alexeybo: ↑26 сен 2017, 08:26Вы говорите о том, чего не знаете. Без разрешения власти из царской России за границу выехать было нельзя.
136 лет назад, 12 апреля 1881 года, император Александр III высочайше разрешил своим подданным свободный въезд и выезд за границу. Спустя 4 года из России выехало 921.6 тысячи человек, а въехало более одного миллиона человек.
«Ты затворил царство русское и свободное естество человеческое! Кто поедет из твоей земли, того ты называешь изменником, а если поймают его на границе, грозишь разными смертями».
«Те, что выезжают за границу, возвращаются в Россию с самыми ложными и вредными о ней понятиями, не знают её истинных потребностей, законов, нравов, порядка, а нередко и языка».
Автор первой цитаты — беглый князь Андрей Курбский, середина XVI века. Считается чуть ли не первым, кто выступил в России «за соблюдение прав человека». Автор второй — император Николай I, тридцатые годы XIX столетия. По мнению многих — эталонный тиран и деспот.
«Робяты позадавнели на чужбине, а ведь на Москве они государю надобны к посольскому делу». Такими словами в 1613 году посол России в Англии Алексей Зюзин пытался убедить британское правительство содействовать возвращению первых русских студентов на родину. К тому моменту «робяты» находились за рубежом уже 11 лет. «Микифор Олферьев, сын Григорьев, да Сафон Михайлов, сын Кожухов, да Казарин Давыдов, да Фетка Костомаров» выехали из Архангельска «для науки латынскому и аглинскому и иных разных немецких государств языков и грамот» ещё в 1602 году, при Борисе Годунове.
До начала XVIII века. все документы, обозначаемые иностранным словом "паспорт" passport в России относились исключительно к документам, которые выдавались иностранцам, приезжавшим и разъезжавшим по России или покидавшим ее пределы после длительного пребывания, т.е. в то время они точно соответствовали своему названию, означавшему разрешение,
пропуск на передвижение через порт, ворота (лат. pass - шаг, движение, проход и port - порт, ворота).
Паспорт для внутреннего употребления вводится в России лишь с XVIII веке. Это не означает, что пропуска, не имевшие названия «паспорт» и называвшиеся в разное время по-разному, не употреблялись в России и ранее. Это были «проезжие и прохожие грамоты». Они были разовым, временным документом и давались иностранным купцам и тем немногим русским «гостям» (то есть, купцам, ведущим заморскую, внешнюю или транзитную торговлю), которым приходилось пересекать несколько русских воеводств, проезжать по многим городам и провинциям, пересекать границы нескольких княжеств.
Вначале право выдавать подобные грамоты принадлежало исключительно царю, затем, наряду с ним, в конце XVI - в первую половину XVII века также центральным московским учреждениям - Приказам (Посольскому, Иноземскому, Сибирскому, Разрядному) и Приказу Казанского Двора. Но с середины XVII века даже паспорта на выезд из государства стали выдаваться воеводами, особенно если их области находились далеко от Москвы.
В Уложении 1649 года, основном своде законов Русского государства, уже тогда говорилось, что воеводам, проявившим волокиту с выдачей заграничного паспорта и причинившим этой задержкой купцу убыток, царский указ грозил взыскать убытки вдвое. Одновременно указ подчеркивал, что «а буде кто поедет в другое Государство без проезжия грамоты самовольством для измены или какого иного дурна, то того сыскивать крепко и казнити смертию». «А буде в сыску объявится, что кто ездил в иное Государство без проезжей грамоты не для дурна, а для торгового промыслу, и ему за то учинити наказание - бити кнутом, чтобы на то смотря иным неповадно было так делати>. Как видим, система выдачи заграничных паспортов была продумана и разработана в нашей стране почти 350 лет тому назад.
Что касается внутренних паспортов, то их необходимость не ощущалась еще в течение почти целого столетия. У российских мелких ремесленников, крестьян и прочего рабочего люду не было средств да и надобности выезжать за пределы России, а "дворянскому сословию" для этого никаких особых документов не требовалось.
