Правда о Русском Мате ⇐ Авторские темы

[Gosha]

Исследование епископа Митрофана (Баданина), правящего архиерея Североморской епархии, что на берегах Кольского полуострова, посвящено серьезным проблемам современного духовного состояния нашего народа. Речь идет о ненормативной лексике, нецензурной брани. Это явление, к сожалению, стало обыденным фоном нашей жизни и беспрепятственно продолжает страшную работу по разрушению духовного и физического здоровья людей. Об истоках этой беды, о древних языческих кор-нях русского мата, его магической энергетике и о необходимости возвращения к нашим истинным духовным ценностям рассказывается в книге.

Не секрет, что мат в России в прошедшем XX веке обрел статус чуть ли не национального достояния, пытаясь утвердиться как неотъемлемый признак самоидентичности русского народа. Происходила героизация мата. Его представляли непременным фоном успешного выполнения особо ответственных задач, чуть ли не единственно возможным средством мобилизации как воинских подразделений, так и трудовых коллективов, и едва ли не непременной, важнейшей духовной составляющей побед нашего народа в мирное и военное время.

С горечью приходится признать, что хотя сказанное, возможно, несколько и грешит преувеличением, но, по сути, отражает большую морально-нравственную проблему, серьезную духовную беду, случившуюся с нашим народом в XX веке.

При этом, что скрывать, в наибольшей степени этим недугом поражены воинские коллективы — армия и флот. Тяжелые локальные войны 1990-х годов очевидным образом показали, что никакой иной аргументации в словесном противостоянии с врагом, кроме дикого мата, у российского воина сегодня нет. И в этой войне мы проиграли духовные ценности, стоящие за «боевыми» словами, проиграли вчистую.

Так с болью долгое время считал и я, автор этих строк, пока не познакомился с активным и весьма известным участником тех тяжелых событий на Северном Кавказе. Речь идет о легендарном «Чукче-снайпере», в прошлом бойце нашего спецназа Воздушно-десантных войск, а ныне священнике Русской Церкви отце Николае Кравченко. Именно настоящая мужская работа, которая досталась ему на войне, и очень важное слово, прозвучавшее в бою, привели его к Богу.

СЛОВО СПАСЕНИЯ

Смерть и жизнь — во власти языка. - Притчи Соломона, 18,22

В январе 1994 года группа разведки нашего спецназа ВДВ, уходя от преследования отрядами чеченских сепаратистов, укрылась в полуразрушенном здании Госуниверситета в Грозном, что недалеко от площади Минутка. Здесь на одном из этажей спецназовцы обнаружили бойцов нашей пехоты — это были пацаны «срочники» с капитаном во главе.

Объединившись и заняв в здании круговую оборону, наши ребята вступили в тяжелый бой. Была надежда, что соседи услышат звуки боя и придут на выручку. Со своей неразлучной СВД лейтенант Кравченко делал все, что могло зависеть от отличного снайпера. И хотя эту работу он делал весьма успешно, ситуация неумолимо ухудшалась. Огонь и натиск «духов» нарастали, а наши возможности таяли...

«Через сутки стало понятно: подмоги не будет. Патроны практически у всех уже закончились, и нас все сильнее стало охватывать чувство обреченности, предчувствие неминуемой страшной развязки. И вот тогда я, наверное, впервые в жизни так явно, напрямую, взмолился к Богу: «Господи, сделай так, чтобы мы сумели вырваться живыми из этого ада! Если останусь жив, — построю Тебе храм!»

Тут же пришла мысль: надо решаться на прорыв, и как можно скорее. Мы, офицеры, хорошо понимали, что эта отчаянная попытка вырваться безнадежна и, по сути, безумна, тем более с такими «вояками-срочниками», совсем еще детьми. Максимум, на что мы надеялись, так это на то, что, может, хоть кому-то удастся прорваться и остаться в живых. Может, потом хоть расскажут о нас...

Все приготовились к этому броску в вечность. Вокруг нас враг непрестанно голосил свои заклинания: «Аллах акбар!», давя на пси¬хику и пытаясь парализовать волю.

И тут мы как-то разом решили, что будем кричать наше русское: «Христос Воскресе!» Это было странное, подсказанное извне решение. Не секрет, что во всех крайних, предельных ситуациях войны мы обычно орали диким, яростным матом.

И вдруг совсем противоположное — святое: «Христос Воскресе!» Эти удивительные слова, едва мы их произнесли, неожиданно лишили нас страха. Мы вдруг почувствовали такую внутреннюю силу, такую свободу, что все сомнения улетучились. С этими словами, закричав что есть мочи, мы бросились в прорыв, и началась страшная рукопашная схватка. Выстрелов не было. Лишь звуки жутких ударов и хруст, боевые выкрики, брызги крови, предсмертные хрипы и стоны заколотых и задушенных «духов».

