбой против религии и церкви.
Атеистическая литература XVIII века является важнейшим этапом в развитии атеизма. Дидро называл атеистические памфлеты того времени градом бомб, сыплющихся на «божий дом» — на церковь. Энгельс и Ленин неоднократно советовали переводить эти боевые памфлеты против религии для широкого распространения в народе. Литература атеистов XVIII века — это, по выражению Ленина, «бойкая, живая, талантливая, остроумно и открыто нападающая на господствующую поповщину публицистика…»[3].
Французские материалисты XVIII века противопоставляли религии свое материалистическое мировоззрение. Природа, учили французские материалисты, существовала всегда. Сознание, мышление есть продукт материи.
Обособленные от материи духовные существа есть плод заблуждения. В природе существует только то, что непосредственно или через посредство других существ воздействует на нас. Мы, никогда не испытывали ни прямого, ни косвенного воздействия со стороны духовных существ. Следовательно, они реально не существуют. То, что теологи и спиритуалисты называют душой, есть не что иное, как свойство или способность материи. Утверждая, что душа есть лишь свойство материи, французские материалисты тем самым решительно отвергали идеалистическое учение о первичности духа по отношению к материи.
Французские атеисты доказывали, что религия не всегда существовала, что религия создана людьми. Все французские материалисты видели источник религии в невежестве и обмане. Религия, по их мнению, рождается из страха невежественных людей перед силами природы. «Страх создал богов», — гласит изречение древних мыслителей. По мнению Гольбаха, одного из крупнейших материалистов XVIII века, неведение и страх — два столпа всякой религии.
Если страх создал богов, то лишь страх и поддерживает их власть над умами людей. Боги — это созданные воображением, невидимые человекоподобные существа, которые будто бы управляют силами природы.
Человек незнаком с силами природы: он полагает, что природа подчинена каким-то невидимым силам; он считает себя зависящим от них и воображает, что они либо раздражены против него либо благосклонны к нему.
Атеисты XVIII века подвергли идею бога самой острой и резкой критике с точки зрения «здравого смысла». Идея бога, говорили они, есть самая нелепая и противоречащая «здравому смыслу» идея.
Богословы утверждают, что бог — создатель всего, однако они вместе с тем уверяют, что зло исходит не от бога. Откуда же оно исходит? От людей, говорят попы. Но кто же создал людей? Бог. Следовательно, зло исходит от бога. Если бы он создал людей не такими, какие они есть, может быть, моральное зло, или грех, не существовало бы в мире. Следовательно, на бога следует возложить вину за развращенность человека.
Французские атеисты показали вред религии для прогресса общества; они утверждали, что религия, церковь стоят на стороне тирании, деспотизма, прикрывают дикий произвол и жесточайшие насилия.
«Тирания и религия,— говорит Гольбах,— это два чудовища, против соединенных усилий которых никогда не может устоять благосостояние государства».
Каждая религия являлась с момента своего возникновения уздой, при помощи которой законодатели хотели подчинить себе умы грубых народов. Подобно некоторым кормилицам, наводящим на детей страх, чтобы заставить их быть спокойными, честолюбцы применяют слово божие, чтобы навести страх на «дикарей».
Оковы, служащие для того, чтобы сковать умы смертных, безусловно, небесного происхождения, говорит Гольбах. Религия для государей является инструментом, предназначенным для того, чтобы покрепче держать народы под ярмом.
«Религия, это — искусство одурманивать людей с целью отвлечь их мысли от того зла, которое причиняют им в этом мире власть имущие. Людей запугивают невидимыми силами и заставляют их безропотно нести бремя страданий, причиняемых им видимыми силами; им сулят надежды на блаженство на том свете, если они примирятся с своими страданиями в этом мире»[4].
Так Гольбах разоблачает связь религии с деспотизмом.
Атеисты XVIII века рассматривали религию как злейшего врага человеческой морали. Они ярко показали, что религия и церковь насаждают человеконенавистничество, внедряют безнравственность, освящают корыстолюбие, хищничество. «…Во всех странах,— говорит Гольбах,— религия не только не благоприятствует нравственности, но, наоборот, колеблет и разрушает ее».
Разоблачая человеконенавистническое содержание религиозных учений, другой представитель французского материализма Гельвеций писал, что все религии повсюду раздували пламя нетерпимости, устилали равнины трупами, поили землю кровью, зажигали города, опустошали государства, но никогда не делали людей лучшими.
Французские материалисты XVIII века были убеждены, что только с уничтожением религии наступит расцвет истинно человеческой, справедливой морали. Счастье людей невозможно, пока над ними тяготеют цепи суеверия. Если бы, говорил другой французский материалист Ламеттри, атеизм получил всеобщее распространение, то все виды религии были бы уничтожены, прекратились бы религиозные войны и перестало бы существовать ужасное «религиозное воинство»; природа, зараженная ныне религиозным ядом, вновь вернула бы себе свои права и свою чистоту.
Атеисты XVIII века особенно настойчиво вскрывали противоречия между наукой и религией, между разумом и суеверием. Все они усиленно пропагандировали изречение английского философа Гоббса, что теология — царство тьмы. Враждебность церкви и духовенства по отношению к знанию, науке Дидро очень ярко и образно выразил в следующих словах:
«Я заблудился ночью среди необъятного леса; один только слабо мерцающий огонек еще указывает мне путь. Но тут подходит ко мне неизвестный и говорит: друг мой, загаси свою свечу, ты лучше найдешь тогда дорогу… Этот неизвестный — богослов».
Материалисты XVIII века все сходились на том, что для счастья человечества надо уничтожить религию и тиранию.
Надо, говорит Гольбах, истребить с корнем ядовитое дерево, которое на протяжении ряда веков прикрывает своею сенью вселенную; только тогда глаза людей узреют свет, способный просветить их, руководить ими, согреть им души.
Но как можно уничтожить религию? Здесь со всею силою сказывается односторонний характер учения французских материалистов XVIII века, классовая ограниченность их воззрений. Главнейшим орудием устранения суеверия они считают просвещение. Если, говорит Гольбах, незнание природы дало начало богам, то познание ее должно уничтожить их. Стремясь освободить от религиозных предрассудков народ, атеисты XVIII века вместе с тем считали, что просвещение может охватить лишь узкий круг людей. Они сомневались в возможности вытравить когда-либо суеверие из сознания всего народа. Во всяком случае, освобождение всего народа от власти фанатизма представлялось им вероятным только в неопределенно далеком будущем. И все же они ратовали за просвещение, считая, что оно сначала захватит немногих, наиболее мыслящих людей, а затем постепенно волна просвещения докатится и до широких народных масс.
Не веря в быструю и близкую победу разума, просвещения над суеверием и фанатизмом, атеисты XVIII века настаивали на политических мерах для обуздания попов и подрыва церкви. Они предлагали лишить церковь ее огромных богатств и политического могущества, подчинить церковь государству, выдавать попам небольшое жалованье, сделать невозможным обогащение духовенства. Французские материалисты убеждены были, что попы не примирятся с таким скромным существованием, что они или откажутся от невыгодного своего ремесла или опозорят себя в глазах народа откровенным и назойливым вымогательством.
Атеизм XVIII века был исторически ограничен и носил узкопросветительский характер. Его представители не понимали действительных корней религии и не видели действительных путей освобождения масс от религиозных предрассудков. Не понимая того, что религия есть не случайное заблуждение, не простая ошибка ума, а результат гнета над человеком сил природы и эксплоататорских классов, атеисты мыслили преодолеть религию путем распространения знания. Но при этом они обходили коренной вопрос — об уничтожении социальных корней религиозных предрассудков.
Разумеется, ограниченное просветительство в условиях, когда народ был подавлен нуждой и темнотой, не могло привести широкие массы на путь атеизма, освободить их от суеверия. Атеисты XVIII века сами чувствовали недостаточность просветительства для уничтожения религиозных верований населения. Они предлагали ликвидировать политическую власть и экономическое могущество церкви. Но это была лишь буржуазно-демократическая программа борьбы с феодальной церковью, дальше которой и не могли пойти материалисты XVIII века как идеологи революционной буржуазии. Они не понимали того, что ликвидация политической и экономической власти церкви лишь облегчает борьбу с религией, но не устраняет самой религии. Они не знали и не могли знать того, что нельзя покончить с религией без уничтожения эксплуататорского строя.
При всей своей ограниченности атеистические идеи французских материалистов были, бесспорно, передовыми идеями, мобилизующими передовые силы общества на борьбу с феодальной церковью и религиозным фанатизмом. Атеистическая литература XVIII века являлась идеологическим обоснованием той острой и массовой антицерковной и антирелигиозной борьбы, которая развернулась в ходе французской, буржуазной революции.
В первой половине XIX века борьба против религии и церкви наиболее остро развернулась в Германии. Борьба буржуазной демократии против феодальных порядков развертывалась здесь преимущественно в форме критики религии. Выдающуюся роль в этой борьбе с религией и церковью сыграл Людвиг Фейербах.
Фейербах был крупнейшим материалистом прошлого века и крупнейшим критиком официальной, господствующей религии. Он сорвал с религии таинственный покров, свел ее сущность к сущности природы и человека.
Энгельс так характеризует содержание книги Фейербаха «Сущность христианства»: «Природа существует независимо от какой бы то ни было философии. Она есть основание, на котором выросли мы, люди, сами продукты природы. Вне природы и человека нет ничего, и высшие существа, созданные нашей религиозной фантазией, это — лишь фантастические отражения нашей собственной сущности» («Людвиг Фейербах и конец классической немецкой философии», стр. 15. 1939).
Уже в 1839 году в статье «К критике гегелевской философии» Фейербах доказывает, что идеалистическая философия — это рациональная мистика. Всякое умозрение, которое хочет выйти за пределы природы и человека, является ничтожным. Возвращение к природе, восклицает Фейербах, — вот единственный источник исцеления!
Выяснение сущности природы и человека составляет основное содержание всех философских произведений Фейербаха. Так как истинная сущность человека затемнена, по мнению Фейербаха, спекулятивной философией и религией, то все работы Фейербаха посвящены критике идеализма и религии.
Сущность религии Фейербах сводит к сущности человека: «Божественная сущность — не что иное, как человеческая сущность, очищенная, освобожденная от индивидуальных границ, объективированная, т.е. рассматриваемая и почитаемая в качестве посторонней, отдельной сущности»[5].
Сущность человека — это, по мнению Фейербаха, разум, воля и сердце. Человек существует, чтобы познавать, хотеть и любить. Сущность человека заключается в его свойствах. Эти свойства составляют также и сущность бога. Тайна божественных свойств есть тайна бесконечно разнообразной человеческой сущности.
Человеку присуще стремление быть совершенным. Но отдельный индивид не обладает всеми совершенствами. Свое личное несовершенство человек дополняет совершенствами бога и в этом находит себе утешение. Но совершенство бога есть только совершенство человеческого рода. Бог не имеет никаких собственных свойств, не заимствованных у человеческого рода.
Только индивид является несовершенным, конечным, ибо в нем не полностью проявляется сущность человеческого рода. Род содержит в себе все совершенства, он бесконечен. Но эти совершенства не могут воплотиться в отдельном индивиде. Именно потому, что человеческое существо не вмещает в себе всех совершенств рода, потому, что человек не желает терять эти совершенства для своей личности, он наделяет ими бога и тем самым сохраняет их.
«Бог возникает из чувства недостатка: бог есть то, чего, сознательно или бессознательно, недостает человеку»[6].
Фейербах нанес серьезный удар религиозному мировоззрению. Его материалистическая философия враждебна религии. Фейербах разоблачил религиозный мир как иллюзию земного мира. Но земной мир, говорит Маркс, фигурирует у него только еще как фраза, поэтому оставалось неясным, почему люди вбили себе в голову эту иллюзию. Будучи идеалистом в понимании общественных явлений, Фейербах не мог вскрыть социальные корни религиозных представлений.
Нападая на грубо феодальную религию, Фейербах не мог окончательно порвать со всякой религией, как в политике не мог порвать с буржуазным демократизмом и перейти на позиции революционного пролетариата.
Критикуя религию, он совсем не хочет полного уничтожения всякой религии. На место ложной, богословской религии он хочет поставить свою собственную, очищенную, «истинную» религию. Реформа религии, по его мнению, должна состоять в том, чтобы сущность религии понималась не в искаженном виде. Религия Фейербаха есть непосредственное обожествление сущности природы и человека, а не тени этой сущности, как делается в «ложной» религии. Необходимо брать природу и почитать ее такой, какая она есть. В ложной религии любовь человека направляется на бога, и у человека не остается любви для другого человека. Поэтому, утверждает Фейербах, на место любви к богу мы должны поставить любовь к человеку.
Считая основой религии естественные свойства человеческой сущности, Фейербах неизбежно приходит к признанию вечности религии.
Основоположники марксизма-ленинизма резко критиковали Фейербаха за то, что он не довел материализм до конца, за его уступки идеализму и религии.
Выясняя отношение Маркса и Энгельса к философии Фейербаха, вскрывая недостатки фейербаховского материализма, товарищ Сталин пишет: «На самом деле Маркс и Энгельс взяли из материализма Фейербаха его «основное зерно», развив его дальше в научно-философскую теорию материализма и отбросив прочь его идеалистические и религиозно-этические наслоения»[7].
* * *
Марксистская критика религии складывалась в неразрывной связи с процессом выработки материалистического понимания истории. Распространяя материализм на область общественных явлений, Маркс и Энгельс вместе с тем развивали материалистическое объяснение корней религии.
Маркс и Энгельс нанесли сокрушительный удар религиозно-идеалистической идеологии прежде всего тем, что разработали подлинно научное мировоззрение — диалектический материализм, составляющий теоретический фундамент коммунизма. Марксистский философский материализм, свободный от недостатков старого, метафизического материализма, является острейшим оружием борьбы с религией, ибо он дает подлинно научное объяснение развития природы и общества, в корне отвергающее религиозные предрассудки.
Отмечая связь материализма Маркса и Энгельса с атеистическим материализмом XVIII века, Ленин вместе с тем указывает, как далеко ушли вперед Маркс и Энгельс по сравнению с материалистами XVIII века и Фейербахом:
«Марксизм есть материализм. В качестве такового, он так же беспощадно враждебен религии, как материализм энциклопедистов XVIII века или материализм Фейербаха. Это несомненно. Но диалектический материализм Маркса и Энгельса идет дальше энциклопедистов и Фейербаха, применяя материалистическую философию к области истории, к области общественных наук. Мы должны бороться с религией. Это — азбука всего материализма и, следовательно, марксизма. Но марксизм не есть материализм, остановившийся на азбуке. Марксизм идет дальше. Он говорит: надо уметь бороться с религией, а для этого надо mатериалистически об’яснить источник веры и религии у масс»[8].
От буржуазного атеизма пролетарский атеизм отличается, во-первых, материалистическим объяснением корней религии и, во-вторых, новой, научно-обоснованной тактикой борьбы с религиозными предрассудками.
Марксизм-ленинизм учит, что источники, корни религии заключаются в придавленности человека внешней природой и классовым гнетом. Религия возникла в самые первобытные времена на почве бессилия дикарей в борьбе с природой. Предметы и стихийные явления внешней природы принимали в представлении дикарей форму сверхъестественных сил, одаренных волей и сознанием.
Когда общество разделилось на классы, на эксплуататоров и эксплуатируемых, когда возникло государство как орудие классового господства, народные массы стали испытывать на себе наряду с гнетом природы еще более тяжелый гнет — гнет эксплуатации. Придавленные стихийными силами внешней природы и непосильным бременем эксплуататорского строя, народные массы искали «небесного заступничества», искали утешения в религиозных сказках о небесной награде.
«Десятки и сотни раз, — говорил товарищ Сталин, — пытались трудящиеся на протяжении веков сбросить с плеч угнетателей и стать господами своего положения. Но каждый раз, разбитые и опозоренные, вынуждены были они отступить, тая в душе обиду и унижение, злобу и отчаяние и устремляя взоры на неведомое небо, где они надеялись найти избавление»[9].
Угнетенные массы народа веками прибегали к религии потому, что не видели выхода из своего бедственного положения. В религии, как в опиуме, искали они забвения, призрачного счастья, утешения. «Религия,— писал Ленин,— есть один из видов духовного гнета, лежащего везде и повсюду на народных массах задавленных вечной работой на других, нуждою и одиночеством. Бессилие эксплуатируемых классов в борьбе с эксплуататорами так же неизбежно порождает веру в лучшую загробную жизнь, как бессилие дикаря в борьбе с природой порождает веру в богов, чертей, в чудеса и т. п.»[10].
Следовательно, преодолеть религию, освободить народ от религиозных предрассудков невозможно в условиях капиталистического строя. Это не значит, конечно, что атеистическая пропаганда не нужна в условиях господства капитала. Разоблачение церкви как служанки эксплуататорских классов, разъяснение реакционного существа религии является составной частью политического просвещения масс. Но полностью преодолеть религиозные предрассудки масс атеистическая пропаганда в условиях капитализма не в состоянии.
Классовая борьба против эксплуататоров даже в условиях капитализма подрывает устои религии и резко ослабляет ее влияние на трудящихся. Объединяясь для борьбы с капитализмом, рабочие освобождаются от чувства бессилия и беспомощности перед экоплуататорами, приобретают уверенность в своих силах. В ходе классовой борьбы пролетариат, трудящиеся сплачиваются, просвещаются, и это расшатывает, подрывает веру в бога; рабочие распознают реакционное значение религии и церкви.
Марксистский анализ социальных корней религии имеет огромное значение в борьбе с религиозными предрассудками. Вместе с тем он дает возможность убедительно доказать верующим трудящимся, что религия не богом внушена человеку, что, наоборот, самое представление о боге порождено фантазией угнетенного человека.
В том факте, что религия существует целые тысячелетия, верующий видит доказательство истинности, вечности, неискоренимости религии. Учение Маркса — Энгельса — Ленина — Сталина в противовес этому заявляет: религия существует целые тысячелетия потому, что на протяжении всех этих тысячелетий трудящиеся были задавлены гнетом эксплуатации, потому, что эксплуататорские классы держали народные массы в кабале, темноте и невежестве.
Всюду и всегда религия порождалась и поддерживалась придавленностью людей, жестокими условиями жизни, классовым гнетом, нищетой и унижением.
Вот почему марксизм-ленинизм учит, что борьба с религией должна быть поставлена в тесную связь с практикой классовой борьбы пролетариата, направленной на устранение социальных корней религии. Антирелигиозная пропаганда должна быть подчинена основной задаче пролетариата — борьбе за диктатуру пролетариата, за создание бесклассового коммунистического общества. В этом основа марксистско-ленинской тактики борьбы с религией.
Действительное освобождение народных масс от гнета религиозных предрассудков возможно лишь на основе ликвидации эксплуататорского строя. До конца последовательным атеизмом является лишь пролетарский атеизм, неразрывно связанный с борьбой рабочего класса за революционное преобразование общества.
Основоположники марксизма-ленинизма резко выступали против оппортунистического отношения к религии, против оппортунистического «учения» о том, что по отношению к рабочей партии религия будто бы есть частное дело. Борясь за отделение церкви от государства, добиваясь, чтобы религия была частным делом по отношению к государству, Ленин и Сталин неоднократно указывали, что по отношению к партии пролетариата религия не есть частное дело, что партия не может мириться с религиозными предрассудками и должна активно вести антирелигиозную пропаганду.
После поражения русской революции 1905 года, в период реакции, к религии потянулись значительные слои интеллигенции и даже неустойчивые, растерявшиеся элементы социал-демократии. Появилось так называемое богостроительство, выразители которого предлагали построить «нового» бога, пытались примирить социализм с религией. Ленин резко выступил против этих попыток подновления религии, заигрывания с нею.
В 1913 году в одном из своих писем Ленин разъяснял: «…Всякая религиозная идея, всякая идея о всяком боженьке, всякое кокетничанье даже с боженькой есть невыразимейшая мерзость, особенно терпимо (а часто даже доброжелательно) встречаемая демократической буржуазией, — именно поэтому это — самая опасная мерзость, самая гнусная «зараза»[11].
В то время как реакционная буржуазия насаждала религиозное мракобесие, отравляла сознание масс религиозным опиумом, вожди европейской социал-демократии и русские меньшевики проявляли преступное равнодушие и безразличие к религии и церкви, тем самым способствуя деятельности религиозных мракобесов. Религия — частное дело по отношению к партии, заявляли вожди II интернационала.
Ленин и Сталин решительно выступили против примиренческого отношения к религии. Ленин напоминал, что марксизм, требуя объявления религии частным делом по отношению к государству, отнюдь не считает религию частным делом по отношению к пролетарской партии.
Еще в период первой русской революции Ленин писал: «Мы требуем полного отделения церкви от государства, чтобы бороться с религиозным туманом чисто идейным и только идейным оружием, нашей прессой, нашим словом. Но мы основали свой союз, Р. С.-Д. Р. П., между прочим, именно для такой борьбы против всякого религиозного одурачения рабочих. Для нас же идейная борьба не частное, а общепартийное, общепролетарское дело»[12].
В условиях самодержавия, в условиях полицейского произвола большевистская партия настойчиво боролась за свободу совести, против привилегий господствующей православной церкви, против преследования самодержавием и государственной церковью атеизма, а также всех вероисповеданий, отличных от православия. Большевики резко выступали против средневековых, инквизиторских законов, согласно которым за переход из православия в другую религию люди карались ссылкой на каторгу сроком от 8 до 10. лет. Однако борьба большевиков против преследования царизмом вероучений, отличных от православия, не означала примирения с этими религиозными вероучениями.
«Наша программа,— писал Ленин,— вся построена на научном и, притом, именно материалистическом мировоззрении. Разъяснение нашей программы необходимо включает поэтому и разъяснение истинных исторических и экономических корней религиозного тумана. Наша пропаганда необходимо включает и пропаганду атеизма…»[13].
Враги пролетарского атеизма обвиняли марксистов в непоследовательности по отношению к религии. Особенно анархисты изощрялись в карикатурном изображении тактики марксистов по отношению к религии. Анархисты уверяли, что тактика марксистов в этом вопросе состоит якобы из шатаний и колебаний между войной с богом и желанием «подделаться» к верующим рабочим, боязнью отпугнуть их. Отметая все эти нелепые измышления врагов марксизма, Ленин показал, что тактика большевиков по отношению к религии является прямым логическим выводом из диалектического и исторического материализма. То, что невежественные критики марксизма считают колебаниями и шатаниями, на самом деле есть последовательное и глубоко продуманное применение марксовой диалектики к вопросу о борьбе с религией.
Разъясняя содержание лозунга свободы совести, свободы вероисповеданий, товарищ Сталин еще в 1913 году указывал, что партия защищает право всех граждан, всех наций исповедывать любую религию и вместе с тем борется против всех видов религии:
«В программе социал-демократов имеется пункт о свободе вероисповедания. По этому пункту любая группа лиц имеет право исповедывать любую религию: католицизм, православие и т. д. Социал-демократия будет бороться против всяких религиозных репрессий, против гонений на православных, католиков и протестантов. Значит ли это, что католицизм и протестантизм и т. д. «не идут вразрез с точным смыслом» программы? Нет, не значит. Социал-демократия всегда будет протестовать против гонений на католицизм и протестантизм, она всегда будет защищать право наций исповедывать любую религию, но в то же время она, исходя из правильно понятых интересов пролетариата, будет агитировать и против католицизма, и против протестантизма, и против православия, с тем, чтобы доставить торжество социалистическому мировоззрению»[14].
При поверхностном взгляде может показаться, что в этом положении содержится противоречие. Как это возможно: защищать право наций исповедывать любую религию и вместе с тем бороться против всякой религии? Но это — кажущееся противоречие, и непостижимо оно лишь для метафизического способа мышления. В действительности здесь дано внутренне неразрывное сочетание, единство демократического требования свободы совести, предусматривающего ликвидацию полицейского принуждения в делах веры, и социалистической задачи полного преодоления религиозных предрассудков.
Буржуазные антиклерикалы, и анархисты в том числе, уверяют, что полицейские гонения против тех или иных вероисповеданий содействуют разрушению религиозных предрассудков. Такими доводами лишь оправдывается подавление свободы совести буржуазным государством.
Марксисты считали и считают, что не всякая борьба против религиозных организаций способствует освобождению масс от гнета религии: например полицейская борьба царизма против сектантов и иных неправославных вероисповеданий лишь разжигала религиозный фанатизм и отвлекала трудящиеся массы от классовой борьбы в сторону религиозных споров и конфликтов.
Чтобы затушевать классовое расчленение общества и отвлечь массы от политических вопросов, буржуазия сознательно выдвигает на первый план вопросы религиозные и деление граждан по религиозному признаку.
«…Ha Западе, — писал Ленин,— после окончания национальных буржуазных революций, после введения более или менее полной свободы вероисповедания, вопрос демократической борьбы с религией настолько уже был исторически оттеснен на второй план борьбой буржуазной демократии о социализмом, что буржуазные правительства сознательно пробовали отвлечь внимание масс от социализма устройством quasi-либерального «похода» на клерикализм. Такой характер носил и Kulturkampf в Германии и борьба с клерикализмом буржуазных республиканцев Франции»[15].
Ленин подчеркивал, что необходимо видеть и разъяснять коренное отличие пролетарского атеизма от буржуазного антиклерикализма.
Фальшивый буржуазный антиклерикализм, шумливая буржуазная «война против религии» всегда являлись политическим маневром, рассчитанным на то, чтобы, привлекая внимание народа исключительно к религиозным вопросам, отодвинуть на задний план вопросы классовой борьбы. Мелкобуржуазные фразеры попадают на эту удочку буржуазии и своей непомерно крикливой «войной с богами», своим противопоставлением верующих неверующим отвлекают массы от борьбы с эксплуататорами и приносят прямой вред революционному движению.
Ленин подчеркивает, что все вопросы, касающиеся отношения партии к религии, должны решаться с точки зрения интересов классовой борьбы пролетариата.
Подчинение антирелигиозной пропаганды задачам классовой борьбы революционных масс за свои интересы, борьбы за диктатуру пролетариата составляет основу в учении Ленина и Сталина об отношении рабочей партии к религии. Ленин глубоко обосновал это положение:
«Марксист должен быть материалистом, т.е. врагом религии, но материалистом диалектическим, т.-е. ставящим дело борьбы с религией не абстрактно, не на почву отвлеченной, чисто-теоретической, всегда себе равной проповеди, а конкретно, на почву классовой борьбы, идущей на деле и воспитывающей массы больше всего и лучше всего»[16].
Ленин разъясняет, что сочетание атеистической пропаганды о классовой борьбой, подчинение борьбы с религией задачам классовой борьбы является образцом применения марксовой диалектики.
Метафизически мыслящие головы и здесь усматривали непостижимое противоречие. Как это можно, рассуждали они, подчинить идейную пропаганду, проповедь известных идей, борьбу с религией классовой борьбе, то есть борьбе за определенные классовые цели революционных масс?
Разоблачая несостоятельность этих рассуждений, Ленин писал:
«Подобное возражение принадлежит к числу ходячих возражений против марксизма, свидетельствующих о полном непонимании марксовой диалектики. Противоречие, смущающее тех, кто возражает подобным образом, есть живое противоречие живой жизни, т.-е. диалектическое, не словесное, не выдуманное противоречие. Отделять абсолютной, непереходимой гранью теоретическую пропаганду атеизма, т.-е. разрушение религиозных верований у известных слоев пролетариата, и успех, ход, условия классовой борьбы этих слоев — значит рассуждать недиалектически, превращать в абсолютную грань то, что есть подвижная, относительная грань, — значит насильственно разрывать то, что неразрывно связано в живой действительности»[17].
Сознание людей определяется условиями их материальной жизни. Отрывать сознание людей от материальных условий их жизни — значит становиться на идеалистическую точку зрения. Только идеалисты могут думать, что коренное изменение в сознании людей может произойти независимо от изменения общественной жизни, независимо от классовой борьбы. Ленин считал буржуазно-ограниченным культурничеством тот взгляд, будто бы с религией при наличии гнета капитала над массами можно покончить посредством голого просветительства.
Классовая борьба пролетариата направлена на уничтожение эксплуататорского строя, следовательно, она ведет к уничтожению социальных корней религии. Объединение, сплочение пролетариата, просвещение его в ходе классовой борьбы расшатывают, подрывают веру в бога. Стало быть, классовая борьба пролетариата и борьба за научное мировоззрение, борьба с религией составляют единый процесс. Разрывать и противопоставлять эти две стороны единого процесса могут только закоренелые метафизики.
Разрушение эксплуататорского строя в СССР нанесло сокрушительный удар религиозным предрассудкам.
Политическая линия, которую отстаивали и развивали большевики во главе с Лениным и Сталиным в отношении религии, была воплощена в законодательстве советской власти.
Декретом Совнаркома от 23 января 1918 года церковь была отделена от государства и школа — от церкви. Но большевистская партия не ограничилась осуществлением свободы совести, отделением церкви от государства: большевистская партия ставила своей задачей полное преодоление религиозных предрассудков.
В беседе с первой американской рабочей делегацией в 1927 году товарищ Сталин разъяснил, что признание свободы совести не означает нейтральности в отношении к религии. Свобода совести дает каждому гражданину право бороться против религиозных предрассудков:
«Мы ведем пропаганду и будем вести пропаганду против религиозных предрассудков. Законодательство страны таково, что каждый гражданин имеет право исповедывать любую религию. Это дело совести каждого. Именно поэтому и провели мы отделение церкви от государства. Но, проведя отделение церкви от государства и провозгласив свободу вероисповедания, мы вместе с тем сохранили за каждым гражданином право бороться путем убеждения, путем пропаганды и агитации против той или иной религии, против всякой религии»[18].
Советское государство не проводило никаких различий между гражданами в зависимости от вероисповедания. Но значило ли это, что советское государство безразлично относилось к борьбе за научное мировоззрение? Нет, не значило. Одна из функций советского государства заключалась в проведении культурно-воспитательной работы. А такая работа не могла не разрушать религиозных предрассудков; ведь цель ее была — поднять сознание масс до уровня передового, научного мировоззрения, до уровня коммунистической идеологии. Соответственно быть, советское государство не могло не поддерживать борьбу передового, научного мировоззрения против пережитков реакционных, антинаучных взглядов, в том числе и против религиозных предрассудков. Советская власть предоставила каждому гражданину право бороться против религиозных предрассудков. Это право было закреплено в Сталинской Конституции:
«В целях обеспечения за гражданами свободы совести церковь в СССР отделена от государства и школа от церкви. Свобода отправления религиозных культов и свобода антирелигиозной пропаганды признается за всеми гражданами» (статья 124-я Конституции СССР).
На Чрезвычайном VIII всесоюзном съезде советов И.В. Сталин по поводу поправки к 124-й статье проекта Конституции указывал, что запрещение отправления религиозных обрядов не соответствует духу советской Конституции:
«Далее идет поправка к статье 124-ой проекта Конституции, требующая ее изменения в том направлении, чтобы запретить отправление религиозных обрядов. Я думаю, что эту поправку следует отвергнуть, как не соответствующую духу нашей Конституции»[19].
Признавая свободу отправления религиозных культов, Сталинская Конституция в то же время предоставляла каждому гражданину право не только быть неверующим, не исповедывать никакой религии, но и вести антирелигиозную пропаганду. Свободу отправления религиозных обрядов советское государство признавало не потому, что оно считало их безвредными, что оно безразлично относилось к этим обрядам, а потому, что оно предоставляло каждому гражданину самому решать вопрос о его отношении к религии.
Это значит, что провозглашая свободу совести, Сталинская Конституция отнюдь не меняла позиции советского государства в отношении религии.
Разоблачение реакционной проповеди церковников, разоблачение вреда религиозных предрассудков, должно быть составной частью всей коммунистической агитации и пропаганды, всей работы по коммунистическому воспитанию масс и преодолению пережитков капитализма в сознании людей.
П. Федосеев
«Большевик» N 18, 1940 г. стр. 65-77
Отправлено спустя 1 минуту 12 секунд:
Gosha: ↑19 мар 2018, 15:50Материализмом сейчас увлекаются капиталисты и марксистко-ленинские специалисты
Развитие атеизма есть развитие отрицательного отношения к религии. Однако борьба атеизма против религии не есть простая смена одних представлений и идей другими идеями и представлениями. В развитии атеизма находила свое выражение материальная деятельность людей, отражался определенный прогресс в условиях их материальной жизни.
Связь атеизма с материальным бытием людей Маркс ярко выразил в следующем положении: «…Атеизм есть отрицание бога, утверждающее посредством этого отрицания бытие человека»[1].
Религия принижает природу и человека, ставит их бытие в зависимость от постороннего, чуждого и фантастического существа. Атеизм, отрицая бытие бога, признает самостоятельное бытие природы и человека. Стало быть, атеизм есть составная часть познания человеком действительного бытия природы и своего собственного бытия.
Буржуазные атеисты сильно преувеличивали власть религии над массами, роль и влияние религии и религиозных учреждений в истории общества. В изображении буржуазных атеистов религиозные суеверия и церковные организации являются определяющей силой в развитии общества. Наиболее резко преувеличивали роль религии так называемые младогегельянцы. Они уверяли, что в мире господствует религия, и все земные отношения изображали как религиозные отношения. Религию младогегельянцы рассматривали как последнюю причину всех неугодных им отношений.
Почему буржуазные атеисты так непомерно преувеличивали роль религии в общественной жизни? Это объяснялось их идеалистическим пониманием истории, представлением о первенстве духовных явлений над явлениями материальной жизни. Исторический материализм считает, что ни религия, ни другие продукты сознания не являются определяющей силой в жизни общества. Никогда религиозные вопросы не преобладали в жизни людей, над материальными интересами и материальными потребностями.
Критикуя младогегельянцев и Фейербаха, непомерно раздувавших влияние религии в жизни людей, Маркс и Энгельс со всей силой подчеркивали, что для людей ни бог, ни его предикаты никогда не были главным.
Религиозные предрассудки веками тяготели над сознанием людей. Однако даже в самые мрачные периоды духовного гнета, экономического и политического порабощения масс отрицательное или хотя бы равнодушное отношение к церкви и ее обрядам в той или иной форме проявлялось в народе. Известные слои населения на собственном опыте убеждались в ненужности и вредности поповской клики с ее обрядами и учениями. Народные сказки, поговорки часто проникнуты глубоким презрением к попами Народное творчество дает яркое представление о том, как нарастала в массах вражда против церкви и против самой религии.
Материальная практика неизбежно наталкивала людей на разрыв с определенными догмами и предписаниями религии, порождала критическое отношение к религиозным обычаям и обрядам.
Все религии в классовом обществе внушали своим последователям идею примирения бедных и богатых, эксплуатируемых и эксплуататоров, проповедовали массам покорность и послушание. Но несмотря на все строгие предписания религии угнетенные восставали против своих угнетателей, стремились завоевать более сносные условия жизни на земле, не довольствуясь обещаниями загробного блаженства. Религиозные вопросы никогда не были главным побудительным мотивом поступков и деятельности людей.
Жизнь, практическая деятельность толкала трудящихся к отказу от религиозных предписаний и предрассудков.
«Общественная жизнь,— писал Маркс,— является по существу практической. Все мистерии, которые завлекают теорию в мистицизм, находят свое рациональное разрешение в человеческой практике и в понимании этой практики».
Человеческая практика является основой развития научных представлений о мире, несовместимых с религиозными догмами, отрицающих эти догмы. Вот почему лучшие мыслители прошлых веков, стоявшие на уровне знаний своего времени, критически относились к религии, разоблачали ее несостоятельность, разоблачали религию как заблуждение.
Уже в древнем мире передовые умы человечества занимались опровержением религиозного суеверия. Развитие материального производства, классовая борьба и прогресс научного познания мира пробуждали и укрепляли атеистические настроения и идеи.
Борьба против господствующей церкви и религии проявлялась и в средние века хотя бы в форме еретических отклонений от официального богословия. Активное участие масс в борьбе против феодализма и церкви не могло не расшатывать религиозные предрассудки, по крайней мере у передовых слоев населения.
Революционно-плебейские ереси средневековья нередко приводили, как это видно на примере Томаса Мюнцера, к атеизму. Мюнцер нападал не только на католицизм, но и на основные положения христианства вообще. Энгельс указывает, что Мюнцер под христианскими формами проповедовал пантеизм[2], местами соприкасающийся с атеизмом. Он не признавал, что в библии содержится непреложное и исключительное откровение. Настоящее и живое откровение есть разум. Вера есть не что иное, как пробуждение разума в человеке. Небо не есть что-то потустороннее, его нужно искать в земной жизни. Призвание верующих состоит в том, чтобы установить царство божие не в потустороннем мире, а здесь, на земле.
Рассматривая все эти положения, Энгельс говорит, что религиозная философия Мюнцера далеко выходила за пределы господствовавших в его эпоху представлений и приближалась к атеизму.
Развитие атеистической мысли связано было с процессом подъема городской буржуазии, которая была революционным элементом внутри феодального строя. Начиная с XV века, в Европе в недрах феодализма развиваются элементы буржуазного общества. Развитие буржуазии стало несовместимо с феодальным строем. Но, прежде чем вступить в борьбу против феодализма, нужно было разрушить его священный и централизованный оплот — католическую церковь. В этом заключается важнейшая причина выступлений буржуазии против церкви и религии.
С другой стороны, буржуазии для развития промышленности нужна была наука. Церковь превратила науку в служанку богословия и подавляла всякое свободное исследование природы. Между тем огромные технические успехи XIV — XV столетий дали могучий толчок науке. Буржуазия, заинтересованная в развитии науки, принимала участие в борьбе науки против церкви.
Крупнейшая битва против средневековой идеологии, в особенности против религии, разыгралась во Франции XVIII века. Ведущая роль в этой битве принадлежала французским материалистам. Их философия имела боевой, атеистический характер, и вся их деятельность была проникнута решительной борьбой против религии и церкви.
Атеистическая литература XVIII века является важнейшим этапом в развитии атеизма. Дидро называл атеистические памфлеты того времени градом бомб, сыплющихся на «божий дом» — на церковь. Энгельс и Ленин неоднократно советовали переводить эти боевые памфлеты против религии для широкого распространения в народе. Литература атеистов XVIII века — это, по выражению Ленина, «бойкая, живая, талантливая, остроумно и открыто нападающая на господствующую поповщину публицистика…»[3].
Французские материалисты XVIII века противопоставляли религии свое материалистическое мировоззрение. Природа, учили французские материалисты, существовала всегда. Сознание, мышление есть продукт материи.
Обособленные от материи духовные существа есть плод заблуждения. В природе существует только то, что непосредственно или через посредство других существ воздействует на нас. Мы, никогда не испытывали ни прямого, ни косвенного воздействия со стороны духовных существ. Следовательно, они реально не существуют. То, что теологи и спиритуалисты называют душой, есть не что иное, как свойство или способность материи. Утверждая, что душа есть лишь свойство материи, французские материалисты тем самым решительно отвергали идеалистическое учение о первичности духа по отношению к материи.
Французские атеисты доказывали, что религия не всегда существовала, что религия создана людьми. Все французские материалисты видели источник религии в невежестве и обмане. Религия, по их мнению, рождается из страха невежественных людей перед силами природы. «Страх создал богов», — гласит изречение древних мыслителей. По мнению Гольбаха, одного из крупнейших материалистов XVIII века, неведение и страх — два столпа всякой религии.
Если страх создал богов, то лишь страх и поддерживает их власть над умами людей. Боги — это созданные воображением, невидимые человекоподобные существа, которые будто бы управляют силами природы.
Человек незнаком с силами природы: он полагает, что природа подчинена каким-то невидимым силам; он считает себя зависящим от них и воображает, что они либо раздражены против него либо благосклонны к нему.
Атеисты XVIII века подвергли идею бога самой острой и резкой критике с точки зрения «здравого смысла». Идея бога, говорили они, есть самая нелепая и противоречащая «здравому смыслу» идея.
Богословы утверждают, что бог — создатель всего, однако они вместе с тем уверяют, что зло исходит не от бога. Откуда же оно исходит? От людей, говорят попы. Но кто же создал людей? Бог. Следовательно, зло исходит от бога. Если бы он создал людей не такими, какие они есть, может быть, моральное зло, или грех, не существовало бы в мире. Следовательно, на бога следует возложить вину за развращенность человека.
Французские атеисты показали вред религии для прогресса общества; они утверждали, что религия, церковь стоят на стороне тирании, деспотизма, прикрывают дикий произвол и жесточайшие насилия.
«Тирания и религия,— говорит Гольбах,— это два чудовища, против соединенных усилий которых никогда не может устоять благосостояние государства».
Каждая религия являлась с момента своего возникновения уздой, при помощи которой законодатели хотели подчинить себе умы грубых народов. Подобно некоторым кормилицам, наводящим на детей страх, чтобы заставить их быть спокойными, честолюбцы применяют слово божие, чтобы навести страх на «дикарей».
Оковы, служащие для того, чтобы сковать умы смертных, безусловно, небесного происхождения, говорит Гольбах. Религия для государей является инструментом, предназначенным для того, чтобы покрепче держать народы под ярмом.
«Религия, это — искусство одурманивать людей с целью отвлечь их мысли от того зла, которое причиняют им в этом мире власть имущие. Людей запугивают невидимыми силами и заставляют их безропотно нести бремя страданий, причиняемых им видимыми силами; им сулят надежды на блаженство на том свете, если они примирятся с своими страданиями в этом мире»[4].
Так Гольбах разоблачает связь религии с деспотизмом.
Атеисты XVIII века рассматривали религию как злейшего врага человеческой морали. Они ярко показали, что религия и церковь насаждают человеконенавистничество, внедряют безнравственность, освящают корыстолюбие, хищничество. «…Во всех странах,— говорит Гольбах,— религия не только не благоприятствует нравственности, но, наоборот, колеблет и разрушает ее».
Разоблачая человеконенавистническое содержание религиозных учений, другой представитель французского материализма Гельвеций писал, что все религии повсюду раздували пламя нетерпимости, устилали равнины трупами, поили землю кровью, зажигали города, опустошали государства, но никогда не делали людей лучшими.
Французские материалисты XVIII века были убеждены, что только с уничтожением религии наступит расцвет истинно человеческой, справедливой морали. Счастье людей невозможно, пока над ними тяготеют цепи суеверия. Если бы, говорил другой французский материалист Ламеттри, атеизм получил всеобщее распространение, то все виды религии были бы уничтожены, прекратились бы религиозные войны и перестало бы существовать ужасное «религиозное воинство»; природа, зараженная ныне религиозным ядом, вновь вернула бы себе свои права и свою чистоту.