Привилегией передвигаться по всей стране без паспорта и жить в любом ее населенном пункте без документов наделялись следующие категории: титулованной знати: князья, графы, бароны, поместное дворянство, служилое дворянство, хотя бы и не имевшее ни крепостных, ни земли, офицеры армии и флота, даже не имевшие дворянского звания, чиновники государственных учреждений независимо от происхождения, духовенство - за исключением странствующих монахов, профессура университетов и учителя гимназий и других городских училищ, врачи, почетные и потомственные граждане в городах, вышедшие из мещанской среды, купцы 1-й и 2-й гильдии.
Так продолжалось до 1703 года, когда на 101-м острове в дельте Невы началось строительство новой столицы России - Санкт-Петербурга. Строился судоходный обводной канал у Ладожского озера; строились и работали крупные металлургические заводы на Урале; строились военные корабли на Волге и Ладоге. Везде требовались рабочие и специалисты.
Тогда, в 1724 году Петр I и Сенат издают ряд указов, вводящих для значительной части населения внутри страны, разного рода документы, идентичные, по современным понятиям, паспортам.
Такие «паспорта» выдавались только специалистам - мастерам, знания и опыт которых мог быть использован в строительстве. Владельцы такого "паспорта" переставали быть крепостными, и могли свободно передвигаться по территории России. Тогда же Пётр I пересмотрел свое распоряжение о свободном выезде дворян за границу. Он обязал начиная с 1725 года «отъезжающих за море не иначе отпускать, как токмо с паспортом от Коллегии Иностранных Дел», то есть фактически обязал снабжать лиц дворянского сословия выезжающих за границу по делам или на учебу дипломатическим паспортом, что укрепляло и повышало правовое положение русского подданного за границей.
С 1724 года крестьянин, отправляющийся на заработки, обязан был иметь при себе «пропускное» или «прокормежное» письмо с описанием внешних примет. Их сменили в 1803 г. «адресные билеты». Выдачей этих удостоверений личности занимались специальные «Конторы адресов» при полицейских участках. Регистрироваться в «Конторе адресов» должны были прислуга, дворники, мастеровые, гувернеры. Переименованная в «Адресную Экспедицию» в 1837 году, она не изменила своих функций, но зато теперь регистрации подлежали еще и все иностранцы.
Документы, удостоверяющие личность, в XYIII веке не были достаточно надежными. Поэтому лиц, осужденных за тяжкие преступления, клеймили. Клеймо – это своего рода удостоверение для избранных.
Постепенно выдача паспортов (пропусков) становилась обязанностью полицейских органов. Паспорт обязательно нужно было зарегистрировать в полиции. За приют беспаспортных людей власти накладывали на домохозяев штрафы.
А за составление "воровских отпускных писем” (фальшивок) или при поимке с ними крестьян полиция имела право наложить наказание: битье кнутом и взимание штрафа – "зажилых денег”. Полиция не "обделяла любовью” и помещиков: брала штраф, если принадлежавший им крестьянин шатался без документов или собирал милостыню.
Отправлено спустя 6 минут 40 секунд:
Со временем, роль различных документов идентичных паспорту в России постепенно меняется, и из документов разрешающих проезд по России, они превращаются в документы, разрешающие тому или иному лицу отлучку из постоянного места жительства. По существу, этими документами, разрешалась миграция населения на всей территории России, и они приобретал статус паспорта. Тогда в России появился ещё один тип паспорта, так называемый паспорт-абшид, Как правило, он выдавался иностранцам, не дворянам, а специалистам в разного рода ремеслах, которые в молодости приехали в Россию и, прослужив здесь почти всю свою жизнь, обзаведшись семьей и имуществом, не хотели более уезжать на родину и оставались в качестве пенсионеров государства. Такие люди, чтобы их не путали с русскими ремесленниками и чтобы им не чинили препятствий в любых их занятиях и в передвижении, получали особые «отставные паспорта» или абшиды, от немецкого - Abschied (прощание, отставка).