В результате мы все прорвались. Все до единого! Да, мы все были ранены, многие серьезно, кое-кто и тяжело. Но все были живы. Все потом попали в госпитали, но все и выздоровели. И я точно знаю, что, если бы пошли на прорыв с нашим традиционным матерным криком, — не прорвались бы, все бы там полегли.

Я стал священником и сейчас строю храм, работаю там же, в войсках. И теперь хорошо понимаю, что от слова, наполненного силой Божией, больше противника поляжет, чем от пули снайперской. И еще, что самое главное: тем же словом Божиим я теперь больше людей спасти смогу...»

Так почему же столь прилипчиво матерное слово и почему так трудно бывает отказаться от него? Что за сила живет в этих грязных словах? Откуда она черпается, где истоки той черной энергетики, воздействие которой ясно чувствует как сам матерящийся, так и объект его матерных поношений?

Пора сказать правду о русском мате.

[Gosha]

Он, конечно, был возмущен таким предложением, но при этом вкладывать в чужие уши свое словесное дерьмо считал вполне допустимым и даже нормальным.
Привычка к словам негодным служит некоторым путем и к делам. Поэтому со всяким охранением надо остерегать душу, чтобы, находя удовольствие в словах, незаметно не принять чего-нибудь плохого, как иные с медом глотают отраву.
- Святитель Василий Великий

[Gosha]

Под Маской Мата

По мнению специалистов-психологов, нецензурной лексикой люди чаще всего маскируют свою жизненную неуверенность, заглушают чувство страха перед окружающими. Это характерно, как уже было сказано ранее, для ситуации войны, революционных беспорядков, социального беззакония, когда происходит разрушение прежнего привычного и стабильного мироустройства.

[Gosha]

Мат, как мы знаем, имеет активную атакующую направленность на все окружающее. Однако, став обыденным фоном и постоянно сопровождая речь человека, мат обличает его носителя, свидетельствует о его духовной, эмоциональной и психической слабости, о боязни окружающего мира, о постоянном ожидании неприятностей извне.

[Gosha]

В то же время мат, сознательно допускаемый начальником в отношении подчиненного, явно служит средством грубого подавления личности, что приводит к болезни и разрушению коллектива и, в конечном итоге, к параличу в его работе.

[Gosha]

Упование командира на «матерный разнос» свидетельствует лишь об отсутствии профессионализма, о неспособности начальника четко и доходчиво поставить задачу, донести свои требования до сознания подчиненных, заинтересовать и простимулировать инициативу, создать коллектив единомышленников.

[Gosha]

При этом надо честно признать, что подчас под таким «ревностным служением» и якобы «радением о службе» скрывается подлое животное желание «выспаться» на подчиненном, излить грязь своей души, свою злобную энергию и половую неудовлетворенность, свои нереализованные сексуальные фантазии, а чаще всего свою несостоятельность в сфере интимных отношений.

[Gosha]

Нечто подобное проявляется и в известном факте демонстративной матерной речи у людей, так сказать, «воспитанных, культурных и образованных», что, по мнению психологов, является следствием снижения их сексуальной потенции. Они, не осознавая того, во-первых, пытаются восстановить потенцию, стимулируя себя «сексуальными парадигмами» в матерном выражении, а во-вторых, подбадривают себя, защищаясь от внутренних опасений перед наступившими неудачами на «половом фронте». Хрестоматийный пример — упоение матерщиной стареющих Льва Толстого и Ивана Бунина.

[Gosha]

Любители всячески оправдать засилье мата в нашей жизни стремятся сослаться на авторитеты и непременно упоминают наших знаменитых поэтов — Пушкина, Лермонтова, Маяковского, Есенина. Что об этом можно сказать? Даже эти люди, «золотой фонд» нашей литературы, всегда оставались, по сути, простыми смертными со своим недостатками, многочисленными искушениями, страстями, грехами.

[Gosha]

Выдергивать из их величайшего поэтического наследия несколько строк с «непечатными» вы¬ражениями и размахивать ими, как грязным бельем, недостойно воспитанного человека. Кроме того, нецензурные эпиграммы и четверостишия Пушкина, Лермонтова и некоторых других авторов никогда не публиковались и вообще обнародованию не подлежали. Эти «опусы» стали достоянием гласности в Европе благодаря нашим политическим эмигрантам лишь во второй половине XIX века.

[Gosha]

Что касается поэтов революционной эпохи, то их матерные строки отражают эпатажный, распутный дух того времени, свидетельствуют об утрате привычных ориентиров и — в конечном счете — о трагической судьбе каждого талантливого и творческого человека, доверившегося стихии революционного хаоса и разрушения.