Атеисты XVIII века особенно настойчиво вскрывали противоречия между наукой и религией, между разумом и суеверием. Все они усиленно пропагандировали изречение английского философа Гоббса, что теология — царство тьмы. Враждебность церкви и духовенства по отношению к знанию, науке Дидро очень ярко и образно выразил в следующих словах:
«Я заблудился ночью среди необъятного леса; один только слабо мерцающий огонек еще указывает мне путь. Но тут подходит ко мне неизвестный и говорит: друг мой, загаси свою свечу, ты лучше найдешь тогда дорогу… Этот неизвестный — богослов».
Материалисты XVIII века все сходились на том, что для счастья человечества надо уничтожить религию и тиранию.
Надо, говорит Гольбах, истребить с корнем ядовитое дерево, которое на протяжении ряда веков прикрывает своею сенью вселенную; только тогда глаза людей узреют свет, способный просветить их, руководить ими, согреть им души.
Но как можно уничтожить религию? Здесь со всею силою сказывается односторонний характер учения французских материалистов XVIII века, классовая ограниченность их воззрений. Главнейшим орудием устранения суеверия они считают просвещение. Если, говорит Гольбах, незнание природы дало начало богам, то познание ее должно уничтожить их. Стремясь освободить от религиозных предрассудков народ, атеисты XVIII века вместе с тем считали, что просвещение может охватить лишь узкий круг людей. Они сомневались в возможности вытравить когда-либо суеверие из сознания всего народа. Во всяком случае, освобождение всего народа от власти фанатизма представлялось им вероятным только в неопределенно далеком будущем. И все же они ратовали за просвещение, считая, что оно сначала захватит немногих, наиболее мыслящих людей, а затем постепенно волна просвещения докатится и до широких народных масс.
Не веря в быструю и близкую победу разума, просвещения над суеверием и фанатизмом, атеисты XVIII века настаивали на политических мерах для обуздания попов и подрыва церкви. Они предлагали лишить церковь ее огромных богатств и политического могущества, подчинить церковь государству, выдавать попам небольшое жалованье, сделать невозможным обогащение духовенства. Французские материалисты убеждены были, что попы не примирятся с таким скромным существованием, что они или откажутся от невыгодного своего ремесла или опозорят себя в глазах народа откровенным и назойливым вымогательством.
Атеизм XVIII века был исторически ограничен и носил узкопросветительский характер. Его представители не понимали действительных корней религии и не видели действительных путей освобождения масс от религиозных предрассудков. Не понимая того, что религия есть не случайное заблуждение, не простая ошибка ума, а результат гнета над человеком сил природы и эксплоататорских классов, атеисты мыслили преодолеть религию путем распространения знания. Но при этом они обходили коренной вопрос — об уничтожении социальных корней религиозных предрассудков.
Разумеется, ограниченное просветительство в условиях, когда народ был подавлен нуждой и темнотой, не могло привести широкие массы на путь атеизма, освободить их от суеверия. Атеисты XVIII века сами чувствовали недостаточность просветительства для уничтожения религиозных верований населения. Они предлагали ликвидировать политическую власть и экономическое могущество церкви. Но это была лишь буржуазно-демократическая программа борьбы с феодальной церковью, дальше которой и не могли пойти материалисты XVIII века как идеологи революционной буржуазии. Они не понимали того, что ликвидация политической и экономической власти церкви лишь облегчает борьбу с религией, но не устраняет самой религии. Они не знали и не могли знать того, что нельзя покончить с религией без уничтожения эксплуататорского строя.
При всей своей ограниченности атеистические идеи французских материалистов были, бесспорно, передовыми идеями, мобилизующими передовые силы общества на борьбу с феодальной церковью и религиозным фанатизмом. Атеистическая литература XVIII века являлась идеологическим обоснованием той острой и массовой антицерковной и антирелигиозной борьбы, которая развернулась в ходе французской, буржуазной революции.
В первой половине XIX века борьба против религии и церкви наиболее остро развернулась в Германии. Борьба буржуазной демократии против феодальных порядков развертывалась здесь преимущественно в форме критики религии. Выдающуюся роль в этой борьбе с религией и церковью сыграл Людвиг Фейербах.
Фейербах был крупнейшим материалистом прошлого века и крупнейшим критиком официальной, господствующей религии. Он сорвал с религии таинственный покров, свел ее сущность к сущности природы и человека.
Энгельс так характеризует содержание книги Фейербаха «Сущность христианства»: «Природа существует независимо от какой бы то ни было философии. Она есть основание, на котором выросли мы, люди, сами продукты природы. Вне природы и человека нет ничего, и высшие существа, созданные нашей религиозной фантазией, это — лишь фантастические отражения нашей собственной сущности» («Людвиг Фейербах и конец классической немецкой философии», стр. 15. 1939).
Уже в 1839 году в статье «К критике гегелевской философии» Фейербах доказывает, что идеалистическая философия — это рациональная мистика. Всякое умозрение, которое хочет выйти за пределы природы и человека, является ничтожным. Возвращение к природе, восклицает Фейербах, — вот единственный источник исцеления!
Выяснение сущности природы и человека составляет основное содержание всех философских произведений Фейербаха. Так как истинная сущность человека затемнена, по мнению Фейербаха, спекулятивной философией и религией, то все работы Фейербаха посвящены критике идеализма и религии.
Сущность религии Фейербах сводит к сущности человека: «Божественная сущность — не что иное, как человеческая сущность, очищенная, освобожденная от индивидуальных границ, объективированная, т.е. рассматриваемая и почитаемая в качестве посторонней, отдельной сущности»[5].
Сущность человека — это, по мнению Фейербаха, разум, воля и сердце. Человек существует, чтобы познавать, хотеть и любить. Сущность человека заключается в его свойствах. Эти свойства составляют также и сущность бога. Тайна божественных свойств есть тайна бесконечно разнообразной человеческой сущности.
Человеку присуще стремление быть совершенным. Но отдельный индивид не обладает всеми совершенствами. Свое личное несовершенство человек дополняет совершенствами бога и в этом находит себе утешение. Но совершенство бога есть только совершенство человеческого рода. Бог не имеет никаких собственных свойств, не заимствованных у человеческого рода.
Только индивид является несовершенным, конечным, ибо в нем не полностью проявляется сущность человеческого рода. Род содержит в себе все совершенства, он бесконечен. Но эти совершенства не могут воплотиться в отдельном индивиде. Именно потому, что человеческое существо не вмещает в себе всех совершенств рода, потому, что человек не желает терять эти совершенства для своей личности, он наделяет ими бога и тем самым сохраняет их.
«Бог возникает из чувства недостатка: бог есть то, чего, сознательно или бессознательно, недостает человеку»[6].
Фейербах нанес серьезный удар религиозному мировоззрению. Его материалистическая философия враждебна религии. Фейербах разоблачил религиозный мир как иллюзию земного мира. Но земной мир, говорит Маркс, фигурирует у него только еще как фраза, поэтому оставалось неясным, почему люди вбили себе в голову эту иллюзию. Будучи идеалистом в понимании общественных явлений, Фейербах не мог вскрыть социальные корни религиозных представлений.
Нападая на грубо феодальную религию, Фейербах не мог окончательно порвать со всякой религией, как в политике не мог порвать с буржуазным демократизмом и перейти на позиции революционного пролетариата.
Критикуя религию, он совсем не хочет полного уничтожения всякой религии. На место ложной, богословской религии он хочет поставить свою собственную, очищенную, «истинную» религию. Реформа религии, по его мнению, должна состоять в том, чтобы сущность религии понималась не в искаженном виде. Религия Фейербаха есть непосредственное обожествление сущности природы и человека, а не тени этой сущности, как делается в «ложной» религии. Необходимо брать природу и почитать ее такой, какая она есть. В ложной религии любовь человека направляется на бога, и у человека не остается любви для другого человека. Поэтому, утверждает Фейербах, на место любви к богу мы должны поставить любовь к человеку.
Считая основой религии естественные свойства человеческой сущности, Фейербах неизбежно приходит к признанию вечности религии.
Основоположники марксизма-ленинизма резко критиковали Фейербаха за то, что он не довел материализм до конца, за его уступки идеализму и религии.
Выясняя отношение Маркса и Энгельса к философии Фейербаха, вскрывая недостатки фейербаховского материализма, товарищ Сталин пишет: «На самом деле Маркс и Энгельс взяли из материализма Фейербаха его «основное зерно», развив его дальше в научно-философскую теорию материализма и отбросив прочь его идеалистические и религиозно-этические наслоения»[7].
* * *
Марксистская критика религии складывалась в неразрывной связи с процессом выработки материалистического понимания истории. Распространяя материализм на область общественных явлений, Маркс и Энгельс вместе с тем развивали материалистическое объяснение корней религии.
Маркс и Энгельс нанесли сокрушительный удар религиозно-идеалистической идеологии прежде всего тем, что разработали подлинно научное мировоззрение — диалектический материализм, составляющий теоретический фундамент коммунизма. Марксистский философский материализм, свободный от недостатков старого, метафизического материализма, является острейшим оружием борьбы с религией, ибо он дает подлинно научное объяснение развития природы и общества, в корне отвергающее религиозные предрассудки.
Отмечая связь материализма Маркса и Энгельса с атеистическим материализмом XVIII века, Ленин вместе с тем указывает, как далеко ушли вперед Маркс и Энгельс по сравнению с материалистами XVIII века и Фейербахом:
«Марксизм есть материализм. В качестве такового, он так же беспощадно враждебен религии, как материализм энциклопедистов XVIII века или материализм Фейербаха. Это несомненно. Но диалектический материализм Маркса и Энгельса идет дальше энциклопедистов и Фейербаха, применяя материалистическую философию к области истории, к области общественных наук. Мы должны бороться с религией. Это — азбука всего материализма и, следовательно, марксизма. Но марксизм не есть материализм, остановившийся на азбуке. Марксизм идет дальше. Он говорит: надо уметь бороться с религией, а для этого надо mатериалистически об’яснить источник веры и религии у масс»[8].
От буржуазного атеизма пролетарский атеизм отличается, во-первых, материалистическим объяснением корней религии и, во-вторых, новой, научно-обоснованной тактикой борьбы с религиозными предрассудками.
Марксизм-ленинизм учит, что источники, корни религии заключаются в придавленности человека внешней природой и классовым гнетом. Религия возникла в самые первобытные времена на почве бессилия дикарей в борьбе с природой. Предметы и стихийные явления внешней природы принимали в представлении дикарей форму сверхъестественных сил, одаренных волей и сознанием.
Когда общество разделилось на классы, на эксплуататоров и эксплуатируемых, когда возникло государство как орудие классового господства, народные массы стали испытывать на себе наряду с гнетом природы еще более тяжелый гнет — гнет эксплуатации. Придавленные стихийными силами внешней природы и непосильным бременем эксплуататорского строя, народные массы искали «небесного заступничества», искали утешения в религиозных сказках о небесной награде.
«Десятки и сотни раз, — говорил товарищ Сталин, — пытались трудящиеся на протяжении веков сбросить с плеч угнетателей и стать господами своего положения. Но каждый раз, разбитые и опозоренные, вынуждены были они отступить, тая в душе обиду и унижение, злобу и отчаяние и устремляя взоры на неведомое небо, где они надеялись найти избавление»[9].
Угнетенные массы народа веками прибегали к религии потому, что не видели выхода из своего бедственного положения. В религии, как в опиуме, искали они забвения, призрачного счастья, утешения. «Религия,— писал Ленин,— есть один из видов духовного гнета, лежащего везде и повсюду на народных массах задавленных вечной работой на других, нуждою и одиночеством. Бессилие эксплуатируемых классов в борьбе с эксплуататорами так же неизбежно порождает веру в лучшую загробную жизнь, как бессилие дикаря в борьбе с природой порождает веру в богов, чертей, в чудеса и т. п.»[10].
Следовательно, преодолеть религию, освободить народ от религиозных предрассудков невозможно в условиях капиталистического строя. Это не значит, конечно, что атеистическая пропаганда не нужна в условиях господства капитала. Разоблачение церкви как служанки эксплуататорских классов, разъяснение реакционного существа религии является составной частью политического просвещения масс. Но полностью преодолеть религиозные предрассудки масс атеистическая пропаганда в условиях капитализма не в состоянии.
Классовая борьба против эксплуататоров даже в условиях капитализма подрывает устои религии и резко ослабляет ее влияние на трудящихся. Объединяясь для борьбы с капитализмом, рабочие освобождаются от чувства бессилия и беспомощности перед экоплуататорами, приобретают уверенность в своих силах. В ходе классовой борьбы пролетариат, трудящиеся сплачиваются, просвещаются, и это расшатывает, подрывает веру в бога; рабочие распознают реакционное значение религии и церкви.
Марксистский анализ социальных корней религии имеет огромное значение в борьбе с религиозными предрассудками. Вместе с тем он дает возможность убедительно доказать верующим трудящимся, что религия не богом внушена человеку, что, наоборот, самое представление о боге порождено фантазией угнетенного человека.
В том факте, что религия существует целые тысячелетия, верующий видит доказательство истинности, вечности, неискоренимости религии. Учение Маркса — Энгельса — Ленина — Сталина в противовес этому заявляет: религия существует целые тысячелетия потому, что на протяжении всех этих тысячелетий трудящиеся были задавлены гнетом эксплуатации, потому, что эксплуататорские классы держали народные массы в кабале, темноте и невежестве.
Всюду и всегда религия порождалась и поддерживалась придавленностью людей, жестокими условиями жизни, классовым гнетом, нищетой и унижением.
Вот почему марксизм-ленинизм учит, что борьба с религией должна быть поставлена в тесную связь с практикой классовой борьбы пролетариата, направленной на устранение социальных корней религии. Антирелигиозная пропаганда должна быть подчинена основной задаче пролетариата — борьбе за диктатуру пролетариата, за создание бесклассового коммунистического общества. В этом основа марксистско-ленинской тактики борьбы с религией.
Действительное освобождение народных масс от гнета религиозных предрассудков возможно лишь на основе ликвидации эксплуататорского строя. До конца последовательным атеизмом является лишь пролетарский атеизм, неразрывно связанный с борьбой рабочего класса за революционное преобразование общества.
Основоположники марксизма-ленинизма резко выступали против оппортунистического отношения к религии, против оппортунистического «учения» о том, что по отношению к рабочей партии религия будто бы есть частное дело. Борясь за отделение церкви от государства, добиваясь, чтобы религия была частным делом по отношению к государству, Ленин и Сталин неоднократно указывали, что по отношению к партии пролетариата религия не есть частное дело, что партия не может мириться с религиозными предрассудками и должна активно вести антирелигиозную пропаганду.
После поражения русской революции 1905 года, в период реакции, к религии потянулись значительные слои интеллигенции и даже неустойчивые, растерявшиеся элементы социал-демократии. Появилось так называемое богостроительство, выразители которого предлагали построить «нового» бога, пытались примирить социализм с религией. Ленин резко выступил против этих попыток подновления религии, заигрывания с нею.
В 1913 году в одном из своих писем Ленин разъяснял: «…Всякая религиозная идея, всякая идея о всяком боженьке, всякое кокетничанье даже с боженькой есть невыразимейшая мерзость, особенно терпимо (а часто даже доброжелательно) встречаемая демократической буржуазией, — именно поэтому это — самая опасная мерзость, самая гнусная «зараза»[11].
В то время как реакционная буржуазия насаждала религиозное мракобесие, отравляла сознание масс религиозным опиумом, вожди европейской социал-демократии и русские меньшевики проявляли преступное равнодушие и безразличие к религии и церкви, тем самым способствуя деятельности религиозных мракобесов. Религия — частное дело по отношению к партии, заявляли вожди II интернационала.
Ленин и Сталин решительно выступили против примиренческого отношения к религии. Ленин напоминал, что марксизм, требуя объявления религии частным делом по отношению к государству, отнюдь не считает религию частным делом по отношению к пролетарской партии.
Еще в период первой русской революции Ленин писал: «Мы требуем полного отделения церкви от государства, чтобы бороться с религиозным туманом чисто идейным и только идейным оружием, нашей прессой, нашим словом. Но мы основали свой союз, Р. С.-Д. Р. П., между прочим, именно для такой борьбы против всякого религиозного одурачения рабочих. Для нас же идейная борьба не частное, а общепартийное, общепролетарское дело»[12].
В условиях самодержавия, в условиях полицейского произвола большевистская партия настойчиво боролась за свободу совести, против привилегий господствующей православной церкви, против преследования самодержавием и государственной церковью атеизма, а также всех вероисповеданий, отличных от православия. Большевики резко выступали против средневековых, инквизиторских законов, согласно которым за переход из православия в другую религию люди карались ссылкой на каторгу сроком от 8 до 10. лет. Однако борьба большевиков против преследования царизмом вероучений, отличных от православия, не означала примирения с этими религиозными вероучениями.
«Наша программа,— писал Ленин,— вся построена на научном и, притом, именно материалистическом мировоззрении. Разъяснение нашей программы необходимо включает поэтому и разъяснение истинных исторических и экономических корней религиозного тумана. Наша пропаганда необходимо включает и пропаганду атеизма…»[13].
Враги пролетарского атеизма обвиняли марксистов в непоследовательности по отношению к религии. Особенно анархисты изощрялись в карикатурном изображении тактики марксистов по отношению к религии. Анархисты уверяли, что тактика марксистов в этом вопросе состоит якобы из шатаний и колебаний между войной с богом и желанием «подделаться» к верующим рабочим, боязнью отпугнуть их. Отметая все эти нелепые измышления врагов марксизма, Ленин показал, что тактика большевиков по отношению к религии является прямым логическим выводом из диалектического и исторического материализма. То, что невежественные критики марксизма считают колебаниями и шатаниями, на самом деле есть последовательное и глубоко продуманное применение марксовой диалектики к вопросу о борьбе с религией.
Разъясняя содержание лозунга свободы совести, свободы вероисповеданий, товарищ Сталин еще в 1913 году указывал, что партия защищает право всех граждан, всех наций исповедывать любую религию и вместе с тем борется против всех видов религии:
«В программе социал-демократов имеется пункт о свободе вероисповедания. По этому пункту любая группа лиц имеет право исповедывать любую религию: католицизм, православие и т. д. Социал-демократия будет бороться против всяких религиозных репрессий, против гонений на православных, католиков и протестантов. Значит ли это, что католицизм и протестантизм и т. д. «не идут вразрез с точным смыслом» программы? Нет, не значит. Социал-демократия всегда будет протестовать против гонений на католицизм и протестантизм, она всегда будет защищать право наций исповедывать любую религию, но в то же время она, исходя из правильно понятых интересов пролетариата, будет агитировать и против католицизма, и против протестантизма, и против православия, с тем, чтобы доставить торжество социалистическому мировоззрению»[14].
При поверхностном взгляде может показаться, что в этом положении содержится противоречие. Как это возможно: защищать право наций исповедывать любую религию и вместе с тем бороться против всякой религии? Но это — кажущееся противоречие, и непостижимо оно лишь для метафизического способа мышления. В действительности здесь дано внутренне неразрывное сочетание, единство демократического требования свободы совести, предусматривающего ликвидацию полицейского принуждения в делах веры, и социалистической задачи полного преодоления религиозных предрассудков.
Буржуазные антиклерикалы, и анархисты в том числе, уверяют, что полицейские гонения против тех или иных вероисповеданий содействуют разрушению религиозных предрассудков. Такими доводами лишь оправдывается подавление свободы совести буржуазным государством.
Марксисты считали и считают, что не всякая борьба против религиозных организаций способствует освобождению масс от гнета религии: например полицейская борьба царизма против сектантов и иных неправославных вероисповеданий лишь разжигала религиозный фанатизм и отвлекала трудящиеся массы от классовой борьбы в сторону религиозных споров и конфликтов.
Чтобы затушевать классовое расчленение общества и отвлечь массы от политических вопросов, буржуазия сознательно выдвигает на первый план вопросы религиозные и деление граждан по религиозному признаку.
«…Ha Западе, — писал Ленин,— после окончания национальных буржуазных революций, после введения более или менее полной свободы вероисповедания, вопрос демократической борьбы с религией настолько уже был исторически оттеснен на второй план борьбой буржуазной демократии о социализмом, что буржуазные правительства сознательно пробовали отвлечь внимание масс от социализма устройством quasi-либерального «похода» на клерикализм. Такой характер носил и Kulturkampf в Германии и борьба с клерикализмом буржуазных республиканцев Франции»[15].
Ленин подчеркивал, что необходимо видеть и разъяснять коренное отличие пролетарского атеизма от буржуазного антиклерикализма.
Фальшивый буржуазный антиклерикализм, шумливая буржуазная «война против религии» всегда являлись политическим маневром, рассчитанным на то, чтобы, привлекая внимание народа исключительно к религиозным вопросам, отодвинуть на задний план вопросы классовой борьбы. Мелкобуржуазные фразеры попадают на эту удочку буржуазии и своей непомерно крикливой «войной с богами», своим противопоставлением верующих неверующим отвлекают массы от борьбы с эксплуататорами и приносят прямой вред революционному движению.
Ленин подчеркивает, что все вопросы, касающиеся отношения партии к религии, должны решаться с точки зрения интересов классовой борьбы пролетариата.
Подчинение антирелигиозной пропаганды задачам классовой борьбы революционных масс за свои интересы, борьбы за диктатуру пролетариата составляет основу в учении Ленина и Сталина об отношении рабочей партии к религии. Ленин глубоко обосновал это положение:
«Марксист должен быть материалистом, т.е. врагом религии, но материалистом диалектическим, т.-е. ставящим дело борьбы с религией не абстрактно, не на почву отвлеченной, чисто-теоретической, всегда себе равной проповеди, а конкретно, на почву классовой борьбы, идущей на деле и воспитывающей массы больше всего и лучше всего»[16].
Ленин разъясняет, что сочетание атеистической пропаганды о классовой борьбой, подчинение борьбы с религией задачам классовой борьбы является образцом применения марксовой диалектики.
Метафизически мыслящие головы и здесь усматривали непостижимое противоречие. Как это можно, рассуждали они, подчинить идейную пропаганду, проповедь известных идей, борьбу с религией классовой борьбе, то есть борьбе за определенные классовые цели революционных масс?
Разоблачая несостоятельность этих рассуждений, Ленин писал:
«Подобное возражение принадлежит к числу ходячих возражений против марксизма, свидетельствующих о полном непонимании марксовой диалектики. Противоречие, смущающее тех, кто возражает подобным образом, есть живое противоречие живой жизни, т.-е. диалектическое, не словесное, не выдуманное противоречие. Отделять абсолютной, непереходимой гранью теоретическую пропаганду атеизма, т.-е. разрушение религиозных верований у известных слоев пролетариата, и успех, ход, условия классовой борьбы этих слоев — значит рассуждать недиалектически, превращать в абсолютную грань то, что есть подвижная, относительная грань, — значит насильственно разрывать то, что неразрывно связано в живой действительности»[17].
Сознание людей определяется условиями их материальной жизни. Отрывать сознание людей от материальных условий их жизни — значит становиться на идеалистическую точку зрения. Только идеалисты могут думать, что коренное изменение в сознании людей может произойти независимо от изменения общественной жизни, независимо от классовой борьбы. Ленин считал буржуазно-ограниченным культурничеством тот взгляд, будто бы с религией при наличии гнета капитала над массами можно покончить посредством голого просветительства.
Классовая борьба пролетариата направлена на уничтожение эксплуататорского строя, следовательно, она ведет к уничтожению социальных корней религии. Объединение, сплочение пролетариата, просвещение его в ходе классовой борьбы расшатывают, подрывают веру в бога. Стало быть, классовая борьба пролетариата и борьба за научное мировоззрение, борьба с религией составляют единый процесс. Разрывать и противопоставлять эти две стороны единого процесса могут только закоренелые метафизики.
Разрушение эксплуататорского строя в СССР нанесло сокрушительный удар религиозным предрассудкам.
Политическая линия, которую отстаивали и развивали большевики во главе с Лениным и Сталиным в отношении религии, была воплощена в законодательстве советской власти.
Декретом Совнаркома от 23 января 1918 года церковь была отделена от государства и школа — от церкви. Но большевистская партия не ограничилась осуществлением свободы совести, отделением церкви от государства: большевистская партия ставила своей задачей полное преодоление религиозных предрассудков.
В беседе с первой американской рабочей делегацией в 1927 году товарищ Сталин разъяснил, что признание свободы совести не означает нейтральности в отношении к религии. Свобода совести дает каждому гражданину право бороться против религиозных предрассудков:
«Мы ведем пропаганду и будем вести пропаганду против религиозных предрассудков. Законодательство страны таково, что каждый гражданин имеет право исповедывать любую религию. Это дело совести каждого. Именно поэтому и провели мы отделение церкви от государства. Но, проведя отделение церкви от государства и провозгласив свободу вероисповедания, мы вместе с тем сохранили за каждым гражданином право бороться путем убеждения, путем пропаганды и агитации против той или иной религии, против всякой религии»[18].
Советское государство не проводило никаких различий между гражданами в зависимости от вероисповедания. Но значило ли это, что советское государство безразлично относилось к борьбе за научное мировоззрение? Нет, не значило. Одна из функций советского государства заключалась в проведении культурно-воспитательной работы. А такая работа не могла не разрушать религиозных предрассудков; ведь цель ее была — поднять сознание масс до уровня передового, научного мировоззрения, до уровня коммунистической идеологии. Соответственно быть, советское государство не могло не поддерживать борьбу передового, научного мировоззрения против пережитков реакционных, антинаучных взглядов, в том числе и против религиозных предрассудков. Советская власть предоставила каждому гражданину право бороться против религиозных предрассудков. Это право было закреплено в Сталинской Конституции:
«В целях обеспечения за гражданами свободы совести церковь в СССР отделена от государства и школа от церкви. Свобода отправления религиозных культов и свобода антирелигиозной пропаганды признается за всеми гражданами» (статья 124-я Конституции СССР).
На Чрезвычайном VIII всесоюзном съезде советов И.В. Сталин по поводу поправки к 124-й статье проекта Конституции указывал, что запрещение отправления религиозных обрядов не соответствует духу советской Конституции:
«Далее идет поправка к статье 124-ой проекта Конституции, требующая ее изменения в том направлении, чтобы запретить отправление религиозных обрядов. Я думаю, что эту поправку следует отвергнуть, как не соответствующую духу нашей Конституции»[19].
Признавая свободу отправления религиозных культов, Сталинская Конституция в то же время предоставляла каждому гражданину право не только быть неверующим, не исповедывать никакой религии, но и вести антирелигиозную пропаганду. Свободу отправления религиозных обрядов советское государство признавало не потому, что оно считало их безвредными, что оно безразлично относилось к этим обрядам, а потому, что оно предоставляло каждому гражданину самому решать вопрос о его отношении к религии.
Это значит, что провозглашая свободу совести, Сталинская Конституция отнюдь не меняла позиции советского государства в отношении религии.
Разоблачение реакционной проповеди церковников, разоблачение вреда религиозных предрассудков, должно быть составной частью всей коммунистической агитации и пропаганды, всей работы по коммунистическому воспитанию масс и преодолению пережитков капитализма в сознании людей.
[b][quote=Gosha post_id=128575 time=1521463819 user_id=2141] Материализмом сейчас увлекаются капиталисты и марксистко-ленинские специалисты [/quote]Развитие атеизма есть развитие отрицательного отношения к религии. Однако борьба атеизма против религии не есть простая смена одних представлений и идей другими идеями и представлениями. В развитии атеизма находила свое выражение материальная деятельность людей, отражался определенный прогресс в условиях их материальной жизни.
Связь атеизма с материальным бытием людей Маркс ярко выразил в следующем положении: «…Атеизм есть отрицание бога, утверждающее посредством этого отрицания бытие человека»[1].
Религия принижает природу и человека, ставит их бытие в зависимость от постороннего, чуждого и фантастического существа. Атеизм, отрицая бытие бога, признает самостоятельное бытие природы и человека. Стало быть, атеизм есть составная часть познания человеком действительного бытия природы и своего собственного бытия.
Буржуазные атеисты сильно преувеличивали власть религии над массами, роль и влияние религии и религиозных учреждений в истории общества. В изображении буржуазных атеистов религиозные суеверия и церковные организации являются определяющей силой в развитии общества. Наиболее резко преувеличивали роль религии так называемые младогегельянцы. Они уверяли, что в мире господствует религия, и все земные отношения изображали как религиозные отношения. Религию младогегельянцы рассматривали как последнюю причину всех неугодных им отношений.
Почему буржуазные атеисты так непомерно преувеличивали роль религии в общественной жизни? Это объяснялось их идеалистическим пониманием истории, представлением о первенстве духовных явлений над явлениями материальной жизни. Исторический материализм считает, что ни религия, ни другие продукты сознания не являются определяющей силой в жизни общества. Никогда религиозные вопросы не преобладали в жизни людей, над материальными интересами и материальными потребностями.
Критикуя младогегельянцев и Фейербаха, непомерно раздувавших влияние религии в жизни людей, Маркс и Энгельс со всей силой подчеркивали, что для людей ни бог, ни его предикаты никогда не были главным.
Религиозные предрассудки веками тяготели над сознанием людей. Однако даже в самые мрачные периоды духовного гнета, экономического и политического порабощения масс отрицательное или хотя бы равнодушное отношение к церкви и ее обрядам в той или иной форме проявлялось в народе. Известные слои населения на собственном опыте убеждались в ненужности и вредности поповской клики с ее обрядами и учениями. Народные сказки, поговорки часто проникнуты глубоким презрением к попами Народное творчество дает яркое представление о том, как нарастала в массах вражда против церкви и против самой религии.
Материальная практика неизбежно наталкивала людей на разрыв с определенными догмами и предписаниями религии, порождала критическое отношение к религиозным обычаям и обрядам.
Все религии в классовом обществе внушали своим последователям идею примирения бедных и богатых, эксплуатируемых и эксплуататоров, проповедовали массам покорность и послушание. Но несмотря на все строгие предписания религии угнетенные восставали против своих угнетателей, стремились завоевать более сносные условия жизни на земле, не довольствуясь обещаниями загробного блаженства. Религиозные вопросы никогда не были главным побудительным мотивом поступков и деятельности людей.
Жизнь, практическая деятельность толкала трудящихся к отказу от религиозных предписаний и предрассудков.
«Общественная жизнь,— писал Маркс,— является по существу практической. Все мистерии, которые завлекают теорию в мистицизм, находят свое рациональное разрешение в человеческой практике и в понимании этой практики».
Человеческая практика является основой развития научных представлений о мире, несовместимых с религиозными догмами, отрицающих эти догмы. Вот почему лучшие мыслители прошлых веков, стоявшие на уровне знаний своего времени, критически относились к религии, разоблачали ее несостоятельность, разоблачали религию как заблуждение.
Уже в древнем мире передовые умы человечества занимались опровержением религиозного суеверия. Развитие материального производства, классовая борьба и прогресс научного познания мира пробуждали и укрепляли атеистические настроения и идеи.
Борьба против господствующей церкви и религии проявлялась и в средние века хотя бы в форме еретических отклонений от официального богословия. Активное участие масс в борьбе против феодализма и церкви не могло не расшатывать религиозные предрассудки, по крайней мере у передовых слоев населения.
Революционно-плебейские ереси средневековья нередко приводили, как это видно на примере Томаса Мюнцера, к атеизму. Мюнцер нападал не только на католицизм, но и на основные положения христианства вообще. Энгельс указывает, что Мюнцер под христианскими формами проповедовал пантеизм[2], местами соприкасающийся с атеизмом. Он не признавал, что в библии содержится непреложное и исключительное откровение. Настоящее и живое откровение есть разум. Вера есть не что иное, как пробуждение разума в человеке. Небо не есть что-то потустороннее, его нужно искать в земной жизни. Призвание верующих состоит в том, чтобы установить царство божие не в потустороннем мире, а здесь, на земле.
Рассматривая все эти положения, Энгельс говорит, что религиозная философия Мюнцера далеко выходила за пределы господствовавших в его эпоху представлений и приближалась к атеизму.
Развитие атеистической мысли связано было с процессом подъема городской буржуазии, которая была революционным элементом внутри феодального строя. Начиная с XV века, в Европе в недрах феодализма развиваются элементы буржуазного общества. Развитие буржуазии стало несовместимо с феодальным строем. Но, прежде чем вступить в борьбу против феодализма, нужно было разрушить его священный и централизованный оплот — католическую церковь. В этом заключается важнейшая причина выступлений буржуазии против церкви и религии.
С другой стороны, буржуазии для развития промышленности нужна была наука. Церковь превратила науку в служанку богословия и подавляла всякое свободное исследование природы. Между тем огромные технические успехи XIV — XV столетий дали могучий толчок науке. Буржуазия, заинтересованная в развитии науки, принимала участие в борьбе науки против церкви.
Крупнейшая битва против средневековой идеологии, в особенности против религии, разыгралась во Франции XVIII века. Ведущая роль в этой битве принадлежала французским материалистам. Их философия имела боевой, атеистический характер, и вся их деятельность была проникнута решительной борьбой против религии и церкви.
Атеистическая литература XVIII века является важнейшим этапом в развитии атеизма. Дидро называл атеистические памфлеты того времени градом бомб, сыплющихся на «божий дом» — на церковь. Энгельс и Ленин неоднократно советовали переводить эти боевые памфлеты против религии для широкого распространения в народе. Литература атеистов XVIII века — это, по выражению Ленина, «бойкая, живая, талантливая, остроумно и открыто нападающая на господствующую поповщину публицистика…»[3].
Французские материалисты XVIII века противопоставляли религии свое материалистическое мировоззрение. Природа, учили французские материалисты, существовала всегда. Сознание, мышление есть продукт материи.
Обособленные от материи духовные существа есть плод заблуждения. В природе существует только то, что непосредственно или через посредство других существ воздействует на нас. Мы, никогда не испытывали ни прямого, ни косвенного воздействия со стороны духовных существ. Следовательно, они реально не существуют. То, что теологи и спиритуалисты называют душой, есть не что иное, как свойство или способность материи. Утверждая, что душа есть лишь свойство материи, французские материалисты тем самым решительно отвергали идеалистическое учение о первичности духа по отношению к материи.
Французские атеисты доказывали, что религия не всегда существовала, что религия создана людьми. Все французские материалисты видели источник религии в невежестве и обмане. Религия, по их мнению, рождается из страха невежественных людей перед силами природы. «Страх создал богов», — гласит изречение древних мыслителей. По мнению Гольбаха, одного из крупнейших материалистов XVIII века, неведение и страх — два столпа всякой религии.
Если страх создал богов, то лишь страх и поддерживает их власть над умами людей. Боги — это созданные воображением, невидимые человекоподобные существа, которые будто бы управляют силами природы.
Человек незнаком с силами природы: он полагает, что природа подчинена каким-то невидимым силам; он считает себя зависящим от них и воображает, что они либо раздражены против него либо благосклонны к нему.
Атеисты XVIII века подвергли идею бога самой острой и резкой критике с точки зрения «здравого смысла». Идея бога, говорили они, есть самая нелепая и противоречащая «здравому смыслу» идея.
Богословы утверждают, что бог — создатель всего, однако они вместе с тем уверяют, что зло исходит не от бога. Откуда же оно исходит? От людей, говорят попы. Но кто же создал людей? Бог. Следовательно, зло исходит от бога. Если бы он создал людей не такими, какие они есть, может быть, моральное зло, или грех, не существовало бы в мире. Следовательно, на бога следует возложить вину за развращенность человека.
Французские атеисты показали вред религии для прогресса общества; они утверждали, что религия, церковь стоят на стороне тирании, деспотизма, прикрывают дикий произвол и жесточайшие насилия.
«Тирания и религия,— говорит Гольбах,— это два чудовища, против соединенных усилий которых никогда не может устоять благосостояние государства».
Каждая религия являлась с момента своего возникновения уздой, при помощи которой законодатели хотели подчинить себе умы грубых народов. Подобно некоторым кормилицам, наводящим на детей страх, чтобы заставить их быть спокойными, честолюбцы применяют слово божие, чтобы навести страх на «дикарей».
Оковы, служащие для того, чтобы сковать умы смертных, безусловно, небесного происхождения, говорит Гольбах. Религия для государей является инструментом, предназначенным для того, чтобы покрепче держать народы под ярмом.
«Религия, это — искусство одурманивать людей с целью отвлечь их мысли от того зла, которое причиняют им в этом мире власть имущие. Людей запугивают невидимыми силами и заставляют их безропотно нести бремя страданий, причиняемых им видимыми силами; им сулят надежды на блаженство на том свете, если они примирятся с своими страданиями в этом мире»[4].
Так Гольбах разоблачает связь религии с деспотизмом.
Атеисты XVIII века рассматривали религию как злейшего врага человеческой морали. Они ярко показали, что религия и церковь насаждают человеконенавистничество, внедряют безнравственность, освящают корыстолюбие, хищничество. «…Во всех странах,— говорит Гольбах,— религия не только не благоприятствует нравственности, но, наоборот, колеблет и разрушает ее».
Разоблачая человеконенавистническое содержание религиозных учений, другой представитель французского материализма Гельвеций писал, что все религии повсюду раздували пламя нетерпимости, устилали равнины трупами, поили землю кровью, зажигали города, опустошали государства, но никогда не делали людей лучшими.
Французские материалисты XVIII века были убеждены, что только с уничтожением религии наступит расцвет истинно человеческой, справедливой морали. Счастье людей невозможно, пока над ними тяготеют цепи суеверия. Если бы, говорил другой французский материалист Ламеттри, атеизм получил всеобщее распространение, то все виды религии были бы уничтожены, прекратились бы религиозные войны и перестало бы существовать ужасное «религиозное воинство»; природа, зараженная ныне религиозным ядом, вновь вернула бы себе свои права и свою чистоту.
Атеисты XVIII века особенно настойчиво вскрывали противоречия между наукой и религией, между разумом и суеверием. Все они усиленно пропагандировали изречение английского философа Гоббса, что теология — царство тьмы. Враждебность церкви и духовенства по отношению к знанию, науке Дидро очень ярко и образно выразил в следующих словах:
«Я заблудился ночью среди необъятного леса; один только слабо мерцающий огонек еще указывает мне путь. Но тут подходит ко мне неизвестный и говорит: друг мой, загаси свою свечу, ты лучше найдешь тогда дорогу… Этот неизвестный — богослов».
Материалисты XVIII века все сходились на том, что для счастья человечества надо уничтожить религию и тиранию.
Надо, говорит Гольбах, истребить с корнем ядовитое дерево, которое на протяжении ряда веков прикрывает своею сенью вселенную; только тогда глаза людей узреют свет, способный просветить их, руководить ими, согреть им души.
Но как можно уничтожить религию? Здесь со всею силою сказывается односторонний характер учения французских материалистов XVIII века, классовая ограниченность их воззрений. Главнейшим орудием устранения суеверия они считают просвещение. Если, говорит Гольбах, незнание природы дало начало богам, то познание ее должно уничтожить их. Стремясь освободить от религиозных предрассудков народ, атеисты XVIII века вместе с тем считали, что просвещение может охватить лишь узкий круг людей. Они сомневались в возможности вытравить когда-либо суеверие из сознания всего народа. Во всяком случае, освобождение всего народа от власти фанатизма представлялось им вероятным только в неопределенно далеком будущем. И все же они ратовали за просвещение, считая, что оно сначала захватит немногих, наиболее мыслящих людей, а затем постепенно волна просвещения докатится и до широких народных масс.
Не веря в быструю и близкую победу разума, просвещения над суеверием и фанатизмом, атеисты XVIII века настаивали на политических мерах для обуздания попов и подрыва церкви. Они предлагали лишить церковь ее огромных богатств и политического могущества, подчинить церковь государству, выдавать попам небольшое жалованье, сделать невозможным обогащение духовенства. Французские материалисты убеждены были, что попы не примирятся с таким скромным существованием, что они или откажутся от невыгодного своего ремесла или опозорят себя в глазах народа откровенным и назойливым вымогательством.
Атеизм XVIII века был исторически ограничен и носил узкопросветительский характер. Его представители не понимали действительных корней религии и не видели действительных путей освобождения масс от религиозных предрассудков. Не понимая того, что религия есть не случайное заблуждение, не простая ошибка ума, а результат гнета над человеком сил природы и эксплоататорских классов, атеисты мыслили преодолеть религию путем распространения знания. Но при этом они обходили коренной вопрос — об уничтожении социальных корней религиозных предрассудков.
Разумеется, ограниченное просветительство в условиях, когда народ был подавлен нуждой и темнотой, не могло привести широкие массы на путь атеизма, освободить их от суеверия. Атеисты XVIII века сами чувствовали недостаточность просветительства для уничтожения религиозных верований населения. Они предлагали ликвидировать политическую власть и экономическое могущество церкви. Но это была лишь буржуазно-демократическая программа борьбы с феодальной церковью, дальше которой и не могли пойти материалисты XVIII века как идеологи революционной буржуазии. Они не понимали того, что ликвидация политической и экономической власти церкви лишь облегчает борьбу с религией, но не устраняет самой религии. Они не знали и не могли знать того, что нельзя покончить с религией без уничтожения эксплуататорского строя.
При всей своей ограниченности атеистические идеи французских материалистов были, бесспорно, передовыми идеями, мобилизующими передовые силы общества на борьбу с феодальной церковью и религиозным фанатизмом. Атеистическая литература XVIII века являлась идеологическим обоснованием той острой и массовой антицерковной и антирелигиозной борьбы, которая развернулась в ходе французской, буржуазной революции.
В первой половине XIX века борьба против религии и церкви наиболее остро развернулась в Германии. Борьба буржуазной демократии против феодальных порядков развертывалась здесь преимущественно в форме критики религии. Выдающуюся роль в этой борьбе с религией и церковью сыграл Людвиг Фейербах.
Фейербах был крупнейшим материалистом прошлого века и крупнейшим критиком официальной, господствующей религии. Он сорвал с религии таинственный покров, свел ее сущность к сущности природы и человека.
Энгельс так характеризует содержание книги Фейербаха «Сущность христианства»: «Природа существует независимо от какой бы то ни было философии. Она есть основание, на котором выросли мы, люди, сами продукты природы. Вне природы и человека нет ничего, и высшие существа, созданные нашей религиозной фантазией, это — лишь фантастические отражения нашей собственной сущности» («Людвиг Фейербах и конец классической немецкой философии», стр. 15. 1939).
