Евреи в России XIX век ⇐ Авторские темы

[Gosha]

А. И. Паперна - ИЗ НИКОЛАЕВСКОЙ ЭПОХИ
А. Г. Ковнер - ИЗ ЗАПИСОК ЕВРЕЯ
Г. Б . Слиозберг - ДЕЛА МИНУВШИХ ДНЕЙ -- из этих книг используются выдержки ...

ЕВРЕИ, КОТОРЫЕ ЖИЛИ В РОССИИ

Подходит к концу еще одна столетие исторического существования еврейского народа на просторах государства, некогда именовавшегося Российской империей. Войны, революции и социально-культурные потрясения навсегда изменили еврейскую карту этой страны. Словно каким-то гигантским ластиком время стерло с нее затерянные в болотах Полесья еврейские местечки и цветущие села на берегах Днепра, еврейскую нищету Бердичева и еврейское богатство Петербурга, евреев одесской Молдаванки, всегда готовых ответить ударом на удар, а то и нанести его первыми, и евреев «Ирущалаим да Лита» (Вильно), ночи напролет спорящих о значении какой-нибудь фразы в Талмуде. Торговцы и ремесленники, рафинированные интеллигенты и малограмотные извозчики, расчетливые дельцы и наивные альтруисты — одним словам, все те, кто составлял еврейский мир, жили на «еврейской улице» России, ушли от нас со всеми своими горестями и печалями, радостями и страстями, молитвами и проклятиями. На ничто не может кануть в небытие. Евреи той эпохи остались неотъемлемой частью российской истории.

Приверженцы иудаизма поселились на территориях, впоследствии вошедших в состав Российской империи, еще в первые века нашей эры. Так называемые евреи-ашкеназы — основная часть российского еврейства — стали русскими подданными после раздела Польши в конце XVIII в. В культурном отношении ащкеназы как культурно-этническая общность сложились в городах на берегах Рейна в X—XII вв., а основой их разговорного языка стал один из германских диалектов. Экономическое развитие стран Западной Европы, происходившие в них сложные политические процессы вынудили значительную часть ашкеназийского еврейства постепенно мигрировать на Восток и осесть в Польше и Литве, а значит, и в тех районах Украины и Белоруссии, что были тогда частью Речи Посполитой. (Намного более скромным для истории России было значение евреев азиатского, кавказского и крымского регионов, так называемых бухарских, горских, грузинских евреев, сефардов и крымчаков.)

В истории евреев Польши и Литвы было все: периоды спокойствия и расцвета самобытной культуры не раз прерывались годами войн, погромов, ритуальных судилищ и даже изгнания. Тут сложилась жесткая структура внутренней и внешней жизни народа. Свой язык, своя религия и обычаи, свое строго обозначенное место в экономической и политической жизни государства и собственные законы, регулирующие внутреннюю жизнь общины, система юридических актов, определявших взаимоотношения с высшей и местной властью и, наконец, традиция, то, что всегда выше и сильнее любых законов, — все это Россия в мемуарах превратило евреев в особую группу населения такого крупного государства средневековой Европы, какой была Речь Посполитая.

В XVI в. огромные территории Украины были частью этого государства. Польская экспансия вовлекла в свою орбиту и тысячи евреев. Дворянство, получая украинские земли, охотно привлекало к их экономическому освоению евреев. Когда посулами и обещаниями, а когда и силой их переселяли на Украину, где евреям была уготована незавидная роль посредников во взаимоотношениях местного православного населения и польской шляхты. Будучи не в состоянии заселить эти территории польским крестьянством, землевладельцы нашли, казалось бы, простой, но на деле оказавшийся роковым выход.

Часть переселенных на Украину евреев была превращена в арендаторов, откупщиков и управляющих поместьями. Конечно, большинство евреев занималось торговлей или ремеслами, однако в разразившейся освободительной войне именно евреи пали первой жертвой. Как всякое социальное движение Средневековья, борьба украинского народа с польской экспансией проходила под религиозным флагом. Но если польское население могло надеяться на защиту своей армии, то евреи, разбросанные на огромной территории, оказывались совершенно беззащитными. В ходе национально-религиозной войны на Украине войсками Богдана Хмельницкого была уничтожена значительная часть еврейского населения.

Позднее, уже в XVII в., каждое из многочисленных восстаний на Украине сопровождалось массовым убийством евреев. Они оказались разменной монетой во взаимоотношениях украинцев и поляков. Катастрофа, постигшая польское еврейство на Украине в XVI—XVII вв., оставила заметный след в национальной психологии, нашла глубокое отражение в его искусстве, литературе и духовной жизни. В свою очередь события на Украине оказали заметное влияние на положение того немногочисленного еврейского населения, что проживало в России. Война велась под флагом защиты православия, и по тем же мотивам после 1654 г. часть Украины (Малороссия) присоединилась к России. Все это требовало соответствующего идеологического обрамления. Важной составляющей этого процесса стало ужесточение антиеврейского законодательства, которое не только запрещало евреям проживание в пределах России, но даже и временное пребывание делало почти невозможным. Эти запреты фактически остались неприкосновенными и после того, как весь государственный строй России был преобразован реформами Петра I.

