История Ногайской Орды ⇐ Авторские темы

[Gosha]

В.В.Трепавлов

Посвящаю светлой памяти моего учителя Сергея Григорьевича Агаджанова (1928-1997)

О сильна, древняя держава,
О матерь нескольких племен!
Прошла твоя, исчезла слава!..
Твои народы расточенны,
Как вихрем возмятенный прах...
И.Дмитриев. «Ермак» (1794)

Предисловие

Ногайская Орда, располагавшаяся на территории левобережья нижней Волги, Южного Урала, Западного и Центрального Казахстана, в конце XV-XVI в. была одной из ведущих политических сил Евразии. Апогей ее могущества пришелся на вторую четверть XVI столетия, после чего происходит постепенное ослабление ее и в конце концов распад.
Многочисленное население, огромное конное ополчение, диплома тическое искусство правителей, контроль над торговыми путями — эти и другие факторы превращали заволжскую Орду в важнейший фактор международных отношений позднего средневековья. С мнением ее правителей-биев и наиболее влиятельных аристократов-мирз считались в Москве и Бахчисарае, перед ними заискивали татарские правители Казани, Астрахани и Сибири. Казахское ханство долгое время находилось в зависимости от ногаев.
Цель нашей книги — осветить все важнейшие аспекты истории Ногайской Орды. Для этого после обзоров источников и литературы подробно рассмотрено ее политическое развитие, а затем дана серия очерков, отражающих различные стороны жизни средневековых ногаев, — историческую географию, этнический состав и численность населения Орды, экономику, государственность, культуру, отношения с Россией. Для исследования были привлечены хроники и акты, написанные в разных странах и на разных языках, но главной источниковой базой послужили фонды Российского государственного архива древних актов, где хранится обширная ногайско-русская дипломатическая переписка.
Ногаи — жители Ногайской Орды — известны под этим именем в большинстве источников, в частности русских. Мы тоже будем называть их так, а их потомков, расселившихся от Эмбы до Дуная, в том числе современный народ на Северном Кавказе, — ногайцами. Самые ранние упоминания ногаев и Ногайской Орды («Нагаев» в территориальном значении) встречаются в русских летописях — под 1479, 1481 и 1486 гг., в западно-европейских — на карте Мартина Вальдзеемюллера 1516 г. и в письме польского короля Сигизмунда I крымскому хану Менгли-Гирею 1514 г., в восточных — в грамотах крымских ханов и сановников государям Польши и Руси 1500, 1510 и 1516 гг.

[Gosha]

В передаче тюркских имен мы следуем написанию, которое является наиболее устоявшимся в российской исторической науке: Мухаммед (а не Мухаммад, Мехмед), Ахмед (а не Ахмад, Ахмет) и т.д. Сокращенные или искаженные диалектные варианты имен, как правило, развертываются до полной формы и передаются в первоначальном написании: Шейх-Мухаммед вместо Шихима, Хаджи-Мухаммед вместо Кошума, Хаджи-Ахмед вместо Хаджике, Касим вместо Касая и т.п. Для облегчения стиля изложения иногда применяются также русские отеческие и родовые обозначения для ногайских кланов: потомки Шейх-Мамая — Шихмамаевы, Шихмамаевичи, потомки Ураз-Мухаммеда — Урмаметевы, Юсуфа — Юсуповы, Юсуфовичи; тем более что данные языковые формы повсеместно фигурируют в русских средневековых текстах. При отсутствии в источнике указаний на месяц, когда произошло описываемое событие, мы употребляем двойное обозначение годов, связанное с датировкой по хиджре е (934/1527-28) или с допетровским началом года с 1 сентября (7085 (1576/77).