Уже в 1839 году в статье «К критике гегелевской философии» Фейербах доказывает, что идеалистическая философия — это рациональная мистика. Всякое умозрение, которое хочет выйти за пределы природы и человека, является ничтожным. Возвращение к природе, восклицает Фейербах, — вот единственный источник исцеления!
Выяснение сущности природы и человека составляет основное содержание всех философских произведений Фейербаха. Так как истинная сущность человека затемнена, по мнению Фейербаха, спекулятивной философией и религией, то все работы Фейербаха посвящены критике идеализма и религии.
Сущность религии Фейербах сводит к сущности человека: «Божественная сущность — не что иное, как человеческая сущность, очищенная, освобожденная от индивидуальных границ, объективированная, т.е. рассматриваемая и почитаемая в качестве посторонней, отдельной сущности»[5].
Сущность человека — это, по мнению Фейербаха, разум, воля и сердце. Человек существует, чтобы познавать, хотеть и любить. Сущность человека заключается в его свойствах. Эти свойства составляют также и сущность бога. Тайна божественных свойств есть тайна бесконечно разнообразной человеческой сущности.
Человеку присуще стремление быть совершенным. Но отдельный индивид не обладает всеми совершенствами. Свое личное несовершенство человек дополняет совершенствами бога и в этом находит себе утешение. Но совершенство бога есть только совершенство человеческого рода. Бог не имеет никаких собственных свойств, не заимствованных у человеческого рода.
Только индивид является несовершенным, конечным, ибо в нем не полностью проявляется сущность человеческого рода. Род содержит в себе все совершенства, он бесконечен. Но эти совершенства не могут воплотиться в отдельном индивиде. Именно потому, что человеческое существо не вмещает в себе всех совершенств рода, потому, что человек не желает терять эти совершенства для своей личности, он наделяет ими бога и тем самым сохраняет их.
«Бог возникает из чувства недостатка: бог есть то, чего, сознательно или бессознательно, недостает человеку»[6].
Фейербах нанес серьезный удар религиозному мировоззрению. Его материалистическая философия враждебна религии. Фейербах разоблачил религиозный мир как иллюзию земного мира. Но земной мир, говорит Маркс, фигурирует у него только еще как фраза, поэтому оставалось неясным, почему люди вбили себе в голову эту иллюзию. Будучи идеалистом в понимании общественных явлений, Фейербах не мог вскрыть социальные корни религиозных представлений.
Нападая на грубо феодальную религию, Фейербах не мог окончательно порвать со всякой религией, как в политике не мог порвать с буржуазным демократизмом и перейти на позиции революционного пролетариата.
Критикуя религию, он совсем не хочет полного уничтожения всякой религии. На место ложной, богословской религии он хочет поставить свою собственную, очищенную, «истинную» религию. Реформа религии, по его мнению, должна состоять в том, чтобы сущность религии понималась не в искаженном виде. Религия Фейербаха есть непосредственное обожествление сущности природы и человека, а не тени этой сущности, как делается в «ложной» религии. Необходимо брать природу и почитать ее такой, какая она есть. В ложной религии любовь человека направляется на бога, и у человека не остается любви для другого человека. Поэтому, утверждает Фейербах, на место любви к богу мы должны поставить любовь к человеку.
Считая основой религии естественные свойства человеческой сущности, Фейербах неизбежно приходит к признанию вечности религии.
Основоположники марксизма-ленинизма резко критиковали Фейербаха за то, что он не довел материализм до конца, за его уступки идеализму и религии.
Выясняя отношение Маркса и Энгельса к философии Фейербаха, вскрывая недостатки фейербаховского материализма, товарищ Сталин пишет: «На самом деле Маркс и Энгельс взяли из материализма Фейербаха его «основное зерно», развив его дальше в научно-философскую теорию материализма и отбросив прочь его идеалистические и религиозно-этические наслоения»[7].
* * *
Марксистская критика религии складывалась в неразрывной связи с процессом выработки материалистического понимания истории. Распространяя материализм на область общественных явлений, Маркс и Энгельс вместе с тем развивали материалистическое объяснение корней религии.
Маркс и Энгельс нанесли сокрушительный удар религиозно-идеалистической идеологии прежде всего тем, что разработали подлинно научное мировоззрение — диалектический материализм, составляющий теоретический фундамент коммунизма. Марксистский философский материализм, свободный от недостатков старого, метафизического материализма, является острейшим оружием борьбы с религией, ибо он дает подлинно научное объяснение развития природы и общества, в корне отвергающее религиозные предрассудки.
Отмечая связь материализма Маркса и Энгельса с атеистическим материализмом XVIII века, Ленин вместе с тем указывает, как далеко ушли вперед Маркс и Энгельс по сравнению с материалистами XVIII века и Фейербахом:
«Марксизм есть материализм. В качестве такового, он так же беспощадно враждебен религии, как материализм энциклопедистов XVIII века или материализм Фейербаха. Это несомненно. Но диалектический материализм Маркса и Энгельса идет дальше энциклопедистов и Фейербаха, применяя материалистическую философию к области истории, к области общественных наук. Мы должны бороться с религией. Это — азбука всего материализма и, следовательно, марксизма. Но марксизм не есть материализм, остановившийся на азбуке. Марксизм идет дальше. Он говорит: надо уметь бороться с религией, а для этого надо mатериалистически об’яснить источник веры и религии у масс»[8].
От буржуазного атеизма пролетарский атеизм отличается, во-первых, материалистическим объяснением корней религии и, во-вторых, новой, научно-обоснованной тактикой борьбы с религиозными предрассудками.
Марксизм-ленинизм учит, что источники, корни религии заключаются в придавленности человека внешней природой и классовым гнетом. Религия возникла в самые первобытные времена на почве бессилия дикарей в борьбе с природой. Предметы и стихийные явления внешней природы принимали в представлении дикарей форму сверхъестественных сил, одаренных волей и сознанием.
Когда общество разделилось на классы, на эксплуататоров и эксплуатируемых, когда возникло государство как орудие классового господства, народные массы стали испытывать на себе наряду с гнетом природы еще более тяжелый гнет — гнет эксплуатации. Придавленные стихийными силами внешней природы и непосильным бременем эксплуататорского строя, народные массы искали «небесного заступничества», искали утешения в религиозных сказках о небесной награде.
«Десятки и сотни раз, — говорил товарищ Сталин, — пытались трудящиеся на протяжении веков сбросить с плеч угнетателей и стать господами своего положения. Но каждый раз, разбитые и опозоренные, вынуждены были они отступить, тая в душе обиду и унижение, злобу и отчаяние и устремляя взоры на неведомое небо, где они надеялись найти избавление»[9].
Угнетенные массы народа веками прибегали к религии потому, что не видели выхода из своего бедственного положения. В религии, как в опиуме, искали они забвения, призрачного счастья, утешения. «Религия,— писал Ленин,— есть один из видов духовного гнета, лежащего везде и повсюду на народных массах задавленных вечной работой на других, нуждою и одиночеством. Бессилие эксплуатируемых классов в борьбе с эксплуататорами так же неизбежно порождает веру в лучшую загробную жизнь, как бессилие дикаря в борьбе с природой порождает веру в богов, чертей, в чудеса и т. п.»[10].
Следовательно, преодолеть религию, освободить народ от религиозных предрассудков невозможно в условиях капиталистического строя. Это не значит, конечно, что атеистическая пропаганда не нужна в условиях господства капитала. Разоблачение церкви как служанки эксплуататорских классов, разъяснение реакционного существа религии является составной частью политического просвещения масс. Но полностью преодолеть религиозные предрассудки масс атеистическая пропаганда в условиях капитализма не в состоянии.
Классовая борьба против эксплуататоров даже в условиях капитализма подрывает устои религии и резко ослабляет ее влияние на трудящихся. Объединяясь для борьбы с капитализмом, рабочие освобождаются от чувства бессилия и беспомощности перед экоплуататорами, приобретают уверенность в своих силах. В ходе классовой борьбы пролетариат, трудящиеся сплачиваются, просвещаются, и это расшатывает, подрывает веру в бога; рабочие распознают реакционное значение религии и церкви.
Марксистский анализ социальных корней религии имеет огромное значение в борьбе с религиозными предрассудками. Вместе с тем он дает возможность убедительно доказать верующим трудящимся, что религия не богом внушена человеку, что, наоборот, самое представление о боге порождено фантазией угнетенного человека.
В том факте, что религия существует целые тысячелетия, верующий видит доказательство истинности, вечности, неискоренимости религии. Учение Маркса — Энгельса — Ленина — Сталина в противовес этому заявляет: религия существует целые тысячелетия потому, что на протяжении всех этих тысячелетий трудящиеся были задавлены гнетом эксплуатации, потому, что эксплуататорские классы держали народные массы в кабале, темноте и невежестве.
Всюду и всегда религия порождалась и поддерживалась придавленностью людей, жестокими условиями жизни, классовым гнетом, нищетой и унижением.
Вот почему марксизм-ленинизм учит, что борьба с религией должна быть поставлена в тесную связь с практикой классовой борьбы пролетариата, направленной на устранение социальных корней религии. Антирелигиозная пропаганда должна быть подчинена основной задаче пролетариата — борьбе за диктатуру пролетариата, за создание бесклассового коммунистического общества. В этом основа марксистско-ленинской тактики борьбы с религией.
Действительное освобождение народных масс от гнета религиозных предрассудков возможно лишь на основе ликвидации эксплуататорского строя. До конца последовательным атеизмом является лишь пролетарский атеизм, неразрывно связанный с борьбой рабочего класса за революционное преобразование общества.
Основоположники марксизма-ленинизма резко выступали против оппортунистического отношения к религии, против оппортунистического «учения» о том, что по отношению к рабочей партии религия будто бы есть частное дело. Борясь за отделение церкви от государства, добиваясь, чтобы религия была частным делом по отношению к государству, Ленин и Сталин неоднократно указывали, что по отношению к партии пролетариата религия не есть частное дело, что партия не может мириться с религиозными предрассудками и должна активно вести антирелигиозную пропаганду.
После поражения русской революции 1905 года, в период реакции, к религии потянулись значительные слои интеллигенции и даже неустойчивые, растерявшиеся элементы социал-демократии. Появилось так называемое богостроительство, выразители которого предлагали построить «нового» бога, пытались примирить социализм с религией. Ленин резко выступил против этих попыток подновления религии, заигрывания с нею.
В 1913 году в одном из своих писем Ленин разъяснял: «…Всякая религиозная идея, всякая идея о всяком боженьке, всякое кокетничанье даже с боженькой есть невыразимейшая мерзость, особенно терпимо (а часто даже доброжелательно) встречаемая демократической буржуазией, — именно поэтому это — самая опасная мерзость, самая гнусная «зараза»[11].
В то время как реакционная буржуазия насаждала религиозное мракобесие, отравляла сознание масс религиозным опиумом, вожди европейской социал-демократии и русские меньшевики проявляли преступное равнодушие и безразличие к религии и церкви, тем самым способствуя деятельности религиозных мракобесов. Религия — частное дело по отношению к партии, заявляли вожди II интернационала.
Ленин и Сталин решительно выступили против примиренческого отношения к религии. Ленин напоминал, что марксизм, требуя объявления религии частным делом по отношению к государству, отнюдь не считает религию частным делом по отношению к пролетарской партии.
Еще в период первой русской революции Ленин писал: «Мы требуем полного отделения церкви от государства, чтобы бороться с религиозным туманом чисто идейным и только идейным оружием, нашей прессой, нашим словом. Но мы основали свой союз, Р. С.-Д. Р. П., между прочим, именно для такой борьбы против всякого религиозного одурачения рабочих. Для нас же идейная борьба не частное, а общепартийное, общепролетарское дело»[12].
В условиях самодержавия, в условиях полицейского произвола большевистская партия настойчиво боролась за свободу совести, против привилегий господствующей православной церкви, против преследования самодержавием и государственной церковью атеизма, а также всех вероисповеданий, отличных от православия. Большевики резко выступали против средневековых, инквизиторских законов, согласно которым за переход из православия в другую религию люди карались ссылкой на каторгу сроком от 8 до 10. лет. Однако борьба большевиков против преследования царизмом вероучений, отличных от православия, не означала примирения с этими религиозными вероучениями.
«Наша программа,— писал Ленин,— вся построена на научном и, притом, именно материалистическом мировоззрении. Разъяснение нашей программы необходимо включает поэтому и разъяснение истинных исторических и экономических корней религиозного тумана. Наша пропаганда необходимо включает и пропаганду атеизма…»[13].
Враги пролетарского атеизма обвиняли марксистов в непоследовательности по отношению к религии. Особенно анархисты изощрялись в карикатурном изображении тактики марксистов по отношению к религии. Анархисты уверяли, что тактика марксистов в этом вопросе состоит якобы из шатаний и колебаний между войной с богом и желанием «подделаться» к верующим рабочим, боязнью отпугнуть их. Отметая все эти нелепые измышления врагов марксизма, Ленин показал, что тактика большевиков по отношению к религии является прямым логическим выводом из диалектического и исторического материализма. То, что невежественные критики марксизма считают колебаниями и шатаниями, на самом деле есть последовательное и глубоко продуманное применение марксовой диалектики к вопросу о борьбе с религией.
Разъясняя содержание лозунга свободы совести, свободы вероисповеданий, товарищ Сталин еще в 1913 году указывал, что партия защищает право всех граждан, всех наций исповедывать любую религию и вместе с тем борется против всех видов религии:
«В программе социал-демократов имеется пункт о свободе вероисповедания. По этому пункту любая группа лиц имеет право исповедывать любую религию: католицизм, православие и т. д. Социал-демократия будет бороться против всяких религиозных репрессий, против гонений на православных, католиков и протестантов. Значит ли это, что католицизм и протестантизм и т. д. «не идут вразрез с точным смыслом» программы? Нет, не значит. Социал-демократия всегда будет протестовать против гонений на католицизм и протестантизм, она всегда будет защищать право наций исповедывать любую религию, но в то же время она, исходя из правильно понятых интересов пролетариата, будет агитировать и против католицизма, и против протестантизма, и против православия, с тем, чтобы доставить торжество социалистическому мировоззрению»[14].
При поверхностном взгляде может показаться, что в этом положении содержится противоречие. Как это возможно: защищать право наций исповедывать любую религию и вместе с тем бороться против всякой религии? Но это — кажущееся противоречие, и непостижимо оно лишь для метафизического способа мышления. В действительности здесь дано внутренне неразрывное сочетание, единство демократического требования свободы совести, предусматривающего ликвидацию полицейского принуждения в делах веры, и социалистической задачи полного преодоления религиозных предрассудков.
Буржуазные антиклерикалы, и анархисты в том числе, уверяют, что полицейские гонения против тех или иных вероисповеданий содействуют разрушению религиозных предрассудков. Такими доводами лишь оправдывается подавление свободы совести буржуазным государством.
Марксисты считали и считают, что не всякая борьба против религиозных организаций способствует освобождению масс от гнета религии: например полицейская борьба царизма против сектантов и иных неправославных вероисповеданий лишь разжигала религиозный фанатизм и отвлекала трудящиеся массы от классовой борьбы в сторону религиозных споров и конфликтов.
Чтобы затушевать классовое расчленение общества и отвлечь массы от политических вопросов, буржуазия сознательно выдвигает на первый план вопросы религиозные и деление граждан по религиозному признаку.
«…Ha Западе, — писал Ленин,— после окончания национальных буржуазных революций, после введения более или менее полной свободы вероисповедания, вопрос демократической борьбы с религией настолько уже был исторически оттеснен на второй план борьбой буржуазной демократии о социализмом, что буржуазные правительства сознательно пробовали отвлечь внимание масс от социализма устройством quasi-либерального «похода» на клерикализм. Такой характер носил и Kulturkampf в Германии и борьба с клерикализмом буржуазных республиканцев Франции»[15].
Ленин подчеркивал, что необходимо видеть и разъяснять коренное отличие пролетарского атеизма от буржуазного антиклерикализма.
Фальшивый буржуазный антиклерикализм, шумливая буржуазная «война против религии» всегда являлись политическим маневром, рассчитанным на то, чтобы, привлекая внимание народа исключительно к религиозным вопросам, отодвинуть на задний план вопросы классовой борьбы. Мелкобуржуазные фразеры попадают на эту удочку буржуазии и своей непомерно крикливой «войной с богами», своим противопоставлением верующих неверующим отвлекают массы от борьбы с эксплуататорами и приносят прямой вред революционному движению.
Ленин подчеркивает, что все вопросы, касающиеся отношения партии к религии, должны решаться с точки зрения интересов классовой борьбы пролетариата.
Подчинение антирелигиозной пропаганды задачам классовой борьбы революционных масс за свои интересы, борьбы за диктатуру пролетариата составляет основу в учении Ленина и Сталина об отношении рабочей партии к религии. Ленин глубоко обосновал это положение:
«Марксист должен быть материалистом, т.е. врагом религии, но материалистом диалектическим, т.-е. ставящим дело борьбы с религией не абстрактно, не на почву отвлеченной, чисто-теоретической, всегда себе равной проповеди, а конкретно, на почву классовой борьбы, идущей на деле и воспитывающей массы больше всего и лучше всего»[16].
Ленин разъясняет, что сочетание атеистической пропаганды о классовой борьбой, подчинение борьбы с религией задачам классовой борьбы является образцом применения марксовой диалектики.
Метафизически мыслящие головы и здесь усматривали непостижимое противоречие. Как это можно, рассуждали они, подчинить идейную пропаганду, проповедь известных идей, борьбу с религией классовой борьбе, то есть борьбе за определенные классовые цели революционных масс?
Разоблачая несостоятельность этих рассуждений, Ленин писал:
«Подобное возражение принадлежит к числу ходячих возражений против марксизма, свидетельствующих о полном непонимании марксовой диалектики. Противоречие, смущающее тех, кто возражает подобным образом, есть живое противоречие живой жизни, т.-е. диалектическое, не словесное, не выдуманное противоречие. Отделять абсолютной, непереходимой гранью теоретическую пропаганду атеизма, т.-е. разрушение религиозных верований у известных слоев пролетариата, и успех, ход, условия классовой борьбы этих слоев — значит рассуждать недиалектически, превращать в абсолютную грань то, что есть подвижная, относительная грань, — значит насильственно разрывать то, что неразрывно связано в живой действительности»[17].
Сознание людей определяется условиями их материальной жизни. Отрывать сознание людей от материальных условий их жизни — значит становиться на идеалистическую точку зрения. Только идеалисты могут думать, что коренное изменение в сознании людей может произойти независимо от изменения общественной жизни, независимо от классовой борьбы. Ленин считал буржуазно-ограниченным культурничеством тот взгляд, будто бы с религией при наличии гнета капитала над массами можно покончить посредством голого просветительства.
Классовая борьба пролетариата направлена на уничтожение эксплуататорского строя, следовательно, она ведет к уничтожению социальных корней религии. Объединение, сплочение пролетариата, просвещение его в ходе классовой борьбы расшатывают, подрывают веру в бога. Стало быть, классовая борьба пролетариата и борьба за научное мировоззрение, борьба с религией составляют единый процесс. Разрывать и противопоставлять эти две стороны единого процесса могут только закоренелые метафизики.
Разрушение эксплуататорского строя в СССР нанесло сокрушительный удар религиозным предрассудкам.
Политическая линия, которую отстаивали и развивали большевики во главе с Лениным и Сталиным в отношении религии, была воплощена в законодательстве советской власти.
Декретом Совнаркома от 23 января 1918 года церковь была отделена от государства и школа — от церкви. Но большевистская партия не ограничилась осуществлением свободы совести, отделением церкви от государства: большевистская партия ставила своей задачей полное преодоление религиозных предрассудков.
В беседе с первой американской рабочей делегацией в 1927 году товарищ Сталин разъяснил, что признание свободы совести не означает нейтральности в отношении к религии. Свобода совести дает каждому гражданину право бороться против религиозных предрассудков:
«Мы ведем пропаганду и будем вести пропаганду против религиозных предрассудков. Законодательство страны таково, что каждый гражданин имеет право исповедывать любую религию. Это дело совести каждого. Именно поэтому и провели мы отделение церкви от государства. Но, проведя отделение церкви от государства и провозгласив свободу вероисповедания, мы вместе с тем сохранили за каждым гражданином право бороться путем убеждения, путем пропаганды и агитации против той или иной религии, против всякой религии»[18].
Советское государство не проводило никаких различий между гражданами в зависимости от вероисповедания. Но значило ли это, что советское государство безразлично относилось к борьбе за научное мировоззрение? Нет, не значило. Одна из функций советского государства заключалась в проведении культурно-воспитательной работы. А такая работа не могла не разрушать религиозных предрассудков; ведь цель ее была — поднять сознание масс до уровня передового, научного мировоззрения, до уровня коммунистической идеологии. Соответственно быть, советское государство не могло не поддерживать борьбу передового, научного мировоззрения против пережитков реакционных, антинаучных взглядов, в том числе и против религиозных предрассудков. Советская власть предоставила каждому гражданину право бороться против религиозных предрассудков. Это право было закреплено в Сталинской Конституции:
«В целях обеспечения за гражданами свободы совести церковь в СССР отделена от государства и школа от церкви. Свобода отправления религиозных культов и свобода антирелигиозной пропаганды признается за всеми гражданами» (статья 124-я Конституции СССР).
На Чрезвычайном VIII всесоюзном съезде советов И.В. Сталин по поводу поправки к 124-й статье проекта Конституции указывал, что запрещение отправления религиозных обрядов не соответствует духу советской Конституции:
«Далее идет поправка к статье 124-ой проекта Конституции, требующая ее изменения в том направлении, чтобы запретить отправление религиозных обрядов. Я думаю, что эту поправку следует отвергнуть, как не соответствующую духу нашей Конституции»[19].
Признавая свободу отправления религиозных культов, Сталинская Конституция в то же время предоставляла каждому гражданину право не только быть неверующим, не исповедывать никакой религии, но и вести антирелигиозную пропаганду. Свободу отправления религиозных обрядов советское государство признавало не потому, что оно считало их безвредными, что оно безразлично относилось к этим обрядам, а потому, что оно предоставляло каждому гражданину самому решать вопрос о его отношении к религии.
Это значит, что провозглашая свободу совести, Сталинская Конституция отнюдь не меняла позиции советского государства в отношении религии.
Разоблачение реакционной проповеди церковников, разоблачение вреда религиозных предрассудков, должно быть составной частью всей коммунистической агитации и пропаганды, всей работы по коммунистическому воспитанию масс и преодолению пережитков капитализма в сознании людей.
П. Федосеев
«Большевик» N 18, 1940 г. стр. 65-77[/b]
[size=85][color=green]Отправлено спустя 47 секунд:[/color][/size] [b][quote=Gosha post_id=128575 time=1521463819 user_id=2141] Материализмом сейчас увлекаются капиталисты и марксистко-ленинские специалисты [/quote]Развитие атеизма есть развитие отрицательного отношения к религии. Однако борьба атеизма против религии не есть простая смена одних представлений и идей другими идеями и представлениями. В развитии атеизма находила свое выражение материальная деятельность людей, отражался определенный прогресс в условиях их материальной жизни.
Связь атеизма с материальным бытием людей Маркс ярко выразил в следующем положении: «…Атеизм есть отрицание бога, утверждающее посредством этого отрицания бытие человека»[1].
Религия принижает природу и человека, ставит их бытие в зависимость от постороннего, чуждого и фантастического существа. Атеизм, отрицая бытие бога, признает самостоятельное бытие природы и человека. Стало быть, атеизм есть составная часть познания человеком действительного бытия природы и своего собственного бытия.
Буржуазные атеисты сильно преувеличивали власть религии над массами, роль и влияние религии и религиозных учреждений в истории общества. В изображении буржуазных атеистов религиозные суеверия и церковные организации являются определяющей силой в развитии общества. Наиболее резко преувеличивали роль религии так называемые младогегельянцы. Они уверяли, что в мире господствует религия, и все земные отношения изображали как религиозные отношения. Религию младогегельянцы рассматривали как последнюю причину всех неугодных им отношений.
Почему буржуазные атеисты так непомерно преувеличивали роль религии в общественной жизни? Это объяснялось их идеалистическим пониманием истории, представлением о первенстве духовных явлений над явлениями материальной жизни. Исторический материализм считает, что ни религия, ни другие продукты сознания не являются определяющей силой в жизни общества. Никогда религиозные вопросы не преобладали в жизни людей, над материальными интересами и материальными потребностями.
Критикуя младогегельянцев и Фейербаха, непомерно раздувавших влияние религии в жизни людей, Маркс и Энгельс со всей силой подчеркивали, что для людей ни бог, ни его предикаты никогда не были главным.
Религиозные предрассудки веками тяготели над сознанием людей. Однако даже в самые мрачные периоды духовного гнета, экономического и политического порабощения масс отрицательное или хотя бы равнодушное отношение к церкви и ее обрядам в той или иной форме проявлялось в народе. Известные слои населения на собственном опыте убеждались в ненужности и вредности поповской клики с ее обрядами и учениями. Народные сказки, поговорки часто проникнуты глубоким презрением к попами Народное творчество дает яркое представление о том, как нарастала в массах вражда против церкви и против самой религии.
Материальная практика неизбежно наталкивала людей на разрыв с определенными догмами и предписаниями религии, порождала критическое отношение к религиозным обычаям и обрядам.
Все религии в классовом обществе внушали своим последователям идею примирения бедных и богатых, эксплуатируемых и эксплуататоров, проповедовали массам покорность и послушание. Но несмотря на все строгие предписания религии угнетенные восставали против своих угнетателей, стремились завоевать более сносные условия жизни на земле, не довольствуясь обещаниями загробного блаженства. Религиозные вопросы никогда не были главным побудительным мотивом поступков и деятельности людей.
Жизнь, практическая деятельность толкала трудящихся к отказу от религиозных предписаний и предрассудков.
«Общественная жизнь,— писал Маркс,— является по существу практической. Все мистерии, которые завлекают теорию в мистицизм, находят свое рациональное разрешение в человеческой практике и в понимании этой практики».
Человеческая практика является основой развития научных представлений о мире, несовместимых с религиозными догмами, отрицающих эти догмы. Вот почему лучшие мыслители прошлых веков, стоявшие на уровне знаний своего времени, критически относились к религии, разоблачали ее несостоятельность, разоблачали религию как заблуждение.
Уже в древнем мире передовые умы человечества занимались опровержением религиозного суеверия. Развитие материального производства, классовая борьба и прогресс научного познания мира пробуждали и укрепляли атеистические настроения и идеи.
Борьба против господствующей церкви и религии проявлялась и в средние века хотя бы в форме еретических отклонений от официального богословия. Активное участие масс в борьбе против феодализма и церкви не могло не расшатывать религиозные предрассудки, по крайней мере у передовых слоев населения.
Революционно-плебейские ереси средневековья нередко приводили, как это видно на примере Томаса Мюнцера, к атеизму. Мюнцер нападал не только на католицизм, но и на основные положения христианства вообще. Энгельс указывает, что Мюнцер под христианскими формами проповедовал пантеизм[2], местами соприкасающийся с атеизмом. Он не признавал, что в библии содержится непреложное и исключительное откровение. Настоящее и живое откровение есть разум. Вера есть не что иное, как пробуждение разума в человеке. Небо не есть что-то потустороннее, его нужно искать в земной жизни. Призвание верующих состоит в том, чтобы установить царство божие не в потустороннем мире, а здесь, на земле.
Рассматривая все эти положения, Энгельс говорит, что религиозная философия Мюнцера далеко выходила за пределы господствовавших в его эпоху представлений и приближалась к атеизму.
Развитие атеистической мысли связано было с процессом подъема городской буржуазии, которая была революционным элементом внутри феодального строя. Начиная с XV века, в Европе в недрах феодализма развиваются элементы буржуазного общества. Развитие буржуазии стало несовместимо с феодальным строем. Но, прежде чем вступить в борьбу против феодализма, нужно было разрушить его священный и централизованный оплот — католическую церковь. В этом заключается важнейшая причина выступлений буржуазии против церкви и религии.
С другой стороны, буржуазии для развития промышленности нужна была наука. Церковь превратила науку в служанку богословия и подавляла всякое свободное исследование природы. Между тем огромные технические успехи XIV — XV столетий дали могучий толчок науке. Буржуазия, заинтересованная в развитии науки, принимала участие в борьбе науки против церкви.
Крупнейшая битва против средневековой идеологии, в особенности против религии, разыгралась во Франции XVIII века. Ведущая роль в этой битве принадлежала французским материалистам. Их философия имела боевой, атеистический характер, и вся их деятельность была проникнута решительной борьбой против религии и церкви.
Атеистическая литература XVIII века является важнейшим этапом в развитии атеизма. Дидро называл атеистические памфлеты того времени градом бомб, сыплющихся на «божий дом» — на церковь. Энгельс и Ленин неоднократно советовали переводить эти боевые памфлеты против религии для широкого распространения в народе. Литература атеистов XVIII века — это, по выражению Ленина, «бойкая, живая, талантливая, остроумно и открыто нападающая на господствующую поповщину публицистика…»[3].
Французские материалисты XVIII века противопоставляли религии свое материалистическое мировоззрение. Природа, учили французские материалисты, существовала всегда. Сознание, мышление есть продукт материи.
Обособленные от материи духовные существа есть плод заблуждения. В природе существует только то, что непосредственно или через посредство других существ воздействует на нас. Мы, никогда не испытывали ни прямого, ни косвенного воздействия со стороны духовных существ. Следовательно, они реально не существуют. То, что теологи и спиритуалисты называют душой, есть не что иное, как свойство или способность материи. Утверждая, что душа есть лишь свойство материи, французские материалисты тем самым решительно отвергали идеалистическое учение о первичности духа по отношению к материи.
Французские атеисты доказывали, что религия не всегда существовала, что религия создана людьми. Все французские материалисты видели источник религии в невежестве и обмане. Религия, по их мнению, рождается из страха невежественных людей перед силами природы. «Страх создал богов», — гласит изречение древних мыслителей. По мнению Гольбаха, одного из крупнейших материалистов XVIII века, неведение и страх — два столпа всякой религии.
Если страх создал богов, то лишь страх и поддерживает их власть над умами людей. Боги — это созданные воображением, невидимые человекоподобные существа, которые будто бы управляют силами природы.
Человек незнаком с силами природы: он полагает, что природа подчинена каким-то невидимым силам; он считает себя зависящим от них и воображает, что они либо раздражены против него либо благосклонны к нему.
Атеисты XVIII века подвергли идею бога самой острой и резкой критике с точки зрения «здравого смысла». Идея бога, говорили они, есть самая нелепая и противоречащая «здравому смыслу» идея.
Богословы утверждают, что бог — создатель всего, однако они вместе с тем уверяют, что зло исходит не от бога. Откуда же оно исходит? От людей, говорят попы. Но кто же создал людей? Бог. Следовательно, зло исходит от бога. Если бы он создал людей не такими, какие они есть, может быть, моральное зло, или грех, не существовало бы в мире. Следовательно, на бога следует возложить вину за развращенность человека.
Французские атеисты показали вред религии для прогресса общества; они утверждали, что религия, церковь стоят на стороне тирании, деспотизма, прикрывают дикий произвол и жесточайшие насилия.
«Тирания и религия,— говорит Гольбах,— это два чудовища, против соединенных усилий которых никогда не может устоять благосостояние государства».
Каждая религия являлась с момента своего возникновения уздой, при помощи которой законодатели хотели подчинить себе умы грубых народов. Подобно некоторым кормилицам, наводящим на детей страх, чтобы заставить их быть спокойными, честолюбцы применяют слово божие, чтобы навести страх на «дикарей».
Оковы, служащие для того, чтобы сковать умы смертных, безусловно, небесного происхождения, говорит Гольбах. Религия для государей является инструментом, предназначенным для того, чтобы покрепче держать народы под ярмом.
«Религия, это — искусство одурманивать людей с целью отвлечь их мысли от того зла, которое причиняют им в этом мире власть имущие. Людей запугивают невидимыми силами и заставляют их безропотно нести бремя страданий, причиняемых им видимыми силами; им сулят надежды на блаженство на том свете, если они примирятся с своими страданиями в этом мире»[4].
Так Гольбах разоблачает связь религии с деспотизмом.
Атеисты XVIII века рассматривали религию как злейшего врага человеческой морали. Они ярко показали, что религия и церковь насаждают человеконенавистничество, внедряют безнравственность, освящают корыстолюбие, хищничество. «…Во всех странах,— говорит Гольбах,— религия не только не благоприятствует нравственности, но, наоборот, колеблет и разрушает ее».
Разоблачая человеконенавистническое содержание религиозных учений, другой представитель французского материализма Гельвеций писал, что все религии повсюду раздували пламя нетерпимости, устилали равнины трупами, поили землю кровью, зажигали города, опустошали государства, но никогда не делали людей лучшими.
Французские материалисты XVIII века были убеждены, что только с уничтожением религии наступит расцвет истинно человеческой, справедливой морали. Счастье людей невозможно, пока над ними тяготеют цепи суеверия. Если бы, говорил другой французский материалист Ламеттри, атеизм получил всеобщее распространение, то все виды религии были бы уничтожены, прекратились бы религиозные войны и перестало бы существовать ужасное «религиозное воинство»; природа, зараженная ныне религиозным ядом, вновь вернула бы себе свои права и свою чистоту.
Атеисты XVIII века особенно настойчиво вскрывали противоречия между наукой и религией, между разумом и суеверием. Все они усиленно пропагандировали изречение английского философа Гоббса, что теология — царство тьмы. Враждебность церкви и духовенства по отношению к знанию, науке Дидро очень ярко и образно выразил в следующих словах:
«Я заблудился ночью среди необъятного леса; один только слабо мерцающий огонек еще указывает мне путь. Но тут подходит ко мне неизвестный и говорит: друг мой, загаси свою свечу, ты лучше найдешь тогда дорогу… Этот неизвестный — богослов».
Материалисты XVIII века все сходились на том, что для счастья человечества надо уничтожить религию и тиранию.
Надо, говорит Гольбах, истребить с корнем ядовитое дерево, которое на протяжении ряда веков прикрывает своею сенью вселенную; только тогда глаза людей узреют свет, способный просветить их, руководить ими, согреть им души.
Но как можно уничтожить религию? Здесь со всею силою сказывается односторонний характер учения французских материалистов XVIII века, классовая ограниченность их воззрений. Главнейшим орудием устранения суеверия они считают просвещение. Если, говорит Гольбах, незнание природы дало начало богам, то познание ее должно уничтожить их. Стремясь освободить от религиозных предрассудков народ, атеисты XVIII века вместе с тем считали, что просвещение может охватить лишь узкий круг людей. Они сомневались в возможности вытравить когда-либо суеверие из сознания всего народа. Во всяком случае, освобождение всего народа от власти фанатизма представлялось им вероятным только в неопределенно далеком будущем. И все же они ратовали за просвещение, считая, что оно сначала захватит немногих, наиболее мыслящих людей, а затем постепенно волна просвещения докатится и до широких народных масс.
Не веря в быструю и близкую победу разума, просвещения над суеверием и фанатизмом, атеисты XVIII века настаивали на политических мерах для обуздания попов и подрыва церкви. Они предлагали лишить церковь ее огромных богатств и политического могущества, подчинить церковь государству, выдавать попам небольшое жалованье, сделать невозможным обогащение духовенства. Французские материалисты убеждены были, что попы не примирятся с таким скромным существованием, что они или откажутся от невыгодного своего ремесла или опозорят себя в глазах народа откровенным и назойливым вымогательством.
Атеизм XVIII века был исторически ограничен и носил узкопросветительский характер. Его представители не понимали действительных корней религии и не видели действительных путей освобождения масс от религиозных предрассудков. Не понимая того, что религия есть не случайное заблуждение, не простая ошибка ума, а результат гнета над человеком сил природы и эксплоататорских классов, атеисты мыслили преодолеть религию путем распространения знания. Но при этом они обходили коренной вопрос — об уничтожении социальных корней религиозных предрассудков.
Разумеется, ограниченное просветительство в условиях, когда народ был подавлен нуждой и темнотой, не могло привести широкие массы на путь атеизма, освободить их от суеверия. Атеисты XVIII века сами чувствовали недостаточность просветительства для уничтожения религиозных верований населения. Они предлагали ликвидировать политическую власть и экономическое могущество церкви. Но это была лишь буржуазно-демократическая программа борьбы с феодальной церковью, дальше которой и не могли пойти материалисты XVIII века как идеологи революционной буржуазии. Они не понимали того, что ликвидация политической и экономической власти церкви лишь облегчает борьбу с религией, но не устраняет самой религии. Они не знали и не могли знать того, что нельзя покончить с религией без уничтожения эксплуататорского строя.
При всей своей ограниченности атеистические идеи французских материалистов были, бесспорно, передовыми идеями, мобилизующими передовые силы общества на борьбу с феодальной церковью и религиозным фанатизмом. Атеистическая литература XVIII века являлась идеологическим обоснованием той острой и массовой антицерковной и антирелигиозной борьбы, которая развернулась в ходе французской, буржуазной революции.
В первой половине XIX века борьба против религии и церкви наиболее остро развернулась в Германии. Борьба буржуазной демократии против феодальных порядков развертывалась здесь преимущественно в форме критики религии. Выдающуюся роль в этой борьбе с религией и церковью сыграл Людвиг Фейербах.
Фейербах был крупнейшим материалистом прошлого века и крупнейшим критиком официальной, господствующей религии. Он сорвал с религии таинственный покров, свел ее сущность к сущности природы и человека.
Энгельс так характеризует содержание книги Фейербаха «Сущность христианства»: «Природа существует независимо от какой бы то ни было философии. Она есть основание, на котором выросли мы, люди, сами продукты природы. Вне природы и человека нет ничего, и высшие существа, созданные нашей религиозной фантазией, это — лишь фантастические отражения нашей собственной сущности» («Людвиг Фейербах и конец классической немецкой философии», стр. 15. 1939).
Уже в 1839 году в статье «К критике гегелевской философии» Фейербах доказывает, что идеалистическая философия — это рациональная мистика. Всякое умозрение, которое хочет выйти за пределы природы и человека, является ничтожным. Возвращение к природе, восклицает Фейербах, — вот единственный источник исцеления!
Выяснение сущности природы и человека составляет основное содержание всех философских произведений Фейербаха. Так как истинная сущность человека затемнена, по мнению Фейербаха, спекулятивной философией и религией, то все работы Фейербаха посвящены критике идеализма и религии.
Сущность религии Фейербах сводит к сущности человека: «Божественная сущность — не что иное, как человеческая сущность, очищенная, освобожденная от индивидуальных границ, объективированная, т.е. рассматриваемая и почитаемая в качестве посторонней, отдельной сущности»[5].
Сущность человека — это, по мнению Фейербаха, разум, воля и сердце. Человек существует, чтобы познавать, хотеть и любить. Сущность человека заключается в его свойствах. Эти свойства составляют также и сущность бога. Тайна божественных свойств есть тайна бесконечно разнообразной человеческой сущности.
Человеку присуще стремление быть совершенным. Но отдельный индивид не обладает всеми совершенствами. Свое личное несовершенство человек дополняет совершенствами бога и в этом находит себе утешение. Но совершенство бога есть только совершенство человеческого рода. Бог не имеет никаких собственных свойств, не заимствованных у человеческого рода.
Только индивид является несовершенным, конечным, ибо в нем не полностью проявляется сущность человеческого рода. Род содержит в себе все совершенства, он бесконечен. Но эти совершенства не могут воплотиться в отдельном индивиде. Именно потому, что человеческое существо не вмещает в себе всех совершенств рода, потому, что человек не желает терять эти совершенства для своей личности, он наделяет ими бога и тем самым сохраняет их.
«Бог возникает из чувства недостатка: бог есть то, чего, сознательно или бессознательно, недостает человеку»[6].
Фейербах нанес серьезный удар религиозному мировоззрению. Его материалистическая философия враждебна религии. Фейербах разоблачил религиозный мир как иллюзию земного мира. Но земной мир, говорит Маркс, фигурирует у него только еще как фраза, поэтому оставалось неясным, почему люди вбили себе в голову эту иллюзию. Будучи идеалистом в понимании общественных явлений, Фейербах не мог вскрыть социальные корни религиозных представлений.
Нападая на грубо феодальную религию, Фейербах не мог окончательно порвать со всякой религией, как в политике не мог порвать с буржуазным демократизмом и перейти на позиции революционного пролетариата.
Критикуя религию, он совсем не хочет полного уничтожения всякой религии. На место ложной, богословской религии он хочет поставить свою собственную, очищенную, «истинную» религию. Реформа религии, по его мнению, должна состоять в том, чтобы сущность религии понималась не в искаженном виде. Религия Фейербаха есть непосредственное обожествление сущности природы и человека, а не тени этой сущности, как делается в «ложной» религии. Необходимо брать природу и почитать ее такой, какая она есть. В ложной религии любовь человека направляется на бога, и у человека не остается любви для другого человека. Поэтому, утверждает Фейербах, на место любви к богу мы должны поставить любовь к человеку.
Считая основой религии естественные свойства человеческой сущности, Фейербах неизбежно приходит к признанию вечности религии.
Основоположники марксизма-ленинизма резко критиковали Фейербаха за то, что он не довел материализм до конца, за его уступки идеализму и религии.
Выясняя отношение Маркса и Энгельса к философии Фейербаха, вскрывая недостатки фейербаховского материализма, товарищ Сталин пишет: «На самом деле Маркс и Энгельс взяли из материализма Фейербаха его «основное зерно», развив его дальше в научно-философскую теорию материализма и отбросив прочь его идеалистические и религиозно-этические наслоения»[7].
* * *
Марксистская критика религии складывалась в неразрывной связи с процессом выработки материалистического понимания истории. Распространяя материализм на область общественных явлений, Маркс и Энгельс вместе с тем развивали материалистическое объяснение корней религии.
Маркс и Энгельс нанесли сокрушительный удар религиозно-идеалистической идеологии прежде всего тем, что разработали подлинно научное мировоззрение — диалектический материализм, составляющий теоретический фундамент коммунизма. Марксистский философский материализм, свободный от недостатков старого, метафизического материализма, является острейшим оружием борьбы с религией, ибо он дает подлинно научное объяснение развития природы и общества, в корне отвергающее религиозные предрассудки.