Абшид соединял в себе свойства нескольких документов сразу - удостоверения личности, «трудовой книжки», характеристики и паспорта в собственном смысле этого слова. Характерно, что иностранцы, которым выдавались паспорта-абшиды для проживания в России, записывались под русифицированным именем, а не под своим настоящим, чтобы облегчить чтение и понимание таких паспортов низшим полицейским чинам и тем самым избавить владельцев паспортов от всевозможных недоразумений, могущих возникнуть из-за малограмотности российской полиции. Вот, например, образец такого документа выданного иностранцу - чертежнику Джиакоббо Петрулли: «Объявитель сего, инженер-порутчик Яков Юрьев сын Петрулев италианской нации штаб-офицерский сын, в службу определен в 1738 году майя 1-го дня во артиллерию рисовальным мастером,.. в чем ему и сей апшит дан в санкт петербурхе за подписанием и печатью канцелярии артиллерийского и инженерного шляхетского кадетского корпуса сентября 7 дня 1770 года». Далее три подписи. Кстати, это правило, писать иностранное имя в паспорте по-русски, продолжало действовать и в XIX веке.
В связи с нехваткой рабочей силы, шире стали выдавать такие паспорта людям "зависимого роду", но необходимым государству для разных массовых работ: «бурлакам и идущим работать на судах и баржах, плавающих по Волге»; «незаконнорожденным девкам, содержащимся при монастырях», в случае их желания пойти работать по найму на прядильные мануфактуры; людям, согласившимся пойти работать на соляные промыслы и на возку соли; Вместе с тем, на протяжении всего XVIII века, всякая самостоятельная миграция людей "зависимого роду" строго пресекалась. Предписывалось «всех безпашпортных» ловить, заковывать в кандалы и ссылать на серебряные и медные рудники Алтая. Заводскому начальству за наем беспаспортных царские указы угрожали штрафами и тюрьмой.
В паспортах заводских рабочих присланных их помещиками , отмечалось, кто их хозяин, кто платит за них подушные подати и на какой срок они направлены на завод или фабрику. В паспортах же вольнонаемных, но «подлаго звания», вписывались обязательно их приметы. А вот для купцов, едущих в Сибирь, был даже введён особый паспорт, где предусматривались отметки местных губернаторов и других властей, с целью поставить под контроль существовавшее в то время хищническое и бессовестное ограбление пушных богатств Сибири.
К концу XVIII века владельцами таких документов идентичных паспорту оказались люди столь пестрых категорий, а реальное значение паспортов для всех этих категорий стало столь различным, что правительство Екатерины II вынуждено было навести какой-то порядок в этом вопросе и определить правовое положение как тех, кто владел таким паспортом, так и тех, кто его не имел. Она же в 1763 году ввела. паспортную пошлину (10 коп. за 1 год, 50 коп. за 2, 1 руб. за 3 года). До этого в России не существовало обыкновения взимать плату за паспорт, даже с иностранцев, ибо считалось неприличным продавать «государеву бумагу». В 1862 году был введен ещё один важный документ – «Книга для записывания засвидетельствований», то есть визирования у консула заграничных паспортов лиц, приехавших из России в какую-нибудь страну или для получения у консула вида на въезд в Россию. Вместе с тем, в связи с нехваткой специалистов, до 1906 года две категории иностранцев - врачи и ветеринары - имели право на въезд в Россию без всяких виз и других паспортных формальностей - им достаточно было и на границе, и в таможне, и в глуши провинциальной России предъявить лишь один единственный документ - диплом об окончании медицинского или ветеринарного учебного заведения.
В 1861 г., после отмены крепостного права, создается Паспортная комиссия, в числе предложений которой было введение «вида на жительство».
Согласно ему паспорта отменялись: для отлучек в пределах своего уезда, а также за пределами своего уезда, но не далее как 50 верст от постоянного места жительства на срок до шести месяцев; для лиц, нанявшихся на сельскохозяйственные работы, независимо от места и срока; для лиц, отлучившихся более шести месяцев, но в смежную волость или смежный уезд. Необязательно было иметь паспорт в месте постоянного пребывания - никто не имел права даже его там требовать. При всех других случаях отлучек с постоянного места жительства - получение паспорта (или как его стали с этих пор называть - вида на жительство) стало обязательно для всех категорий населения, включая дворян.