[Gosha]

При работе с различными документами и материалами по ногайской истории большую помощь советами и консультациями оказали С.Г.Агаджанов, О.Ф.Акимушкин, М.И.Ахметзянов, Н.Е.Бекмаханова, Н.С.Борисов, Ю.Э.Брегель, И.Вашари, В.М.Викторин, А.В.Виноградов, Л.Л.Галкин, А.А.Горский, В.Я.Гросул, Д. Девиз, Р.У.Джуманов, А.Ю.Жуков, И.В.Зайцев, И.Л.Измайлов, Д.М.Исхаков, Б.А.Кельдасов, Р.Х.Керейтов, В.А.Кореняко, Н.Н.Крадин, Р.Г.Кузеев, В.А.Кучкин, А.В.Малов, Н.М.Мириханов, Ш.Ф.Мухамедьяров, А.М.Некрасов, В.В.Плахов, Д.Прайор, Н.М.Рогожин, Г.А.Санин, В.П.Терехов, Ю.А.Тихонов, М.А.Усманов, Е.Б.Французова, М.К.Юрасов, А.А.Ялбулганов, А.А.Ярлыкапов. Постоянное внимание и поддержку оказывала Администрация Ногайского района Республики Дагестан (А.М.Аджиев, З.А.Коштакова, Р.Т.Мурзагишиев, К.Э.Янбулатов). Всем им выражаю искреннюю благодарность и надеюсь, что наше сотрудничество завершилось достойным результатом.
- Май 1999 г

[Gosha]

История изучения ногаев

Научный интерес к истории ногайцев возник в конце XVIII в., когда эти бывшие крымские и османские подданные вошли в состав Российской империи. Своеобразная их организация (деление на Орды), поиск способов управления множеством кочевых улусов вызвали необходимость изучения исторических корней ногайцев, обстоятельств их появления в Причерноморье и на Северном Кавказе. Этому способствовала и любознательность императрицы Екатерины II, желавшей иметь полное представление о новоприсоединенных народах. Ни у кого не возникало сомнений, что ногайцы XVIII в. являются потомками жителей Ногайской Орды — восточной соседки России в прошлом. Об этом государстве знали российские ученые, которые к тому времени уже начали осваивать огромный корпус источников по русской истории.

[Gosha]

Литература XVIII-XIX вв. Накопление материала. Впервые ногайские сюжеты в истории России и российской внешней политике отметил М.М.Щербатов. В своей «Истории российской от древнейших времен» (издавалась в 1770-1791 гг.) при изложении международных связей Москвы в конце XV - XVI в. он привлек документы Ногайских дел из тогдашнего архива МИД (в приложениях приведены обширные выписки из посольских книг по связям с Ногайской Ордой).

[Gosha]

Цельная же картина ногайско-русских отношений стала вырисовываться с выходом двенадцатитомной «Истории государства Российского» (1816-1829) Н.М.Карамзина. Автор отвел много места контактам Руси с ногаями. Превосходный знаток источников, он определил время начала активного взаимодействия—1481 г., когда сибирско-ногайское войско разгромило ордынского хана Ахмеда, недавно вернувшегося с бесславного «стояния на Угре» (Карамзин 1989, т. 6, с. 100). Ногайская Орда рассматривалась в труде Н.М.Карамзина как полноправный участник международных отношений позднего средневековья. Историк установил факт распада этой державы во второй половине XVI в. на Большую Ногайскую, Малую Ногайскую и Алтыульскую Орды, подкрепил своим авторитетом уже бытовавшую в литературе версию о происхождении этнонима «ногай» от имени монгольского военачальника Ногая. Впервые была названа правящая иерархия Орды — бий («князь»), нурадин, кековат, тайбуга (Карамзин 1989, т. 11, с. 49, 50). Вместе с тем сопредельные с Россией тюркские владения (за исключением, может быть, Золотой Орды) выступали в карамзинском сочинении лишь как фон для описания собственно русской истории. Татарские и ногайские Орды и Юрты исследователь считал враждебной силой, объектом борьбы православной монархии и ведомого ею народа. Изучение мусульманских государственных образований на территории будущей Российской империи не входило в его задачи, отчего в изображении их устройства и политики не удалось избежать ошибок, например отождествления Орд Синей, Большой и Ногайской (Карамзин 1989, т. 5, с, 196, 199).