Отмечая связь материализма Маркса и Энгельса с атеистическим материализмом XVIII века, Ленин вместе с тем указывает, как далеко ушли вперед Маркс и Энгельс по сравнению с материалистами XVIII века и Фейербахом:
«Марксизм есть материализм. В качестве такового, он так же беспощадно враждебен религии, как материализм энциклопедистов XVIII века или материализм Фейербаха. Это несомненно. Но диалектический материализм Маркса и Энгельса идет дальше энциклопедистов и Фейербаха, применяя материалистическую философию к области истории, к области общественных наук. Мы должны бороться с религией. Это — азбука всего материализма и, следовательно, марксизма. Но марксизм не есть материализм, остановившийся на азбуке. Марксизм идет дальше. Он говорит: надо уметь бороться с религией, а для этого надо mатериалистически об’яснить источник веры и религии у масс»[8].
От буржуазного атеизма пролетарский атеизм отличается, во-первых, материалистическим объяснением корней религии и, во-вторых, новой, научно-обоснованной тактикой борьбы с религиозными предрассудками.
Марксизм-ленинизм учит, что источники, корни религии заключаются в придавленности человека внешней природой и классовым гнетом. Религия возникла в самые первобытные времена на почве бессилия дикарей в борьбе с природой. Предметы и стихийные явления внешней природы принимали в представлении дикарей форму сверхъестественных сил, одаренных волей и сознанием.
Когда общество разделилось на классы, на эксплуататоров и эксплуатируемых, когда возникло государство как орудие классового господства, народные массы стали испытывать на себе наряду с гнетом природы еще более тяжелый гнет — гнет эксплуатации. Придавленные стихийными силами внешней природы и непосильным бременем эксплуататорского строя, народные массы искали «небесного заступничества», искали утешения в религиозных сказках о небесной награде.
«Десятки и сотни раз, — говорил товарищ Сталин, — пытались трудящиеся на протяжении веков сбросить с плеч угнетателей и стать господами своего положения. Но каждый раз, разбитые и опозоренные, вынуждены были они отступить, тая в душе обиду и унижение, злобу и отчаяние и устремляя взоры на неведомое небо, где они надеялись найти избавление»[9].
Угнетенные массы народа веками прибегали к религии потому, что не видели выхода из своего бедственного положения. В религии, как в опиуме, искали они забвения, призрачного счастья, утешения. «Религия,— писал Ленин,— есть один из видов духовного гнета, лежащего везде и повсюду на народных массах задавленных вечной работой на других, нуждою и одиночеством. Бессилие эксплуатируемых классов в борьбе с эксплуататорами так же неизбежно порождает веру в лучшую загробную жизнь, как бессилие дикаря в борьбе с природой порождает веру в богов, чертей, в чудеса и т. п.»[10].
Следовательно, преодолеть религию, освободить народ от религиозных предрассудков невозможно в условиях капиталистического строя. Это не значит, конечно, что атеистическая пропаганда не нужна в условиях господства капитала. Разоблачение церкви как служанки эксплуататорских классов, разъяснение реакционного существа религии является составной частью политического просвещения масс. Но полностью преодолеть религиозные предрассудки масс атеистическая пропаганда в условиях капитализма не в состоянии.
Классовая борьба против эксплуататоров даже в условиях капитализма подрывает устои религии и резко ослабляет ее влияние на трудящихся. Объединяясь для борьбы с капитализмом, рабочие освобождаются от чувства бессилия и беспомощности перед экоплуататорами, приобретают уверенность в своих силах. В ходе классовой борьбы пролетариат, трудящиеся сплачиваются, просвещаются, и это расшатывает, подрывает веру в бога; рабочие распознают реакционное значение религии и церкви.
Марксистский анализ социальных корней религии имеет огромное значение в борьбе с религиозными предрассудками. Вместе с тем он дает возможность убедительно доказать верующим трудящимся, что религия не богом внушена человеку, что, наоборот, самое представление о боге порождено фантазией угнетенного человека.
В том факте, что религия существует целые тысячелетия, верующий видит доказательство истинности, вечности, неискоренимости религии. Учение Маркса — Энгельса — Ленина — Сталина в противовес этому заявляет: религия существует целые тысячелетия потому, что на протяжении всех этих тысячелетий трудящиеся были задавлены гнетом эксплуатации, потому, что эксплуататорские классы держали народные массы в кабале, темноте и невежестве.
Всюду и всегда религия порождалась и поддерживалась придавленностью людей, жестокими условиями жизни, классовым гнетом, нищетой и унижением.
Вот почему марксизм-ленинизм учит, что борьба с религией должна быть поставлена в тесную связь с практикой классовой борьбы пролетариата, направленной на устранение социальных корней религии. Антирелигиозная пропаганда должна быть подчинена основной задаче пролетариата — борьбе за диктатуру пролетариата, за создание бесклассового коммунистического общества. В этом основа марксистско-ленинской тактики борьбы с религией.
Действительное освобождение народных масс от гнета религиозных предрассудков возможно лишь на основе ликвидации эксплуататорского строя. До конца последовательным атеизмом является лишь пролетарский атеизм, неразрывно связанный с борьбой рабочего класса за революционное преобразование общества.
Основоположники марксизма-ленинизма резко выступали против оппортунистического отношения к религии, против оппортунистического «учения» о том, что по отношению к рабочей партии религия будто бы есть частное дело. Борясь за отделение церкви от государства, добиваясь, чтобы религия была частным делом по отношению к государству, Ленин и Сталин неоднократно указывали, что по отношению к партии пролетариата религия не есть частное дело, что партия не может мириться с религиозными предрассудками и должна активно вести антирелигиозную пропаганду.
После поражения русской революции 1905 года, в период реакции, к религии потянулись значительные слои интеллигенции и даже неустойчивые, растерявшиеся элементы социал-демократии. Появилось так называемое богостроительство, выразители которого предлагали построить «нового» бога, пытались примирить социализм с религией. Ленин резко выступил против этих попыток подновления религии, заигрывания с нею.
В 1913 году в одном из своих писем Ленин разъяснял: «…Всякая религиозная идея, всякая идея о всяком боженьке, всякое кокетничанье даже с боженькой есть невыразимейшая мерзость, особенно терпимо (а часто даже доброжелательно) встречаемая демократической буржуазией, — именно поэтому это — самая опасная мерзость, самая гнусная «зараза»[11].
В то время как реакционная буржуазия насаждала религиозное мракобесие, отравляла сознание масс религиозным опиумом, вожди европейской социал-демократии и русские меньшевики проявляли преступное равнодушие и безразличие к религии и церкви, тем самым способствуя деятельности религиозных мракобесов. Религия — частное дело по отношению к партии, заявляли вожди II интернационала.
Ленин и Сталин решительно выступили против примиренческого отношения к религии. Ленин напоминал, что марксизм, требуя объявления религии частным делом по отношению к государству, отнюдь не считает религию частным делом по отношению к пролетарской партии.
Еще в период первой русской революции Ленин писал: «Мы требуем полного отделения церкви от государства, чтобы бороться с религиозным туманом чисто идейным и только идейным оружием, нашей прессой, нашим словом. Но мы основали свой союз, Р. С.-Д. Р. П., между прочим, именно для такой борьбы против всякого религиозного одурачения рабочих. Для нас же идейная борьба не частное, а общепартийное, общепролетарское дело»[12].
В условиях самодержавия, в условиях полицейского произвола большевистская партия настойчиво боролась за свободу совести, против привилегий господствующей православной церкви, против преследования самодержавием и государственной церковью атеизма, а также всех вероисповеданий, отличных от православия. Большевики резко выступали против средневековых, инквизиторских законов, согласно которым за переход из православия в другую религию люди карались ссылкой на каторгу сроком от 8 до 10. лет. Однако борьба большевиков против преследования царизмом вероучений, отличных от православия, не означала примирения с этими религиозными вероучениями.
«Наша программа,— писал Ленин,— вся построена на научном и, притом, именно материалистическом мировоззрении. Разъяснение нашей программы необходимо включает поэтому и разъяснение истинных исторических и экономических корней религиозного тумана. Наша пропаганда необходимо включает и пропаганду атеизма…»[13].
Враги пролетарского атеизма обвиняли марксистов в непоследовательности по отношению к религии. Особенно анархисты изощрялись в карикатурном изображении тактики марксистов по отношению к религии. Анархисты уверяли, что тактика марксистов в этом вопросе состоит якобы из шатаний и колебаний между войной с богом и желанием «подделаться» к верующим рабочим, боязнью отпугнуть их. Отметая все эти нелепые измышления врагов марксизма, Ленин показал, что тактика большевиков по отношению к религии является прямым логическим выводом из диалектического и исторического материализма. То, что невежественные критики марксизма считают колебаниями и шатаниями, на самом деле есть последовательное и глубоко продуманное применение марксовой диалектики к вопросу о борьбе с религией.
Разъясняя содержание лозунга свободы совести, свободы вероисповеданий, товарищ Сталин еще в 1913 году указывал, что партия защищает право всех граждан, всех наций исповедывать любую религию и вместе с тем борется против всех видов религии:
«В программе социал-демократов имеется пункт о свободе вероисповедания. По этому пункту любая группа лиц имеет право исповедывать любую религию: католицизм, православие и т. д. Социал-демократия будет бороться против всяких религиозных репрессий, против гонений на православных, католиков и протестантов. Значит ли это, что католицизм и протестантизм и т. д. «не идут вразрез с точным смыслом» программы? Нет, не значит. Социал-демократия всегда будет протестовать против гонений на католицизм и протестантизм, она всегда будет защищать право наций исповедывать любую религию, но в то же время она, исходя из правильно понятых интересов пролетариата, будет агитировать и против католицизма, и против протестантизма, и против православия, с тем, чтобы доставить торжество социалистическому мировоззрению»[14].
При поверхностном взгляде может показаться, что в этом положении содержится противоречие. Как это возможно: защищать право наций исповедывать любую религию и вместе с тем бороться против всякой религии? Но это — кажущееся противоречие, и непостижимо оно лишь для метафизического способа мышления. В действительности здесь дано внутренне неразрывное сочетание, единство демократического требования свободы совести, предусматривающего ликвидацию полицейского принуждения в делах веры, и социалистической задачи полного преодоления религиозных предрассудков.
Буржуазные антиклерикалы, и анархисты в том числе, уверяют, что полицейские гонения против тех или иных вероисповеданий содействуют разрушению религиозных предрассудков. Такими доводами лишь оправдывается подавление свободы совести буржуазным государством.
Марксисты считали и считают, что не всякая борьба против религиозных организаций способствует освобождению масс от гнета религии: например полицейская борьба царизма против сектантов и иных неправославных вероисповеданий лишь разжигала религиозный фанатизм и отвлекала трудящиеся массы от классовой борьбы в сторону религиозных споров и конфликтов.
Чтобы затушевать классовое расчленение общества и отвлечь массы от политических вопросов, буржуазия сознательно выдвигает на первый план вопросы религиозные и деление граждан по религиозному признаку.
«…Ha Западе, — писал Ленин,— после окончания национальных буржуазных революций, после введения более или менее полной свободы вероисповедания, вопрос демократической борьбы с религией настолько уже был исторически оттеснен на второй план борьбой буржуазной демократии о социализмом, что буржуазные правительства сознательно пробовали отвлечь внимание масс от социализма устройством quasi-либерального «похода» на клерикализм. Такой характер носил и Kulturkampf в Германии и борьба с клерикализмом буржуазных республиканцев Франции»[15].
Ленин подчеркивал, что необходимо видеть и разъяснять коренное отличие пролетарского атеизма от буржуазного антиклерикализма.
Фальшивый буржуазный антиклерикализм, шумливая буржуазная «война против религии» всегда являлись политическим маневром, рассчитанным на то, чтобы, привлекая внимание народа исключительно к религиозным вопросам, отодвинуть на задний план вопросы классовой борьбы. Мелкобуржуазные фразеры попадают на эту удочку буржуазии и своей непомерно крикливой «войной с богами», своим противопоставлением верующих неверующим отвлекают массы от борьбы с эксплуататорами и приносят прямой вред революционному движению.
Ленин подчеркивает, что все вопросы, касающиеся отношения партии к религии, должны решаться с точки зрения интересов классовой борьбы пролетариата.
Подчинение антирелигиозной пропаганды задачам классовой борьбы революционных масс за свои интересы, борьбы за диктатуру пролетариата составляет основу в учении Ленина и Сталина об отношении рабочей партии к религии. Ленин глубоко обосновал это положение:
«Марксист должен быть материалистом, т.е. врагом религии, но материалистом диалектическим, т.-е. ставящим дело борьбы с религией не абстрактно, не на почву отвлеченной, чисто-теоретической, всегда себе равной проповеди, а конкретно, на почву классовой борьбы, идущей на деле и воспитывающей массы больше всего и лучше всего»[16].
Ленин разъясняет, что сочетание атеистической пропаганды о классовой борьбой, подчинение борьбы с религией задачам классовой борьбы является образцом применения марксовой диалектики.
Метафизически мыслящие головы и здесь усматривали непостижимое противоречие. Как это можно, рассуждали они, подчинить идейную пропаганду, проповедь известных идей, борьбу с религией классовой борьбе, то есть борьбе за определенные классовые цели революционных масс?
Разоблачая несостоятельность этих рассуждений, Ленин писал:
«Подобное возражение принадлежит к числу ходячих возражений против марксизма, свидетельствующих о полном непонимании марксовой диалектики. Противоречие, смущающее тех, кто возражает подобным образом, есть живое противоречие живой жизни, т.-е. диалектическое, не словесное, не выдуманное противоречие. Отделять абсолютной, непереходимой гранью теоретическую пропаганду атеизма, т.-е. разрушение религиозных верований у известных слоев пролетариата, и успех, ход, условия классовой борьбы этих слоев — значит рассуждать недиалектически, превращать в абсолютную грань то, что есть подвижная, относительная грань, — значит насильственно разрывать то, что неразрывно связано в живой действительности»[17].
Сознание людей определяется условиями их материальной жизни. Отрывать сознание людей от материальных условий их жизни — значит становиться на идеалистическую точку зрения. Только идеалисты могут думать, что коренное изменение в сознании людей может произойти независимо от изменения общественной жизни, независимо от классовой борьбы. Ленин считал буржуазно-ограниченным культурничеством тот взгляд, будто бы с религией при наличии гнета капитала над массами можно покончить посредством голого просветительства.
Классовая борьба пролетариата направлена на уничтожение эксплуататорского строя, следовательно, она ведет к уничтожению социальных корней религии. Объединение, сплочение пролетариата, просвещение его в ходе классовой борьбы расшатывают, подрывают веру в бога. Стало быть, классовая борьба пролетариата и борьба за научное мировоззрение, борьба с религией составляют единый процесс. Разрывать и противопоставлять эти две стороны единого процесса могут только закоренелые метафизики.
Разрушение эксплуататорского строя в СССР нанесло сокрушительный удар религиозным предрассудкам.
Политическая линия, которую отстаивали и развивали большевики во главе с Лениным и Сталиным в отношении религии, была воплощена в законодательстве советской власти.
Декретом Совнаркома от 23 января 1918 года церковь была отделена от государства и школа — от церкви. Но большевистская партия не ограничилась осуществлением свободы совести, отделением церкви от государства: большевистская партия ставила своей задачей полное преодоление религиозных предрассудков.
В беседе с первой американской рабочей делегацией в 1927 году товарищ Сталин разъяснил, что признание свободы совести не означает нейтральности в отношении к религии. Свобода совести дает каждому гражданину право бороться против религиозных предрассудков:
«Мы ведем пропаганду и будем вести пропаганду против религиозных предрассудков. Законодательство страны таково, что каждый гражданин имеет право исповедывать любую религию. Это дело совести каждого. Именно поэтому и провели мы отделение церкви от государства. Но, проведя отделение церкви от государства и провозгласив свободу вероисповедания, мы вместе с тем сохранили за каждым гражданином право бороться путем убеждения, путем пропаганды и агитации против той или иной религии, против всякой религии»[18].
Советское государство не проводило никаких различий между гражданами в зависимости от вероисповедания. Но значило ли это, что советское государство безразлично относилось к борьбе за научное мировоззрение? Нет, не значило. Одна из функций советского государства заключалась в проведении культурно-воспитательной работы. А такая работа не могла не разрушать религиозных предрассудков; ведь цель ее была — поднять сознание масс до уровня передового, научного мировоззрения, до уровня коммунистической идеологии. Соответственно быть, советское государство не могло не поддерживать борьбу передового, научного мировоззрения против пережитков реакционных, антинаучных взглядов, в том числе и против религиозных предрассудков. Советская власть предоставила каждому гражданину право бороться против религиозных предрассудков. Это право было закреплено в Сталинской Конституции:
«В целях обеспечения за гражданами свободы совести церковь в СССР отделена от государства и школа от церкви. Свобода отправления религиозных культов и свобода антирелигиозной пропаганды признается за всеми гражданами» (статья 124-я Конституции СССР).
На Чрезвычайном VIII всесоюзном съезде советов И.В. Сталин по поводу поправки к 124-й статье проекта Конституции указывал, что запрещение отправления религиозных обрядов не соответствует духу советской Конституции:
«Далее идет поправка к статье 124-ой проекта Конституции, требующая ее изменения в том направлении, чтобы запретить отправление религиозных обрядов. Я думаю, что эту поправку следует отвергнуть, как не соответствующую духу нашей Конституции»[19].
Признавая свободу отправления религиозных культов, Сталинская Конституция в то же время предоставляла каждому гражданину право не только быть неверующим, не исповедывать никакой религии, но и вести антирелигиозную пропаганду. Свободу отправления религиозных обрядов советское государство признавало не потому, что оно считало их безвредными, что оно безразлично относилось к этим обрядам, а потому, что оно предоставляло каждому гражданину самому решать вопрос о его отношении к религии.
Это значит, что провозглашая свободу совести, Сталинская Конституция отнюдь не меняла позиции советского государства в отношении религии.
Разоблачение реакционной проповеди церковников, разоблачение вреда религиозных предрассудков, должно быть составной частью всей коммунистической агитации и пропаганды, всей работы по коммунистическому воспитанию масс и преодолению пережитков капитализма в сознании людей.
П. Федосеев
«Большевик» N 18, 1940 г. стр. 65-77[/b]
[size=85][color=green]Отправлено спустя 32 минуты 59 секунд:[/color][/size] [b][quote=Gosha post_id=128575 time=1521463819 user_id=2141] Материализмом сейчас увлекаются капиталисты и марксистко-ленинские специалисты [/quote]Развитие атеизма есть развитие отрицательного отношения к религии. Однако борьба атеизма против религии не есть простая смена одних представлений и идей другими идеями и представлениями. В развитии атеизма находила свое выражение материальная деятельность людей, отражался определенный прогресс в условиях их материальной жизни.
Связь атеизма с материальным бытием людей Маркс ярко выразил в следующем положении: «…Атеизм есть отрицание бога, утверждающее посредством этого отрицания бытие человека»[1].
Религия принижает природу и человека, ставит их бытие в зависимость от постороннего, чуждого и фантастического существа. Атеизм, отрицая бытие бога, признает самостоятельное бытие природы и человека. Стало быть, атеизм есть составная часть познания человеком действительного бытия природы и своего собственного бытия.
Буржуазные атеисты сильно преувеличивали власть религии над массами, роль и влияние религии и религиозных учреждений в истории общества. В изображении буржуазных атеистов религиозные суеверия и церковные организации являются определяющей силой в развитии общества. Наиболее резко преувеличивали роль религии так называемые младогегельянцы. Они уверяли, что в мире господствует религия, и все земные отношения изображали как религиозные отношения. Религию младогегельянцы рассматривали как последнюю причину всех неугодных им отношений.
Почему буржуазные атеисты так непомерно преувеличивали роль религии в общественной жизни? Это объяснялось их идеалистическим пониманием истории, представлением о первенстве духовных явлений над явлениями материальной жизни. Исторический материализм считает, что ни религия, ни другие продукты сознания не являются определяющей силой в жизни общества. Никогда религиозные вопросы не преобладали в жизни людей, над материальными интересами и материальными потребностями.
Критикуя младогегельянцев и Фейербаха, непомерно раздувавших влияние религии в жизни людей, Маркс и Энгельс со всей силой подчеркивали, что для людей ни бог, ни его предикаты никогда не были главным.
Религиозные предрассудки веками тяготели над сознанием людей. Однако даже в самые мрачные периоды духовного гнета, экономического и политического порабощения масс отрицательное или хотя бы равнодушное отношение к церкви и ее обрядам в той или иной форме проявлялось в народе. Известные слои населения на собственном опыте убеждались в ненужности и вредности поповской клики с ее обрядами и учениями. Народные сказки, поговорки часто проникнуты глубоким презрением к попами Народное творчество дает яркое представление о том, как нарастала в массах вражда против церкви и против самой религии.
Материальная практика неизбежно наталкивала людей на разрыв с определенными догмами и предписаниями религии, порождала критическое отношение к религиозным обычаям и обрядам.
Все религии в классовом обществе внушали своим последователям идею примирения бедных и богатых, эксплуатируемых и эксплуататоров, проповедовали массам покорность и послушание. Но несмотря на все строгие предписания религии угнетенные восставали против своих угнетателей, стремились завоевать более сносные условия жизни на земле, не довольствуясь обещаниями загробного блаженства. Религиозные вопросы никогда не были главным побудительным мотивом поступков и деятельности людей.
Жизнь, практическая деятельность толкала трудящихся к отказу от религиозных предписаний и предрассудков.
«Общественная жизнь,— писал Маркс,— является по существу практической. Все мистерии, которые завлекают теорию в мистицизм, находят свое рациональное разрешение в человеческой практике и в понимании этой практики».
Человеческая практика является основой развития научных представлений о мире, несовместимых с религиозными догмами, отрицающих эти догмы. Вот почему лучшие мыслители прошлых веков, стоявшие на уровне знаний своего времени, критически относились к религии, разоблачали ее несостоятельность, разоблачали религию как заблуждение.
Уже в древнем мире передовые умы человечества занимались опровержением религиозного суеверия. Развитие материального производства, классовая борьба и прогресс научного познания мира пробуждали и укрепляли атеистические настроения и идеи.
Борьба против господствующей церкви и религии проявлялась и в средние века хотя бы в форме еретических отклонений от официального богословия. Активное участие масс в борьбе против феодализма и церкви не могло не расшатывать религиозные предрассудки, по крайней мере у передовых слоев населения.
Революционно-плебейские ереси средневековья нередко приводили, как это видно на примере Томаса Мюнцера, к атеизму. Мюнцер нападал не только на католицизм, но и на основные положения христианства вообще. Энгельс указывает, что Мюнцер под христианскими формами проповедовал пантеизм[2], местами соприкасающийся с атеизмом. Он не признавал, что в библии содержится непреложное и исключительное откровение. Настоящее и живое откровение есть разум. Вера есть не что иное, как пробуждение разума в человеке. Небо не есть что-то потустороннее, его нужно искать в земной жизни. Призвание верующих состоит в том, чтобы установить царство божие не в потустороннем мире, а здесь, на земле.
Рассматривая все эти положения, Энгельс говорит, что религиозная философия Мюнцера далеко выходила за пределы господствовавших в его эпоху представлений и приближалась к атеизму.
Развитие атеистической мысли связано было с процессом подъема городской буржуазии, которая была революционным элементом внутри феодального строя. Начиная с XV века, в Европе в недрах феодализма развиваются элементы буржуазного общества. Развитие буржуазии стало несовместимо с феодальным строем. Но, прежде чем вступить в борьбу против феодализма, нужно было разрушить его священный и централизованный оплот — католическую церковь. В этом заключается важнейшая причина выступлений буржуазии против церкви и религии.
С другой стороны, буржуазии для развития промышленности нужна была наука. Церковь превратила науку в служанку богословия и подавляла всякое свободное исследование природы. Между тем огромные технические успехи XIV — XV столетий дали могучий толчок науке. Буржуазия, заинтересованная в развитии науки, принимала участие в борьбе науки против церкви.
Крупнейшая битва против средневековой идеологии, в особенности против религии, разыгралась во Франции XVIII века. Ведущая роль в этой битве принадлежала французским материалистам. Их философия имела боевой, атеистический характер, и вся их деятельность была проникнута решительной борьбой против религии и церкви.
Атеистическая литература XVIII века является важнейшим этапом в развитии атеизма. Дидро называл атеистические памфлеты того времени градом бомб, сыплющихся на «божий дом» — на церковь. Энгельс и Ленин неоднократно советовали переводить эти боевые памфлеты против религии для широкого распространения в народе. Литература атеистов XVIII века — это, по выражению Ленина, «бойкая, живая, талантливая, остроумно и открыто нападающая на господствующую поповщину публицистика…»[3].
Французские материалисты XVIII века противопоставляли религии свое материалистическое мировоззрение. Природа, учили французские материалисты, существовала всегда. Сознание, мышление есть продукт материи.
Обособленные от материи духовные существа есть плод заблуждения. В природе существует только то, что непосредственно или через посредство других существ воздействует на нас. Мы, никогда не испытывали ни прямого, ни косвенного воздействия со стороны духовных существ. Следовательно, они реально не существуют. То, что теологи и спиритуалисты называют душой, есть не что иное, как свойство или способность материи. Утверждая, что душа есть лишь свойство материи, французские материалисты тем самым решительно отвергали идеалистическое учение о первичности духа по отношению к материи.
Французские атеисты доказывали, что религия не всегда существовала, что религия создана людьми. Все французские материалисты видели источник религии в невежестве и обмане. Религия, по их мнению, рождается из страха невежественных людей перед силами природы. «Страх создал богов», — гласит изречение древних мыслителей. По мнению Гольбаха, одного из крупнейших материалистов XVIII века, неведение и страх — два столпа всякой религии.
Если страх создал богов, то лишь страх и поддерживает их власть над умами людей. Боги — это созданные воображением, невидимые человекоподобные существа, которые будто бы управляют силами природы.
Человек незнаком с силами природы: он полагает, что природа подчинена каким-то невидимым силам; он считает себя зависящим от них и воображает, что они либо раздражены против него либо благосклонны к нему.
Атеисты XVIII века подвергли идею бога самой острой и резкой критике с точки зрения «здравого смысла». Идея бога, говорили они, есть самая нелепая и противоречащая «здравому смыслу» идея.
Богословы утверждают, что бог — создатель всего, однако они вместе с тем уверяют, что зло исходит не от бога. Откуда же оно исходит? От людей, говорят попы. Но кто же создал людей? Бог. Следовательно, зло исходит от бога. Если бы он создал людей не такими, какие они есть, может быть, моральное зло, или грех, не существовало бы в мире. Следовательно, на бога следует возложить вину за развращенность человека.
Французские атеисты показали вред религии для прогресса общества; они утверждали, что религия, церковь стоят на стороне тирании, деспотизма, прикрывают дикий произвол и жесточайшие насилия.
«Тирания и религия,— говорит Гольбах,— это два чудовища, против соединенных усилий которых никогда не может устоять благосостояние государства».
Каждая религия являлась с момента своего возникновения уздой, при помощи которой законодатели хотели подчинить себе умы грубых народов. Подобно некоторым кормилицам, наводящим на детей страх, чтобы заставить их быть спокойными, честолюбцы применяют слово божие, чтобы навести страх на «дикарей».
Оковы, служащие для того, чтобы сковать умы смертных, безусловно, небесного происхождения, говорит Гольбах. Религия для государей является инструментом, предназначенным для того, чтобы покрепче держать народы под ярмом.
«Религия, это — искусство одурманивать людей с целью отвлечь их мысли от того зла, которое причиняют им в этом мире власть имущие. Людей запугивают невидимыми силами и заставляют их безропотно нести бремя страданий, причиняемых им видимыми силами; им сулят надежды на блаженство на том свете, если они примирятся с своими страданиями в этом мире»[4].
Так Гольбах разоблачает связь религии с деспотизмом.
Атеисты XVIII века рассматривали религию как злейшего врага человеческой морали. Они ярко показали, что религия и церковь насаждают человеконенавистничество, внедряют безнравственность, освящают корыстолюбие, хищничество. «…Во всех странах,— говорит Гольбах,— религия не только не благоприятствует нравственности, но, наоборот, колеблет и разрушает ее».
Разоблачая человеконенавистническое содержание религиозных учений, другой представитель французского материализма Гельвеций писал, что все религии повсюду раздували пламя нетерпимости, устилали равнины трупами, поили землю кровью, зажигали города, опустошали государства, но никогда не делали людей лучшими.
Французские материалисты XVIII века были убеждены, что только с уничтожением религии наступит расцвет истинно человеческой, справедливой морали. Счастье людей невозможно, пока над ними тяготеют цепи суеверия. Если бы, говорил другой французский материалист Ламеттри, атеизм получил всеобщее распространение, то все виды религии были бы уничтожены, прекратились бы религиозные войны и перестало бы существовать ужасное «религиозное воинство»; природа, зараженная ныне религиозным ядом, вновь вернула бы себе свои права и свою чистоту.
Атеисты XVIII века особенно настойчиво вскрывали противоречия между наукой и религией, между разумом и суеверием. Все они усиленно пропагандировали изречение английского философа Гоббса, что теология — царство тьмы. Враждебность церкви и духовенства по отношению к знанию, науке Дидро очень ярко и образно выразил в следующих словах:
«Я заблудился ночью среди необъятного леса; один только слабо мерцающий огонек еще указывает мне путь. Но тут подходит ко мне неизвестный и говорит: друг мой, загаси свою свечу, ты лучше найдешь тогда дорогу… Этот неизвестный — богослов».
Материалисты XVIII века все сходились на том, что для счастья человечества надо уничтожить религию и тиранию.
Надо, говорит Гольбах, истребить с корнем ядовитое дерево, которое на протяжении ряда веков прикрывает своею сенью вселенную; только тогда глаза людей узреют свет, способный просветить их, руководить ими, согреть им души.
Но как можно уничтожить религию? Здесь со всею силою сказывается односторонний характер учения французских материалистов XVIII века, классовая ограниченность их воззрений. Главнейшим орудием устранения суеверия они считают просвещение. Если, говорит Гольбах, незнание природы дало начало богам, то познание ее должно уничтожить их. Стремясь освободить от религиозных предрассудков народ, атеисты XVIII века вместе с тем считали, что просвещение может охватить лишь узкий круг людей. Они сомневались в возможности вытравить когда-либо суеверие из сознания всего народа. Во всяком случае, освобождение всего народа от власти фанатизма представлялось им вероятным только в неопределенно далеком будущем. И все же они ратовали за просвещение, считая, что оно сначала захватит немногих, наиболее мыслящих людей, а затем постепенно волна просвещения докатится и до широких народных масс.
Не веря в быструю и близкую победу разума, просвещения над суеверием и фанатизмом, атеисты XVIII века настаивали на политических мерах для обуздания попов и подрыва церкви. Они предлагали лишить церковь ее огромных богатств и политического могущества, подчинить церковь государству, выдавать попам небольшое жалованье, сделать невозможным обогащение духовенства. Французские материалисты убеждены были, что попы не примирятся с таким скромным существованием, что они или откажутся от невыгодного своего ремесла или опозорят себя в глазах народа откровенным и назойливым вымогательством.
Атеизм XVIII века был исторически ограничен и носил узкопросветительский характер. Его представители не понимали действительных корней религии и не видели действительных путей освобождения масс от религиозных предрассудков. Не понимая того, что религия есть не случайное заблуждение, не простая ошибка ума, а результат гнета над человеком сил природы и эксплоататорских классов, атеисты мыслили преодолеть религию путем распространения знания. Но при этом они обходили коренной вопрос — об уничтожении социальных корней религиозных предрассудков.
Разумеется, ограниченное просветительство в условиях, когда народ был подавлен нуждой и темнотой, не могло привести широкие массы на путь атеизма, освободить их от суеверия. Атеисты XVIII века сами чувствовали недостаточность просветительства для уничтожения религиозных верований населения. Они предлагали ликвидировать политическую власть и экономическое могущество церкви. Но это была лишь буржуазно-демократическая программа борьбы с феодальной церковью, дальше которой и не могли пойти материалисты XVIII века как идеологи революционной буржуазии. Они не понимали того, что ликвидация политической и экономической власти церкви лишь облегчает борьбу с религией, но не устраняет самой религии. Они не знали и не могли знать того, что нельзя покончить с религией без уничтожения эксплуататорского строя.
При всей своей ограниченности атеистические идеи французских материалистов были, бесспорно, передовыми идеями, мобилизующими передовые силы общества на борьбу с феодальной церковью и религиозным фанатизмом. Атеистическая литература XVIII века являлась идеологическим обоснованием той острой и массовой антицерковной и антирелигиозной борьбы, которая развернулась в ходе французской, буржуазной революции.
В первой половине XIX века борьба против религии и церкви наиболее остро развернулась в Германии. Борьба буржуазной демократии против феодальных порядков развертывалась здесь преимущественно в форме критики религии. Выдающуюся роль в этой борьбе с религией и церковью сыграл Людвиг Фейербах.
Фейербах был крупнейшим материалистом прошлого века и крупнейшим критиком официальной, господствующей религии. Он сорвал с религии таинственный покров, свел ее сущность к сущности природы и человека.
Энгельс так характеризует содержание книги Фейербаха «Сущность христианства»: «Природа существует независимо от какой бы то ни было философии. Она есть основание, на котором выросли мы, люди, сами продукты природы. Вне природы и человека нет ничего, и высшие существа, созданные нашей религиозной фантазией, это — лишь фантастические отражения нашей собственной сущности» («Людвиг Фейербах и конец классической немецкой философии», стр. 15. 1939).
Уже в 1839 году в статье «К критике гегелевской философии» Фейербах доказывает, что идеалистическая философия — это рациональная мистика. Всякое умозрение, которое хочет выйти за пределы природы и человека, является ничтожным. Возвращение к природе, восклицает Фейербах, — вот единственный источник исцеления!
Выяснение сущности природы и человека составляет основное содержание всех философских произведений Фейербаха. Так как истинная сущность человека затемнена, по мнению Фейербаха, спекулятивной философией и религией, то все работы Фейербаха посвящены критике идеализма и религии.
Сущность религии Фейербах сводит к сущности человека: «Божественная сущность — не что иное, как человеческая сущность, очищенная, освобожденная от индивидуальных границ, объективированная, т.е. рассматриваемая и почитаемая в качестве посторонней, отдельной сущности»[5].
Сущность человека — это, по мнению Фейербаха, разум, воля и сердце. Человек существует, чтобы познавать, хотеть и любить. Сущность человека заключается в его свойствах. Эти свойства составляют также и сущность бога. Тайна божественных свойств есть тайна бесконечно разнообразной человеческой сущности.
Человеку присуще стремление быть совершенным. Но отдельный индивид не обладает всеми совершенствами. Свое личное несовершенство человек дополняет совершенствами бога и в этом находит себе утешение. Но совершенство бога есть только совершенство человеческого рода. Бог не имеет никаких собственных свойств, не заимствованных у человеческого рода.
Только индивид является несовершенным, конечным, ибо в нем не полностью проявляется сущность человеческого рода. Род содержит в себе все совершенства, он бесконечен. Но эти совершенства не могут воплотиться в отдельном индивиде. Именно потому, что человеческое существо не вмещает в себе всех совершенств рода, потому, что человек не желает терять эти совершенства для своей личности, он наделяет ими бога и тем самым сохраняет их.
«Бог возникает из чувства недостатка: бог есть то, чего, сознательно или бессознательно, недостает человеку»[6].
Фейербах нанес серьезный удар религиозному мировоззрению. Его материалистическая философия враждебна религии. Фейербах разоблачил религиозный мир как иллюзию земного мира. Но земной мир, говорит Маркс, фигурирует у него только еще как фраза, поэтому оставалось неясным, почему люди вбили себе в голову эту иллюзию. Будучи идеалистом в понимании общественных явлений, Фейербах не мог вскрыть социальные корни религиозных представлений.
Нападая на грубо феодальную религию, Фейербах не мог окончательно порвать со всякой религией, как в политике не мог порвать с буржуазным демократизмом и перейти на позиции революционного пролетариата.
Критикуя религию, он совсем не хочет полного уничтожения всякой религии. На место ложной, богословской религии он хочет поставить свою собственную, очищенную, «истинную» религию. Реформа религии, по его мнению, должна состоять в том, чтобы сущность религии понималась не в искаженном виде. Религия Фейербаха есть непосредственное обожествление сущности природы и человека, а не тени этой сущности, как делается в «ложной» религии. Необходимо брать природу и почитать ее такой, какая она есть. В ложной религии любовь человека направляется на бога, и у человека не остается любви для другого человека. Поэтому, утверждает Фейербах, на место любви к богу мы должны поставить любовь к человеку.
Считая основой религии естественные свойства человеческой сущности, Фейербах неизбежно приходит к признанию вечности религии.
Основоположники марксизма-ленинизма резко критиковали Фейербаха за то, что он не довел материализм до конца, за его уступки идеализму и религии.
Выясняя отношение Маркса и Энгельса к философии Фейербаха, вскрывая недостатки фейербаховского материализма, товарищ Сталин пишет: «На самом деле Маркс и Энгельс взяли из материализма Фейербаха его «основное зерно», развив его дальше в научно-философскую теорию материализма и отбросив прочь его идеалистические и религиозно-этические наслоения»[7].
* * *
Марксистская критика религии складывалась в неразрывной связи с процессом выработки материалистического понимания истории. Распространяя материализм на область общественных явлений, Маркс и Энгельс вместе с тем развивали материалистическое объяснение корней религии.
Маркс и Энгельс нанесли сокрушительный удар религиозно-идеалистической идеологии прежде всего тем, что разработали подлинно научное мировоззрение — диалектический материализм, составляющий теоретический фундамент коммунизма. Марксистский философский материализм, свободный от недостатков старого, метафизического материализма, является острейшим оружием борьбы с религией, ибо он дает подлинно научное объяснение развития природы и общества, в корне отвергающее религиозные предрассудки.
Отмечая связь материализма Маркса и Энгельса с атеистическим материализмом XVIII века, Ленин вместе с тем указывает, как далеко ушли вперед Маркс и Энгельс по сравнению с материалистами XVIII века и Фейербахом:
«Марксизм есть материализм. В качестве такового, он так же беспощадно враждебен религии, как материализм энциклопедистов XVIII века или материализм Фейербаха. Это несомненно. Но диалектический материализм Маркса и Энгельса идет дальше энциклопедистов и Фейербаха, применяя материалистическую философию к области истории, к области общественных наук. Мы должны бороться с религией. Это — азбука всего материализма и, следовательно, марксизма. Но марксизм не есть материализм, остановившийся на азбуке. Марксизм идет дальше. Он говорит: надо уметь бороться с религией, а для этого надо mатериалистически об’яснить источник веры и религии у масс»[8].
От буржуазного атеизма пролетарский атеизм отличается, во-первых, материалистическим объяснением корней религии и, во-вторых, новой, научно-обоснованной тактикой борьбы с религиозными предрассудками.
Марксизм-ленинизм учит, что источники, корни религии заключаются в придавленности человека внешней природой и классовым гнетом. Религия возникла в самые первобытные времена на почве бессилия дикарей в борьбе с природой. Предметы и стихийные явления внешней природы принимали в представлении дикарей форму сверхъестественных сил, одаренных волей и сознанием.
Когда общество разделилось на классы, на эксплуататоров и эксплуатируемых, когда возникло государство как орудие классового господства, народные массы стали испытывать на себе наряду с гнетом природы еще более тяжелый гнет — гнет эксплуатации. Придавленные стихийными силами внешней природы и непосильным бременем эксплуататорского строя, народные массы искали «небесного заступничества», искали утешения в религиозных сказках о небесной награде.
«Десятки и сотни раз, — говорил товарищ Сталин, — пытались трудящиеся на протяжении веков сбросить с плеч угнетателей и стать господами своего положения. Но каждый раз, разбитые и опозоренные, вынуждены были они отступить, тая в душе обиду и унижение, злобу и отчаяние и устремляя взоры на неведомое небо, где они надеялись найти избавление»[9].
Угнетенные массы народа веками прибегали к религии потому, что не видели выхода из своего бедственного положения. В религии, как в опиуме, искали они забвения, призрачного счастья, утешения. «Религия,— писал Ленин,— есть один из видов духовного гнета, лежащего везде и повсюду на народных массах задавленных вечной работой на других, нуждою и одиночеством. Бессилие эксплуатируемых классов в борьбе с эксплуататорами так же неизбежно порождает веру в лучшую загробную жизнь, как бессилие дикаря в борьбе с природой порождает веру в богов, чертей, в чудеса и т. п.»[10].
Следовательно, преодолеть религию, освободить народ от религиозных предрассудков невозможно в условиях капиталистического строя. Это не значит, конечно, что атеистическая пропаганда не нужна в условиях господства капитала. Разоблачение церкви как служанки эксплуататорских классов, разъяснение реакционного существа религии является составной частью политического просвещения масс. Но полностью преодолеть религиозные предрассудки масс атеистическая пропаганда в условиях капитализма не в состоянии.
Классовая борьба против эксплуататоров даже в условиях капитализма подрывает устои религии и резко ослабляет ее влияние на трудящихся. Объединяясь для борьбы с капитализмом, рабочие освобождаются от чувства бессилия и беспомощности перед экоплуататорами, приобретают уверенность в своих силах. В ходе классовой борьбы пролетариат, трудящиеся сплачиваются, просвещаются, и это расшатывает, подрывает веру в бога; рабочие распознают реакционное значение религии и церкви.
Марксистский анализ социальных корней религии имеет огромное значение в борьбе с религиозными предрассудками. Вместе с тем он дает возможность убедительно доказать верующим трудящимся, что религия не богом внушена человеку, что, наоборот, самое представление о боге порождено фантазией угнетенного человека.
В том факте, что религия существует целые тысячелетия, верующий видит доказательство истинности, вечности, неискоренимости религии. Учение Маркса — Энгельса — Ленина — Сталина в противовес этому заявляет: религия существует целые тысячелетия потому, что на протяжении всех этих тысячелетий трудящиеся были задавлены гнетом эксплуатации, потому, что эксплуататорские классы держали народные массы в кабале, темноте и невежестве.
Всюду и всегда религия порождалась и поддерживалась придавленностью людей, жестокими условиями жизни, классовым гнетом, нищетой и унижением.