Местом постоянного жительства признавалось: для дворян, чиновников, почетных граждан и купцов - место, где они работали, по службе, занятию или промыслу и место, где они имели недвижимое имущество, домашнее обзаведение или оседлость. Таким образом, для этой категории существовала возможность иметь официально два и более места жительства. Для мещан и ремесленников местом жительства считался посад, где они проживают и к которому приписаны; для крестьян - волость, где они родились.
Паспорт - вид на жительство - выдавался лицам мужского пола в 18 лет, а женского - в 21 год, то есть рассматривался как документ, удостоверяющий не только личность, но и совершеннолетие данного лица, его юридическую правоспособность. Лица, не достигшие совершеннолетия, вписывались в паспорт отца, а все жены - в паспорта своих мужей. Лишь в 1914 г., в связи с войной и призывом мужчин на фронт, замужним женщинам, оставшимся руководить семьей и вести дела в отсутствие мужа, разрешалось получить свой личный паспорт, даже без согласия мужей.
Устав 1894 года лишь в одном устанавливал совершенно единый порядок - он четко отделял виды на жительство, действовавшие внутри империи, от заграничных паспортов, присваивая официально наименование паспорта только этим последним.
Необходимость в получении заграничного паспорта одинаково распространялась на все сословия, хотя для каждого сохранялись либо свои льготы, либо свои препятствия. Заграничные паспорта делились на: выдаваемые МИДом (для дипломатов, крупных капиталистов, видных частных лиц, едущих за границу по каким-либо делам) и выдаваемые канцеляриями губернаторов - по просьбе частных лиц (в основном, дворян, интеллигенции, желающей поехать за границу по сугубо личным делам - на лечение, прогулку, учебу и т. п.). Для всех других сословий, живущих своим трудом и вынужденных выезжать за границу на заработки или по службе, вводились так называемые таможенные паспорта, выдаваемые лишь жителям пограничных губерний вдоль западной границы России, морякам торгового флота, а также жителям Архангельской губернии, занимающимся торговлей и рыболовством и совершающим регулярные рейсы вдоль Мурманского побережья в Норвегию.
Все остальное население российской глубинки от выдачи ему заграничных паспортов автоматически исключалось. Этим правилом и объясняется тот факт, что вся эмиграция крестьянства из России в Америку, Канаду, Аргентину, а также сезонная миграция сельскохозяйственных рабочих из России в Данию, Южную Швецию и Германию, охватывающая в начале XX века десятки и даже сотни тысяч людей, - шла всегда лишь из так называемых «западных губерний», то есть из белорусских и украинских областей, вследствие чего все эмигранты за океаном - это, как правило, белорусы, украинцы, евреи и лишь в очень редких исключениях собственно русские, да и то попавшие туда уже после революции в России.Вместе с тем, Устав 1894 года традиционно продолжал политику всемерного привлечения в Россию квалифицированных иностранных специалистов, делая для них всевозможные поблажки. Так, согласно его правилам «иностранцы всех вообще наций имеют право свободного пребывания в России при наличии у них заграничных паспортов, выданных в их отечестве»: русских документов они преспокойно могли не иметь. Кроме того, Устав полностью сохранял сословный характер не только в отношении выдачи, но и сроков действия паспортов:Для дворян, чиновников, отставных офицеров, гильдейских купцов, потомственных и почетных граждан - существовали бессрочные паспорта, выдаваемые хотя бы и по конкретному случаю (поездка за границу), но фактически сохраняемые на всю жизнь; для крестьян, ремесленников и мещан устанавливались срочные паспорта, которые делились на паспортные книжки (сроком на 5 лет) и одногодичные паспорта. Книжки выдавались тем, кого рекомендовал цех, артель, община как крепкого хозяина и исправного налогоплательщика. Одногодичный же паспорт предназначался для тех, кто не был на столь хорошем счету у полиции и «опчества». Крестьянам и рабочим выдавались виды и на еще более малый срок - на 3 и 6 месяцев, что усиливало их зависимость, заставляло часто наведываться в полицию для возобновления видов.