[Gosha]

ВЕЛИКИМ РУССКИМ ЯЗЫК

Мат — страшная бесовская сила. Ее нарастание в обществе неизбежно приведет к деградации русского языка, к его угасанию как великого мирового языка. По сути, это война с целью лишить нас этого величайшего богатства, доставшегося русскому народу от предков. Надо сказать, что подчас мы даже и не понимаем, каким сокровищем обладаем.

[Gosha]

Бывая на международных конференциях, проводимых Пушкинским Домом (Институтом русской литературы), я неизменно удивлялся неподдельному интересу и любви к нашему языку и литературе со стороны лингвистов и литературоведов других стран мира.

[Gosha]

Итальянские ученые-слависты неожиданно открыли мне то, о чем я никогда не задумывался. Они утверждают, что помимо того духовного богатства и глубины, что являет миру наша литература, необычайной притягательностью обладает само звучание нашего языка. «Вы даже не представляете, как красиво звучит русская речь, ваш язык очень благозвучен для восприятия на слух, — говорила мне итальянский филолог профессор Стефания Сини, — очень приятно изучать и произносить ваши слова».

[Gosha]

Те же россияне, кто принял для себя мат как языковую норму, похоже, не понимают, какую страшную работу по разрушению нашего национального достояния они проводят, занимаясь целенаправленной дебилизацией русской речи, великого русского языка.

[Gosha]

При этом люди искренне любят Россию и не задумываясь станут на защиту ее национальных интересов. А вот в вопросе матерщины... Они будто бы и не понимают, насколько серьезна задача сбережения чистоты нашего языка.

[Gosha]

Что это?
Легкомыслие?
Безответственность?
Но, как это ни странно покажется, даже уголовный мир, «блатная» среда матерщину в своих рядах, как известно, жестко пресекает.
Там существует табу на мат.

[Gosha]

Причина такого странного «благочестия» весьма поучительна для наших рассуждений. Как мы уже сказали, матерщина представляет собой угрозу для любого языка, следовательно, и для «фени», воровского жаргона, тоже.

[Gosha]

Поскольку в этом тайном языке заложена вся система ценностей жизни «по понятиям», внутренняя иерархия преступного мира, воровская романтика и традиции, профессиональный преступный мир строго охраняет «чистоту» своего языка. Мат же, как известно, приводит к деградации языка, по сути, парализует его жизненную силу, подменяя живую речь первобытным примитивизмом «собачьей лаи».

[Gosha]

О страшных пределах деградации речи, до которых может докатиться человек, полностью отдавшийся во власть матерных слов, писал еще Достоевский в «Дневнике писателя». Он, что называется, «диву давался», как некий его собеседник с помощью вариаций одного матерного слова выражал всю гамму своих чувств и мыслей.

[Gosha]

Очень точно заметил один наш известный современник: «Совершенствовать свой язык — громадное удовольствие, не меньшее, чем хорошо одеваться, только менее дорогое...»

[Gosha]

НА ФЛОТЕ

С печалью следует признать, что наиболее стойкие, можно сказать, «героические традиции» повседневной грязной матерщины сложились в армии и на флоте. Сейчас, когда речь идет о введении института войсковых священников, о необходимости перемены духовной атмосферы в армейских коллективах, возвращения чистоты в души воинов, самым явным препятствием этому процессу станет грязная привычка материться.

[Gosha]

О какой молитве на кораблях и в частях Российского флота, о каких прошениях к Богу за дорогих людей, «за тех, кто в море», может идти сейчас речь? Это, увы, исключено, поскольку ни для кого не секрет, что вся жизнь моряка постсоветского времени, его душа и сердце отравлены откровенной матерщиной. Просто диву даешься, с каким упоением и даже гордостью моряки флота российского изливают друг на друга эту словесную грязь.

[Gosha]

Этот ублюдочный язык страшно не вяжется с мужественной красотой морской службы, со старинными морскими традициями, корабельными терминами, благородной строгостью морской формы.

[Gosha]

Все потрясающие возможности нашего языка, самого красивого в мире, удивительного по богатству слов, разнообразию оттенков речи, свелись к этой примитивной словесной грязи. Временами даже кажется странным то, что этот лексикон почему-то до сих пор не введен в официальный перечень командных слов, не закреплен в уставах как официальный язык общения в армии и на флоте.

[Gosha]

Современная Российская армия и флот стоят перед огромной проблемой — духовной пустотой бытия. Каждый человек, настоящий мужчина, а уж тем более военный профессионал, должен иметь в сердце основополагающую идею своего служения, ту, что составляет главный смысл его жизни.