Вот почему марксизм-ленинизм учит, что борьба с религией должна быть поставлена в тесную связь с практикой классовой борьбы пролетариата, направленной на устранение социальных корней религии. Антирелигиозная пропаганда должна быть подчинена основной задаче пролетариата — борьбе за диктатуру пролетариата, за создание бесклассового коммунистического общества. В этом основа марксистско-ленинской тактики борьбы с религией.
Действительное освобождение народных масс от гнета религиозных предрассудков возможно лишь на основе ликвидации эксплуататорского строя. До конца последовательным атеизмом является лишь пролетарский атеизм, неразрывно связанный с борьбой рабочего класса за революционное преобразование общества.
Основоположники марксизма-ленинизма резко выступали против оппортунистического отношения к религии, против оппортунистического «учения» о том, что по отношению к рабочей партии религия будто бы есть частное дело. Борясь за отделение церкви от государства, добиваясь, чтобы религия была частным делом по отношению к государству, Ленин и Сталин неоднократно указывали, что по отношению к партии пролетариата религия не есть частное дело, что партия не может мириться с религиозными предрассудками и должна активно вести антирелигиозную пропаганду.
После поражения русской революции 1905 года, в период реакции, к религии потянулись значительные слои интеллигенции и даже неустойчивые, растерявшиеся элементы социал-демократии. Появилось так называемое богостроительство, выразители которого предлагали построить «нового» бога, пытались примирить социализм с религией. Ленин резко выступил против этих попыток подновления религии, заигрывания с нею.
В 1913 году в одном из своих писем Ленин разъяснял: «…Всякая религиозная идея, всякая идея о всяком боженьке, всякое кокетничанье даже с боженькой есть невыразимейшая мерзость, особенно терпимо (а часто даже доброжелательно) встречаемая демократической буржуазией, — именно поэтому это — самая опасная мерзость, самая гнусная «зараза»[11].
В то время как реакционная буржуазия насаждала религиозное мракобесие, отравляла сознание масс религиозным опиумом, вожди европейской социал-демократии и русские меньшевики проявляли преступное равнодушие и безразличие к религии и церкви, тем самым способствуя деятельности религиозных мракобесов. Религия — частное дело по отношению к партии, заявляли вожди II интернационала.
Ленин и Сталин решительно выступили против примиренческого отношения к религии. Ленин напоминал, что марксизм, требуя объявления религии частным делом по отношению к государству, отнюдь не считает религию частным делом по отношению к пролетарской партии.
Еще в период первой русской революции Ленин писал: «Мы требуем полного отделения церкви от государства, чтобы бороться с религиозным туманом чисто идейным и только идейным оружием, нашей прессой, нашим словом. Но мы основали свой союз, Р. С.-Д. Р. П., между прочим, именно для такой борьбы против всякого религиозного одурачения рабочих. Для нас же идейная борьба не частное, а общепартийное, общепролетарское дело»[12].
В условиях самодержавия, в условиях полицейского произвола большевистская партия настойчиво боролась за свободу совести, против привилегий господствующей православной церкви, против преследования самодержавием и государственной церковью атеизма, а также всех вероисповеданий, отличных от православия. Большевики резко выступали против средневековых, инквизиторских законов, согласно которым за переход из православия в другую религию люди карались ссылкой на каторгу сроком от 8 до 10. лет. Однако борьба большевиков против преследования царизмом вероучений, отличных от православия, не означала примирения с этими религиозными вероучениями.
«Наша программа,— писал Ленин,— вся построена на научном и, притом, именно материалистическом мировоззрении. Разъяснение нашей программы необходимо включает поэтому и разъяснение истинных исторических и экономических корней религиозного тумана. Наша пропаганда необходимо включает и пропаганду атеизма…»[13].
Враги пролетарского атеизма обвиняли марксистов в непоследовательности по отношению к религии. Особенно анархисты изощрялись в карикатурном изображении тактики марксистов по отношению к религии. Анархисты уверяли, что тактика марксистов в этом вопросе состоит якобы из шатаний и колебаний между войной с богом и желанием «подделаться» к верующим рабочим, боязнью отпугнуть их. Отметая все эти нелепые измышления врагов марксизма, Ленин показал, что тактика большевиков по отношению к религии является прямым логическим выводом из диалектического и исторического материализма. То, что невежественные критики марксизма считают колебаниями и шатаниями, на самом деле есть последовательное и глубоко продуманное применение марксовой диалектики к вопросу о борьбе с религией.
Разъясняя содержание лозунга свободы совести, свободы вероисповеданий, товарищ Сталин еще в 1913 году указывал, что партия защищает право всех граждан, всех наций исповедывать любую религию и вместе с тем борется против всех видов религии:
«В программе социал-демократов имеется пункт о свободе вероисповедания. По этому пункту любая группа лиц имеет право исповедывать любую религию: католицизм, православие и т. д. Социал-демократия будет бороться против всяких религиозных репрессий, против гонений на православных, католиков и протестантов. Значит ли это, что католицизм и протестантизм и т. д. «не идут вразрез с точным смыслом» программы? Нет, не значит. Социал-демократия всегда будет протестовать против гонений на католицизм и протестантизм, она всегда будет защищать право наций исповедывать любую религию, но в то же время она, исходя из правильно понятых интересов пролетариата, будет агитировать и против католицизма, и против протестантизма, и против православия, с тем, чтобы доставить торжество социалистическому мировоззрению»[14].
При поверхностном взгляде может показаться, что в этом положении содержится противоречие. Как это возможно: защищать право наций исповедывать любую религию и вместе с тем бороться против всякой религии? Но это — кажущееся противоречие, и непостижимо оно лишь для метафизического способа мышления. В действительности здесь дано внутренне неразрывное сочетание, единство демократического требования свободы совести, предусматривающего ликвидацию полицейского принуждения в делах веры, и социалистической задачи полного преодоления религиозных предрассудков.
Буржуазные антиклерикалы, и анархисты в том числе, уверяют, что полицейские гонения против тех или иных вероисповеданий содействуют разрушению религиозных предрассудков. Такими доводами лишь оправдывается подавление свободы совести буржуазным государством.
Марксисты считали и считают, что не всякая борьба против религиозных организаций способствует освобождению масс от гнета религии: например полицейская борьба царизма против сектантов и иных неправославных вероисповеданий лишь разжигала религиозный фанатизм и отвлекала трудящиеся массы от классовой борьбы в сторону религиозных споров и конфликтов.
Чтобы затушевать классовое расчленение общества и отвлечь массы от политических вопросов, буржуазия сознательно выдвигает на первый план вопросы религиозные и деление граждан по религиозному признаку.
«…Ha Западе, — писал Ленин,— после окончания национальных буржуазных революций, после введения более или менее полной свободы вероисповедания, вопрос демократической борьбы с религией настолько уже был исторически оттеснен на второй план борьбой буржуазной демократии о социализмом, что буржуазные правительства сознательно пробовали отвлечь внимание масс от социализма устройством quasi-либерального «похода» на клерикализм. Такой характер носил и Kulturkampf в Германии и борьба с клерикализмом буржуазных республиканцев Франции»[15].
Ленин подчеркивал, что необходимо видеть и разъяснять коренное отличие пролетарского атеизма от буржуазного антиклерикализма.
Фальшивый буржуазный антиклерикализм, шумливая буржуазная «война против религии» всегда являлись политическим маневром, рассчитанным на то, чтобы, привлекая внимание народа исключительно к религиозным вопросам, отодвинуть на задний план вопросы классовой борьбы. Мелкобуржуазные фразеры попадают на эту удочку буржуазии и своей непомерно крикливой «войной с богами», своим противопоставлением верующих неверующим отвлекают массы от борьбы с эксплуататорами и приносят прямой вред революционному движению.
Ленин подчеркивает, что все вопросы, касающиеся отношения партии к религии, должны решаться с точки зрения интересов классовой борьбы пролетариата.
Подчинение антирелигиозной пропаганды задачам классовой борьбы революционных масс за свои интересы, борьбы за диктатуру пролетариата составляет основу в учении Ленина и Сталина об отношении рабочей партии к религии. Ленин глубоко обосновал это положение:
«Марксист должен быть материалистом, т.е. врагом религии, но материалистом диалектическим, т.-е. ставящим дело борьбы с религией не абстрактно, не на почву отвлеченной, чисто-теоретической, всегда себе равной проповеди, а конкретно, на почву классовой борьбы, идущей на деле и воспитывающей массы больше всего и лучше всего»[16].
Ленин разъясняет, что сочетание атеистической пропаганды о классовой борьбой, подчинение борьбы с религией задачам классовой борьбы является образцом применения марксовой диалектики.
Метафизически мыслящие головы и здесь усматривали непостижимое противоречие. Как это можно, рассуждали они, подчинить идейную пропаганду, проповедь известных идей, борьбу с религией классовой борьбе, то есть борьбе за определенные классовые цели революционных масс?
Разоблачая несостоятельность этих рассуждений, Ленин писал:
«Подобное возражение принадлежит к числу ходячих возражений против марксизма, свидетельствующих о полном непонимании марксовой диалектики. Противоречие, смущающее тех, кто возражает подобным образом, есть живое противоречие живой жизни, т.-е. диалектическое, не словесное, не выдуманное противоречие. Отделять абсолютной, непереходимой гранью теоретическую пропаганду атеизма, т.-е. разрушение религиозных верований у известных слоев пролетариата, и успех, ход, условия классовой борьбы этих слоев — значит рассуждать недиалектически, превращать в абсолютную грань то, что есть подвижная, относительная грань, — значит насильственно разрывать то, что неразрывно связано в живой действительности»[17].
Сознание людей определяется условиями их материальной жизни. Отрывать сознание людей от материальных условий их жизни — значит становиться на идеалистическую точку зрения. Только идеалисты могут думать, что коренное изменение в сознании людей может произойти независимо от изменения общественной жизни, независимо от классовой борьбы. Ленин считал буржуазно-ограниченным культурничеством тот взгляд, будто бы с религией при наличии гнета капитала над массами можно покончить посредством голого просветительства.
Классовая борьба пролетариата направлена на уничтожение эксплуататорского строя, следовательно, она ведет к уничтожению социальных корней религии. Объединение, сплочение пролетариата, просвещение его в ходе классовой борьбы расшатывают, подрывают веру в бога. Стало быть, классовая борьба пролетариата и борьба за научное мировоззрение, борьба с религией составляют единый процесс. Разрывать и противопоставлять эти две стороны единого процесса могут только закоренелые метафизики.
Разрушение эксплуататорского строя в СССР нанесло сокрушительный удар религиозным предрассудкам.
Политическая линия, которую отстаивали и развивали большевики во главе с Лениным и Сталиным в отношении религии, была воплощена в законодательстве советской власти.
Декретом Совнаркома от 23 января 1918 года церковь была отделена от государства и школа — от церкви. Но большевистская партия не ограничилась осуществлением свободы совести, отделением церкви от государства: большевистская партия ставила своей задачей полное преодоление религиозных предрассудков.
В беседе с первой американской рабочей делегацией в 1927 году товарищ Сталин разъяснил, что признание свободы совести не означает нейтральности в отношении к религии. Свобода совести дает каждому гражданину право бороться против религиозных предрассудков:
«Мы ведем пропаганду и будем вести пропаганду против религиозных предрассудков. Законодательство страны таково, что каждый гражданин имеет право исповедывать любую религию. Это дело совести каждого. Именно поэтому и провели мы отделение церкви от государства. Но, проведя отделение церкви от государства и провозгласив свободу вероисповедания, мы вместе с тем сохранили за каждым гражданином право бороться путем убеждения, путем пропаганды и агитации против той или иной религии, против всякой религии»[18].
Советское государство не проводило никаких различий между гражданами в зависимости от вероисповедания. Но значило ли это, что советское государство безразлично относилось к борьбе за научное мировоззрение? Нет, не значило. Одна из функций советского государства заключалась в проведении культурно-воспитательной работы. А такая работа не могла не разрушать религиозных предрассудков; ведь цель ее была — поднять сознание масс до уровня передового, научного мировоззрения, до уровня коммунистической идеологии. Соответственно быть, советское государство не могло не поддерживать борьбу передового, научного мировоззрения против пережитков реакционных, антинаучных взглядов, в том числе и против религиозных предрассудков. Советская власть предоставила каждому гражданину право бороться против религиозных предрассудков. Это право было закреплено в Сталинской Конституции:
«В целях обеспечения за гражданами свободы совести церковь в СССР отделена от государства и школа от церкви. Свобода отправления религиозных культов и свобода антирелигиозной пропаганды признается за всеми гражданами» (статья 124-я Конституции СССР).
На Чрезвычайном VIII всесоюзном съезде советов И.В. Сталин по поводу поправки к 124-й статье проекта Конституции указывал, что запрещение отправления религиозных обрядов не соответствует духу советской Конституции:
«Далее идет поправка к статье 124-ой проекта Конституции, требующая ее изменения в том направлении, чтобы запретить отправление религиозных обрядов. Я думаю, что эту поправку следует отвергнуть, как не соответствующую духу нашей Конституции»[19].
Признавая свободу отправления религиозных культов, Сталинская Конституция в то же время предоставляла каждому гражданину право не только быть неверующим, не исповедывать никакой религии, но и вести антирелигиозную пропаганду. Свободу отправления религиозных обрядов советское государство признавало не потому, что оно считало их безвредными, что оно безразлично относилось к этим обрядам, а потому, что оно предоставляло каждому гражданину самому решать вопрос о его отношении к религии.
Это значит, что провозглашая свободу совести, Сталинская Конституция отнюдь не меняла позиции советского государства в отношении религии.
Разоблачение реакционной проповеди церковников, разоблачение вреда религиозных предрассудков, должно быть составной частью всей коммунистической агитации и пропаганды, всей работы по коммунистическому воспитанию масс и преодолению пережитков капитализма в сознании людей.
П. Федосеев
«Большевик» N 18, 1940 г. стр. 65-77[/b]
[size=85][color=green]Отправлено спустя 1 минуту 12 секунд:[/color][/size] [b][quote=Gosha post_id=128575 time=1521463819 user_id=2141] Материализмом сейчас увлекаются капиталисты и марксистко-ленинские специалисты [/quote]Развитие атеизма есть развитие отрицательного отношения к религии. Однако борьба атеизма против религии не есть простая смена одних представлений и идей другими идеями и представлениями. В развитии атеизма находила свое выражение материальная деятельность людей, отражался определенный прогресс в условиях их материальной жизни.
Связь атеизма с материальным бытием людей Маркс ярко выразил в следующем положении: «…Атеизм есть отрицание бога, утверждающее посредством этого отрицания бытие человека»[1].
Религия принижает природу и человека, ставит их бытие в зависимость от постороннего, чуждого и фантастического существа. Атеизм, отрицая бытие бога, признает самостоятельное бытие природы и человека. Стало быть, атеизм есть составная часть познания человеком действительного бытия природы и своего собственного бытия.
Буржуазные атеисты сильно преувеличивали власть религии над массами, роль и влияние религии и религиозных учреждений в истории общества. В изображении буржуазных атеистов религиозные суеверия и церковные организации являются определяющей силой в развитии общества. Наиболее резко преувеличивали роль религии так называемые младогегельянцы. Они уверяли, что в мире господствует религия, и все земные отношения изображали как религиозные отношения. Религию младогегельянцы рассматривали как последнюю причину всех неугодных им отношений.
Почему буржуазные атеисты так непомерно преувеличивали роль религии в общественной жизни? Это объяснялось их идеалистическим пониманием истории, представлением о первенстве духовных явлений над явлениями материальной жизни. Исторический материализм считает, что ни религия, ни другие продукты сознания не являются определяющей силой в жизни общества. Никогда религиозные вопросы не преобладали в жизни людей, над материальными интересами и материальными потребностями.
Критикуя младогегельянцев и Фейербаха, непомерно раздувавших влияние религии в жизни людей, Маркс и Энгельс со всей силой подчеркивали, что для людей ни бог, ни его предикаты никогда не были главным.
Религиозные предрассудки веками тяготели над сознанием людей. Однако даже в самые мрачные периоды духовного гнета, экономического и политического порабощения масс отрицательное или хотя бы равнодушное отношение к церкви и ее обрядам в той или иной форме проявлялось в народе. Известные слои населения на собственном опыте убеждались в ненужности и вредности поповской клики с ее обрядами и учениями. Народные сказки, поговорки часто проникнуты глубоким презрением к попами Народное творчество дает яркое представление о том, как нарастала в массах вражда против церкви и против самой религии.
Материальная практика неизбежно наталкивала людей на разрыв с определенными догмами и предписаниями религии, порождала критическое отношение к религиозным обычаям и обрядам.
Все религии в классовом обществе внушали своим последователям идею примирения бедных и богатых, эксплуатируемых и эксплуататоров, проповедовали массам покорность и послушание. Но несмотря на все строгие предписания религии угнетенные восставали против своих угнетателей, стремились завоевать более сносные условия жизни на земле, не довольствуясь обещаниями загробного блаженства. Религиозные вопросы никогда не были главным побудительным мотивом поступков и деятельности людей.
Жизнь, практическая деятельность толкала трудящихся к отказу от религиозных предписаний и предрассудков.
«Общественная жизнь,— писал Маркс,— является по существу практической. Все мистерии, которые завлекают теорию в мистицизм, находят свое рациональное разрешение в человеческой практике и в понимании этой практики».
Человеческая практика является основой развития научных представлений о мире, несовместимых с религиозными догмами, отрицающих эти догмы. Вот почему лучшие мыслители прошлых веков, стоявшие на уровне знаний своего времени, критически относились к религии, разоблачали ее несостоятельность, разоблачали религию как заблуждение.
Уже в древнем мире передовые умы человечества занимались опровержением религиозного суеверия. Развитие материального производства, классовая борьба и прогресс научного познания мира пробуждали и укрепляли атеистические настроения и идеи.
Борьба против господствующей церкви и религии проявлялась и в средние века хотя бы в форме еретических отклонений от официального богословия. Активное участие масс в борьбе против феодализма и церкви не могло не расшатывать религиозные предрассудки, по крайней мере у передовых слоев населения.
Революционно-плебейские ереси средневековья нередко приводили, как это видно на примере Томаса Мюнцера, к атеизму. Мюнцер нападал не только на католицизм, но и на основные положения христианства вообще. Энгельс указывает, что Мюнцер под христианскими формами проповедовал пантеизм[2], местами соприкасающийся с атеизмом. Он не признавал, что в библии содержится непреложное и исключительное откровение. Настоящее и живое откровение есть разум. Вера есть не что иное, как пробуждение разума в человеке. Небо не есть что-то потустороннее, его нужно искать в земной жизни. Призвание верующих состоит в том, чтобы установить царство божие не в потустороннем мире, а здесь, на земле.
Рассматривая все эти положения, Энгельс говорит, что религиозная философия Мюнцера далеко выходила за пределы господствовавших в его эпоху представлений и приближалась к атеизму.
Развитие атеистической мысли связано было с процессом подъема городской буржуазии, которая была революционным элементом внутри феодального строя. Начиная с XV века, в Европе в недрах феодализма развиваются элементы буржуазного общества. Развитие буржуазии стало несовместимо с феодальным строем. Но, прежде чем вступить в борьбу против феодализма, нужно было разрушить его священный и централизованный оплот — католическую церковь. В этом заключается важнейшая причина выступлений буржуазии против церкви и религии.
С другой стороны, буржуазии для развития промышленности нужна была наука. Церковь превратила науку в служанку богословия и подавляла всякое свободное исследование природы. Между тем огромные технические успехи XIV — XV столетий дали могучий толчок науке. Буржуазия, заинтересованная в развитии науки, принимала участие в борьбе науки против церкви.
Крупнейшая битва против средневековой идеологии, в особенности против религии, разыгралась во Франции XVIII века. Ведущая роль в этой битве принадлежала французским материалистам. Их философия имела боевой, атеистический характер, и вся их деятельность была проникнута решительной борьбой против религии и церкви.
Атеистическая литература XVIII века является важнейшим этапом в развитии атеизма. Дидро называл атеистические памфлеты того времени градом бомб, сыплющихся на «божий дом» — на церковь. Энгельс и Ленин неоднократно советовали переводить эти боевые памфлеты против религии для широкого распространения в народе. Литература атеистов XVIII века — это, по выражению Ленина, «бойкая, живая, талантливая, остроумно и открыто нападающая на господствующую поповщину публицистика…»[3].
Французские материалисты XVIII века противопоставляли религии свое материалистическое мировоззрение. Природа, учили французские материалисты, существовала всегда. Сознание, мышление есть продукт материи.
Обособленные от материи духовные существа есть плод заблуждения. В природе существует только то, что непосредственно или через посредство других существ воздействует на нас. Мы, никогда не испытывали ни прямого, ни косвенного воздействия со стороны духовных существ. Следовательно, они реально не существуют. То, что теологи и спиритуалисты называют душой, есть не что иное, как свойство или способность материи. Утверждая, что душа есть лишь свойство материи, французские материалисты тем самым решительно отвергали идеалистическое учение о первичности духа по отношению к материи.
Французские атеисты доказывали, что религия не всегда существовала, что религия создана людьми. Все французские материалисты видели источник религии в невежестве и обмане. Религия, по их мнению, рождается из страха невежественных людей перед силами природы. «Страх создал богов», — гласит изречение древних мыслителей. По мнению Гольбаха, одного из крупнейших материалистов XVIII века, неведение и страх — два столпа всякой религии.
Если страх создал богов, то лишь страх и поддерживает их власть над умами людей. Боги — это созданные воображением, невидимые человекоподобные существа, которые будто бы управляют силами природы.
Человек незнаком с силами природы: он полагает, что природа подчинена каким-то невидимым силам; он считает себя зависящим от них и воображает, что они либо раздражены против него либо благосклонны к нему.
Атеисты XVIII века подвергли идею бога самой острой и резкой критике с точки зрения «здравого смысла». Идея бога, говорили они, есть самая нелепая и противоречащая «здравому смыслу» идея.
Богословы утверждают, что бог — создатель всего, однако они вместе с тем уверяют, что зло исходит не от бога. Откуда же оно исходит? От людей, говорят попы. Но кто же создал людей? Бог. Следовательно, зло исходит от бога. Если бы он создал людей не такими, какие они есть, может быть, моральное зло, или грех, не существовало бы в мире. Следовательно, на бога следует возложить вину за развращенность человека.
Французские атеисты показали вред религии для прогресса общества; они утверждали, что религия, церковь стоят на стороне тирании, деспотизма, прикрывают дикий произвол и жесточайшие насилия.
«Тирания и религия,— говорит Гольбах,— это два чудовища, против соединенных усилий которых никогда не может устоять благосостояние государства».
Каждая религия являлась с момента своего возникновения уздой, при помощи которой законодатели хотели подчинить себе умы грубых народов. Подобно некоторым кормилицам, наводящим на детей страх, чтобы заставить их быть спокойными, честолюбцы применяют слово божие, чтобы навести страх на «дикарей».
Оковы, служащие для того, чтобы сковать умы смертных, безусловно, небесного происхождения, говорит Гольбах. Религия для государей является инструментом, предназначенным для того, чтобы покрепче держать народы под ярмом.
«Религия, это — искусство одурманивать людей с целью отвлечь их мысли от того зла, которое причиняют им в этом мире власть имущие. Людей запугивают невидимыми силами и заставляют их безропотно нести бремя страданий, причиняемых им видимыми силами; им сулят надежды на блаженство на том свете, если они примирятся с своими страданиями в этом мире»[4].
Так Гольбах разоблачает связь религии с деспотизмом.
Атеисты XVIII века рассматривали религию как злейшего врага человеческой морали. Они ярко показали, что религия и церковь насаждают человеконенавистничество, внедряют безнравственность, освящают корыстолюбие, хищничество. «…Во всех странах,— говорит Гольбах,— религия не только не благоприятствует нравственности, но, наоборот, колеблет и разрушает ее».
Разоблачая человеконенавистническое содержание религиозных учений, другой представитель французского материализма Гельвеций писал, что все религии повсюду раздували пламя нетерпимости, устилали равнины трупами, поили землю кровью, зажигали города, опустошали государства, но никогда не делали людей лучшими.
Французские материалисты XVIII века были убеждены, что только с уничтожением религии наступит расцвет истинно человеческой, справедливой морали. Счастье людей невозможно, пока над ними тяготеют цепи суеверия. Если бы, говорил другой французский материалист Ламеттри, атеизм получил всеобщее распространение, то все виды религии были бы уничтожены, прекратились бы религиозные войны и перестало бы существовать ужасное «религиозное воинство»; природа, зараженная ныне религиозным ядом, вновь вернула бы себе свои права и свою чистоту.
Атеисты XVIII века особенно настойчиво вскрывали противоречия между наукой и религией, между разумом и суеверием. Все они усиленно пропагандировали изречение английского философа Гоббса, что теология — царство тьмы. Враждебность церкви и духовенства по отношению к знанию, науке Дидро очень ярко и образно выразил в следующих словах:
«Я заблудился ночью среди необъятного леса; один только слабо мерцающий огонек еще указывает мне путь. Но тут подходит ко мне неизвестный и говорит: друг мой, загаси свою свечу, ты лучше найдешь тогда дорогу… Этот неизвестный — богослов».
Материалисты XVIII века все сходились на том, что для счастья человечества надо уничтожить религию и тиранию.
Надо, говорит Гольбах, истребить с корнем ядовитое дерево, которое на протяжении ряда веков прикрывает своею сенью вселенную; только тогда глаза людей узреют свет, способный просветить их, руководить ими, согреть им души.
Но как можно уничтожить религию? Здесь со всею силою сказывается односторонний характер учения французских материалистов XVIII века, классовая ограниченность их воззрений. Главнейшим орудием устранения суеверия они считают просвещение. Если, говорит Гольбах, незнание природы дало начало богам, то познание ее должно уничтожить их. Стремясь освободить от религиозных предрассудков народ, атеисты XVIII века вместе с тем считали, что просвещение может охватить лишь узкий круг людей. Они сомневались в возможности вытравить когда-либо суеверие из сознания всего народа. Во всяком случае, освобождение всего народа от власти фанатизма представлялось им вероятным только в неопределенно далеком будущем. И все же они ратовали за просвещение, считая, что оно сначала захватит немногих, наиболее мыслящих людей, а затем постепенно волна просвещения докатится и до широких народных масс.
Не веря в быструю и близкую победу разума, просвещения над суеверием и фанатизмом, атеисты XVIII века настаивали на политических мерах для обуздания попов и подрыва церкви. Они предлагали лишить церковь ее огромных богатств и политического могущества, подчинить церковь государству, выдавать попам небольшое жалованье, сделать невозможным обогащение духовенства. Французские материалисты убеждены были, что попы не примирятся с таким скромным существованием, что они или откажутся от невыгодного своего ремесла или опозорят себя в глазах народа откровенным и назойливым вымогательством.
Атеизм XVIII века был исторически ограничен и носил узкопросветительский характер. Его представители не понимали действительных корней религии и не видели действительных путей освобождения масс от религиозных предрассудков. Не понимая того, что религия есть не случайное заблуждение, не простая ошибка ума, а результат гнета над человеком сил природы и эксплоататорских классов, атеисты мыслили преодолеть религию путем распространения знания. Но при этом они обходили коренной вопрос — об уничтожении социальных корней религиозных предрассудков.
Разумеется, ограниченное просветительство в условиях, когда народ был подавлен нуждой и темнотой, не могло привести широкие массы на путь атеизма, освободить их от суеверия. Атеисты XVIII века сами чувствовали недостаточность просветительства для уничтожения религиозных верований населения. Они предлагали ликвидировать политическую власть и экономическое могущество церкви. Но это была лишь буржуазно-демократическая программа борьбы с феодальной церковью, дальше которой и не могли пойти материалисты XVIII века как идеологи революционной буржуазии. Они не понимали того, что ликвидация политической и экономической власти церкви лишь облегчает борьбу с религией, но не устраняет самой религии. Они не знали и не могли знать того, что нельзя покончить с религией без уничтожения эксплуататорского строя.
При всей своей ограниченности атеистические идеи французских материалистов были, бесспорно, передовыми идеями, мобилизующими передовые силы общества на борьбу с феодальной церковью и религиозным фанатизмом. Атеистическая литература XVIII века являлась идеологическим обоснованием той острой и массовой антицерковной и антирелигиозной борьбы, которая развернулась в ходе французской, буржуазной революции.
В первой половине XIX века борьба против религии и церкви наиболее остро развернулась в Германии. Борьба буржуазной демократии против феодальных порядков развертывалась здесь преимущественно в форме критики религии. Выдающуюся роль в этой борьбе с религией и церковью сыграл Людвиг Фейербах.
Фейербах был крупнейшим материалистом прошлого века и крупнейшим критиком официальной, господствующей религии. Он сорвал с религии таинственный покров, свел ее сущность к сущности природы и человека.
Энгельс так характеризует содержание книги Фейербаха «Сущность христианства»: «Природа существует независимо от какой бы то ни было философии. Она есть основание, на котором выросли мы, люди, сами продукты природы. Вне природы и человека нет ничего, и высшие существа, созданные нашей религиозной фантазией, это — лишь фантастические отражения нашей собственной сущности» («Людвиг Фейербах и конец классической немецкой философии», стр. 15. 1939).
Уже в 1839 году в статье «К критике гегелевской философии» Фейербах доказывает, что идеалистическая философия — это рациональная мистика. Всякое умозрение, которое хочет выйти за пределы природы и человека, является ничтожным. Возвращение к природе, восклицает Фейербах, — вот единственный источник исцеления!
Выяснение сущности природы и человека составляет основное содержание всех философских произведений Фейербаха. Так как истинная сущность человека затемнена, по мнению Фейербаха, спекулятивной философией и религией, то все работы Фейербаха посвящены критике идеализма и религии.
Сущность религии Фейербах сводит к сущности человека: «Божественная сущность — не что иное, как человеческая сущность, очищенная, освобожденная от индивидуальных границ, объективированная, т.е. рассматриваемая и почитаемая в качестве посторонней, отдельной сущности»[5].
Сущность человека — это, по мнению Фейербаха, разум, воля и сердце. Человек существует, чтобы познавать, хотеть и любить. Сущность человека заключается в его свойствах. Эти свойства составляют также и сущность бога. Тайна божественных свойств есть тайна бесконечно разнообразной человеческой сущности.
Человеку присуще стремление быть совершенным. Но отдельный индивид не обладает всеми совершенствами. Свое личное несовершенство человек дополняет совершенствами бога и в этом находит себе утешение. Но совершенство бога есть только совершенство человеческого рода. Бог не имеет никаких собственных свойств, не заимствованных у человеческого рода.
Только индивид является несовершенным, конечным, ибо в нем не полностью проявляется сущность человеческого рода. Род содержит в себе все совершенства, он бесконечен. Но эти совершенства не могут воплотиться в отдельном индивиде. Именно потому, что человеческое существо не вмещает в себе всех совершенств рода, потому, что человек не желает терять эти совершенства для своей личности, он наделяет ими бога и тем самым сохраняет их.
«Бог возникает из чувства недостатка: бог есть то, чего, сознательно или бессознательно, недостает человеку»[6].
Фейербах нанес серьезный удар религиозному мировоззрению. Его материалистическая философия враждебна религии. Фейербах разоблачил религиозный мир как иллюзию земного мира. Но земной мир, говорит Маркс, фигурирует у него только еще как фраза, поэтому оставалось неясным, почему люди вбили себе в голову эту иллюзию. Будучи идеалистом в понимании общественных явлений, Фейербах не мог вскрыть социальные корни религиозных представлений.
Нападая на грубо феодальную религию, Фейербах не мог окончательно порвать со всякой религией, как в политике не мог порвать с буржуазным демократизмом и перейти на позиции революционного пролетариата.
Критикуя религию, он совсем не хочет полного уничтожения всякой религии. На место ложной, богословской религии он хочет поставить свою собственную, очищенную, «истинную» религию. Реформа религии, по его мнению, должна состоять в том, чтобы сущность религии понималась не в искаженном виде. Религия Фейербаха есть непосредственное обожествление сущности природы и человека, а не тени этой сущности, как делается в «ложной» религии. Необходимо брать природу и почитать ее такой, какая она есть. В ложной религии любовь человека направляется на бога, и у человека не остается любви для другого человека. Поэтому, утверждает Фейербах, на место любви к богу мы должны поставить любовь к человеку.
Считая основой религии естественные свойства человеческой сущности, Фейербах неизбежно приходит к признанию вечности религии.
Основоположники марксизма-ленинизма резко критиковали Фейербаха за то, что он не довел материализм до конца, за его уступки идеализму и религии.
Выясняя отношение Маркса и Энгельса к философии Фейербаха, вскрывая недостатки фейербаховского материализма, товарищ Сталин пишет: «На самом деле Маркс и Энгельс взяли из материализма Фейербаха его «основное зерно», развив его дальше в научно-философскую теорию материализма и отбросив прочь его идеалистические и религиозно-этические наслоения»[7].
* * *
Марксистская критика религии складывалась в неразрывной связи с процессом выработки материалистического понимания истории. Распространяя материализм на область общественных явлений, Маркс и Энгельс вместе с тем развивали материалистическое объяснение корней религии.
Маркс и Энгельс нанесли сокрушительный удар религиозно-идеалистической идеологии прежде всего тем, что разработали подлинно научное мировоззрение — диалектический материализм, составляющий теоретический фундамент коммунизма. Марксистский философский материализм, свободный от недостатков старого, метафизического материализма, является острейшим оружием борьбы с религией, ибо он дает подлинно научное объяснение развития природы и общества, в корне отвергающее религиозные предрассудки.
Отмечая связь материализма Маркса и Энгельса с атеистическим материализмом XVIII века, Ленин вместе с тем указывает, как далеко ушли вперед Маркс и Энгельс по сравнению с материалистами XVIII века и Фейербахом:
«Марксизм есть материализм. В качестве такового, он так же беспощадно враждебен религии, как материализм энциклопедистов XVIII века или материализм Фейербаха. Это несомненно. Но диалектический материализм Маркса и Энгельса идет дальше энциклопедистов и Фейербаха, применяя материалистическую философию к области истории, к области общественных наук. Мы должны бороться с религией. Это — азбука всего материализма и, следовательно, марксизма. Но марксизм не есть материализм, остановившийся на азбуке. Марксизм идет дальше. Он говорит: надо уметь бороться с религией, а для этого надо mатериалистически об’яснить источник веры и религии у масс»[8].
От буржуазного атеизма пролетарский атеизм отличается, во-первых, материалистическим объяснением корней религии и, во-вторых, новой, научно-обоснованной тактикой борьбы с религиозными предрассудками.
Марксизм-ленинизм учит, что источники, корни религии заключаются в придавленности человека внешней природой и классовым гнетом. Религия возникла в самые первобытные времена на почве бессилия дикарей в борьбе с природой. Предметы и стихийные явления внешней природы принимали в представлении дикарей форму сверхъестественных сил, одаренных волей и сознанием.
Когда общество разделилось на классы, на эксплуататоров и эксплуатируемых, когда возникло государство как орудие классового господства, народные массы стали испытывать на себе наряду с гнетом природы еще более тяжелый гнет — гнет эксплуатации. Придавленные стихийными силами внешней природы и непосильным бременем эксплуататорского строя, народные массы искали «небесного заступничества», искали утешения в религиозных сказках о небесной награде.
«Десятки и сотни раз, — говорил товарищ Сталин, — пытались трудящиеся на протяжении веков сбросить с плеч угнетателей и стать господами своего положения. Но каждый раз, разбитые и опозоренные, вынуждены были они отступить, тая в душе обиду и унижение, злобу и отчаяние и устремляя взоры на неведомое небо, где они надеялись найти избавление»[9].
Угнетенные массы народа веками прибегали к религии потому, что не видели выхода из своего бедственного положения. В религии, как в опиуме, искали они забвения, призрачного счастья, утешения. «Религия,— писал Ленин,— есть один из видов духовного гнета, лежащего везде и повсюду на народных массах задавленных вечной работой на других, нуждою и одиночеством. Бессилие эксплуатируемых классов в борьбе с эксплуататорами так же неизбежно порождает веру в лучшую загробную жизнь, как бессилие дикаря в борьбе с природой порождает веру в богов, чертей, в чудеса и т. п.»[10].
Следовательно, преодолеть религию, освободить народ от религиозных предрассудков невозможно в условиях капиталистического строя. Это не значит, конечно, что атеистическая пропаганда не нужна в условиях господства капитала. Разоблачение церкви как служанки эксплуататорских классов, разъяснение реакционного существа религии является составной частью политического просвещения масс. Но полностью преодолеть религиозные предрассудки масс атеистическая пропаганда в условиях капитализма не в состоянии.
Классовая борьба против эксплуататоров даже в условиях капитализма подрывает устои религии и резко ослабляет ее влияние на трудящихся. Объединяясь для борьбы с капитализмом, рабочие освобождаются от чувства бессилия и беспомощности перед экоплуататорами, приобретают уверенность в своих силах. В ходе классовой борьбы пролетариат, трудящиеся сплачиваются, просвещаются, и это расшатывает, подрывает веру в бога; рабочие распознают реакционное значение религии и церкви.
Марксистский анализ социальных корней религии имеет огромное значение в борьбе с религиозными предрассудками. Вместе с тем он дает возможность убедительно доказать верующим трудящимся, что религия не богом внушена человеку, что, наоборот, самое представление о боге порождено фантазией угнетенного человека.
В том факте, что религия существует целые тысячелетия, верующий видит доказательство истинности, вечности, неискоренимости религии. Учение Маркса — Энгельса — Ленина — Сталина в противовес этому заявляет: религия существует целые тысячелетия потому, что на протяжении всех этих тысячелетий трудящиеся были задавлены гнетом эксплуатации, потому, что эксплуататорские классы держали народные массы в кабале, темноте и невежестве.
Всюду и всегда религия порождалась и поддерживалась придавленностью людей, жестокими условиями жизни, классовым гнетом, нищетой и унижением.
Вот почему марксизм-ленинизм учит, что борьба с религией должна быть поставлена в тесную связь с практикой классовой борьбы пролетариата, направленной на устранение социальных корней религии. Антирелигиозная пропаганда должна быть подчинена основной задаче пролетариата — борьбе за диктатуру пролетариата, за создание бесклассового коммунистического общества. В этом основа марксистско-ленинской тактики борьбы с религией.
Действительное освобождение народных масс от гнета религиозных предрассудков возможно лишь на основе ликвидации эксплуататорского строя. До конца последовательным атеизмом является лишь пролетарский атеизм, неразрывно связанный с борьбой рабочего класса за революционное преобразование общества.
Основоположники марксизма-ленинизма резко выступали против оппортунистического отношения к религии, против оппортунистического «учения» о том, что по отношению к рабочей партии религия будто бы есть частное дело. Борясь за отделение церкви от государства, добиваясь, чтобы религия была частным делом по отношению к государству, Ленин и Сталин неоднократно указывали, что по отношению к партии пролетариата религия не есть частное дело, что партия не может мириться с религиозными предрассудками и должна активно вести антирелигиозную пропаганду.
После поражения русской революции 1905 года, в период реакции, к религии потянулись значительные слои интеллигенции и даже неустойчивые, растерявшиеся элементы социал-демократии. Появилось так называемое богостроительство, выразители которого предлагали построить «нового» бога, пытались примирить социализм с религией. Ленин резко выступил против этих попыток подновления религии, заигрывания с нею.
В 1913 году в одном из своих писем Ленин разъяснял: «…Всякая религиозная идея, всякая идея о всяком боженьке, всякое кокетничанье даже с боженькой есть невыразимейшая мерзость, особенно терпимо (а часто даже доброжелательно) встречаемая демократической буржуазией, — именно поэтому это — самая опасная мерзость, самая гнусная «зараза»[11].
В то время как реакционная буржуазия насаждала религиозное мракобесие, отравляла сознание масс религиозным опиумом, вожди европейской социал-демократии и русские меньшевики проявляли преступное равнодушие и безразличие к религии и церкви, тем самым способствуя деятельности религиозных мракобесов. Религия — частное дело по отношению к партии, заявляли вожди II интернационала.
Ленин и Сталин решительно выступили против примиренческого отношения к религии. Ленин напоминал, что марксизм, требуя объявления религии частным делом по отношению к государству, отнюдь не считает религию частным делом по отношению к пролетарской партии.
Еще в период первой русской революции Ленин писал: «Мы требуем полного отделения церкви от государства, чтобы бороться с религиозным туманом чисто идейным и только идейным оружием, нашей прессой, нашим словом. Но мы основали свой союз, Р. С.-Д. Р. П., между прочим, именно для такой борьбы против всякого религиозного одурачения рабочих. Для нас же идейная борьба не частное, а общепартийное, общепролетарское дело»[12].
В условиях самодержавия, в условиях полицейского произвола большевистская партия настойчиво боролась за свободу совести, против привилегий господствующей православной церкви, против преследования самодержавием и государственной церковью атеизма, а также всех вероисповеданий, отличных от православия. Большевики резко выступали против средневековых, инквизиторских законов, согласно которым за переход из православия в другую религию люди карались ссылкой на каторгу сроком от 8 до 10. лет. Однако борьба большевиков против преследования царизмом вероучений, отличных от православия, не означала примирения с этими религиозными вероучениями.
«Наша программа,— писал Ленин,— вся построена на научном и, притом, именно материалистическом мировоззрении. Разъяснение нашей программы необходимо включает поэтому и разъяснение истинных исторических и экономических корней религиозного тумана. Наша пропаганда необходимо включает и пропаганду атеизма…»[13].
Враги пролетарского атеизма обвиняли марксистов в непоследовательности по отношению к религии. Особенно анархисты изощрялись в карикатурном изображении тактики марксистов по отношению к религии. Анархисты уверяли, что тактика марксистов в этом вопросе состоит якобы из шатаний и колебаний между войной с богом и желанием «подделаться» к верующим рабочим, боязнью отпугнуть их. Отметая все эти нелепые измышления врагов марксизма, Ленин показал, что тактика большевиков по отношению к религии является прямым логическим выводом из диалектического и исторического материализма. То, что невежественные критики марксизма считают колебаниями и шатаниями, на самом деле есть последовательное и глубоко продуманное применение марксовой диалектики к вопросу о борьбе с религией.