[Gosha]

Очередной вехой в познании истории России и в какой-то степени вошедших в нее народов стала «История России с древнейших времен» (1851- 1879) С.М.Соловьева. Ему принадлежит приоритет в анализе внутреннего состояния Ногайской Орды, особенно в середине - второй половине XVI в., ее кризиса и распада в начале XVII в. С.М.Соловьев внимательно изучил и описал нюансы московской политики по отношению к заволжским кочевникам, которых он, впрочем, тоже рассматривал скорее как фон, неизбежное и неприятное препятствие на пути Российской державы к славе и величию. Соответственно и отношение его к этому фактору русской истории складывалось пренебрежительное. «Нам не нужно следить в подробности за сношениями московского правительства с ногайскими князьями по однообразию этих сношений», — писал С.М.Соловьев, подразумевая постоянное якобы выклянчивание у царей подарков биями и лояльность последних только в зависимости от суммы жалованья (Соловьев 1989а, с. 466). И тем не менее сочинение С.М.Соловьева остается крупнейшей и наиболее информативной сводной работой по российскому средневековью.

[Gosha]

На ногаев обращали внимание авторы первых обобщающих работ по истории Сибири, что было связано с местной татарской и — вслед за ней — историографической традицией, которая приписывала ногаям решающее значение в основании Сибирского ханства. Г.Ф.Миллер («Описание Сибирского царства», 1750) и И.Э.Фишер («Сибирская история с самого открытия Сибири до завоевания сей земли российским оружием», 1774) приводили различные фольклорные сюжеты по этому поводу, а свои повествования об участии ногайских мирз в борьбе хана Кучума и Кучумовичей с русскими воеводами в конце XVI— начале XVII в. снабжали ссылками на архивохранилища. Г.Ф.Миллер обнаружил множество царских грамот и воеводских отписок с упоминаниями многочисленных сибирско-татарских и ногайских аристократов. Но поскольку у него было довольно поверхностное представление об истории Дешт-и Кипчака, то эти персонажи в его изложении действовали вне связи с общей политической ситуацией, сложившейся между Волгой и Иртышом. И.Э.Фишер имел полное основание констатировать, что «о ногаях не имеем мы порядочной истории» (Фишер 1774, с. 90).

[Gosha]

Это высказывание на протяжении многих десятилетий оставалось истинным. Средневековым ногаям не довелось стать главным объектом исследования ни у одного историка XVIII-XIX вв. Но все равно благодаря региональным штудиям в изучении Ногайской Орды наметился своеобразный перелом. Рассматривая прошлое территорий, некогда связанных с нею исторически, ученые поневоле должны были обращаться к соответствующим проблемам. Тем более что после появления книг Н.М.Карамзина и С.М.Соловьева стало ясно, насколько принципиальными для российского правительства были отношения с ногаями во время присоединения Поволжья.

[Gosha]

В 1877 г. вышла монография Г.И.Перетятковича «Поволжье в XV и XVI вв.», через пять лет — ее продолжение: «Поволжье в XVII и начале XVIII в.» (Перетяткович 1877; Перетяткович 1882). Международные и межэтнические отношения в регионе средней и нижней Волги впервые получили детальное освещение. Автор попытался разобраться в улусной системе Орды, взаимоотношениях различных группировок мирз, их ориентации на Москву или Бахчисарай со Стамбулом; много места уделено смуте 1550-х годов и кровавой карьере бия Исмаила — союзника Ивана IV в экспансии против Казани и Астрахани. Гораздо меньше говорится у Г.И.Перетятковича о внутриполитической истории Ногайской Орды и о ее распаде. В первой из названных книг имело место настоящее открытие: автор обнаружил и документально подтвердил факт основания Самары, Саратова и Царицына на главных ногайских переправах через Волгу (для предотвращения набегов на русские «украйны», а также по просьбе правителя Орды Исмаила — во избежание оттока подданных) (Перетяткович 1877, с. 282-288, 310-321). стр 9

[Gosha]