После революции с 5 октября 1906 года официальный документ, удостоверяющий личность граждан в России, стал называться "Паспортной книжкой”. В ней указывались фамилия владельца, его имя и отчество, семейное положение, дети, особые приметы и место жительства.Паспорт становился "одним из средств для наблюдения за подозрительными лицами в видах охраны общественной безопасности” (Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона). Паспортная система, пускай и не самая совершенная, все-таки служила преградой для свободных разъездов.
Отправлено спустя 19 минут 10 секунд:
Задача выяснить, каким образом В. И. Ленин получил в 1900 г. заграничный паспорт для поездки в Германию. Но не тот паспорт, что ему выдали официально в канцелярии Псковского губернатора, а другой - на имя Николая Егоровича Ленина, от которого пошел знаменитый на весь мир псевдоним Владимира Ильича. По мнению К. А. Аверьянова, Ленин не мог получить заграничный паспорт официальным путем, т. к. он был политическим поднадзорным. Тем не менее он его получил.
Как опытный конспиратор, В. И. Ленин не дал псковской полиции поводов против себя. В донесениях филеров и в сведениях Псковского жандармского управления о В. И. Ульянове отмечается, что «за время проживания в Пскове до выезда за границу ни в чем предосудительном не замечен»1. Хорошим прикрытием служила Ленину и работа в статистическом бюро Псковского губернского земства, его участие в составлении программы оценочно-статистического обследования губернии.
Известно также, что некоторые полицейские чиновники предпочитали избавляться от политических поднадзорных, из-за которых могли случиться курьезные неприятности, требовался постоянный надзор и подача донесений.
К. А. Аверьянов считает, что в получении заграничного паспорта В. И. Ленину посодействовал князь В. А. Оболенский. Возможно, но только следует учесть, что князь тоже был поднадзорным и его содействие не могло быть решающим. Да и о содействии Оболенского в этом вопросе нигде не упомянуто. 19 мая 1900 г. В. И. Ленин покинул Псков, а 21 мая был арестован в Петербурге. К. А. Аверьянов по этому поводу сообщает: «Для нас интересно другое. Н. К. Крупская в своих воспоминаниях говорит о двух тысячах рублей, тогда как во время официального обыска у Ильича было отобрано 1300 рублей. Недостающие 700 рублей, возможно, были первоначальным авансом за заграничный паспорт»2. (Попросту взяткой). Смелое обвинение, только вот ничем не подтвержденное.
Между тем, В. И. Ленин в письме к М. А. Ульяновой 5 мая 1900 г. сообщал: «Вчера получил свидетельство от местного полицмейстера о неимении с его стороны препятствий к отъезду моему за границу, сегодня внес пошлину (десять рублей) и через два часа получу заграничный паспорт». В приписке к письму Владимир Ильич добавил, что уже получил паспорт в канцелярии Псковского губернатора.
К. А. Аверьянов же считает, что 10 руб. - только условная официальная плата, а была еще другая, на частичное погашение которой ушли 700 руб., остальные 1300 руб., обнаруженные у Ленина при обыске, составляли вторую часть платы за паспорт. Но ведь заграничный паспорт Ленин получил в Пскове, а обыск ему учинили в Петербурге, после отъезда из Пскова. И все-таки К. А. Аверьянов ставит вопрос, во сколько же обошлось Владимиру Ильичу получение заграничного паспорта в Пскове, высказывая мнение, что все обнаруженные у него деньги принадлежали ему лично и были приготовлены на оплату паспорта. По его же мнению обнаруженные у Ленина в Петербурге деньги не могли быть средствами, собранными псковскими социал-демократами на издание «Искры», т. к., работая в статистике, они получали в среднем по 24 руб. в месяц, и потому относиться к этой версии всерьез не стоит.