Разъясняя содержание лозунга свободы совести, свободы вероисповеданий, товарищ Сталин еще в 1913 году указывал, что партия защищает право всех граждан, всех наций исповедывать любую религию и вместе с тем борется против всех видов религии:
«В программе социал-демократов имеется пункт о свободе вероисповедания. По этому пункту любая группа лиц имеет право исповедывать любую религию: католицизм, православие и т. д. Социал-демократия будет бороться против всяких религиозных репрессий, против гонений на православных, католиков и протестантов. Значит ли это, что католицизм и протестантизм и т. д. «не идут вразрез с точным смыслом» программы? Нет, не значит. Социал-демократия всегда будет протестовать против гонений на католицизм и протестантизм, она всегда будет защищать право наций исповедывать любую религию, но в то же время она, исходя из правильно понятых интересов пролетариата, будет агитировать и против католицизма, и против протестантизма, и против православия, с тем, чтобы доставить торжество социалистическому мировоззрению»[14].
При поверхностном взгляде может показаться, что в этом положении содержится противоречие. Как это возможно: защищать право наций исповедывать любую религию и вместе с тем бороться против всякой религии? Но это — кажущееся противоречие, и непостижимо оно лишь для метафизического способа мышления. В действительности здесь дано внутренне неразрывное сочетание, единство демократического требования свободы совести, предусматривающего ликвидацию полицейского принуждения в делах веры, и социалистической задачи полного преодоления религиозных предрассудков.
Буржуазные антиклерикалы, и анархисты в том числе, уверяют, что полицейские гонения против тех или иных вероисповеданий содействуют разрушению религиозных предрассудков. Такими доводами лишь оправдывается подавление свободы совести буржуазным государством.
Марксисты считали и считают, что не всякая борьба против религиозных организаций способствует освобождению масс от гнета религии: например полицейская борьба царизма против сектантов и иных неправославных вероисповеданий лишь разжигала религиозный фанатизм и отвлекала трудящиеся массы от классовой борьбы в сторону религиозных споров и конфликтов.
Чтобы затушевать классовое расчленение общества и отвлечь массы от политических вопросов, буржуазия сознательно выдвигает на первый план вопросы религиозные и деление граждан по религиозному признаку.
«…Ha Западе, — писал Ленин,— после окончания национальных буржуазных революций, после введения более или менее полной свободы вероисповедания, вопрос демократической борьбы с религией настолько уже был исторически оттеснен на второй план борьбой буржуазной демократии о социализмом, что буржуазные правительства сознательно пробовали отвлечь внимание масс от социализма устройством quasi-либерального «похода» на клерикализм. Такой характер носил и Kulturkampf в Германии и борьба с клерикализмом буржуазных республиканцев Франции»[15].
Ленин подчеркивал, что необходимо видеть и разъяснять коренное отличие пролетарского атеизма от буржуазного антиклерикализма.
Фальшивый буржуазный антиклерикализм, шумливая буржуазная «война против религии» всегда являлись политическим маневром, рассчитанным на то, чтобы, привлекая внимание народа исключительно к религиозным вопросам, отодвинуть на задний план вопросы классовой борьбы. Мелкобуржуазные фразеры попадают на эту удочку буржуазии и своей непомерно крикливой «войной с богами», своим противопоставлением верующих неверующим отвлекают массы от борьбы с эксплуататорами и приносят прямой вред революционному движению.
Ленин подчеркивает, что все вопросы, касающиеся отношения партии к религии, должны решаться с точки зрения интересов классовой борьбы пролетариата.
Подчинение антирелигиозной пропаганды задачам классовой борьбы революционных масс за свои интересы, борьбы за диктатуру пролетариата составляет основу в учении Ленина и Сталина об отношении рабочей партии к религии. Ленин глубоко обосновал это положение:
«Марксист должен быть материалистом, т.е. врагом религии, но материалистом диалектическим, т.-е. ставящим дело борьбы с религией не абстрактно, не на почву отвлеченной, чисто-теоретической, всегда себе равной проповеди, а конкретно, на почву классовой борьбы, идущей на деле и воспитывающей массы больше всего и лучше всего»[16].
Ленин разъясняет, что сочетание атеистической пропаганды о классовой борьбой, подчинение борьбы с религией задачам классовой борьбы является образцом применения марксовой диалектики.
Метафизически мыслящие головы и здесь усматривали непостижимое противоречие. Как это можно, рассуждали они, подчинить идейную пропаганду, проповедь известных идей, борьбу с религией классовой борьбе, то есть борьбе за определенные классовые цели революционных масс?
Разоблачая несостоятельность этих рассуждений, Ленин писал:
«Подобное возражение принадлежит к числу ходячих возражений против марксизма, свидетельствующих о полном непонимании марксовой диалектики. Противоречие, смущающее тех, кто возражает подобным образом, есть живое противоречие живой жизни, т.-е. диалектическое, не словесное, не выдуманное противоречие. Отделять абсолютной, непереходимой гранью теоретическую пропаганду атеизма, т.-е. разрушение религиозных верований у известных слоев пролетариата, и успех, ход, условия классовой борьбы этих слоев — значит рассуждать недиалектически, превращать в абсолютную грань то, что есть подвижная, относительная грань, — значит насильственно разрывать то, что неразрывно связано в живой действительности»[17].
Сознание людей определяется условиями их материальной жизни. Отрывать сознание людей от материальных условий их жизни — значит становиться на идеалистическую точку зрения. Только идеалисты могут думать, что коренное изменение в сознании людей может произойти независимо от изменения общественной жизни, независимо от классовой борьбы. Ленин считал буржуазно-ограниченным культурничеством тот взгляд, будто бы с религией при наличии гнета капитала над массами можно покончить посредством голого просветительства.
Классовая борьба пролетариата направлена на уничтожение эксплуататорского строя, следовательно, она ведет к уничтожению социальных корней религии. Объединение, сплочение пролетариата, просвещение его в ходе классовой борьбы расшатывают, подрывают веру в бога. Стало быть, классовая борьба пролетариата и борьба за научное мировоззрение, борьба с религией составляют единый процесс. Разрывать и противопоставлять эти две стороны единого процесса могут только закоренелые метафизики.
Разрушение эксплуататорского строя в СССР нанесло сокрушительный удар религиозным предрассудкам.
Политическая линия, которую отстаивали и развивали большевики во главе с Лениным и Сталиным в отношении религии, была воплощена в законодательстве советской власти.
Декретом Совнаркома от 23 января 1918 года церковь была отделена от государства и школа — от церкви. Но большевистская партия не ограничилась осуществлением свободы совести, отделением церкви от государства: большевистская партия ставила своей задачей полное преодоление религиозных предрассудков.
В беседе с первой американской рабочей делегацией в 1927 году товарищ Сталин разъяснил, что признание свободы совести не означает нейтральности в отношении к религии. Свобода совести дает каждому гражданину право бороться против религиозных предрассудков:
«Мы ведем пропаганду и будем вести пропаганду против религиозных предрассудков. Законодательство страны таково, что каждый гражданин имеет право исповедывать любую религию. Это дело совести каждого. Именно поэтому и провели мы отделение церкви от государства. Но, проведя отделение церкви от государства и провозгласив свободу вероисповедания, мы вместе с тем сохранили за каждым гражданином право бороться путем убеждения, путем пропаганды и агитации против той или иной религии, против всякой религии»[18].
Советское государство не проводило никаких различий между гражданами в зависимости от вероисповедания. Но значило ли это, что советское государство безразлично относилось к борьбе за научное мировоззрение? Нет, не значило. Одна из функций советского государства заключалась в проведении культурно-воспитательной работы. А такая работа не могла не разрушать религиозных предрассудков; ведь цель ее была — поднять сознание масс до уровня передового, научного мировоззрения, до уровня коммунистической идеологии. Соответственно быть, советское государство не могло не поддерживать борьбу передового, научного мировоззрения против пережитков реакционных, антинаучных взглядов, в том числе и против религиозных предрассудков. Советская власть предоставила каждому гражданину право бороться против религиозных предрассудков. Это право было закреплено в Сталинской Конституции:
«В целях обеспечения за гражданами свободы совести церковь в СССР отделена от государства и школа от церкви. Свобода отправления религиозных культов и свобода антирелигиозной пропаганды признается за всеми гражданами» (статья 124-я Конституции СССР).
На Чрезвычайном VIII всесоюзном съезде советов И.В. Сталин по поводу поправки к 124-й статье проекта Конституции указывал, что запрещение отправления религиозных обрядов не соответствует духу советской Конституции:
«Далее идет поправка к статье 124-ой проекта Конституции, требующая ее изменения в том направлении, чтобы запретить отправление религиозных обрядов. Я думаю, что эту поправку следует отвергнуть, как не соответствующую духу нашей Конституции»[19].
Признавая свободу отправления религиозных культов, Сталинская Конституция в то же время предоставляла каждому гражданину право не только быть неверующим, не исповедывать никакой религии, но и вести антирелигиозную пропаганду. Свободу отправления религиозных обрядов советское государство признавало не потому, что оно считало их безвредными, что оно безразлично относилось к этим обрядам, а потому, что оно предоставляло каждому гражданину самому решать вопрос о его отношении к религии.
Это значит, что провозглашая свободу совести, Сталинская Конституция отнюдь не меняла позиции советского государства в отношении религии.
Разоблачение реакционной проповеди церковников, разоблачение вреда религиозных предрассудков, должно быть составной частью всей коммунистической агитации и пропаганды, всей работы по коммунистическому воспитанию масс и преодолению пережитков капитализма в сознании людей.
Ветер 20: ↑21 мар 2018, 01:45
На Чрезвычайном VIII всесоюзном съезде советов И.В. Сталин по поводу поправки к 124-й статье проекта Конституции указывал, что запрещение отправления религиозных обрядов не соответствует духу советской Конституции:
«Далее идет поправка к статье 124-ой проекта Конституции, требующая ее изменения в том направлении, чтобы запретить отправление религиозных обрядов. Я думаю, что эту поправку следует отвергнуть, как не соответствующую духу нашей Конституции»[19].
П. Федосеев
«Большевик» N 18, 1940 г. стр. 65-77
В Советских и Постсоветских конституциях много чего было написано, только Временные постановления в Отечественных законодательных актах многократно пересиливали Конституционные статьи. 1940 год после Зимней войны короткой но кровавой народ потянулся в Церкви. Сталинская власть как народ СССР относились с недоверием друг к другу.
На Чрезвычайном VIII всесоюзном съезде советов И.В. Сталин по поводу поправки к 124-й статье проекта Конституции указывал, что запрещение отправления религиозных обрядов не соответствует духу советской Конституции:
«Далее идет поправка к статье 124-ой проекта Конституции, требующая ее изменения в том направлении, чтобы запретить отправление религиозных обрядов. Я думаю, что эту поправку следует отвергнуть, как не соответствующую духу нашей Конституции»[19].
П. Федосеев
«Большевик» N 18, 1940 г. стр. 65-77[/quote] [img]http://img11.nnm.me/d/7/e/0/5/ed63580ecc9dbc713b102fef997.jpg[/img] В Советских и Постсоветских конституциях много чего было написано, только Временные постановления в Отечественных законодательных актах многократно пересиливали Конституционные статьи. 1940 год после Зимней войны короткой но кровавой народ потянулся в Церкви. Сталинская власть как народ СССР относились с недоверием друг к другу. [img]http://f.mypage.ru/11df96383ec9f285a039043ff2d502d3_eb0ee2818bcd69c39bb42124e77b547b.jpg[/img] [img]http://slavyanskaya-kultura.ru/upload/wysiwyg/d82a61c1fce2e41ae27296ae1fa66ab8.jpg[/img] [img]https://otvet.imgsmail.ru/download/224519031_0fc6c903481ab85914463398fc4cf33c_800.jpg[/img] [img]http://sloven.org.rs/rus/wp-content/uploads/2016/04/%D0%A1%D0%BE%D0%B2%D0%BE%D0%BA.-%D0%9B%D0%B5%D0%BD%D0%B8%D0%BD-%D0%BE-%D0%A0%D0%BE%D1%81%D1%81%D0%B8%D0%B8.jpg[/img]
Не позорились бы уж ! Гоша ! Стыдно выкладывать здесь низкопробную хрень по типу "пусть 90 % погибнут" Вы что , издеваетесь , или глумитесь ?! издеваетесь над светлой памятью вождей революции ?. Вот он наш "капитализм" это он рождает мерзкие фальшивки мегатоннами подспудно безыдейно и бессмысленно. Одна грязь чернуха в сферах культуры и искусства. Ну это понятно такие социальные вещи Лениным описаны . Это не ваши желания, но вас ещё можно перевоспитать ! Вот вам в бонус (не в качестве рекламы а в качестве просвещения . И не сметь мне больше глупости подсовывать ! Цена им как порнографическим открыткам !
[indent]Не позорились бы уж ! Гоша ! Стыдно выкладывать здесь низкопробную хрень по типу "пусть 90 % погибнут" Вы что , издеваетесь , или глумитесь ?! издеваетесь над светлой памятью вождей революции ?. Вот он наш "капитализм" это он рождает мерзкие фальшивки мегатоннами подспудно безыдейно и бессмысленно. Одна грязь чернуха в сферах культуры и искусства. Ну это понятно такие социальные вещи Лениным описаны . Это не ваши желания, но вас ещё можно перевоспитать ! Вот вам в бонус (не в качестве рекламы а в качестве просвещения . И не сметь мне больше глупости подсовывать ! Цена им как порнографическим открыткам ![/indent] [youtube]xwZ81CFCDu8[/youtube]
Ветер 20: ↑04 июн 2018, 15:15
Не позорились бы уж ! Гоша ! Стыдно выкладывать здесь низкопробную хрень
ХРЕНЬ ИЗ ЛЕНИНСКОГО НАСЛЕДИЯ
Из полного собрания том 50 страница 143-144.
Литвин А. Л. «Красный и Белый террор в России в 1917—1922 годах»
«…Прекрасный план! Доканчивайте его вместе с Дзержинским. Под видом „зелёных“ (мы потом на них свалим) пройдём на 10—20 вёрст и перевешаем кулаков, попов, помещиков. Премия: 100.000 р. за повешенного…»
24 – 27 декабря 1917 г.
(Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 35. С. 200, 201, 204. — Из работы «Как организовать соревнование?»)
«Война не на жизнь, а на смерть богатым и прихлебателям, буржуазным интеллигентам… с ними надо расправляться, при малейшем нарушении… В одном месте посадят в тюрьму… В другом — поставят их чистить сортиры. В третьем — снабдят их, по отбытии карцера, желтыми билетами… В четвертом — расстреляют на месте… Чем разнообразнее, тем лучше, тем богаче будет общий опыт…»
3 июня 1918 г.
(Волкогонов Д.А. Ленин. Политический портрет.
Ленинское рукописное распоряжение председателю Бакинской ЧК С. Тер-Габриэляну)
«…Можете ли вы еще передать Теру, чтобы он всё приготовил для сожжения Баку полностью, в случае нашествия, и чтобы печатно объявил это в Баку».
9 августа 1918 г.
(Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 50. С. 143-144).
«Пенза, Губисполком.
…провести беспощадный массовый террор против кулаков, попов и белогвардейцев; сомнительных запереть в концентрационный лагерь вне города».
(Латышев А.Г. Рассекреченный Ленин. М., 1996. С. 57.).
«Товарищам Кураеву, Бош, Минкину и другим пензенским коммунистам.
Товарищи! Восстание пяти волостей кулачья должно повести к беспощадному подавлению. Этого требует интерес всей революции, ибо теперь взят «последний решительный бой» с кулачьем. Образец надо дать.
Повесить (непременно повесить, дабы народ видел) не меньше 100 заведомых кулаков, богатеев, кровопийц.
Опубликовать их имена.
Отнять у них весь хлеб.
Назначить заложников — согласно вчерашней телеграмме.
Сделать так, чтобы на сотни верст кругом народ видел, трепетал, знал, кричал: душат и задушат кровопийц кулаков.
Телеграфируйте получение и исполнение.
Ваш Ленин».
22 августа 1918 г.
(Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 50. С. 165).
«Саратов, (уполномоченному Наркомпрода) Пайкесу.
…советую назначать своих начальников и расстреливать заговорщиков и колеблющихся, никого не спрашивая и не допуская идиотской волокиты».
10 сентября 1918 г.
(Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т.50. С. 178).
«Свияжск, Троцкому.
Удивлен и встревожен замедлением операции против Казани, особенно если верно сообщенное мне, что вы имеете полную возможность артиллерией уничтожить противника. По-моему, нельзя жалеть города и откладывать дольше, ибо необходимо беспощадное истребление…»
3 июня 1919 г.
(Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 50. С. 335).
«Насчет иностранцев советую не спешить высылкой. Не лучше ли в концентрлагерь…»
(Латышев А.Г. Рассекреченный Ленин. М., 1996, С. 56).
«Всех, проживающих на территории РСФСР иностранных поданных из рядов буржуазии тех государств, которые ведут против нас враждебные и военные действия, в возрасте от 17 до 55 лет заключить в концентрационные лагеря…»
19 ноября 1919 г.
(Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 39. С. 315).
«…крестьяне далеко не все понимают, что свободная торговля хлебом есть государственное преступление. «Я хлеб произвел, это мой продукт, и я имею право им торговать» — так рассуждает крестьянин, по привычке, по старине. А мы говорим, что это государственное преступление».
Ленин, 26 августа 1921 г.
(Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 53. С. 142.)
«Т. Луначарскому
… Все театры советую положить в гроб.
Наркому просвещения надлежит заниматься не театром, а обучением грамоте».
19 марта 1922 г.
(Известия ЦК КПСС. 1990. № 4. С. 190—193).
«… я прихожу к безусловному выводу, что мы должны именно теперь дать самое решительное и беспощадное сражение черносотенному духовенству и подавить его сопротивление с такой жестокостью, чтобы они не забыли этого в течение нескольких десятилетий…
Чем большее число представителей реакционного духовенства и реакционной буржуазии удастся нам по этому поводу расстрелять, тем лучше».
Ленин, август 1920 г.
(Латышев А.Г. Рассекреченный Ленин. М., 1996).
«…Принять военные меры, т.е. постараться наказать Латвию и Эстляндию военным образом (например, «на плечах» Балаховича перейти где-либо границу на 1 версту и повесить там 100 –1000 их чиновников и богачей)».
17 мая 1922 г.
(Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 45. С. 190).
«…Суд должен не устранить террор; обещать это было бы самообманом или обманом, а обосновать и узаконить его принципиально, ясно, без фальши и без прикрас».
Террористы будут считать нас тряпками. Время архивоенное. Надо поощрять энергию и массовидность террора против контрреволюционеров, и особенно в Питере, пример коего решает.
Привет! Ленин
Т. 50 стр. 106
7 июля 1918г.
Есть сведения, что один броневик, который был у восставших, бежал за город. Принять все меры к задержанию этого броневика.
Т. 50 стр. 115
7 июля 1918г.
1. Принять все меры к радикальному разрушению железнодорожного пути на возможно значительном расстоянии.
2. Иностранцев, прямо или косвенно содействующих грабительскому походу англо-французских империалистов, арестовывать, при сопротивлении — расстреливать.
3. Граждан Советской республики, оказывающих прямое или косвенное содействие империалистскому грабежу, — расстреливать.
Два миллиона рублей переводятся в Ваше распоряжение. О посылаемой Вам военной помощи будет сообщено особо.
Т. 50 стр. 116-117
9 августа 1918 г.
дать мне тотчас имена 6 генералов (бывших) (и адреса) и 12 офицеров генштаба (бывших), отвечающих за точное и аккуратное выполнение этого приказа, предупредив, что будут расстреляны за саботаж, если не исполнят.
Т. 50 стр. 141
9. VIII. 1918г.
В Нижнем, явно, готовится белогвардейское восстание. Надо напрячь все силы, составить тройку диктаторов (Вас, Маркина и др.), навести тотчас массовый террор, расстрелять и вывезти сотни проституток, спаивающих солдат, бывших офицеров и т. п. ...
Судя по мандатам его, заслуживает доверия. Проверьте и запрягите в работу.
Петерс, председатель Чрезвычайной комиссии, говорит, что от них тоже есть надежные люди в Нижнем.
Надо действовать вовсю: массовые обыски. Расстрелы за хранение оружия. Массовый вывоз меньшевиков и ненадежных. Смена охраны при складах, поставить надежных.
Т. 50 стр. 142
10 августа 1918 г.
Я предлагаю «заложников» не взять, а назначить поименно по волостям.
Цель назначения: именно богачи, как они отвечают за контрибуцию, отвечают жизнью за немедленный сбор и ссыпку излишков хлеба.
Инструкция такая (назначить «заложников») дается
(а) комитетам бедноты,
(б) всем продотрядам.
Сила? Как раз теперь в прифронтовой полосе сила будет.
Т. 50 стр. 145
8/VI, 1919г.
т.Склянский!...
Надо усилить взятие заложников с буржуазии и с семей офицеров - ввиду учащения измен. Сговоритесь с Дзержинским.
Мелъничанскому дайте (за моей подписью) телеграмму, что позором было бы колебаться и не расстреливать за неявку.
Т. 50 стр. 343
10 сентября 1918 г.
Удивлен и встревожен замедлением операции против Казани, особенно если верно сообщенное мне, что вы имеете полную возможность артиллерией уничтожить противника. По-моему, нельзя жалеть города и откладывать дольше, ибо необходимо беспощадное истребление, раз только верно, что Казань в железном кольце.
Т. 50 стр. 178
03.06.1919г.
Сегодня узнал о переходе к врагу еще одного питерского полка и об отказе наступать двух полков. Надо усилить надзор и влитие рабочих.
Насчет иностранцев советую не спешить высылкой. Не лучше ли в концентлагерь, чтобы потом обменять.
Т. 50 стр. 335 В КАЖДОМ ПАРТКОМЕ БЫЛО ПОЛНОЕ СОБРАНИЕ В.И. ЛЕНИНА, НО ЕГО РЕДКО ОТКРЫВАЛИ ЕЩЕ РЕЖЕ ЧИТАЛИ, КОНСПЕКТИРОВАЛИ ТОЛЬКО РАЗРЕШЕННЫЕ ДЛЯ ПРОЧТЕНИЯ РАБОТЫ, КОТОРЫЕ ВЫХОДИЛИ ОТДЕЛЬНЫМИ БРОШЮРАМИ С КУПЮРАМИ.
[quote="Ветер 20" post_id=143899 time=1528114531 user_id=2823] Не позорились бы уж ! Гоша ! Стыдно выкладывать здесь низкопробную хрень[/quote] [b][size=150]ХРЕНЬ ИЗ ЛЕНИНСКОГО НАСЛЕДИЯ[/size][/b]
[img]http://f.mypage.ru/cee42202609ffc9dcbc21875ab502637_cb7852ceda81780700a87441cce9ca71.jpg[/img] [b]Из полного собрания том 50 страница 143-144.[/b] Литвин А. Л. «Красный и Белый террор в России в 1917—1922 годах» «…Прекрасный план! Доканчивайте его вместе с Дзержинским. Под видом „зелёных“ (мы потом на них свалим) пройдём на 10—20 вёрст и перевешаем кулаков, попов, помещиков. Премия: 100.000 р. за повешенного…»
24 – 27 декабря 1917 г. (Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 35. С. 200, 201, 204. — Из работы «Как организовать соревнование?») «Война не на жизнь, а на смерть богатым и прихлебателям, буржуазным интеллигентам… с ними надо расправляться, при малейшем нарушении… В одном месте посадят в тюрьму… В другом — поставят их чистить сортиры. В третьем — снабдят их, по отбытии карцера, желтыми билетами… В четвертом — расстреляют на месте… Чем разнообразнее, тем лучше, тем богаче будет общий опыт…»
3 июня 1918 г. (Волкогонов Д.А. Ленин. Политический портрет. Ленинское рукописное распоряжение председателю Бакинской ЧК С. Тер-Габриэляну) «…Можете ли вы еще передать Теру, чтобы он всё приготовил для сожжения Баку полностью, в случае нашествия, и чтобы печатно объявил это в Баку».
9 августа 1918 г. (Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 50. С. 143-144). «Пенза, Губисполком. …провести беспощадный массовый террор против кулаков, попов и белогвардейцев; сомнительных запереть в концентрационный лагерь вне города».
(Латышев А.Г. Рассекреченный Ленин. М., 1996. С. 57.). «Товарищам Кураеву, Бош, Минкину и другим пензенским коммунистам. Товарищи! Восстание пяти волостей кулачья должно повести к беспощадному подавлению. Этого требует интерес всей революции, ибо теперь взят «последний решительный бой» с кулачьем. Образец надо дать. Повесить (непременно повесить, дабы народ видел) не меньше 100 заведомых кулаков, богатеев, кровопийц. Опубликовать их имена. Отнять у них весь хлеб. Назначить заложников — согласно вчерашней телеграмме. Сделать так, чтобы на сотни верст кругом народ видел, трепетал, знал, кричал: душат и задушат кровопийц кулаков. Телеграфируйте получение и исполнение. Ваш Ленин».
22 августа 1918 г. (Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 50. С. 165). «Саратов, (уполномоченному Наркомпрода) Пайкесу. …советую назначать своих начальников и расстреливать заговорщиков и колеблющихся, никого не спрашивая и не допуская идиотской волокиты».
10 сентября 1918 г. (Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т.50. С. 178). «Свияжск, Троцкому. Удивлен и встревожен замедлением операции против Казани, особенно если верно сообщенное мне, что вы имеете полную возможность артиллерией уничтожить противника. По-моему, нельзя жалеть города и откладывать дольше, ибо необходимо беспощадное истребление…»
3 июня 1919 г. (Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 50. С. 335). «Насчет иностранцев советую не спешить высылкой. Не лучше ли в концентрлагерь…» (Латышев А.Г. Рассекреченный Ленин. М., 1996, С. 56). «Всех, проживающих на территории РСФСР иностранных поданных из рядов буржуазии тех государств, которые ведут против нас враждебные и военные действия, в возрасте от 17 до 55 лет заключить в концентрационные лагеря…»
19 ноября 1919 г. (Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 39. С. 315). «…крестьяне далеко не все понимают, что свободная торговля хлебом есть государственное преступление. «Я хлеб произвел, это мой продукт, и я имею право им торговать» — так рассуждает крестьянин, по привычке, по старине. А мы говорим, что это государственное преступление».
Ленин, 26 августа 1921 г. (Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 53. С. 142.) «Т. Луначарскому … Все театры советую положить в гроб. Наркому просвещения надлежит заниматься не театром, а обучением грамоте».
19 марта 1922 г. (Известия ЦК КПСС. 1990. № 4. С. 190—193). «… я прихожу к безусловному выводу, что мы должны именно теперь дать самое решительное и беспощадное сражение черносотенному духовенству и подавить его сопротивление с такой жестокостью, чтобы они не забыли этого в течение нескольких десятилетий… Чем большее число представителей реакционного духовенства и реакционной буржуазии удастся нам по этому поводу расстрелять, тем лучше».
Ленин, август 1920 г. (Латышев А.Г. Рассекреченный Ленин. М., 1996). «…Принять военные меры, т.е. постараться наказать Латвию и Эстляндию военным образом (например, «на плечах» Балаховича перейти где-либо границу на 1 версту и повесить там 100 –1000 их чиновников и богачей)».
17 мая 1922 г. (Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 45. С. 190). «…Суд должен не устранить террор; обещать это было бы самообманом или обманом, а обосновать и узаконить его принципиально, ясно, без фальши и без прикрас».
Террористы будут считать нас тряпками. Время архивоенное. Надо поощрять энергию и массовидность террора против контрреволюционеров, и особенно в Питере, пример коего решает. Привет! Ленин Т. 50 стр. 106
7 июля 1918г. Есть сведения, что один броневик, который был у восставших, бежал за город. Принять все меры к задержанию этого броневика. Т. 50 стр. 115
7 июля 1918г. 1. Принять все меры к радикальному разрушению железнодорожного пути на возможно значительном расстоянии. 2. Иностранцев, прямо или косвенно содействующих грабительскому походу англо-французских империалистов, арестовывать, при сопротивлении — расстреливать. 3. Граждан Советской республики, оказывающих прямое или косвенное содействие империалистскому грабежу, — расстреливать. Два миллиона рублей переводятся в Ваше распоряжение. О посылаемой Вам военной помощи будет сообщено особо. Т. 50 стр. 116-117
9 августа 1918 г. дать мне тотчас имена 6 генералов (бывших) (и адреса) и 12 офицеров генштаба (бывших), отвечающих за точное и аккуратное выполнение этого приказа, предупредив, что будут расстреляны за саботаж, если не исполнят. Т. 50 стр. 141
9. VIII. 1918г. В Нижнем, явно, готовится белогвардейское восстание. Надо напрячь все силы, составить тройку диктаторов (Вас, Маркина и др.), навести тотчас массовый террор, расстрелять и вывезти сотни проституток, спаивающих солдат, бывших офицеров и т. п. ... Судя по мандатам его, заслуживает доверия. Проверьте и запрягите в работу. Петерс, председатель Чрезвычайной комиссии, говорит, что от них тоже есть надежные люди в Нижнем. Надо действовать вовсю: массовые обыски. Расстрелы за хранение оружия. Массовый вывоз меньшевиков и ненадежных. Смена охраны при складах, поставить надежных. Т. 50 стр. 142
10 августа 1918 г. Я предлагаю «заложников» не взять, а назначить поименно по волостям. Цель назначения: именно богачи, как они отвечают за контрибуцию, отвечают жизнью за немедленный сбор и ссыпку излишков хлеба. Инструкция такая (назначить «заложников») дается (а) комитетам бедноты, (б) всем продотрядам. Сила? Как раз теперь в прифронтовой полосе сила будет. Т. 50 стр. 145
8/VI, 1919г. т.Склянский!... Надо усилить взятие заложников с буржуазии и с семей офицеров - ввиду учащения измен. Сговоритесь с Дзержинским. Мелъничанскому дайте (за моей подписью) телеграмму, что позором было бы колебаться и не расстреливать за неявку. Т. 50 стр. 343
10 сентября 1918 г. Удивлен и встревожен замедлением операции против Казани, особенно если верно сообщенное мне, что вы имеете полную возможность артиллерией уничтожить противника. По-моему, нельзя жалеть города и откладывать дольше, ибо необходимо беспощадное истребление, раз только верно, что Казань в железном кольце. Т. 50 стр. 178
03.06.1919г. Сегодня узнал о переходе к врагу еще одного питерского полка и об отказе наступать двух полков. Надо усилить надзор и влитие рабочих. Насчет иностранцев советую не спешить высылкой. Не лучше ли в концентлагерь, чтобы потом обменять. Т. 50 стр. 335 [b][size=150]В КАЖДОМ ПАРТКОМЕ БЫЛО ПОЛНОЕ СОБРАНИЕ В.И. ЛЕНИНА, НО ЕГО РЕДКО ОТКРЫВАЛИ ЕЩЕ РЕЖЕ ЧИТАЛИ, КОНСПЕКТИРОВАЛИ ТОЛЬКО РАЗРЕШЕННЫЕ ДЛЯ ПРОЧТЕНИЯ РАБОТЫ, КОТОРЫЕ ВЫХОДИЛИ ОТДЕЛЬНЫМИ БРОШЮРАМИ С КУПЮРАМИ. [/size][/b]
Gosha: ↑04 июн 2018, 17:16
ХРЕНЬ ИЗ ЛЕНИНСКОГО НАСЛЕДИЯ
Пожалуй, чаще всего антикоммунисты используют цитаты Ленина о терроре, либо просто берут какую-нибудь работу, и вырывают из неё куски таким образом, чтобы казалось что речь в ней идёт о терроре.
24 – 27 декабря 1917 г.
(Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 35. С. 200, 201, 204. — Из работы «Как организовать соревнование?»)
«Война не на жизнь, а на смерть богатым и прихлебателям, буржуазным интеллигентам… с ними надо расправляться, при малейшем нарушении… В одном месте посадят в тюрьму… В другом — поставят их чистить сортиры. В третьем — снабдят их, по отбытии карцера, желтыми билетами… В четвертом — расстреляют на месте… Чем разнообразнее, тем лучше, тем богаче будет общий опыт…»
Вот одна из таких «цитат»:
«Война не на жизнь, а на смерть богатым и прихлебателям, буржуазным интеллигентам… с ними надо расправляться, при малейшем нарушении… В одном месте посадят в тюрьму… В другом — поставят их чистить сортиры. В третьем — снабдят их, по отбытии карцера, желтыми билетами… В четвертом — расстреляют на месте… Чем разнообразнее, тем лучше, тем богаче будет общий опыт…»
24 – 27 декабря 1917 г. (Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 35. С. 200, 201, 204. — Из работы «Как организовать соревнование?»)
Тут мы видим старую, проверенную временем тактику вырывания цитат из контекста, причём из трёх разных мест одной статьи. Полные цитаты выглядят так (жирным текстом выделено то, что автор-фальсификатор «вырвал» оттуда):
«Война не на жизнь, а на смерть богатым и их прихлебателям, буржуазным интеллигентам, война жуликам, тунеядцам и хулиганам»
«Богатые и жулики, это – две стороны одной медали, это – два главные разряда паразитов, вскормленных капитализмом, это – главные враги социализма, этих врагов надо взять под особый надзор всего населения, с ними надо расправляться, при малейшем нарушении ими правил и законов социалистического общества, беспощадно»
Из первого отрывка автор «убрал» жуликов, тунеядцев и хулиганов (ну не может же кровавый Ленин бороться с отрицательными персонажами), из второго – вообще всю смысловую нагрузку, и, конечно, главное – отрывок про нарушение правил и законов, которое и предполагает неотвратимость наказания. Последний же отрывок, по задумке г-на автора, должен наглядно показать, как именно следует карать бедненьких богатеев по задумке тирана. Но на самом деле, в нём говорится исключительно о необходимости выработки «правильных форм и способов практического учёта и контроля за богатыми, жуликами и тунеядцами». Речь тут идёт о перевоспитании, а не о уничтожении, причём не только буржуазных элементов, но и членов партии:
«В одном месте посадят в тюрьму десяток богачей, дюжину жуликов, полдюжины рабочих, отлынивающих от работы (так же хулигански, как отлынивают от работы многие наборщики в Питере, особенно в партийных типографиях). В другом – поставят их чистить сортиры. В третьем – снабдят их, по отбытии карцера, жёлтыми билетами, чтобы весь народ, до их исправления, надзирал за ними, как за вредными людьми. В четвёртом – расстреляют на месте одного из десяти, виновных в тунеядстве. В пятом – придумают комбинации разных средств и путём, например, условного освобождения добьются быстрого исправления исправимых элементов из богачей, буржуазных интеллигентов, жуликов и хулиганов. Чем разнообразнее, тем лучше, тем богаче будет общий опыт, тем вернее и быстрее будет успех социализма, тем легче практика выработает – ибо только практика может выработать – наилучшие приёмы и средства борьбы».
Очевидно, что если просто открыть тот самый 35-й том и прочитать статью «Как организовать соревнование?» – все труды антикоммунистов, распространяющих отрывки из неё в урезанном виде, пойдут прахом.
***
Следующую цитату обожают и либералы, и националисты:
«…Суд должен не устранить террор; обещать это было бы самообманом или обманом, а обосновать и узаконить его принципиально, ясно, без фальши и без прикрас». 17 мая 1922 г. (Ленин В.И. ПСС, Т. 45. С. 190).
Действительно на первый взгляд (и особенно, на обывательский взгляд, к которому апеллируют антикоммунисты), этот отрывок из письма Ленина Д. И. Курскому, будущему наркому юстиции РСФСР, с наброском дополнительного параграфа Уголовного Кодекса звучит весьма кровожадно. Согласно примечанию (тот же том, стр. 549), «предложения Ленина были учтены при дальнейшей разработке раздела Уголовного кодекса «О контрреволюционных преступлениях». Но всё же, надо ведь и контекст учитывать, и момент, в который эти строки писались. Террор тогда использовали буквально все стороны конфликта, причём не только в России, – только что были утоплены в крови молодые Баварская и Венгерская советские республики. Вот что Ленин писал об этом:
«Пускай лакействующие пособники белогвардейского террора восхваляют себя за отрицание ими всякого террора. А мы будем говорить тяжёлую, но несомненную правду: в странах, переживающих неслыханный кризис, распад старых связей, обострение классовой борьбы после империалистической войны 1914-1918 годов, – таковы все страны мира, – без террора обойтись нельзя, вопреки лицемерам и фразерам. Либо белогвардейский, буржуазный террор американского, английского (Ирландия), итальянского (фашисты), германского, венгерского и других фасонов, либо красный, пролетарский террор. Середины нет, «третьего» нет и быть не может». (Ленин В.И., ПСС, Т. 43, с. 234)
Могла ли Советская Россия в тех условиях отказаться от террора и при этом выжить? Очевидно, что нет. Можно ещё отметить то, что Ленин считал, что жёсткие меры необходимы и по отношению к злоупотребляющим своим положением коммунистам:
«Уклонения в худшую сторону, это – злоупотребления примазавшихся к коммунистам старых чиновников, помещиков, буржуа и прочей сволочи, которая иногда совершает отвратительные бесчинства и безобразия, надругательства над крестьянством. Тут нужна чистка террористическая: суд на месте и расстрел безоговорочно». (Ленин В.И., ПСС, Т. 43, с. 235)
***
Ещё одна из особенно часто используемых антикоммунистами цитат Ленина, обычно используется как доказательство ненависти Ленина по отношению к крестьянам:
«…крестьяне далеко не все понимают, что свободная торговля хлебом есть государственное преступление. «Я хлеб произвел, это мой продукт, и я имею право им торговать» – так рассуждает крестьянин, по привычке, по старине. А мы говорим, что это государственное преступление». 19 ноября 1919 г. (Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 39. С. 315).
Тут, я думаю, будет полезно дать большой отрывок, чтобы контекст был понятнее:
«Победа над Деникиным ещё окончательно не уничтожит капиталистов. Это мы все должны понимать. Мы прекрасно знаем, что они ещё и ещё раз будут делать попытки накинуть петлю на Советскую Россию. Поэтому у крестьянина выбора нет; он должен помогать рабочим, ибо малейшее колебание отдаёт победу в руки помещиков и капиталистов. Развивать это сознание среди крестьян – наша первая и основная задача. Крестьянин, живущий своим трудом, – верный союзник Советской власти, к такому крестьянину рабочий относится как к равному, для него рабочая власть делает всё, что она может сделать, и нет такой жертвы, перед которой рабоче-крестьянская власть остановилась бы ради удовлетворения нужд такого крестьянина. Но крестьянин, который эксплуатирует благодаря тому, что имеет излишки хлеба, – наш противник. Обязанность удовлетворить основные нужды голодной страны есть государственная обязанность. Но крестьяне далеко не все понимают, что свободная торговля хлебом есть государственное преступление. «Я хлеб произвел, это мой продукт, и я имею право им торговать» – так рассуждает крестьянин, по привычке, по старине. А мы говорим, что это государственное преступление. Свободная торговля хлебом означает обогащение благодаря этому хлебу, – это и есть возврат к старому капитализму, этого мы не допустим, тут мы будем вести борьбу во что бы то ни стало».
Видно, что эта цитата также относится к голодному 1919 году, тяжёлому времени для Советской власти и для всей России, к времени, когда Коллонтай произносила свою речь «Царь-Голод нагло разгуливает по миру…», а Маяковский писал:
«Трубите ж о голоде в уши Европе!
Делитесь и те, у кого немного!
Крестьяне, ройте пашен окопы!
Стреляйте в него мешками налога!»
И направлена она против вовсе не против крестьян в целом, а против негодяев, желающих нажиться на голоде, желавших подороже продать свой хлеб в тот момент, когда он был наиболее необходим всему народу. Разве это не преступление?
50-й том
Очень популярен среди современных антикоммунистов 50-й том ПСС Ленина, настолько, что я решил выделить его здесь отдельно. Оно и понятно – в этом томе огромное количество телеграмм Ленина с указаниями советским военачальникам и партийным работникам периода Гражданской войны. Естественно, что многие из этих указаний без знания контекста могут показаться чрезмерно кровожадными – а ведь именно это и является целью публикаций ненавистников Ленина. Вот яркий пример:
«Пенза, Губисполком. …провести беспощадный массовый террор против кулаков, попов и белогвардейцев; сомнительных запереть в концентрационный лагерь вне города». 9 августа 1918 г. (Ленин В.И. ПСС, Т. 50. С. 143-144).
В данном случае цитата передана почти целиком (автор только «опустил» момент про организацию охраны – как недостаточно кровавый и неинтересный потенциальному читателю, по всей видимости):
«Необходимо организовать усиленную охрану из отборно надёжных людей, провести беспощадный массовый террор против кулаков, попов и белогвардейцев; сомнительных запереть в концентрационный лагерь вне города».
Здесь упущено только одно – обстоятельства, при которых эта телеграмма была отправлена. 5 августа 1918 в Пензенском уезде начался кулацкий мятеж, о чём можно прочесть в том же самом 50-м томе ПСС в примечаниях (с. 442). Ленин, возмущенный недостаточной активностью Пензенского партийного руководства, направил несколько телеграмм с указаниями об организации подавления восстания (ПСС В. И. Ленина, т. 50, с. 143-144, 148, 149 и 156). Ленин пишет о массовом терроре, но, заметим, против «кулаков, попов и белогвардейцев» в отдельно взятом Пензенском уезде.
Отмечу также, что восстание это было ликвидировано 8 августа (по другим данным – 12 августа), а единственной информацией о репрессиях в ходе подавления, являются несколько противоречивые данные: в одном источнике указано, что «участники убийства пяти продармейцев и трех членов сельского совета с. Кучки Пензенского уезда и организаторы мятежа (13 человек) были арестованы и расстреляны». В другом же приводится даже список расстрелянных, правда, из 12 человек: «провокатор и агент царской охранки Константин Иванов, выдававший и эсеров, и социал-демократов; бывший предводитель дворянства Черниговской губернии князь Мусин-Пушкин, пробиравшийся с Украины в Самару в крестьянской одежде и собиравший сведения о частях Красной Армии, член «Союза русского народа»; бывший начальник Пензенского губернского жандармского управления Кремецкий; бывший пристав 2-й части Пензы Родин; протоиерей Павлин Смирнов (за антисоветскую пропаганду); комиссар Латышского конного эскадрона С. Гладков (за вымогательство, пьянство и сокрытие уголовного прошлого); банда из четырех грабителей, грабивших в форме красногвардейцев; два фальшивомонетчика». К сожалению, эти источники на предмет достоверности я проверить не могу, однако, это не отменяет того, что в ситуации, сложившейся в Пензе на момент телеграмм Ленина (вооружённый мятеж на фоне гражданской войны), действия, предлагаемые Ильичом (точечный террор против зачинщиков мятежа), выглядят вполне адекватными.