Другому региону, теснейшим образом связанному с Ногайской Ордой, — Крыму, посвятил ряд исследований В.Д.Смирнов. Для нашей темы имеет значение «Крымское ханство под верховенством Оттоманской Порты до начала XVIII века» (Смирнов В. 1887). В.Д.Смирнов почти не использовал материалы русских архивов, но привлек много восточных рукописей — османских и крымских, в том числе ввел в научный оборот хронику Реммал-Ходжи «Тарих-и Сахиб-Гирей-хан». Отношения Крымского ханства с ногаями складывались непростые, часто враждебные, но В.Д.Смирнов не стал их подробно описывать. Основной упор в том, что касается ногаев, он сделал на их крымских «соплеменниках» — роде Мангытов — Мансурулы, одном из ведущих аристократических кланов Крымского юрта, а также на тех, которые переселились из-за Волги во владения Гиреев. Хотя ссылки на историю тюркских Юртов, соседних с Крымом, весьма скудны, данный труд показал перспективность восточных источников для их изучения.
.

[Gosha]

Параллельно с профессиональными научными трудами в последней четверти XIX — начале XX в. появляются сочинения национальных просветителей, историков-самоучек, представителей нарождавшейся тюркской (прежде всего татарской) интеллигенции. Хади Атласи, Шигабутдин Марджани, Гайнутдин Ахмаров, Газиз Губайдуллин, Шакарим Кудайберды-улы и другие описывали историю казанских и сибирских татар, волжских булгар, башкир и казахов, опираясь главным образом на труды русских историков, русские летописи, тюркский фольклор и немногие доступные им арабописьменные исторические документы (в особенности см.: Марджани 1884; Марджани 1989), а также на народные генеалогии-шеджере. В настоящее время эти работы научной ценности почти не имеют и служат свидетельствами определенного (начального) этапа становления национальных историографий Поволжья и Казахстана. стр 10

[Gosha]

Лишь единичные представители тюркских народов смогли попасть в среду научной элиты империи. Среди таких ученых был казахский аристократ Чокан Валиханов. Изучая эпические сказания казахов и киргизов, он обнаружил в них, во-первых, многочисленные воспоминания о времени пребывания предков этих народов в стране Ногайлы как о героической
эпохе, «золотом веке»; во-вторых, удивительную общность сюжетов и персонажей так называемого ногайского эпического цикла у разных народов, особенно в дастане об Эдиге. В многочисленных статьях Ч.Валиханов делился своими наблюдениями поэтому поводу и высказал догадку о тесных связях, когда-то существовавших между казахами и ногаями. В поисках этих связей он обратился к произведению Кадыр Али-бека Джалаира «Джами ат-таварих» (начало XVII в.), разобрал и перевел его заключительную, оригинальную часть (Валиханов 1904 а; Валиханов 19046; Валиханов 1961а; Валиханов 1961 в; Валиханов 1961 г; Валиханов 1961 д; Валиханов 1964; Валиханов 1968). Очевидно, у казахского исследователя зарождался замысел специальной работы о ногаях (Кочекаев 1975, с. 116), но ранняя смерть прервала его блестящую научную карьеру.

[Gosha]

Ногаеведение в 1920-1930-х годах. М.Г.Сафаргалиев. Изучение истории тюркских народов в центральных научных учреждениях страны в 1920-1930-х годах продолжалось усилиями В.В.Бартольда, А.Н.Самойловича, их учеников. Однако ногаеведению «не везло» и тогда. Интересы маститых и начинающих тюркологов находились в стороне от степного Заволжья XIV-XVII вв. Историки же русисты занялись главным образом проблемами собственно русской истории, приводя ее в соответствие с утверждающейся концепцией исторического материализма. Состояние ногаеведения в тот период отражено в небольшой статье 1925 г. Е.И.Чернышева в «Вестнике научного общества татароведения» (Казань). По его заключению, наука оставляет совершенно незатронутыми такие вопросы, как «хозяйственный быт» Ногайской Орды; социальная структура ее; внутренние факторы политического развития, в частности распри и междоусобицы; ногайская внешняя политика и методы ногайской дипломатии. Е.И.Чернышев предлагал коллегам разобраться в иерархии мангытской знати, используя для этого наглядный критерий — степень «чести», оказываемой данному мирзе или его представителям (послам) в Москве. В связи с этим вставала насущная задача изучения русского дипломатического протокола именно касательно ногаев (Чернышев 1925). Таким образом, ни одна важная сфера ногаеведения (за исключением ногайско-русских связей середины XVI в.) не подверглась к тому времени подробному монографическому анализу. Рекомендации Е.И.Чернышева показали, что вывод И.Э.Фишера об отсутствии «порядочной истории» ногайской державы и через полтора столетия сохранял актуальность. стр 11