А между тем «денежные дела» у В. И. Ленина в Пскове были. Средства на «Искру» собирались не со скромного жалованья статистиков, источники их были иные. Так, значительную сумму на издание газеты выделили братья Николай Федорович и Павел Федорович Лопатины - сыновья иваново-вознесенского фабриканта, получившие наследство. П. А. Красиков, хорошо знавший Лопатиных по Пскову, на полях одной из книг своей личной библиотеки «Даты жизни и деятельности В. И. Ленина» рядом с фактами о пребывании Владимира Ильича в Пскове собственноручно сделал запись: «Лопатины дали деньги 10000». В архивных документах братьев Лопатиных сообщается, что 10 тыс. руб. были переданы В. И. Ленину в присутствии Стопани и Красикова.5 Перед отъездом из Пскова Владимир Ильич также заходил к Н. Ф. Лопатину и уединялся с ним для разговора в садовую беседку, свидетелем чего был Н. Л. Сергиевский.
Значительную сумму пожертвовала на «Искру» общественная деятельница Л. М. Калмыкова, не раз приезжавшая в 1900 г. в Псков из Петербурга для переговоров с В. И. Лениным. Она держала связь с Г. В. Плехановым и группой «Освобождение труда». Следовательно, в Пскове на издание «Искры» были собраны значительные средства.
Далее. Из Петербурга, уже после отъезда из Пскова, Владимир Ильич был доставлен в Подольск к тамошнему уездному исправнику Перфильеву, который потребовал от него документы. И Ленин предъявил свой заграничный паспорт, который у него отобрали при аресте в Петербурге, но потом вернули. Исправник положил паспорт в стол, заявив, что документ останется у него. Владимир Ильич пригрозил пожаловаться в департамент полиции и только тогда получил свой заграничный паспорт обратно. Этот факт из биографии Ленина давно известен и никогда не вызывал сомнения у историков. В Подольском музее В. И. Ленина на эту тему есть даже картина. А вот в статье К. А. Аверьянова читаем:
«Но, думается, память подвела здесь Дмитрия Ильича. Как он сам пишет в воспоминаниях, очевидцем этой сцены он не был, а рассказал о ней ему брат (В. И. Ленин). Следует добавить, что смысла предъявлять заграничный вид у Владимира Ильича не было - на руках у него была паспортная книжка № 33, выданная в Пскове еще на второй день его пребывания там. Если у В. И. Ленина и вышел спор в полиции, то, вероятно, с псковским полицейским чиновником, потребовавшим уплаты всей заранее оговоренной суммы».
Но где здесь хоть какие-нибудь доказательства подобной версии? Их нет. Знакомство же с полицейскими документами показывает, что отношения Ленина с псковской полицией до открытых конфликтов не доходили. Полицейские знали, что имеют дело с юристом, автором книги «Развитие капитализма в России», вышедшей под псевдонимом «Владимир Ильин» и высоко оцененной многими псковскими статистиками, в том числе их руководителем Н. М. Кисляковым. Это придавало Ульянову в глазах властей определенный вес. Филеры, однако, следили за ним, полицейские чиновники отправляли в Петербург доносы, но при всем этом никаких скандальных столкновений с полицией не было. Желание автора статьи в угоду сложившейся версии перенести эпизод из одного города в другой не имеет под собой никаких оснований.
Уже много лет исследователей интересует вопрос о происхождении псевдонима «Н. Ленин», о путях получения Владимиром Ильичом заграничного паспорта на имя Николая Егоровича Ленина. В последнее время он всплыл снова, и в печати, и на телевизионном экране. Лет 30 с лишним назад задавались этим вопросом и работники Псковского мемориального музея В. И. Ленина, однако серьезного документального обоснования этой версии не находилось.