***
Вот очередная цитата из 50-го тома ПСС, активно распространяемая антикоммунистами:
«Саратов, (уполномоченному Наркомпрода) Пайкесу… советую назначать своих начальников и расстреливать заговорщиков и колеблющихся, никого не спрашивая и не допуская идиотской волокиты».
22 августа 1918 г. (Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 50. С. 165).
Это текст из телеграммы В.И. Ленина А. К. Пайкесу, уполномоченному Наркомпрода, находящемуся в Саратове, немножко урезанный, но без потери смысла:
«Сейчас буду по телефону говорить с военными о всех ваших требованиях. Временно советую назначить своих начальников и расстреливать заговорщиков и колеблющихся, никого не спрашивая и не допуская идиотской волокиты. А для получения ответа от меня либо ждите на телеграфе, либо установите дежурство по очереди, либо назначьте время через час или через два. Отвечайте»
Только вот речь здесь идёт о мерах против… местных партийных начальников, ответственных за плохое снабжение, а не «бедненьких» белогвардейцев, попов или кулаков (что, вероятно, хотел показать автор-антикоммунист). В примечании к этой телеграмме на 446 странице того же пятидесятого тома указано:
«Уполномоченный Наркомпрода А.К. Пайкес и политический комиссар 4 армии Зорин сообщили из Саратова о плохом снабжении воинских частей и просили принять экстренные меры для присылки обмундирования, снаряжения и боеприпасов».
***
Очередная цитата из того же тома полезна антикоммунистам вдвойне, так как, во-первых, незнающему контекста она может показаться особенно кровожадной, во-вторых – адресована она ещё одному «любимому» нашими доморощенными белогвардейцами революционному деятелю – Льву Троцкому:
«Удивлен и встревожен замедлением операции против Казани, особенно если верно сообщенное мне, что вы имеете полную возможность артиллерией уничтожить противника. По-моему, нельзя жалеть города и откладывать дольше, ибо необходимо беспощадное истребление…». 10 сентября 1918 г. (Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т.50. С. 178).
Ну что ж, смотрим на оригинал:
«Удивлен и встревожен замедлением операции против Казани, особенно если верно сообщенное мне,что вы имеете полную возможность артиллерией уничтожить противника. По-моему, нельзя жалеть города и откладывать дольше, ибо необходимо беспощадное истребление, раз только верно, что Казань в железном кольце»
Автор предпочел обрезать фразу про «Казань в железном кольце», оборвав телеграмму красноречивым, на его взгляд, многоточием (вероятно, подразумевающим «беспощадное истребление всего живого на территории Казани артиллерийским огнём»). Если учитывать реалии войны, тем более – войны гражданской, истребление находящегося в окружении противника – скорее необходимость, нежели блажь кровожадного Ленина. В любом случае, Казань была взята через восемь часов после получения Троцким этой телеграммы, причём без особых боёв, белые попросту бежали.
***
Ещё одна популярная среди антикоммунистов цитата взята, видимо, исключительно из-за наличия в ней слова «концентрлагерь»:
«Насчет иностранцев советую не спешить высылкой. Не лучше ли в концентрлагерь…»
3 июня 1919 г. (Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 50. С. 335).
Это цитата из письма В.И. Ленина И.В. Сталину от 3 июня 1919 года. Полностью фраза звучит так:
«Насчет иностранцев советую не спешить высылкой. Не лучше ли в концентрлагерь, чтобы потом обменять».
Понятно, что это обыкновенное, и достаточно практичное указание – действительно, зачем высылать врагов, если можно их позже обменять на своих товарищей? Антикоммунисты явно посчитали, что у неопытного читателя данная цитата создаст впечатление, что «концлагеря выдумали вовсе не нацисты, а Ленин». Хотя общеизвестно, что концентрационные лагеря использовались и испанцами во время войны за независимость на Кубе, и англичанами во время англо-бурской войны. Но отдельные дурачки пишут статьи вроде этой, под гордым названием «Организатор первых концлагерей – В.И. Ленин».
***
Последняя «цитата» из 50-го тома, которую я здесь рассмотрю, тоже относится к одной из «военных» телеграмм Ленина:
«Декретируйте и проводите в жизнь полное обезоружение населения, расстреливайте на месте беспощадно за всякую сокрытую винтовку». (Ленин В.И., ПСС, Т. 50, с. 324)
Речь здесь идёт о заключительном этапе борьбы с бандами атамана Григорьева на Украине, в мае 1919 года. Вот как цитата звучит полностью:
«Не пропускайте момента победы над Григорьевым, не отпускайте ни одного солдата из сражающихся против Григорьева. Декретируйте и проводите в жизнь полное обезоружение населения, расстреливайте на месте беспощадно за всякую сокрытую винтовку. Весь гвоздь момента: быстрая победа в Донбассе, сбор всех винтовок из деревень, собрание прочной армии».
В контексте практически партизанской войны против большевиков такой указ выглядит достаточно логично. Что же касается его «кровожадности» – достаточно просто почитать о том, что творили участники григорьевских бандформирований в занятых ими населённых пунктах. Конечно, 148 еврейских погромов (Ричард Пайпс, «Русская революция. Россия под большевиками 1918-1924») вряд ли дискредитируют Григорьева в глазах читателя-русского националиста. Однако, русских (именно по национальному признаку, как «москалей») григорьевские бандиты грабили и убивали точно так же, как и евреев.
***
В целом же, ко всем цитатам из 50-го тома, используемым современными «новыми белогвардейцами», есть примечания в конце тома (собственно, как и во всех остальных томах), которые помогают лучше разобраться в том, что же подразумевалось в том или ином письме, распоряжении или телеграмме. Учитывая, что в книге есть исключительно телеграммы и письма самого Ленина, но не ответы на них, сверяться с примечаниями просто необходимо для понимания контекста. Но ультраправым школьникам это, по всей видимости, не нужно.
*
Агитки «на скорую руку»
Вероятно, антикоммунистам лень прочёсывать все 55 томов Ленина в поисках «чего-то погорячее», поэтому они зачастую используют довольно сомнительные в пропагандистском плане отрывки, такие как этот, найденный мною в посте «Цитаты Ленина, от которых стынет кровь» на pics.ru:
« …Все театры советую положить в гроб.
Наркому просвещения надлежит заниматься не театром, а обучением грамоте».
Ленин, 26 августа 1921 г. (Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 53. С. 142.)
Читаем оригинал:
«Принять никак не могу, так как болен.
Все театры советую положить в гроб.
Наркому просвещения надлежит заниматься не театром, а обучением грамоте»
Если честно, я вообще не разглядел тут ничего такого, от чего может «стыть кровь». Действительно, было бы довольно странно думать о театрах в разгар Гражданской войны и голода. Однако, ради уточнения, я заглянул в примечания:
«Настоящая телефонограмма является ответом на письмо А.В.Луначарского от 25 августа 1921 года с просьбой принять его по вопросу реорганизации Московского Художественного театра; письмо заканчивалось словами о том, что если изложенные в письме предложения принять нельзя, то театр будет «положен в гроб». Ленин использовал это выражение Луначарского в своей телефонограмме»
В общем, тут вполне можно обойтись без комментариев, особенно учитывая, что в РСФСР, в конце-концов, театры были, и «в гроб» их никто не укладывал.
***
Вот ещё одна, не менее распространённая, перевранная и абсолютно утратившая свой смысл цитата:
«Юристов нужно брать ежовыми рукавицами, ставить в осадное положение, ибо эта интеллигентская сволочь часто паскудничает».
Она часто встречается в Интернете, обычно источником указывается 49-й том ПСС, а вот страница – всегда разная: стр. 150, стр. 154, стр. 156. Кажется, что кровожадный и ненавидящий интеллигенцию Ленин призывает угнетать юристов (ну а как же, «уголовник» ведь). Но на самом деле, это перевранная цитата из девятого тома ПСС:
«Адвокатов надо брать в ежовые рукавицы и ставить в осадное положение, ибо эта интеллигентская сволочь часто паскудничает. Заранее им объявлять: если ты, сукин сын, позволишь себе хоть самомалейшее неприличие или политический оппортунизм (говорить о неразвитости, о неверности социализма, об увлечении, об отрицании социал-демократами насилия, о мирном характере их учения и движения и т. д. или хоть что-либо подобное), то я, подсудимый, тебя оборву тут же публично, назову подлецом, заявлю, что отказываюсь от такой зашиты и т. д. И приводить эти угрозы в исполнение. Брать адвокатов только умных, других не надо». (Ленин В.И., ПСС, Т. 9, с. 171)
И речь здесь идёт о подборе правильных адвокатов для защиты товарищей по партии, а вовсе не о репрессиях против юристов.
*
Ленин-русофоб
Ещё одна любимая тема антикоммунистов – это выдуманная ими же самими русофобия Владимира Ильича. Очень часто они используют «выдержки» из его работы «К вопросу о национальностях или об «автономизации». Чаще всего используется вот этот отрывок:
«…истинно русского человека, великоросса-шовиниста, в сущности, подлеца и насильника». (Ленин В.И., ПСС, Т. 45, с. 359)
Он уже был неоднократно разоблачён, в том числе ведущим Владимиром Соловьевым в недавнем выпуске телепрограммы «Поединок», но на всякий случай, приведу цитату полностью:
«При таких условиях очень естественно, что «свобода выхода из союза», которой мы оправдываем себя, окажется пустою бумажкой, неспособной защитить российских инородцев от нашествия того истинно русского человека, великоросса-шовиниста, в сущности, подлеца и насильника, каким является типичный русский бюрократ».
Речь в цитате, на самом деле, идёт не о русском народе, а о русском бюрократе. Иногда наши националисты ещё негодуют из-за словосочетания «русское рукоприкладство», встречающегося в этой работе, в контексте… Ах да, контекст для антикоммунистов неважен. Но всё-таки:
«Я думаю, что никакой провокацией, никаким даже оскорблением нельзя оправдать этого русского рукоприкладства и что тов. Дзержинский непоправимо виноват в том, что отнесся к этому рукоприкладству легкомысленно».
Речь тут идёт о вполне конкретном случае – споре тов. Орджоникидзе с группой П. Г. Мдивани по поводу политического устройства Грузии, в ходе которого Орджоникидзе, «будучи оскорблён одним из сторонников этой группы, ударил его» (Ленин В.И., ПСС, Т. 45, с. 595). То есть, Ленин попросту называет рукоприкладство одной из русских черт (вполне обоснованно, надо заметить). И точно так же дела обстоят со всеми «русофобскими цитатами» Ильича. Вот еще:
«Русский человек — плохой работник по сравнению с передовыми нациями».
Читаем цитату полностью – и смысл тут же меняется:
«Русский человек — плохой работник по сравнению с передовыми нациями. И это не могло быть иначе при режиме царизма и живости остатков крепостного права». (Ленин В. И., ПСС, Т. 36, с. 189)
Да и вообще, странно было бы, если бы автор статьи «О национальной гордости великороссов», внезапно оказался русофобом:
«Чуждо ли нам, великорусским сознательным пролетариям, чувство национальной гордости? Конечно, нет! Мы любим свой язык и свою родину, мы больше всего работаем над тем, чтобы ее трудящиеся массы (т. е. 9/10 ее населения) поднять до сознательной жизни демократов и социалистов. Нам больнее всего видеть и чувствовать, каким насилиям, гнету и издевательствам подвергают нашу прекрасную родину царские палачи, дворяне и капиталисты. Мы гордимся тем, что эти насилия вызывали отпор из нашей среды, из среды великорусов, что эта среда выдвинула Радищева, декабристов, революционеров-разночинцев 70-х годов, что великорусский рабочий класс создал в 1905 году могучую революционную партию масс, что великорусский мужик начал в то же время становиться демократом, начал свергать попа и помещика». (Ленин В.И., ПСС, Т. 26, с. 107)
«Мы полны чувства национальной гордости, ибо великорусская нация тоже создала революционный класс, тоже доказала, что она способна дать человечеству великие образцы борьбы за свободу и за социализм, а не только великие погромы, ряды виселиц, застенки, великие голодовки и великое раболепство перед попами, царями, помещиками и капиталистами». (Ленин В.И., ПСС, Т. 26, с. 107-108)
Мог ли автор таких строчек быть русофобом? Очевидно, что нет.
[quote=Gosha post_id=143914 time=1528121788 user_id=2141] ХРЕНЬ ИЗ ЛЕНИНСКОГО НАСЛЕДИЯ [/quote][indent]Пожалуй, чаще всего антикоммунисты используют цитаты Ленина о терроре, либо просто берут какую-нибудь работу, и вырывают из неё куски таким образом, чтобы казалось что речь в ней идёт о терроре. [quote][indent]24 – 27 декабря 1917 г. (Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 35. С. 200, 201, 204. — Из работы «Как организовать соревнование?») «Война не на жизнь, а на смерть богатым и прихлебателям, буржуазным интеллигентам… с ними надо расправляться, при малейшем нарушении… В одном месте посадят в тюрьму… В другом — поставят их чистить сортиры. В третьем — снабдят их, по отбытии карцера, желтыми билетами… В четвертом — расстреляют на месте… Чем разнообразнее, тем лучше, тем богаче будет общий опыт…» [/indent][/quote] [indent]Вот одна из таких «цитат»: «Война не на жизнь, а на смерть богатым и прихлебателям, буржуазным интеллигентам… с ними надо расправляться, при малейшем нарушении… В одном месте посадят в тюрьму… В другом — поставят их чистить сортиры. В третьем — снабдят их, по отбытии карцера, желтыми билетами… В четвертом — расстреляют на месте… Чем разнообразнее, тем лучше, тем богаче будет общий опыт…» 24 – 27 декабря 1917 г. (Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 35. С. 200, 201, 204. — Из работы «Как организовать соревнование?»)
Тут мы видим старую, проверенную временем тактику вырывания цитат из контекста, причём из трёх разных мест одной статьи. Полные цитаты выглядят так (жирным текстом выделено то, что автор-фальсификатор «вырвал» оттуда): «Война не на жизнь, а на смерть богатым и их прихлебателям, буржуазным интеллигентам, война жуликам, тунеядцам и хулиганам» «Богатые и жулики, это – две стороны одной медали, это – два главные разряда паразитов, вскормленных капитализмом, это – главные враги социализма, этих врагов надо взять под особый надзор всего населения, с ними надо расправляться, при малейшем нарушении ими правил и законов социалистического общества, беспощадно»
Из первого отрывка автор «убрал» жуликов, тунеядцев и хулиганов (ну не может же кровавый Ленин бороться с отрицательными персонажами), из второго – вообще всю смысловую нагрузку, и, конечно, главное – отрывок про нарушение правил и законов, которое и предполагает неотвратимость наказания. Последний же отрывок, по задумке г-на автора, должен наглядно показать, как именно следует карать бедненьких богатеев по задумке тирана. Но на самом деле, в нём говорится исключительно о необходимости выработки «правильных форм и способов практического учёта и контроля за богатыми, жуликами и тунеядцами». Речь тут идёт о перевоспитании, а не о уничтожении, причём не только буржуазных элементов, но и членов партии:
«В одном месте посадят в тюрьму десяток богачей, дюжину жуликов, полдюжины рабочих, отлынивающих от работы (так же хулигански, как отлынивают от работы многие наборщики в Питере, особенно в партийных типографиях). В другом – поставят их чистить сортиры. В третьем – снабдят их, по отбытии карцера, жёлтыми билетами, чтобы весь народ, до их исправления, надзирал за ними, как за вредными людьми. В четвёртом – расстреляют на месте одного из десяти, виновных в тунеядстве. В пятом – придумают комбинации разных средств и путём, например, условного освобождения добьются быстрого исправления исправимых элементов из богачей, буржуазных интеллигентов, жуликов и хулиганов. Чем разнообразнее, тем лучше, тем богаче будет общий опыт, тем вернее и быстрее будет успех социализма, тем легче практика выработает – ибо только практика может выработать – наилучшие приёмы и средства борьбы».
Очевидно, что если просто открыть тот самый 35-й том и прочитать статью «Как организовать соревнование?» – все труды антикоммунистов, распространяющих отрывки из неё в урезанном виде, пойдут прахом. *** Следующую цитату обожают и либералы, и националисты: «…Суд должен не устранить террор; обещать это было бы самообманом или обманом, а обосновать и узаконить его принципиально, ясно, без фальши и без прикрас». 17 мая 1922 г. (Ленин В.И. ПСС, Т. 45. С. 190).
Действительно на первый взгляд (и особенно, на обывательский взгляд, к которому апеллируют антикоммунисты), этот отрывок из письма Ленина Д. И. Курскому, будущему наркому юстиции РСФСР, с наброском дополнительного параграфа Уголовного Кодекса звучит весьма кровожадно. Согласно примечанию (тот же том, стр. 549), «предложения Ленина были учтены при дальнейшей разработке раздела Уголовного кодекса «О контрреволюционных преступлениях». Но всё же, надо ведь и контекст учитывать, и момент, в который эти строки писались. Террор тогда использовали буквально все стороны конфликта, причём не только в России, – только что были утоплены в крови молодые Баварская и Венгерская советские республики. Вот что Ленин писал об этом:
«Пускай лакействующие пособники белогвардейского террора восхваляют себя за отрицание ими всякого террора. А мы будем говорить тяжёлую, но несомненную правду: в странах, переживающих неслыханный кризис, распад старых связей, обострение классовой борьбы после империалистической войны 1914-1918 годов, – таковы все страны мира, – без террора обойтись нельзя, вопреки лицемерам и фразерам. Либо белогвардейский, буржуазный террор американского, английского (Ирландия), итальянского (фашисты), германского, венгерского и других фасонов, либо красный, пролетарский террор. Середины нет, «третьего» нет и быть не может». (Ленин В.И., ПСС, Т. 43, с. 234)
Могла ли Советская Россия в тех условиях отказаться от террора и при этом выжить? Очевидно, что нет. Можно ещё отметить то, что Ленин считал, что жёсткие меры необходимы и по отношению к злоупотребляющим своим положением коммунистам:
«Уклонения в худшую сторону, это – злоупотребления примазавшихся к коммунистам старых чиновников, помещиков, буржуа и прочей сволочи, которая иногда совершает отвратительные бесчинства и безобразия, надругательства над крестьянством. Тут нужна чистка террористическая: суд на месте и расстрел безоговорочно». (Ленин В.И., ПСС, Т. 43, с. 235) *** Ещё одна из особенно часто используемых антикоммунистами цитат Ленина, обычно используется как доказательство ненависти Ленина по отношению к крестьянам: «…крестьяне далеко не все понимают, что свободная торговля хлебом есть государственное преступление. «Я хлеб произвел, это мой продукт, и я имею право им торговать» – так рассуждает крестьянин, по привычке, по старине. А мы говорим, что это государственное преступление». 19 ноября 1919 г. (Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 39. С. 315).
Тут, я думаю, будет полезно дать большой отрывок, чтобы контекст был понятнее: «Победа над Деникиным ещё окончательно не уничтожит капиталистов. Это мы все должны понимать. Мы прекрасно знаем, что они ещё и ещё раз будут делать попытки накинуть петлю на Советскую Россию. Поэтому у крестьянина выбора нет; он должен помогать рабочим, ибо малейшее колебание отдаёт победу в руки помещиков и капиталистов. Развивать это сознание среди крестьян – наша первая и основная задача. Крестьянин, живущий своим трудом, – верный союзник Советской власти, к такому крестьянину рабочий относится как к равному, для него рабочая власть делает всё, что она может сделать, и нет такой жертвы, перед которой рабоче-крестьянская власть остановилась бы ради удовлетворения нужд такого крестьянина. Но крестьянин, который эксплуатирует благодаря тому, что имеет излишки хлеба, – наш противник. Обязанность удовлетворить основные нужды голодной страны есть государственная обязанность. Но крестьяне далеко не все понимают, что свободная торговля хлебом есть государственное преступление. «Я хлеб произвел, это мой продукт, и я имею право им торговать» – так рассуждает крестьянин, по привычке, по старине. А мы говорим, что это государственное преступление. Свободная торговля хлебом означает обогащение благодаря этому хлебу, – это и есть возврат к старому капитализму, этого мы не допустим, тут мы будем вести борьбу во что бы то ни стало».
Видно, что эта цитата также относится к голодному 1919 году, тяжёлому времени для Советской власти и для всей России, к времени, когда Коллонтай произносила свою речь «Царь-Голод нагло разгуливает по миру…», а Маяковский писал: «Трубите ж о голоде в уши Европе! Делитесь и те, у кого немного! Крестьяне, ройте пашен окопы! Стреляйте в него мешками налога!»
И направлена она против вовсе не против крестьян в целом, а против негодяев, желающих нажиться на голоде, желавших подороже продать свой хлеб в тот момент, когда он был наиболее необходим всему народу. Разве это не преступление?
50-й том Очень популярен среди современных антикоммунистов 50-й том ПСС Ленина, настолько, что я решил выделить его здесь отдельно. Оно и понятно – в этом томе огромное количество телеграмм Ленина с указаниями советским военачальникам и партийным работникам периода Гражданской войны. Естественно, что многие из этих указаний без знания контекста могут показаться чрезмерно кровожадными – а ведь именно это и является целью публикаций ненавистников Ленина. Вот яркий пример: «Пенза, Губисполком. …провести беспощадный массовый террор против кулаков, попов и белогвардейцев; сомнительных запереть в концентрационный лагерь вне города». 9 августа 1918 г. (Ленин В.И. ПСС, Т. 50. С. 143-144).
В данном случае цитата передана почти целиком (автор только «опустил» момент про организацию охраны – как недостаточно кровавый и неинтересный потенциальному читателю, по всей видимости):
«Необходимо организовать усиленную охрану из отборно надёжных людей, провести беспощадный массовый террор против кулаков, попов и белогвардейцев; сомнительных запереть в концентрационный лагерь вне города».
Здесь упущено только одно – обстоятельства, при которых эта телеграмма была отправлена. 5 августа 1918 в Пензенском уезде начался кулацкий мятеж, о чём можно прочесть в том же самом 50-м томе ПСС в примечаниях (с. 442). Ленин, возмущенный недостаточной активностью Пензенского партийного руководства, направил несколько телеграмм с указаниями об организации подавления восстания (ПСС В. И. Ленина, т. 50, с. 143-144, 148, 149 и 156). Ленин пишет о массовом терроре, но, заметим, против «кулаков, попов и белогвардейцев» в отдельно взятом Пензенском уезде.
Отмечу также, что восстание это было ликвидировано 8 августа (по другим данным – 12 августа), а единственной информацией о репрессиях в ходе подавления, являются несколько противоречивые данные: в одном источнике указано, что «участники убийства пяти продармейцев и трех членов сельского совета с. Кучки Пензенского уезда и организаторы мятежа (13 человек) были арестованы и расстреляны». В другом же приводится даже список расстрелянных, правда, из 12 человек: «провокатор и агент царской охранки Константин Иванов, выдававший и эсеров, и социал-демократов; бывший предводитель дворянства Черниговской губернии князь Мусин-Пушкин, пробиравшийся с Украины в Самару в крестьянской одежде и собиравший сведения о частях Красной Армии, член «Союза русского народа»; бывший начальник Пензенского губернского жандармского управления Кремецкий; бывший пристав 2-й части Пензы Родин; протоиерей Павлин Смирнов (за антисоветскую пропаганду); комиссар Латышского конного эскадрона С. Гладков (за вымогательство, пьянство и сокрытие уголовного прошлого); банда из четырех грабителей, грабивших в форме красногвардейцев; два фальшивомонетчика». К сожалению, эти источники на предмет достоверности я проверить не могу, однако, это не отменяет того, что в ситуации, сложившейся в Пензе на момент телеграмм Ленина (вооружённый мятеж на фоне гражданской войны), действия, предлагаемые Ильичом (точечный террор против зачинщиков мятежа), выглядят вполне адекватными. *** Вот очередная цитата из 50-го тома ПСС, активно распространяемая антикоммунистами: «Саратов, (уполномоченному Наркомпрода) Пайкесу… советую назначать своих начальников и расстреливать заговорщиков и колеблющихся, никого не спрашивая и не допуская идиотской волокиты». 22 августа 1918 г. (Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 50. С. 165). Это текст из телеграммы В.И. Ленина А. К. Пайкесу, уполномоченному Наркомпрода, находящемуся в Саратове, немножко урезанный, но без потери смысла:
«Сейчас буду по телефону говорить с военными о всех ваших требованиях. Временно советую назначить своих начальников и расстреливать заговорщиков и колеблющихся, никого не спрашивая и не допуская идиотской волокиты. А для получения ответа от меня либо ждите на телеграфе, либо установите дежурство по очереди, либо назначьте время через час или через два. Отвечайте»
Только вот речь здесь идёт о мерах против… местных партийных начальников, ответственных за плохое снабжение, а не «бедненьких» белогвардейцев, попов или кулаков (что, вероятно, хотел показать автор-антикоммунист). В примечании к этой телеграмме на 446 странице того же пятидесятого тома указано:
«Уполномоченный Наркомпрода А.К. Пайкес и политический комиссар 4 армии Зорин сообщили из Саратова о плохом снабжении воинских частей и просили принять экстренные меры для присылки обмундирования, снаряжения и боеприпасов». *** Очередная цитата из того же тома полезна антикоммунистам вдвойне, так как, во-первых, незнающему контекста она может показаться особенно кровожадной, во-вторых – адресована она ещё одному «любимому» нашими доморощенными белогвардейцами революционному деятелю – Льву Троцкому:
«Удивлен и встревожен замедлением операции против Казани, особенно если верно сообщенное мне, что вы имеете полную возможность артиллерией уничтожить противника. По-моему, нельзя жалеть города и откладывать дольше, ибо необходимо беспощадное истребление…». 10 сентября 1918 г. (Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т.50. С. 178).
Ну что ж, смотрим на оригинал: «Удивлен и встревожен замедлением операции против Казани, особенно если верно сообщенное мне,что вы имеете полную возможность артиллерией уничтожить противника. По-моему, нельзя жалеть города и откладывать дольше, ибо необходимо беспощадное истребление, раз только верно, что Казань в железном кольце»
Автор предпочел обрезать фразу про «Казань в железном кольце», оборвав телеграмму красноречивым, на его взгляд, многоточием (вероятно, подразумевающим «беспощадное истребление всего живого на территории Казани артиллерийским огнём»). Если учитывать реалии войны, тем более – войны гражданской, истребление находящегося в окружении противника – скорее необходимость, нежели блажь кровожадного Ленина. В любом случае, Казань была взята через восемь часов после получения Троцким этой телеграммы, причём без особых боёв, белые попросту бежали. *** Ещё одна популярная среди антикоммунистов цитата взята, видимо, исключительно из-за наличия в ней слова «концентрлагерь»:
«Насчет иностранцев советую не спешить высылкой. Не лучше ли в концентрлагерь…» 3 июня 1919 г. (Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 50. С. 335).
Это цитата из письма В.И. Ленина И.В. Сталину от 3 июня 1919 года. Полностью фраза звучит так: «Насчет иностранцев советую не спешить высылкой. Не лучше ли в концентрлагерь, чтобы потом обменять».
Понятно, что это обыкновенное, и достаточно практичное указание – действительно, зачем высылать врагов, если можно их позже обменять на своих товарищей? Антикоммунисты явно посчитали, что у неопытного читателя данная цитата создаст впечатление, что «концлагеря выдумали вовсе не нацисты, а Ленин». Хотя общеизвестно, что концентрационные лагеря использовались и испанцами во время войны за независимость на Кубе, и англичанами во время англо-бурской войны. Но отдельные дурачки пишут статьи вроде этой, под гордым названием «Организатор первых концлагерей – В.И. Ленин». *** Последняя «цитата» из 50-го тома, которую я здесь рассмотрю, тоже относится к одной из «военных» телеграмм Ленина:
«Декретируйте и проводите в жизнь полное обезоружение населения, расстреливайте на месте беспощадно за всякую сокрытую винтовку». (Ленин В.И., ПСС, Т. 50, с. 324)
Речь здесь идёт о заключительном этапе борьбы с бандами атамана Григорьева на Украине, в мае 1919 года. Вот как цитата звучит полностью:
«Не пропускайте момента победы над Григорьевым, не отпускайте ни одного солдата из сражающихся против Григорьева. Декретируйте и проводите в жизнь полное обезоружение населения, расстреливайте на месте беспощадно за всякую сокрытую винтовку. Весь гвоздь момента: быстрая победа в Донбассе, сбор всех винтовок из деревень, собрание прочной армии».
В контексте практически партизанской войны против большевиков такой указ выглядит достаточно логично. Что же касается его «кровожадности» – достаточно просто почитать о том, что творили участники григорьевских бандформирований в занятых ими населённых пунктах. Конечно, 148 еврейских погромов (Ричард Пайпс, «Русская революция. Россия под большевиками 1918-1924») вряд ли дискредитируют Григорьева в глазах читателя-русского националиста. Однако, русских (именно по национальному признаку, как «москалей») григорьевские бандиты грабили и убивали точно так же, как и евреев. *** В целом же, ко всем цитатам из 50-го тома, используемым современными «новыми белогвардейцами», есть примечания в конце тома (собственно, как и во всех остальных томах), которые помогают лучше разобраться в том, что же подразумевалось в том или ином письме, распоряжении или телеграмме. Учитывая, что в книге есть исключительно телеграммы и письма самого Ленина, но не ответы на них, сверяться с примечаниями просто необходимо для понимания контекста. Но ультраправым школьникам это, по всей видимости, не нужно. * Агитки «на скорую руку» Вероятно, антикоммунистам лень прочёсывать все 55 томов Ленина в поисках «чего-то погорячее», поэтому они зачастую используют довольно сомнительные в пропагандистском плане отрывки, такие как этот, найденный мною в посте «Цитаты Ленина, от которых стынет кровь» на pics.ru: « …Все театры советую положить в гроб. Наркому просвещения надлежит заниматься не театром, а обучением грамоте». Ленин, 26 августа 1921 г. (Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 53. С. 142.)
Читаем оригинал:
«Принять никак не могу, так как болен. Все театры советую положить в гроб. Наркому просвещения надлежит заниматься не театром, а обучением грамоте»
Если честно, я вообще не разглядел тут ничего такого, от чего может «стыть кровь». Действительно, было бы довольно странно думать о театрах в разгар Гражданской войны и голода. Однако, ради уточнения, я заглянул в примечания:
«Настоящая телефонограмма является ответом на письмо А.В.Луначарского от 25 августа 1921 года с просьбой принять его по вопросу реорганизации Московского Художественного театра; письмо заканчивалось словами о том, что если изложенные в письме предложения принять нельзя, то театр будет «положен в гроб». Ленин использовал это выражение Луначарского в своей телефонограмме»
В общем, тут вполне можно обойтись без комментариев, особенно учитывая, что в РСФСР, в конце-концов, театры были, и «в гроб» их никто не укладывал. *** Вот ещё одна, не менее распространённая, перевранная и абсолютно утратившая свой смысл цитата: «Юристов нужно брать ежовыми рукавицами, ставить в осадное положение, ибо эта интеллигентская сволочь часто паскудничает».
Она часто встречается в Интернете, обычно источником указывается 49-й том ПСС, а вот страница – всегда разная: стр. 150, стр. 154, стр. 156. Кажется, что кровожадный и ненавидящий интеллигенцию Ленин призывает угнетать юристов (ну а как же, «уголовник» ведь). Но на самом деле, это перевранная цитата из девятого тома ПСС:
«Адвокатов надо брать в ежовые рукавицы и ставить в осадное положение, ибо эта интеллигентская сволочь часто паскудничает. Заранее им объявлять: если ты, сукин сын, позволишь себе хоть самомалейшее неприличие или политический оппортунизм (говорить о неразвитости, о неверности социализма, об увлечении, об отрицании социал-демократами насилия, о мирном характере их учения и движения и т. д. или хоть что-либо подобное), то я, подсудимый, тебя оборву тут же публично, назову подлецом, заявлю, что отказываюсь от такой зашиты и т. д. И приводить эти угрозы в исполнение. Брать адвокатов только умных, других не надо». (Ленин В.И., ПСС, Т. 9, с. 171)
И речь здесь идёт о подборе правильных адвокатов для защиты товарищей по партии, а вовсе не о репрессиях против юристов. * Ленин-русофоб Ещё одна любимая тема антикоммунистов – это выдуманная ими же самими русофобия Владимира Ильича. Очень часто они используют «выдержки» из его работы «К вопросу о национальностях или об «автономизации». Чаще всего используется вот этот отрывок: «…истинно русского человека, великоросса-шовиниста, в сущности, подлеца и насильника». (Ленин В.И., ПСС, Т. 45, с. 359)
Он уже был неоднократно разоблачён, в том числе ведущим Владимиром Соловьевым в недавнем выпуске телепрограммы «Поединок», но на всякий случай, приведу цитату полностью: «При таких условиях очень естественно, что «свобода выхода из союза», которой мы оправдываем себя, окажется пустою бумажкой, неспособной защитить российских инородцев от нашествия того истинно русского человека, великоросса-шовиниста, в сущности, подлеца и насильника, каким является типичный русский бюрократ».
Речь в цитате, на самом деле, идёт не о русском народе, а о русском бюрократе. Иногда наши националисты ещё негодуют из-за словосочетания «русское рукоприкладство», встречающегося в этой работе, в контексте… Ах да, контекст для антикоммунистов неважен. Но всё-таки: «Я думаю, что никакой провокацией, никаким даже оскорблением нельзя оправдать этого русского рукоприкладства и что тов. Дзержинский непоправимо виноват в том, что отнесся к этому рукоприкладству легкомысленно». Речь тут идёт о вполне конкретном случае – споре тов. Орджоникидзе с группой П. Г. Мдивани по поводу политического устройства Грузии, в ходе которого Орджоникидзе, «будучи оскорблён одним из сторонников этой группы, ударил его» (Ленин В.И., ПСС, Т. 45, с. 595). То есть, Ленин попросту называет рукоприкладство одной из русских черт (вполне обоснованно, надо заметить). И точно так же дела обстоят со всеми «русофобскими цитатами» Ильича. Вот еще:
«Русский человек — плохой работник по сравнению с передовыми нациями». Читаем цитату полностью – и смысл тут же меняется:
«Русский человек — плохой работник по сравнению с передовыми нациями. И это не могло быть иначе при режиме царизма и живости остатков крепостного права». (Ленин В. И., ПСС, Т. 36, с. 189) Да и вообще, странно было бы, если бы автор статьи «О национальной гордости великороссов», внезапно оказался русофобом:
«Чуждо ли нам, великорусским сознательным пролетариям, чувство национальной гордости? Конечно, нет! Мы любим свой язык и свою родину, мы больше всего работаем над тем, чтобы ее трудящиеся массы (т. е. 9/10 ее населения) поднять до сознательной жизни демократов и социалистов. Нам больнее всего видеть и чувствовать, каким насилиям, гнету и издевательствам подвергают нашу прекрасную родину царские палачи, дворяне и капиталисты. Мы гордимся тем, что эти насилия вызывали отпор из нашей среды, из среды великорусов, что эта среда выдвинула Радищева, декабристов, революционеров-разночинцев 70-х годов, что великорусский рабочий класс создал в 1905 году могучую революционную партию масс, что великорусский мужик начал в то же время становиться демократом, начал свергать попа и помещика». (Ленин В.И., ПСС, Т. 26, с. 107)
«Мы полны чувства национальной гордости, ибо великорусская нация тоже создала революционный класс, тоже доказала, что она способна дать человечеству великие образцы борьбы за свободу и за социализм, а не только великие погромы, ряды виселиц, застенки, великие голодовки и великое раболепство перед попами, царями, помещиками и капиталистами». (Ленин В.И., ПСС, Т. 26, с. 107-108) Мог ли автор таких строчек быть русофобом? Очевидно, что нет.[/indent]
Ветер 20: ↑04 июн 2018, 22:05
«Война не на жизнь, а на смерть богатым и прихлебателям, буржуазным интеллигентам… с ними надо расправляться, при малейшем нарушении… В одном месте посадят в тюрьму… В другом — поставят их чистить сортиры. В третьем — снабдят их, по отбытии карцера, желтыми билетами… В четвертом — расстреляют на месте… Чем разнообразнее, тем лучше, тем богаче будет общий опыт…»
24 – 27 декабря 1917 г. (Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 35. С. 200, 201, 204. — Из работы «Как организовать соревнование?»)
Ветер 20: ↑04 июн 2018, 22:05
«Богатые и жулики, это – две стороны одной медали, это – два главные разряда паразитов, вскормленных капитализмом, это – главные враги социализма, этих врагов надо взять под особый надзор всего населения, с ними надо расправляться, при малейшем нарушении ими правил и законов социалистического общества, беспощадно»
КРАТКОСТЬ СЕСТРА ТАЛАНТА! Как не сокращай текст смысл остается понятным. Ленин требует реквизицию хлеба проводить активнее и возможно в больших количестве. Кулаков на Советские Продотряды не на посеешься поэтому хлеб реквизировали поголовно у всех. В революционной России города были бастионами Большевиков, подобное уже было в Российской Истории - Опричнина. У Ленина города с их Ревкомами, ЧК и Революционными Гарнизонами были его ОПРИЧНИНОЙ - эту Революционную опричнину в первую очередь нужно было кормить и поить, а Земщина пусть ест Лебеду и Крапиву. Антон Революция делается в первую очередь для ТЕХ КТО БЫЛ НИЧЕМ, НО ХОЧЕТ СТАТЬ ВСЕМ сладко пить, сытно жрать, спать в тепле, а не под забором и без постных дней. Поэтому у Ленина появился автомобиль, жить он стал в Кремле, отдыхать в Горках, а снабжаться персонально из Ясной Поляны Толстовых. Так что Антон черное как не старайся белым не станет.
[quote="Ветер 20" post_id=143934 time=1528139130 user_id=2823] «Война не на жизнь, а на смерть богатым и прихлебателям, буржуазным интеллигентам… с ними надо расправляться, при малейшем нарушении… В одном месте посадят в тюрьму… В другом — поставят их чистить сортиры. В третьем — снабдят их, по отбытии карцера, желтыми билетами… В четвертом — расстреляют на месте… Чем разнообразнее, тем лучше, тем богаче будет общий опыт…» 24 – 27 декабря 1917 г. (Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 35. С. 200, 201, 204. — Из работы «Как организовать соревнование?»)[/quote] [quote="Ветер 20" post_id=143934 time=1528139130 user_id=2823] «Богатые и жулики, это – две стороны одной медали, это – два главные разряда паразитов, вскормленных капитализмом, это – главные враги социализма, этих врагов надо взять под особый надзор всего населения, с ними надо расправляться, при малейшем нарушении ими правил и законов социалистического общества, беспощадно»[/quote] [b][size=150]КРАТКОСТЬ СЕСТРА ТАЛАНТА! Как не сокращай текст смысл остается понятным. Ленин требует реквизицию хлеба проводить активнее и возможно в больших количестве. Кулаков на Советские Продотряды не на посеешься поэтому хлеб реквизировали поголовно у всех. В революционной России города были бастионами Большевиков, подобное уже было в Российской Истории - Опричнина. У Ленина города с их Ревкомами, ЧК и Революционными Гарнизонами были его ОПРИЧНИНОЙ - эту Революционную опричнину в первую очередь нужно было кормить и поить, а Земщина пусть ест Лебеду и Крапиву. Антон Революция делается в первую очередь для ТЕХ КТО БЫЛ НИЧЕМ, НО ХОЧЕТ СТАТЬ ВСЕМ сладко пить, сытно жрать, спать в тепле, а не под забором и без постных дней. Поэтому у Ленина появился автомобиль, жить он стал в Кремле, отдыхать в Горках, а снабжаться персонально из Ясной Поляны Толстовых. Так что Антон черное как не старайся белым не станет. [/size][/b]
Gosha: ↑05 июн 2018, 13:57
КРАТКОСТЬ СЕСТРА ТАЛАНТА!
Лживость и ярая дремучая антисоветчина не красят человека чьи предки из рабочих и крестьян были гегемоном (правящим классом) в СВОЁМ ГОСУДАРСТВЕ . И тем более не к лицу здравомыслящим людям из интеллигенции. Однако кто как смотрит с какой классовой точки зрения. По мне продразвёрстка нормальное классовое явление. КТО НЕ ХОЧЕТ КОРМИТЬ СВОЮ ПРОЛЕТАРСКУЮ АРМИЮ БУДЕТ КОРМИТЬ ЧУЖУЮ ! (интервентов колчаков деникиных ельциных и пр. "гоп и К* ) Вот уж прав был Ленин возвещая о единственно возможной пролетарской совести и морали идущей в разрез с моралью общества буржуев. У КАЖДОГО КЛАССА СВОЯ МОРАЛЬ !
[quote=Gosha post_id=143955 time=1528196224 user_id=2141] КРАТКОСТЬ СЕСТРА ТАЛАНТА! [/quote][indent]Лживость и ярая дремучая антисоветчина не красят человека чьи предки из рабочих и крестьян были гегемоном (правящим классом) в СВОЁМ ГОСУДАРСТВЕ . И тем более не к лицу здравомыслящим людям из интеллигенции. Однако кто как смотрит с какой классовой точки зрения. По мне продразвёрстка нормальное классовое явление. КТО НЕ ХОЧЕТ КОРМИТЬ СВОЮ ПРОЛЕТАРСКУЮ АРМИЮ БУДЕТ КОРМИТЬ ЧУЖУЮ ! (интервентов колчаков деникиных ельциных и пр. "гоп и К* ) Вот уж прав был Ленин возвещая о единственно возможной пролетарской совести и морали идущей в разрез с моралью общества буржуев. У КАЖДОГО КЛАССА СВОЯ МОРАЛЬ ! [/indent]
Ветер 20: ↑05 июн 2018, 17:22
По мне продразвёрстка нормальное классовое явление.
Продразверстка позволила Советскому государству решить жизненно важную проблему планового снабжения продовольствием Красной Армии, городских трудящихся, обеспечения сырьём промышленности.
И крестьяне получали деньги по твёрдым ценам всех излишков.
То есть рыночные отношения были отменены,была запрещена свободная продажа хлеба, зерна.
С окончанием Гражданской войны П. уже не отвечала интересам социалистического строительства, тормозила восстановление народного хозяйства, мешала подъёму производительных сил. В сельском хозяйстве сокращались посевные площади, снижались урожайность и валовые сборы. Дальнейшее сохранение П. вызывало недовольство крестьян, а в некоторых районах кулацко-эсеровские мятежи. С переходом Советской страны к новой экономической политике (См. Новая экономическая политика) П. в марте 1921 по решению 10-го съезда РКП (б) была заменена Продналогом.