[Gosha]

Первой научной работой, напрямую посвященной данному кругу вопросов, стала кандидатская диссертация М.Г.Сафаргалиева «Ногайская Орда в середине XVI века» (Сафаргалиев 1938), защищенная в Московском университете в 1938 г. Магомеду Гарифовичу Сафаргалиеву (1906-1970) принадлежит мировой приоритет в монографическом изучении кочевой империи ногаев. К сожалению, диссертация осталась неопубликованной, и печатный «выход» ее выразился в единственной статье, изданной через одиннадцать лет после защиты (Сафаргалиев 1949а). Впоследствии ученый, проработавший с 1939 г. до конца жизни в Мордовском педагогическом институте (Саранск), занялся проблемами Золотой Орды, Большой Орды и Астраханского ханства, средневековой истории мордвы

[Gosha]

Место ногайской истории в общем корпусе знаний о прошлом народов России превосходно показано М.Г.Сафаргалиевым во введении к его работе: «Будем ли мы изучать распад Золотой Орды, образование Московского государства, борьбу русского народа с „татарским игом“, историю крымских и поволжских татар, башкиров, узбеков, казахов и каракалпаков — мы всегда будем сталкиваться с историей Ногайской Орды, без изучения которой многие вопросы для историка будут непонятны» (Сафаргалиев 1938, с. 8). Основное внимание автор уделил внутреннему положению Орды, построив диссертацию в виде проблемных очерков: Образование Ногайской Орды (глава 1), Социально-экономический строй Ногайской Орды (глава 2), Государственный и политический строй Ногайской Орды (глава 3), Сношения ногайцев с соседями (глава 4), Распад Ногайской Орды (глава 5). К исследованию приложена родословная биев и мирз.

[Gosha]

Историю Орды автор начинает с мангытского беклербека Эдиге, который якобы положил начало самостоятельному существованию Мангытского юрта (Сафаргалиев 1938, с. 35). М.Г.Сафаргалиевым впервые выделен период второй четверти — конца XV в. как принципиальный этап в истории ногаев, когда они находились в системе элей и улусов распадающейся Кок-Орды. Показана лидирующая роль мангытского эля не только в собственном Юрте на Яике, но и в позднезолотоордынских татарских ханствах (Сафаргалиев 1938, с. 81, 82). Намечены хронология правлений ногайских биев, династические противоречия между различными группировками ногайской знати, приводившие к раздорам. Наконец, была поставлена задача изучения вторичных политических образований, которые выделились из Ногайской Орды, — Казыева и Алтыульского улусов и начато описание их (Сафаргалиев 1938, с. 159, 163). стр 12

[Gosha]

Общественный строй ногаев М.Г.Сафаргалиев оценивал в полном соответствии с воцарившимся в науке марксизмом, в частности с теорией «кочевого феодализма». Я.Владимирцова: «Ногайская Орда... выступает как общество феодальное, основанное на кочевом феодализме», практически аналогичное древнемонгольскому социуму XII в. (Сафаргалиев 1938, с. 62,63). Характеристику мирз, улусных людей, рабов он давал в русле этого господствовавшего идейного направления и «классового подхода». В соответствии с постулатами «кочевого феодализма» и общественный строй ногаев изображался как низкоразвитый и примитивный (соответствующий скотоводческому базису). При этом отмечалось, что даже малодейственные, с точки зрения автора, обще-ордынские органы управления все более утрачивали общенародное значение и уступали место аналогичным структурам в отдельных улусах, которые выходили из подчинения верховному бию (Сафаргалиев 1938, с. 99, 100).