В статье К. А. Аверьянова читаем: «Каким же образом в руках Ильича оказался паспорт этого человека? По семейному преданию, записанному М. Г. Штейном, у правнуков Николая Егоровича на рубеже 19801990-х гг., к дочери Н. Е. Ленина Ольге обращалась Н. К. Крупская, когда возникло подозрение, что власти откажут в выдаче паспорта Ильичу для поездки за границу. Надежда Константиновна знала Ольгу как выпускницу Бестужевских курсов (их она окончила в 1883 г. ). Та попросила помочь своего брата Сергея Николаевича, и он, будучи в Пскове по служебным делам... в одной из псковских гостиниц передал Ульянову паспорт своего отца с переделанной датой рождения».6 Впрочем, по другой семейной версии, сообщает К. А. Аверьянов, этому содействовал А. Д. Цюрупа, живший в Уфе. Предупреждая читателя, что к этой версии нужно отнестись крайне осторожно, автор приводит еще одну, которую считает более правдоподобной: паспорт на имя Николая Егоровича Ленина Владимир Ильич сумел получить по пути из сибирской ссылки, в Нижнем Новгороде: «По пути в Псков он должен был сделать... огромный крюк с заездом из Москвы в Нижний Новгород. К тому же следует учитывать, что упомянутая автором Вера Васильевна, проживавшая в Нижнем Новгороде, являлась не кем иным, как дочерью крестного отца Николая Егоровича Ленина, и у нее вполне мог бы оказаться паспорт последнего».7
По словам К. А. Аверьянова, Владимир Ильич находился в Нижнем Новгороде четыре дня, с 20 по 24 февраля 1900 г., а 26 февраля, согласно полицейским донесениям, уже прибыл в Псков.
После остановки в Уфе Владимир Ильич, по-видимому, проследовал в Москву без всяких остановок. Вот что вспоминал об этих днях его брат Д. И. Ульянов: «В начале 1900 года Владимир Ильич возвращался из Сибири после трех лет ссылки, которую отбывал в селе Шушенском, Минусинского уезда Енисейской губернии. Возвращался он один, без Надежды Константиновны, у которой еще не окончился срок ссылки. Она доехала с Владимиром Ильичем до Уфы и осталась там отбывать гласный надзор полиции. Получив извещение о времени выезда Владимира Ильича, я встретил его в 50 верстах от Москвы, в Подольске, где тогда жил. Нашел его в вагоне 3 класса дальнего поезда; по всему было видно, что публика ехала из холодных стран - меховые шубы, дохи, сибирские шапки с наушниками, валенки, бурки и т. д. были разбросаны по вагону. ... Когда, по прибытии в Москву, мы ехали с Владимиром Ильичем на извозчике к своим, на Бахметьевскую улицу, я был счастлив и горд тем, что я на полтора часа раньше других его встретил и что я привезу его к ним.9 В «Биографии» В. И. Ленина10 также отмечается, что, несмотря на полицейское запрещение, Владимир Ильич поехал в Москву, где состоялись его встречи о местными политическими единомышленниками, а также представителем Екатеринославского комитета И. Х. Лалаянцем. После недолгого пребывания в Москве В. И. Ленин нелегально посетил Петербург, где на квартире M. Калмыковой он встретился с приехавшей из-за границы В. И. Засулич, вел с ней переговоры об участии группы «Освобождение труда» в издании за границей общерусской марксистской газеты и научно-политического журнала.
Следовательно, до приезда в Псков 26 февраля В. И. Ленин вряд ли за два дня - с 24 по 26 февраля - смог бы совершить поездки в Москву и Петербург: для этого нужно было значительно больше времени. Поездка в Нижний Новгород на самом деле была совершена уже после отъезда его из Пскова, летом 1900 г. Вместе с матерью Марией Александровной и старшей сестрой Анной Ильиничной Ленин выехал из Подольска в Уфу к Надежде Константиновне. «По дороге, - вспоминала А. И. Ульянова, - Владимир Ильич заехал в Нижний Новгород и провел совещание с социал-демократами об их участии в издании газеты».11 Из Нижнего Новгорода Владимир Ильич и его родные продолжили путь на пароходе по Волге, Каме и Белой. На обратном пути из Уфы Ленин сделал остановки в Самаре и Сызрани. Все они были связаны с изданием будущей газеты. Эту же цель преследовала и поездка В. И. Ленина из Пскова в Ригу: его интересовала постановка транспортного пути для «Искры» из-за границы в Россию через Ригу (Дата пребывания В. И. Ленина в Риге 2 апреля установлена А. А. Дризулом). Вот что писал участник встречи в Риге К. И. Зутис:
«Основной целью его в разговоре, как можно было заметить, являлось, во-первых, «принять к сведению» все то, что было достойно внимания в нашем социал-демократическом рабочем движении, и, во-вторых, выяснить, в какой степени наша организация сможет содействовать транспортировке в Россию газеты русских социал-демократов «Искра», которую предполагалось издавать за границей. В конце беседы он дал мне и Озолу понять, что является одним из основателей этой газеты».12 Разговор коснулся также книги Э. Бернштейна «Предпосылки социализма и задачи социал-демократии», вызвавшей разногласия в среде латышских социал-демократов. Ленин постарался доказать несостоятельность ревизии марксизма Бернштейном.