[quote="Ветер 20" post_id=143971 time=1528208553 user_id=2823] По мне продразвёрстка нормальное классовое явление. [/quote]Продразверстка позволила Советскому государству решить жизненно важную проблему планового снабжения продовольствием Красной Армии, городских трудящихся, обеспечения сырьём промышленности.
И крестьяне получали деньги по твёрдым ценам всех излишков. То есть рыночные отношения были отменены,была запрещена[b][u] свободная[/u][/b] продажа хлеба, зерна.
С окончанием Гражданской войны П. уже не отвечала интересам социалистического строительства, тормозила восстановление народного хозяйства, мешала подъёму производительных сил. В сельском хозяйстве сокращались посевные площади, снижались урожайность и валовые сборы. Дальнейшее сохранение П. вызывало недовольство крестьян, а в некоторых районах кулацко-эсеровские мятежи. С переходом Советской страны к новой экономической политике (См. Новая экономическая политика) П. в марте 1921 по решению 10-го съезда РКП (б) была заменена Продналогом.
Ветер 20: ↑05 июн 2018, 17:22
Лживость и ярая дремучая антисоветчина не красят человека чьи предки из рабочих и крестьян были гегемоном (правящим классом) в СВОЁМ ГОСУДАРСТВЕ.
Вот как в России кроме гегемона оказывается никого не осталось тогда понятно: Бытие, то бишь культура, и Сознание гегемона специально культивируется в рамках ЖВАЧНОГО МАТЕРИАЛИЗМА. Ветер за 20 гегемон никогда не правил и не может править, так как он является идейной массой, а в отсутствии идеи элементарным люмпеном.
Исходя из этого, многие скептики полагают, что идеализм в философии – это принятие желаемого за действительное. Они приводят примеры, где убежденные идеалисты погружаются в мир своих мечтаний, независимо от того, касаются они конкретного человека или же целого мира. Теперь мы рассмотрим две основные разновидности идеализма и сравним их. Стоит также отметить, что обе эти концепции, несмотря на то что часто характеризуются противоположными догмами, являются полной противоположностью реализма. То есть Коммунисты строившие Коммунистическое общество были идеалистами от Марксизма погруженные в свои мечтания и иллюзии.
Хотя Материалисты, отстаивают мысль о том, что мир представляет собой объективно существующую реальность, но то что только на бумаге или в материалах Съездов ЦК КПСС реальностью не является. Сознание же считается материалистов производным, вторичным по отношению к материи и вытекает из Социалистического Базиса, то есть сознание на рупь. Материалисты стоят на позициях материалистического монизма (от греческого монос — один). Это означает, что единственным началом, основой всего сущего признается материя. Сознание считается продуктом высокоорганизованной материи — мозга, а мозг гегемона одурманен пропагандой Социалистического быта.
Повторюсь, основным в философии традиционно считается вопрос об отношении мышления к бытию, а бытия – к мышлению (сознанию). Важность данного вопроса заключается в том, что от его достоверного разрешения зависит построение целостного знания об окружающем мире и месте человека в нем, а это и является главной задачей философии.
Материя и сознание (дух) – две неразрывные и в то же время противоположные характеристики бытия. В связи с этим существуют две стороны основного вопроса философии – онтологическая и гносеологическая.
Онтологическая (бытийная ) сторона основного вопроса философии заключается в постановке и решении проблемы: что первично – материя или сознание?
Суть гносеологической (познавательной) стороны основного вопроса: познаваем или непознаваем ли мир, что первично в процессе познания?
Философы разделились на два больших лагеря сообразно тому, как отвечали они на этот вопрос. Те, которые утверждали, что дух существовал прежде природы, и которые, следовательно, в конечном счете, так или иначе признавали сотворение мира, а у философов, например у Гегеля, сотворение мира принимает нередко еще более запутанный и нелепый вид, чем в христианстве, составили идеалистический лагерь. Те же, которые основным началом считали природу, примкнули к различным школам материализма.
Ничего другого первоначально и не означают выражения: идеализм и материализм, и только в этом смысле они здесь употребляются, и возникает путаница в тех случаях, когда им придают какое-либо другое значение.
Материализм первичным признает материю, природу, а сознание, мышление - вторичным, производным от материи. Окружающий нас материальный мир существует вечно, всегда, считают материалисты. Его никто не сотворил. Он существует независимо от воли и сознания людей. Сознание же, носителем которого на Земле является человек, есть продукт, результат развития и функционирования материи, природы. Сейчас существует Ноосфера, то есть рукотворная материя, которая создается не только в сознании человека, но существует материально не загарами время когда человек научится создавать Миры, с Идеальной начинкой, а не с Диктатурой пришедшего к Власти «Пролетариата».
Идеализм же в противоположность материализму первичным считает нечто нематериальное, а именно - сознание, дух, идею. Дух, сознание, согласно идеалистам, существует прежде природы и независимо от нее. Материю, природу они рассматривают как результат творческой деятельности сознания, духа. Духовное, по их мнению, порождает, определяет существование материального, природы.
В настоящее время, несмотря на тысячелетние искания философов, основной вопрос философии достоверно не решен ни с онтологической, ни с гносеологической стороны и фактически является извечной (неразрешенной) философской проблемой .
В XX веке в Западной философии наметилась тенденция уделять меньше внимания традиционному основному вопросу философии, так как он трудноразрешим и постепенно теряет свою актуальность, они упорно Обогащаются.
Ясперс, Хайдеггер, Камю и другие заложили основы того, что в будущем может появиться другой основной вопрос философии - проблема экзистенциализма, то есть проблема человека разумного, а не гегемона, его существования, управления собственных духовным миром, взаимоотношений внутри общества и с обществом, его свободного выбора, поиска смысла жизни и своего места в жизни, счастья.
[quote="Ветер 20" post_id=143971 time=1528208553 user_id=2823] Лживость и ярая дремучая антисоветчина не красят человека чьи предки из рабочих и крестьян были гегемоном (правящим классом) в СВОЁМ ГОСУДАРСТВЕ.[/quote] [b][color=#BF0000]Вот как в России кроме гегемона оказывается никого не осталось тогда понятно: Бытие, то бишь культура, и Сознание гегемона специально культивируется в рамках ЖВАЧНОГО МАТЕРИАЛИЗМА. Ветер за 20 гегемон никогда не правил и не может править, так как он является идейной массой, а в отсутствии идеи элементарным люмпеном.[/color][/b]
Исходя из этого, многие скептики полагают, что идеализм в философии – это принятие желаемого за действительное. Они приводят примеры, где убежденные идеалисты погружаются в мир своих мечтаний, независимо от того, касаются они конкретного человека или же целого мира. Теперь мы рассмотрим две основные разновидности идеализма и сравним их. Стоит также отметить, что обе эти концепции, несмотря на то что часто характеризуются противоположными догмами, являются полной противоположностью реализма. То есть Коммунисты строившие Коммунистическое общество были идеалистами от Марксизма погруженные в свои мечтания и иллюзии.
Хотя Материалисты, отстаивают мысль о том, что мир представляет собой объективно существующую реальность, но то что только на бумаге или в материалах Съездов ЦК КПСС реальностью не является. Сознание же считается материалистов производным, вторичным по отношению к материи и вытекает из Социалистического Базиса, то есть сознание на рупь. Материалисты стоят на позициях материалистического монизма (от греческого монос — один). Это означает, что единственным началом, основой всего сущего признается материя. Сознание считается продуктом высокоорганизованной материи — мозга, а мозг гегемона одурманен пропагандой Социалистического быта.
Повторюсь, основным в философии традиционно считается вопрос об отношении мышления к бытию, а бытия – к мышлению (сознанию). Важность данного вопроса заключается в том, что от его достоверного разрешения зависит построение целостного знания об окружающем мире и месте человека в нем, а это и является главной задачей философии.
Материя и сознание (дух) – две неразрывные и в то же время противоположные характеристики бытия. В связи с этим существуют две стороны основного вопроса философии – онтологическая и гносеологическая.
[b][size=150]Онтологическая (бытийная ) сторона основного вопроса философии заключается в постановке и решении проблемы: что первично – материя или сознание?
Суть гносеологической (познавательной) стороны основного вопроса: познаваем или непознаваем ли мир, что первично в процессе познания? [/size][/b] Философы разделились на два больших лагеря сообразно тому, как отвечали они на этот вопрос. Те, которые утверждали, что дух существовал прежде природы, и которые, следовательно, в конечном счете, так или иначе признавали сотворение мира, а у философов, например у Гегеля, сотворение мира принимает нередко еще более запутанный и нелепый вид, чем в христианстве, составили идеалистический лагерь. Те же, которые основным началом считали природу, примкнули к различным школам материализма.
[b][color=#BF0000]Ничего другого первоначально и не означают выражения: идеализм и материализм, и только в этом смысле они здесь употребляются, и возникает путаница в тех случаях, когда им придают какое-либо другое значение. [/color][/b] Материализм первичным признает материю, природу, а сознание, мышление - вторичным, производным от материи. Окружающий нас материальный мир существует вечно, всегда, считают материалисты. Его никто не сотворил. Он существует независимо от воли и сознания людей. Сознание же, носителем которого на Земле является человек, есть продукт, результат развития и функционирования материи, природы. Сейчас существует Ноосфера, то есть рукотворная материя, которая создается не только в сознании человека, но существует материально не загарами время когда человек научится создавать Миры, с Идеальной начинкой, а не с Диктатурой пришедшего к Власти «Пролетариата».
Идеализм же в противоположность материализму первичным считает нечто нематериальное, а именно - сознание, дух, идею. Дух, сознание, согласно идеалистам, существует прежде природы и независимо от нее. Материю, природу они рассматривают как результат творческой деятельности сознания, духа. Духовное, по их мнению, порождает, определяет существование материального, природы.
В настоящее время, несмотря на тысячелетние искания философов, основной вопрос философии достоверно не решен ни с онтологической, ни с гносеологической стороны и фактически является извечной (неразрешенной) философской проблемой .
В XX веке в Западной философии наметилась тенденция уделять меньше внимания традиционному основному вопросу философии, так как он трудноразрешим и постепенно теряет свою актуальность, они упорно Обогащаются.
[b][color=#BF0000]Ясперс, Хайдеггер, Камю и другие заложили основы того, что в будущем может появиться другой основной вопрос философии - проблема экзистенциализма, то есть проблема человека разумного, а не гегемона, его существования, управления собственных духовным миром, взаимоотношений внутри общества и с обществом, его свободного выбора, поиска смысла жизни и своего места в жизни, счастья.
Идеализм - это самое человеческое чувство. Идеализм - это граница между человеком и животным. Хотя человек это бывшая обезьяна и мы с трудом пытаемся быть человеком. Это слово самое главное здесь - С ТРУДОМ ПЫТАЕМСЯ БЫТЬ ЧЕЛОВЕКОМ.
Идеализм - это самое человеческое чувство. Идеализм - это граница между человеком и животным. Хотя человек это бывшая обезьяна и мы с трудом пытаемся быть человеком. Это слово самое главное здесь - [color=#FF0000]С ТРУДОМ ПЫТАЕМСЯ БЫТЬ ЧЕЛОВЕКОМ. [/color]
Античный историк: ↑07 июн 2018, 05:11
Идеализм - это самое человеческое чувство. Идеализм - это граница между человеком и животным. Хотя человек это бывшая обезьяна и мы с трудом пытаемся быть человеком. Это слово самое главное здесь - С ТРУДОМ ПЫТАЕМСЯ БЫТЬ ЧЕЛОВЕКОМ.
а почему не наоборот: обезьяна это бывший человек?
[quote="Античный историк" post_id=144038 time=1528337481 user_id=3003] Идеализм - это самое человеческое чувство. Идеализм - это граница между человеком и животным. Хотя [b][u]человек это бывшая обезьяна[/u][/b] и мы с трудом пытаемся быть человеком. Это слово самое главное здесь - [color=#FF0000]С ТРУДОМ ПЫТАЕМСЯ БЫТЬ ЧЕЛОВЕКОМ. [/color] [/quote]а почему не наоборот: обезьяна это бывший человек? :)
[quote="Античный историк" post_id=144041 time=1528339949 user_id=3003] Вы хотите сказать, что эволюция может идти обратно ? В этом смысле это маловероятно. Но всякое может быть. [/quote]да запросто,посмотрите на бомжей-алкашей. :)
Gosha: ↑06 июн 2018, 14:41
Вот как в России кроме гегемона оказывается никого не осталось тогда понятно: Бытие, то бишь культура, и Сознание гегемона специально культивируется в рамках ЖВАЧНОГО МАТЕРИАЛИЗМА.
stultitia !
Не "жвачный" материализм (как сейчас) , а ДИАЛЕКТИЧЕСКИЙ МАТЕРИАЛИЗМ. Вы эти "измы" не путайте !
гегемон никогда не правил и не может править, так как он является идейной массой, а в отсутствии идеиэлементарным люмпеном.
Учите историю коммунистического движения , не "идея" легла в основу переустройства мира (хотя идеалистов утопистов было хоть отбавляй от Томаса Мора и до наших дней ). А реальный анализ капитализма и способы его ликвидации , был найден класс антагонистичный капитализму - рабочий класс. Который и совершил революцию. Но опять таки "идеи" вот фантастика или скажем идея 90 "из грязи в князи , тоже "идея" ? Или что ? Так вот идеализм взгляд на мир - не научный. Не с "идеями" приходили большевики идеи остались в прошлом . На свет вышла социологическая НАУКА Маркса , а уж науке идеализма не прилепишь. Я не даю 100% гарантии что не было "идеализма" у пролетариата был и идеализм и дремучесть (в основном) но почему же ими правильно была воспринята программа социалистов ? Почему сработало привнесённое классовое сознание в массы пролетариата ? От "идеализма?" или же от правильной (научной ) постановке и решения его проблем социалистами ? Возьмём начало профсоюзная борьба была ? Была , добились ? - Добились ! И не только денег и выходных , но ещё и успехов на законодательном (труд право) (политическом уровне). И везде социалисты были с рабочим движением ! Оказывали ему помощь. И в профсоюзной и политической борьбе. Идеализм ? Отнюдь.. А далее построение первого пролетарского государства - идеализм ? Отнюдь !
элементарным люмпеном
Поаккуратней выражайтесь , пролетариат начала века был в этих вопросах поумней нас с вами. ( если бы были дураками власть бы не взяли и не удержали ) Более того став гегемоном произвёл на свет не худший аппарат управления не худшую в мире интеллигенцию учёных артистов и пр. деятелей раннее закрытых для него "высших сфер" Так что фильтруйте. Конечно , сейчас буржуи на коне могут издеваться. Ведь люмпенизация это как раз производная капитализма , а не социализма. Социализм люмпен- безработных пачками не производит. В одном вы правы конечно. Этот наш рабочий класс и был бы угнетаемым без привнесённого социалистами классового сознания. Без осознания своей многочисленности и экономической силы.
Материалисты стоят на позициях материалистического монизма (от греческого монос — один). Это означает, что единственным началом, основой всего сущего признается материя.
Город есть такой Alupka . Какой монизм ? Ну было такое Признание материи как единственной объективной реальности. Но это было только НАЧАЛО ! Материалистической философии. Начало ! , дремучий вы человек 21 века !
Идеализм был бы если Ленин заявил " капитализма не существует !" Я отрицаю капитализм ! И взглянув бы на современную Россию произнёс бы да это не капитализм ! Это социально-правовое государство уважающее итд итп .. Вот это "идеализм" .
Сознание считается продуктом высокоорганизованной материи — мозга, а мозг гегемона одурманен пропагандой Социалистического быта.
Вот истинно ! Stoliditatis et tali hebetudine. "Отравлен" реальным положением дел ? Когда стал гегемоном (правящим классом) в своём пролетарском государстве ? Блин , кто же "отравляет сознание" олигархам (правящему классу) заседающему в гос думе ? Или отравы "разные" ? Чья лучше ? Как может быть "отравлено" сознание пролетариата реальностью социалистического бытия ? Оно что несёт в себе какие то пороки капитализма ? ( В этом отношении ) ( Что за ерунду вы тут наговорили ? Господи не позорьтесь уже ! Эклектик компилятор.
Материалисты стоят на позициях материалистического монизма (от греческого монос — один)
.
Марксисты стоят на позициях диалектического материализма. Нехрен старую ерунду им приписывать.
Вики :Три источника и три составных части марксизма
1 немецкая классическая философия;
2 --------------------------------------------
3 --------------------------------------------
Эти три источника и рассматривает Владимир Ленин в своей статье, вместе с другими составными частями марксизма.
Первый раздел статьи посвящён философии. Излагая основы марксистской философии, Ленин акцентирует внимание на её материалистическом характере, отмечая, что она синтезировала лучшие достижения французского материализма XVIII века и философии немецкого мыслителя Людвига Фейербаха. Определив 'диалектику', как «учение о развитии в его наиболее полном, глубоком и свободном от односторонности виде, учение об относительности человеческого знания, дающего нам отражение вечно развивающейся материи», Ленин отмечает её как главное приобретение немецкой классической философии, творчески усвоенное и развитое марксизмом, в системе которого диалектика становится методологией научного познания и революционного изменения мира. В системе марксизма приобрётает завершённый характер и материализм, который распространяется марксизмом на общественную сферу. Открытие Марксом материалистических основ общественной жизни Ленин относит к числу величайших завоеваний научной мысли.
Ноосфера, то есть рукотворная материя, которая создается не только в сознании человека, но существует материально не загарами время когда человек научится создавать Миры, с Идеальной начинкой, а не с Диктатурой пришедшего к Власти «Пролетариата».
Поменьше билеберды своей вставляйте. "новые" миры останутся той же общественной формой старого содержания .
проблема экзистенциализма, то есть проблема человека разумного, а не гегемона,
Про различие идеалистов и материалистов это лишнее писать не надо было (это как инструкция к туалетной бумаге) Так вот проблема здесь в том что "человек разумный" не один. И все попытки дать новые реакционные философии есть попытка задурить голову людям всяким идеалистическим мистицизмом (см . философия фашистского государства)с её идеализмом и производными - мистицмизмом , нацизмом и пр. ненаучной билебирдой.) Лишь бы обеспечить , защитить капитализм. Все "новые" философии относятся к тому же старому реакционному дерьму (типа современного позитивизма на котором основанно наша система "права"
Идеализм - это самое человеческое чувство. Идеализм - это граница между человеком и животным. Хотя человек это бывшая обезьяна и мы с трудом пытаемся быть человеком. Это слово самое главное здесь - С ТРУДОМ ПЫТАЕМСЯ БЫТЬ ЧЕЛОВЕКОМ.
Мысль интересна Первое САМООСОЗНАНИЕ СВОЕГО СОЗНАНИЯ ! Первичное начало "от сознания" первичное отделение "я сам - мир" от внешнего мира. Конечно при таком раскладе мысль идёт по пути первичности сознания по отношению к материи ! И этот "идеализм" наверное и был первым признаком проснувшегося разума. ИМХО (может это белиберда хэ)
Последний раз редактировалось Ветер 20 07 июн 2018, 07:18, всего редактировалось 1 раз.
[quote=Gosha post_id=143993 time=1528285287 user_id=2141] Вот как в России кроме гегемона оказывается никого не осталось тогда понятно: Бытие, то бишь культура, и Сознание гегемона специально культивируется в рамках ЖВАЧНОГО МАТЕРИАЛИЗМА. [/quote][color=#FF0000][size=150]stultitia[/size][/color][size=150] ![/size]
[indent]Не "жвачный" материализм (как сейчас) , а ДИАЛЕКТИЧЕСКИЙ МАТЕРИАЛИЗМ. Вы эти "измы" не путайте ![/indent] [quote=Gosha post_id=143993 time=1528285287 user_id=2141] [indent]гегемон никогда не правил и не может править, так как он является идейной массой, а в отсутствии идеиэлементарным люмпеном.[/indent] [/quote] [indent]Учите историю коммунистического движения , не "идея" легла в основу переустройства мира (хотя идеалистов утопистов было хоть отбавляй от Томаса Мора и до наших дней ). А реальный анализ капитализма и способы его ликвидации , был найден класс антагонистичный капитализму - рабочий класс. Который и совершил революцию. Но опять таки "идеи" вот фантастика или скажем идея 90 "из грязи в князи , тоже "идея" ? Или что ? Так вот идеализм взгляд на мир - не научный. Не с "идеями" приходили большевики идеи остались в прошлом . На свет вышла социологическая НАУКА Маркса , а уж науке идеализма не прилепишь. Я не даю 100% гарантии что не было "идеализма" у пролетариата был и идеализм и дремучесть (в основном) но почему же ими правильно была воспринята программа социалистов ? Почему сработало привнесённое классовое сознание в массы пролетариата ? От "идеализма?" или же от правильной (научной ) постановке и решения его проблем социалистами ? Возьмём начало профсоюзная борьба была ? Была , добились ? - Добились ! И не только денег и выходных , но ещё и успехов на законодательном (труд право) (политическом уровне). И везде социалисты были с рабочим движением ! Оказывали ему помощь. И в профсоюзной и политической борьбе. Идеализм ? Отнюдь.. А далее построение первого пролетарского государства - идеализм ? Отнюдь ![/indent] [quote][indent]элементарным люмпеном[/indent][/quote] [indent]Поаккуратней выражайтесь , пролетариат начала века был в этих вопросах поумней нас с вами. ( если бы были дураками власть бы не взяли и не удержали ) Более того став гегемоном произвёл на свет не худший аппарат управления не худшую в мире интеллигенцию учёных артистов и пр. деятелей раннее закрытых для него "высших сфер" Так что фильтруйте. Конечно , сейчас буржуи на коне могут издеваться. Ведь люмпенизация это как раз производная капитализма , а не социализма. Социализм люмпен- безработных пачками не производит. В одном вы правы конечно. Этот наш рабочий класс и был бы угнетаемым без привнесённого социалистами классового сознания. Без осознания своей многочисленности и экономической силы.[/indent] [quote=Gosha post_id=143993 time=1528285287 user_id=2141] [indent]Материалисты стоят на позициях материалистического монизма (от греческого монос — один). Это означает, что единственным началом, основой всего сущего признается материя. [/indent] [/quote] [indent]Город есть такой Alupka . Какой монизм ? Ну было такое Признание материи как единственной объективной реальности. Но это было только НАЧАЛО ! Материалистической философии. Начало ! , дремучий вы человек 21 века ! Идеализм был бы если Ленин заявил " капитализма не существует !" Я отрицаю капитализм ! И взглянув бы на современную Россию произнёс бы да это не капитализм ! Это социально-правовое государство уважающее итд итп ..:) Вот это "идеализм" . [/indent] [quote]Сознание считается продуктом высокоорганизованной материи — мозга, а мозг гегемона одурманен пропагандой Социалистического быта. [/quote] [indent]Вот истинно ! [b]Stoliditatis et tali hebetudine[/b]. "Отравлен" реальным положением дел ? Когда стал гегемоном (правящим классом) в своём пролетарском государстве ? Блин , кто же "отравляет сознание" олигархам (правящему классу) заседающему в гос думе ? Или отравы "разные" ? Чья лучше ? Как может быть "отравлено" сознание пролетариата реальностью социалистического бытия ? Оно что несёт в себе какие то пороки капитализма ? ( В этом отношении ) ( Что за ерунду вы тут наговорили ? Господи не позорьтесь уже ! Эклектик компилятор. [/indent] [quote=Gosha post_id=143993 time=1528285287 user_id=2141] [indent]Материалисты стоят на позициях материалистического монизма (от греческого монос — один)[/indent]. [/quote]
[indent]Марксисты стоят на позициях диалектического материализма. Нехрен старую ерунду им приписывать.[/indent]
[quote][indent] Вики :Три источника и три составных части марксизма 1 немецкая классическая философия; 2 -------------------------------------------- 3 -------------------------------------------- Эти три источника и рассматривает Владимир Ленин в своей статье, вместе с другими составными частями марксизма.
Первый раздел статьи посвящён философии. Излагая основы марксистской философии, Ленин акцентирует внимание на её материалистическом характере, отмечая, что [b]она синтезировала лучшие достижения французского материализма XVIII века и философии немецкого мыслителя Людвига Фейербаха.[/b] Определив 'диалектику', как «учение о развитии в его наиболее полном, глубоком и свободном от односторонности виде, учение об относительности человеческого знания, дающего нам отражение вечно развивающейся материи», Ленин отмечает её как главное приобретение немецкой классической философии, творчески усвоенное и развитое марксизмом, в системе которого [b]диалектика [/b]становится методологией научного познания и революционного изменения мира. В системе марксизма приобрётает завершённый характер и материализм, который распространяется марксизмом на общественную сферу. Открытие Марксом материалистических основ общественной жизни Ленин относит к числу величайших завоеваний научной мысли.[/indent][/quote] [quote=Gosha post_id=143993 time=1528285287 user_id=2141] [indent]Это означает, что единственным началом, основой всего сущего признается материя.[/indent] [/quote] [quote=Gosha post_id=143993 time=1528285287 user_id=2141] [indent]Ноосфера, то есть рукотворная материя, которая создается не только в сознании человека, но существует материально не загарами время когда человек научится создавать Миры, с Идеальной начинкой, а не с Диктатурой пришедшего к Власти «Пролетариата».[/indent] [/quote] [indent]Поменьше билеберды своей вставляйте. "новые" миры останутся той же общественной формой старого содержания . [/indent] [quote=Gosha post_id=143993 time=1528285287 user_id=2141] [indent]проблема экзистенциализма, то есть проблема человека разумного, а не гегемона,[/indent] [/quote] [indent] Про различие идеалистов и материалистов это лишнее писать не надо было (это как инструкция к туалетной бумаге) Так вот проблема здесь в том что "человек разумный" не один. И все попытки дать новые реакционные философии есть попытка задурить голову людям всяким идеалистическим мистицизмом (см . философия фашистского государства)с её идеализмом и производными - мистицмизмом , нацизмом и пр. ненаучной билебирдой.) Лишь бы обеспечить , защитить капитализм. Все "новые" философии относятся к тому же старому реакционному дерьму (типа современного позитивизма на котором основанно наша система "права"[/indent]
[size=85][color=green]Отправлено спустя 12 минут 54 секунды:[/color][/size] [quote="Античный историк" post_id=144038 time=1528337481 user_id=3003] [indent]Идеализм - это самое человеческое чувство. Идеализм - это граница между человеком и животным. Хотя человек это бывшая обезьяна и мы с трудом пытаемся быть человеком. Это слово самое главное здесь - С ТРУДОМ ПЫТАЕМСЯ БЫТЬ ЧЕЛОВЕКОМ.[/indent] [/quote][indent]Мысль интересна :) Первое САМООСОЗНАНИЕ СВОЕГО СОЗНАНИЯ ! Первичное начало "от сознания" первичное отделение "я сам - мир" от внешнего мира. Конечно при таком раскладе мысль идёт по пути первичности сознания по отношению к материи ! И этот "идеализм" наверное и был первым признаком проснувшегося разума. ИМХО (может это белиберда хэ) [/indent]
Ветер 20: ↑07 июн 2018, 06:47
Мысль интересна Первое САМООСОЗНАНИЕ СВОЕГО СОЗНАНИЯ ! Первичное начало "от сознания" первичное отделение "я сам - мир" от внешнего мира. Конечно при таком раскладе мысль идёт по пути первичности сознания по отношению к материи ! И этот "идеализм" наверное и был первым признаком проснувшегося разума. ИМХО (может это и есть белиберда хэ)
Именно самосознание и отделило протолюдей от животных.
Отправлено спустя 3 минуты 38 секунд:
Евелина: ↑07 июн 2018, 06:27
да запросто,посмотрите на бомжей-алкашей
Бомж - это жертва буржуазного общества, а не итог деэволюции.
[quote="Ветер 20" post_id=144044 time=1528343276 user_id=2823] Мысль интересна Первое САМООСОЗНАНИЕ СВОЕГО СОЗНАНИЯ ! Первичное начало "от сознания" первичное отделение "я сам - мир" от внешнего мира. Конечно при таком раскладе мысль идёт по пути первичности сознания по отношению к материи ! И этот "идеализм" наверное и был первым признаком проснувшегося разума. ИМХО (может это и есть белиберда хэ) [/quote]
Именно самосознание и отделило протолюдей от животных.
[size=85][color=green]Отправлено спустя 3 минуты 38 секунд:[/color][/size] [quote=Евелина post_id=144043 time=1528342051 user_id=2899] да запросто,посмотрите на бомжей-алкашей
Бомж - это жертва буржуазного общества, а не итог деэволюции.
Именно самосознание и отделило протолюдей от животных.
Кхм, ну а как вам моё предположение что оне то в таком случае и ставили своё сознание поперёд материи (бытия ) То есть самоосознание в силу этой причины и произвело на свет субъективный идеализм ? А за ним (может на его основе) пришел идеализм объективный в виде религий (это я уже в вики . заглянул) И вот так оне и мучались "крокодил не ловиться , не растёт кокос"
Последний раз редактировалось Ветер 20 07 июн 2018, 07:24, всего редактировалось 2 раза.
[quote="Античный историк" post_id=144048 time=1528344875 user_id=3003] [indent]Именно самосознание и отделило протолюдей от животных.[/indent] [/quote][indent]Кхм, ну а как вам моё предположение что оне то в таком случае и ставили своё сознание поперёд материи (бытия ) То есть самоосознание в силу этой причины и произвело на свет субъективный идеализм ? А за ним (может на его основе) пришел идеализм объективный в виде религий (это я уже в вики . заглянул) И вот так оне и мучались :) "крокодил не ловиться , не растёт кокос" :) [/indent]
[quote="Ветер 20" post_id=144049 time=1528345062 user_id=2823] Кхм, ну а как вам моё предположение что оне то в таком случае и ставили своё сознание поперёд материи (бытия ) [/quote]
Ну как же ! Я вот сделал предположение , что первый "сознаниецентризм" начала разума и есть гносенологический корень появления субъективного идеализма.
вики
Субъекти́вный идеали́зм — группа направлений в философии, представители которых отрицают существование независимой от воли и сознания субъекта реальности. Философы этих направлений либо считают, что мир, в котором живёт и действует субъект, есть совокупность ощущений, переживаний, настроений, действий этого субъекта, либо, как минимум, полагают, что эта совокупность является неотъемлемой частью мира. Радикальной формой субъективного идеализма является солипсизм, в котором реальным признается только мыслящий субъект, а всё остальное объявляется существующим лишь в его сознании.
Родоначальником субъективного идеализма в западной философии является Джордж Беркли[1]. Другими представителями классической формы субъективного идеализма являются Фихте[2], Юм, схожие идеи также развивал Кант. Среди философских течений XX века к субъективному идеализму иногда относят различные школы позитивизма (махизм, операционализм, логический эмпиризм, лингвистическую философию и т. п.), прагматизм, философию жизни (Ницше, Шпенглер, Бергсон) и выросший из неё экзистенциализм (Сартр, Хайдеггер, Ясперс и др.).
То есть "Я мыслю ! Следовательно Я существую ! То есть субъект осознаёт себя не только как тело , но и как мыслящая сознательная часть материи и вот эта "часть" становится главной.Первичной , по отношению к материи.
[indent]Ну как же ! Я вот сделал предположение , что первый "сознаниецентризм" начала разума и есть гносенологический корень появления субъективного идеализма. [/indent]
[quote] вики [indent]Субъекти́вный идеали́зм — группа направлений в философии, представители которых отрицают существование независимой от воли и сознания субъекта реальности. Философы этих направлений либо считают, что мир, в котором живёт и действует субъект, есть совокупность ощущений, переживаний, настроений, действий этого субъекта, либо, как минимум, полагают, что эта совокупность является неотъемлемой частью мира. Радикальной формой субъективного идеализма является солипсизм, в котором реальным признается только мыслящий субъект, а всё остальное объявляется существующим лишь в его сознании.
Родоначальником субъективного идеализма в западной философии является Джордж Беркли[1]. Другими представителями классической формы субъективного идеализма являются Фихте[2], Юм, схожие идеи также развивал Кант. Среди философских течений XX века к субъективному идеализму иногда относят различные школы позитивизма (махизм, операционализм, логический эмпиризм, лингвистическую философию и т. п.), прагматизм, философию жизни (Ницше, Шпенглер, Бергсон) и выросший из неё экзистенциализм (Сартр, Хайдеггер, Ясперс и др.). [/indent][/quote] [indent]То есть "Я мыслю ! Следовательно Я существую ! То есть субъект осознаёт себя не только как тело , но и как мыслящая сознательная часть материи и вот эта "часть" становится главной.Первичной , по отношению к материи.[/indent]
Ветер 20: ↑07 июн 2018, 07:31
То есть "Я мыслю ! Следовательно Я существую ! То есть субъект осознаёт себя не только как тело , но и как мыслящая сознательная часть материи и вот эта "часть" становится главной.Первичной , по отношению к материи.
Я с Вами согласен. Именно осознание существования себя и создало человека. И вообще наша Вселенная очень странная. Почему наша Вселенная именно такая какая она есть ? Неужели она создана именно для нас ?
Знаете теорию Тонкой настройки ?
Отправлено спустя 2 минуты 17 секунд:
Наша Вселенная очень подходит для существования человека ? Зачем ? Почему ? Как ? Вот в чем вопрос. Вопрос вопросов.
[quote="Ветер 20" post_id=144051 time=1528345869 user_id=2823] То есть "Я мыслю ! Следовательно Я существую ! То есть субъект осознаёт себя не только как тело , но и как мыслящая сознательная часть материи и вот эта "часть" становится главной.Первичной , по отношению к материи. [/quote]
Я с Вами согласен. Именно осознание существования себя и создало человека. И вообще наша Вселенная очень странная. Почему наша Вселенная именно такая какая она есть ? Неужели она создана именно для нас ? Знаете теорию Тонкой настройки ?
[size=85][color=green]Отправлено спустя 2 минуты 17 секунд:[/color][/size] Наша Вселенная очень подходит для существования человека ? Зачем ? Почему ? Как ? Вот в чем вопрос. Вопрос вопросов.
Ветер 20: ↑07 июн 2018, 07:31
То есть "Я мыслю ! Следовательно Я существую ! То есть субъект осознаёт себя не только как тело , но и как мыслящая сознательная часть материи и вот эта "часть" становится главной.Первичной , по отношению к материи.[/indent]
хе-хе....такое мог сочинить только взбунтовавшийся несчастный иезуитский выкормыш Рене Декарт.
Теперь говорят,что животные тоже мыслят.
Вот мы и мыслим, следовательно, существуем,мы не ЖИВЕМ, мы СУ-ЩЕС-ТВУ-ЕМ - как животные.
А вот сказать: "Я люблю - я есмь." -для этого надо было быть Иисусом Христом.
Ну пусть хотя бы Высоцким:......я дышу и значит я люблю,я люблю и значит я живу...
Если Ты светить не будешь, Если Я гореть не буду, Если Мы сиять не будем, Кто тогда развеет Тьму?
[quote="Ветер 20" post_id=144051 time=1528345869 user_id=2823] То есть "Я мыслю ! Следовательно Я существую ! То есть субъект осознаёт себя не только как тело , но и как мыслящая сознательная часть материи и вот эта "часть" становится главной.Первичной , по отношению к материи.[/indent] [/quote]хе-хе....такое мог сочинить только взбунтовавшийся несчастный иезуитский выкормыш Рене Декарт. Теперь говорят,что животные тоже мыслят. Вот мы и мыслим, следовательно, существуем,мы не ЖИВЕМ, мы СУ-ЩЕС-ТВУ-ЕМ - как животные.
А вот сказать: "Я люблю - я есмь." -для этого надо было быть Иисусом Христом. Ну пусть хотя бы Высоцким:......[b][i][color=#FF0000]я дышу и значит я люблю,я люблю и значит я живу[/color][/i][/b]... [youtube]ccF28VpckdY[/youtube]
Я с Вами согласен. Именно осознание существования себя и создало человека. И вообще наша Вселенная очень странная. Почему наша Вселенная именно такая какая она есть ? Неужели она создана именно для нас ?
Знаете теорию Тонкой настройки ?
Отправлено спустя 2 минуты 17 секунд:
Наша Вселенная очень подходит для существования человека ? Зачем ? Почему ? Как ? Вот в чем вопрос. Вопрос вопросов.
Гносеологические корни идеализма
Разумеется, не каждое неверное понятие, не каждая ошибка в процессе абстрагирования ведут к идеализму. Например, понятие «синяя кошка», или «добрый треугольник» просто бессмысленны. В действительности не существует соответствующих им предметов. В них неверным образом, ошибочно соединены, «склеены» свойства и признаки, которые в объективной действительности никак не связаны. К идеализму ведут те понятия, которые возникают в результате метафизического отрыва отдельных свойств, существующих в объективной реальности, от самой этой реальности. Человек обладает большей или меньшей продолжительностью жизни, лучше или хуже осведомлен о различных вещах, обладает определенной физической силой и т. д. Однако достаточно оторвать свойство осведомленности, силы и продолжительности жизни от реальных людей, крайне преувеличить, раздуть их, чтобы возникло фантастическое понятие о всеведущем, всемогущем и бессмертном существе — боге. Точно так же достаточно при изучении движущейся материи оторвать движение от материальных тел, энергию противопоставить веществу, время оторвать от пространства, чтобы возникло понятие о движении и энергии, существующих независимо от материи и противостоящих ей, а это, как подчеркивал В. И. Ленин, прямой шаг к «физическому» идеализму — к учению о том, что материальный мир может исчезнуть или просто не существовать при условии вечности энергии, из чего следует, что энергия нематериальна, то есть идеальна.
Таким образом, в самом процессе абстрагирования есть возможность отрыва понятий от их реальных материальных объектов. Ее-то В. И. Ленин и называл гносеологическими корнями идеализма. «Прямолинейность и односторонность, деревянность и окостенелость, субъективизм и субъективная слепота voila (вот.- Ред.) гносеологические корни идеализма». Стало быть, гносеологические, то есть познавательные, корни идеализма заключаются в том, что в сложном диалектическом процессе познания могут возникнуть такие упрощенные неверные приемы, которые приводят к образованию понятий, искаженно отражающих действительность и позволяющих думать, что мысли и сами понятия существуют независимо от материи или предшествуют ей.
Как сказал нам у вечернего костра один молодой учёный , у вселенной нет смысла . Всё многообразие вселенной не есть суть значение "для чего" .
[quote="Античный историк" post_id=144052 time=1528347885 user_id=3003] [indent]Я с Вами согласен. Именно осознание существования себя и создало человека. И вообще наша Вселенная очень странная. Почему наша Вселенная именно такая какая она есть ? Неужели она создана именно для нас ? Знаете теорию Тонкой настройки ?
Отправлено спустя 2 минуты 17 секунд: Наша Вселенная очень подходит для существования человека ? Зачем ? Почему ? Как ? Вот в чем вопрос. Вопрос вопросов.[/indent] [/quote]
Разумеется, не каждое неверное понятие, не каждая ошибка в процессе абстрагирования ведут к идеализму. Например, понятие «синяя кошка», или «добрый треугольник» просто бессмысленны. В действительности не существует соответствующих им предметов. В них неверным образом, ошибочно соединены, «склеены» свойства и признаки, которые в объективной действительности никак не связаны.[color=#4000FF] К идеализму ведут те понятия, которые возникают в результате метафизического отрыва отдельных свойств, существующих в объективной реальности, от самой этой реальности.[/color] Человек обладает большей или меньшей продолжительностью жизни, лучше или хуже осведомлен о различных вещах, обладает определенной физической силой и т. д. Однако достаточно оторвать свойство осведомленности, силы и продолжительности жизни от реальных людей, крайне преувеличить, раздуть их, чтобы возникло фантастическое понятие о всеведущем, всемогущем и бессмертном существе — боге. Точно так же достаточно при изучении движущейся материи оторвать движение от материальных тел, энергию противопоставить веществу, время оторвать от пространства, чтобы возникло понятие о движении и энергии, существующих независимо от материи и противостоящих ей, а это, как подчеркивал В. И. Ленин, прямой шаг к «физическому» идеализму — к учению о том, что материальный мир может исчезнуть или просто не существовать при условии вечности энергии, из чего следует, что энергия нематериальна, то есть идеальна.
Таким образом, в самом процессе абстрагирования есть возможность отрыва понятий от их реальных материальных объектов. Ее-то В. И. Ленин и называл гносеологическими корнями идеализма. «Прямолинейность и односторонность, деревянность и окостенелость, субъективизм и субъективная слепота voila (вот.- Ред.) гносеологические корни идеализма». Стало быть, гносеологические, [color=#FF0000]то есть познавательные, корни идеализма заключаются в том, что в сложном диалектическом процессе познания могут [/color]возникнуть такие упрощенные неверные приемы, которые приводят к образованию понятий, искаженно отражающих действительность и позволяющих думать, что мысли и сами понятия существуют независимо от материи или предшествуют ей.[/b][/indent] [/quote] Как сказал нам у вечернего костра один молодой учёный , у вселенной нет смысла . Всё многообразие вселенной не есть суть значение "для чего" .
[size=85][color=green]Отправлено спустя 3 минуты 1 секунду:[/color][/size] [quote=Евелина post_id=144057 time=1528350912 user_id=2899] [indent]хе-хе....такое мог сочинить только взбунтовавшийся несчастный иезуитский выкормыш Рене Декарт.[/indent] [/quote][indent] Блиин , я привел только ещё одну гипотезу возникновения идеализма в человеческом мозгу. Совершенно не собирался лить воду на его мельницу ! :) [/indent]
Всегда удивлялся тому, что у истории есть муза (Клио): история, следовательно, ближе к искусству, чем к науке.
«Иногда говорят: «История – это наука...
Последнее сообщение
История всё-таки не наука, потому что наука не может переписываться по 10 раз за поколение.
Есть История , а есть история ... Историю надо постигать...
«Ранее материалистическую теорию философии называли марксистско-ленинской, а основными ее представителями являлись К. Маркс, Ф. Энгельс и В.И. Ленин....
Последнее сообщение
Кхм ну вы и вопрос поставили. Хмм поживём увидим. А пока пусть Нам Ленин светит и Маркс Карл.
Лампочка ярко светит Ильича, но не стало рыбы не...
Мобильная версия