[Gosha]

Не со всеми выводами автора можно согласиться. Вызывают возражения отдельные датировки и объяснения событий, генеалогические выкладки и пр. Помимо вынужденной идеологической заданности, вообще присущей работам гуманитарного профиля конца 1930-х годов, причина неточностей кроется в крайней скудости источниковой базы исследования. Список использованных материалов включает 104 наименования — немногие книги и статьи по теме, выпуски «Продолжения древней российской вивлиофики», а из неопубликованных документов— отдельные столбцы 1577-1587, 1601-1608, 1613, 1630 гг. (ссылки на них в тексте единичны) и несколько восточных рукописей. В своей диссертации М.Г.Сафаргалиев поставил ряд важнейших проблем ногаеведения, но историю ногайской державы он так и не отобразил. Очерковая композиция сочинения не позволила ему связно и последовательно изложить ход политического развития Ногайской Орды. Некоторые из ценных выводов, а также большинство методологических штампов были перенесены им в статью 1949 г. о ногаях второй половины XVI в. и в книгу «Распад Золотой Орды» (Сафаргалиев 1949а; Сафаргалиев 1960).

[Gosha]

Ногайская тематика в исследованиях 1940-1960-х годов. А.А.Новосельский. В 1940 г. вышла фундаментальная работа Н.А.Баскакова «Ногайский язык и его диалекты». К исследованию сугубо лингвистического Понятие эль (иль), как и улус, имело несколько значений. В нашей работе под элем подразумевается племенная община — объединение родов определенного племени История изучения ногаев го плана прилагались результаты полевых и источниковедческих изысканий автора о структуре ногайского этноса, по большей части XIX-XX вв. (Баскаков 1940). Десятки названий племенных и родовых групп в составе ногайцев ярко показали сложность этнического состава народа, а следовательно, и постепенность его формирования — и, стало быть, сложность и длительность его истории. Большое научное значение имела и профессиональная научная систематизация Н.А.Баскаковым лексического фонда и грамматики современного ногайского языка. Это позволило определить его место среди прочих языков кипчакской группы, дало возможность приступить к познанию межъязыковых и, значит, межэтнических взаимодействий. стр 13

[Gosha]

В трудах же по русской истории, созданных в 1940-1960-х годах, Ногайская Орда по-прежнему выступала в качестве объекта московской внешней политики XVI — начала XVII в., одного из тех тюркских послезолотоордынских образований, что якобы плели заговоры против Руси и не упускали случая пограбить ее пограничье. В целом ногаи представали в работах тех лет как враждебная сила, с которой русское правительство иногда вынужденно вступало в тактические соглашения для борьбы с другими Юртами.
При этом внутриполитическая ситуация в Ногайской Орде ученых интересовала в последнюю очередь. Подобный подход характерен для книг и статей К.В.Базилевича, Г.Д.Бурдея, И.И.Смирнова, С.О.Шмидта. Оформилась и была подхвачена идея о периодических интригах Стамбула в Восточной Европе, о сколачиваемых им антимосковских коалициях с Крымом и ногаями (Базилевич 1952; Бурдей 1953; Бурдей 1956; Бурдей 1962; Смирнов И. 1948; Шмидт 1954; Шмидт 1961а; Шмидт 1964; Шмидт 1977). Названные подходы утверждались на фоне «борьбы с космополитизмом», сталинских репрессий против целых народов, в том числе и тюркских, разработки теории «наименьшего зла» (по которой вхождение в состав России для населения южных и восточных территорий являлось меньшим злом по сравнению с присоединением к Османской империи или Ирану). В этот непростой для исторической науки период вышла в свет монография А.А.Новосельского «Борьба Московского государства с татарами в первой половине XVII века» (1948 г.).

[Gosha]

Профессор Алексей Андреевич Новосельский (1891-1967) работал в московском Институте истории АН СССР и к тому времени уже считался признанным авторитетом в области социальных отношений, сельского хозяйства, организации экономики России XVI-XVII вв. В военные годы он вплотную занялся проблемами русской внешней политики. Результатом изысканий и стала работа «Борьба Московского государства...», защищенная А.А.Новосельским в 1946 г. как докторская диссертация. стр 13

[Gosha]