Беседа продолжалась около полутора часов, после чего Ленин и Сильвины покинули квартиру Ковалевских, и в тот же день вечером Владимир Ильич выехал в Псков.
На первый взгляд, эта поездка не дала ощутимых результатов: латыши не были в то время заинтересованы в солидной постановке транспортных путей для литературы, издававшейся за границей. Их интересовала прежде всего литература на латышском языке. Издания же немецких социал-демократов и группы «Освобождение труда» сюда довольно свободно проникали и легальными путями.13 Однако впоследствии выход первых номеров «Искры» произвел на латышских социал-демократов большое впечатление, и старые знакомые Владимира Ильича «не только помогали в ее доставке в Россию с разными оказиями, но и старались поставить это дело более широко получением нелегальных транспортов морским путем, выгружая в море с приходящих в Рижский залив пароходов и подвозя на лодках к берегу в укромных местах».14
Но вернемся к вопросу о заграничных паспортах В. И. Ленина. Из приведенных выше материалов видно, что при отъезде из Пскова у него на руках был лишь паспорт, полученный в канцелярии псковского губернатора 5 мая. Вспомним, какой обыск Владимиру Ильичу учинили при аресте в Петербурге: осмотрена вся одежда, тщательно обыскан и описан прибывший из Пскова багаж. В нем оказались книги, с которыми Ленин работал в Сибири и в Пскове. При таком тщательном обыске второй заграничный паспорт на имя Н. Е. Ленина, несомненно, был бы обнаружен.
Он, скорее всего, мог быть получен Владимиром Ильичем во время летней поездки в Уфу с остановкой в Нижнем Новгороде или доставлен ему за границу в 1901 г. лицом, не привлекавшим такого пристального внимания, как Ульянов. Это могла быть и Н. К. Крупская, закончившая поднадзорное пребывание в Уфе в марте 1901 г. и направившаяся к мужу в Германию. В Уфе в это время жил А. Д. Цюрупа, уже приобретший опыт подпольной конспиративной работы и опыт статистических обследований в нескольких губерниях России. Н. К. Крупская вспоминала о первом дне приезда из Шушенского: «В Уфе в день нашего приезда к нам пришла местная публика - А. Д. Цюрупа, Свидерский, Крохмаль. Пару дней пробыл Владимир Ильич в Уфе и, поговоривши с публикой и перепоручив меня с мамой товарищам, двинулся дальше, поближе к Питеру».15 Летом 1900 г. Ленин вторично приезжал в Уфу, пробыв там уже более двух недель, снова встречаясь с уфимскими, нижегородскими, уральскими социал-демократами.16
В книге Всеволода Цюрупы «Колокола памяти» сообщается, что в Уфе в искровский период активно работали О. А. Варенцова, К. Газенбуш, В. Н. Крохмаль, В. А. Носков, А. И. Петренко, А. И. Пискунов, О. И. Гагина, И. С. Якутов, выезжавшие также и в другие города России.17
При таких контактах А. Д. Цюрупа вполне мог выйти на лиц, сохранявших заграничный паспорт Н. Е. Ленина. О возможном содействии его упоминается и в статье М. Г. Штейна. Владимиру Ильичу за границей надежный долгосрочный паспорт был очень нужен, ибо полученный в Пскове давал лишь возможность уехать в Германию и прожить там полгода; в начале ноября 1900 г. срок его действия заканчивался. Жить же по просроченному паспорту политэмигранту было опасно. Поэтому и нужен был Ленину новый заграничный паспорт.
При Сталине подобный Ленину Враг Народа и Политический Смутьян не только бы паспорт не получил, но наверняка был бы застрелен при переходе Государственной границы как Сидней Рейли. Вероятности отрицать не могу, достоверности не вижу. М. Ломоносов
Мобильная версия