Читатели получили наконец подробное изложение истории Ногайской Орды второй половины XVI — первой трети XVII в. Доскональное знание архивных документов (и не только ногайских и крымских дел) позволили автору передать сложнейшую картину международных отношений и стратегию степной политики Москвы той эпохи. Сплошному изучению подверглись посольские книги и столбцы по связям с Крымом, ногаями, Турцией и др. От внимания ученого не ускользнул практически ни один принципиальный факт контакта России с кочевыми соседями при последних монархах-Рюриковичах, в период Смуты и при первых Романовых. Все заключения в максимальной степени базируются на свидетельствах источников. Несмотря на то что в книге больше места отведено Крымскому ханству, многие вопросы, связанные с Ногайской Ордой, тоже удостоились детального рассмотрения. А.А.Новосельский впервые поставил и решил вопрос о характере подчинения Большой Ногайской Орды Московскому царству. Анализ текстов шертей, перипетий посольских миссий, политических мероприятий биев и царей привел его к выводу о временном русском подданстве Орды в середине 1550-х- 1570-х годах, о выходе из подданства в 1580-х и возвращении в него в начале XVII в. (Новосельский 1948а, с. 12-15, 27, 33-40, 57, 60, 65, 94). стр 14

[Gosha]

Знакомясь с текстами дипломатической переписки, автор уяснил, что верно понять внутренние процессы в ногайских улусах, равно как и их внешние связи, возможно только с учетом разнообразия политической ориентации различных группировок ногайских мирз. Поэтому он разобрал истоки, причины и ход междоусобных распрей в Орде, отобразил состав и интересы противостоящих лагерей знати, а в Приложении поместил составленную им генеалогическую таблицу, чтобы читатели не запутались в калейдоскопе тюркских имен и родовых ответвлений. А.А.Новосельский первым сделал акцент на истории Малой Ногайской Орды (Казыева улуса), которая в конце XVI - XVII в. стала заметным фактором международных отношений. Тщательное следование источникам (на некоторых страницах книги автор просто пересказывает столбцы) привело к заключениям менее глобальным, но тоже принципиальным для ногайской истории — например, о влиянии «Казанского взятия» 1552 г. на усиление борьбы между мирзами (Новосельский 1948а, с. 13); об участии ногаев в антироссийской борьбе поволжских народов в последней четверти XVI в. (Новосельский 1948а, с. 432); втягивании Большой Ногайской Орды в крымско-турецко-иранский узел противоречий (Новосельский 1948а, с. 31); нюансах ногайско-крымских отношений (Новосельский 1948а, с. 28, 100, 101, 186, 187, 248, 249, 283); расселении ногайских мигрантов под Астраханью (Новосельский 1948а, с. 56, 142); борьбе ногаев с калмыками и вытеснении последними основной массы ногаев на левобережье Волги в первой половине 1630-х годов (Новосельский 1948а, с. 222, 227); отношениях кочевников с астраханскими властями (Новосельский 1948а, с. 44, 45, 138) и многом другом

[Gosha]

При этом, однако, вовсе не жители заволжского Дешта находились в фокусе интересов автора. Он исследовал внешнюю политику России по отношению к тюркским Юртам («борьбу с татарами»), а собственная жизнь Ногайской Орды и Крымского ханства интересовала его лишь в той степени, в какой она влияла на интенсивность набегов. Так ставилась главная цель исследования, и, конечно, некорректно было бы предъявлять А.А.Новосельскому претензии в пренебрежении к изучению связей ногаев с их восточными соседями, экономики Орды и ее общественной структуры, как это делала Е.Н.Кушева (Кушева 1949, с. 84, 85). Огромный объем новых материалов о Ногайской Орде, введенных в научный оборот, не позволяет также согласиться с мнениями К.В.Базилевича и И.П.Петрушевского, будто она изучена А.А.Новосельским как бы походя, только в связи с крымцами (Базилевич 1950; Петрушевский 1952). Но одного замечания данный труд, пожалуй, заслуживает: он целиком построен на источниках из Архива древних актов, без использования не только восточных хроник (они и в самом деле были не очень нужны для той темы), но и большинства публикаций по теме. Единичны ссылки на сочинения европейских путешественников и дипломатов, на разработки историков — предшественников А.А.Новосельского.