Правда, отдельные евреи из Прибалтики, Польши и Литвы открывали в России свои предприятия, были посредниками в международных торговых делах. Однако массового переселения их не происходило не только из-за того, что формальные ограничения сохранялись. Гораздо более действенной преградой была прочно укоренившаяся анти еврейская традиция, делавшая, главным образом по религиозным соображениям, невозможным существование в стране мало-мальски многочисленной общины. Впрочем, и сами евреи не стремились получить доступ в Россию, где существовала постоянная угроза самим основам их национальной жизни.

Несколько иначе дело обстояло в Малороссии. Уже в 1760-е гг., после присоединения этой территории к России, евреи вновь начинают появляться тут. Дело в том, что в их присутствии оказались крайне заинтересованы землевладельцы и местная администрация. Евреи обеспечивали торговле международные н межрегиональные связи, выступая в качестве посредников; брали в аренду поместья, снимая этим с плеч владельцев заботы по управлению хозяйством; создали целую сеть шинков и заезжих домов. Евреи-ремесленники обес¬печивали быстрое и дешевое изготовление многих необходимых предметов хозяйства. Это не могло не вызвать ответной реакции местного населения. На первый план выходит столкновение экономических интересов евреев и местных торговцев и ремесленников.

После смерти Петра I политика правительства по отношению к евреям стала еще более жесткой, Елизавета I в 1742 г. потребовала полного удаления евреев из страны, как «имени Христа Спасителя ненавистников». К тому времени евреи уже играли значительную роль в экономике ряда регионов империи: Малороссии и приграничных с ней районов России, Лифляндии. Поэтому Государственный Совет обратился к императрице с просьбой о пересмотре своего решения, как экономически невыгодного и наносящего серьезный ущерб казне.

На этом прошении Елизавета I написала: «От врагов Христовых не желаю интересной прибыли».

После этого на протяжении двадцати лет евреи лишь эпизодически появлялись на русской территории. После вступления на престал Екатерины II вопрос об открытии евреям доступа в страну стал проблемой политической. В первые дни своего царствования императрица, лишенная религиозных предубеждений и весьма прагматичная, все же не могла сразу же отрешиться от «заветов» своей предшественницы. Только с 1764 г., после многочисленных просьб со стороны украинского дворянства и городского совета Риги, евреям был вновь открыт доступ в пределы империи. С допущением евреев в Ригу было связано н другое нововведение Екатерины II.

Как известно, в результате успешных войн России против Турции в состав империи были включены огромные малозаселенные территории (Новороссия). Крайне заинтересованная в быстром освоении этих земель, Екатерина II дала негласное разрешение на переселение туда значительного числа евреев. Но вскоре еврейский вопрос предстал перед руководством России во всем своем объеме и сложности. В результате гибели Речи Посполитой ее территория с огромным еврейским населением была поделена между собой странами-победительницами — Австрией, Пруссией и Россией.

Полтора миллиона евреев в одночасье стали подданными Российском империи.

В отличие от других стран Россия унаследовала от Польши не только огромное еврейское население, но фактически и всю систему польско-еврейского
мемуарного законодательства, которая была без изменений перенесена на российскую почву. Сложившаяся в течение нескольких веков в специфических условиях средневековой католической державы, она определяла взаимоотношения двух различных миров — польского и еврейского, католического и иудейского. При экономической взаимозависимости эти миры во всем остальном жили своей отдельной жизнью. Жизнь еврейской общины текла по своим законам, и к концу XVIII в. власти Польши, как правило, не вмешивались в нее, предоставляя евреям самим решать свои внутренние проблемы, и ограничивались только регулированием польско-еврейских отношений.

Вековая борьба за существование в условиях враждебного окружения привела к созданию евреями особого общественного устройства — кагала. Этот выборный орган представлял все еврейское население перед лицом королевской власти, контролировал сбор государственных податей, руководил религиозными и благотворительными учреждениями, образованием детей, устанавливал и контролировал правила торговли, разбирал тяжбы между членами общины, регулировал отношения между общинами различных городов и воеводств и местной польской администрацией. Кагалы существовали во всех городах и местечках.

Особая роль в еврейской общине принадлежала раввину. Несмотря на то что именно кагал нанимал раввина на службу, он пользовался самостоятельностью в качестве руководителя религиозной жизни общины. В его рухах сосредоточивалось руководство духовной жизнью евреев данного города или местечка. История знает имена многих раввинов, чья деятельность и чьи религиозно-философские труды наложили неизгладимый отпечаток на мировоззрение целых поколений.

Вся повседневная жизнь еврея протекала по законам Талмуда. За его духов¬ной жизнью строго наблюдали раввины, вся жизнедеятельность предопределялась и контролировалась кагалом. Одной из главных и незыблемых традиций народа было безусловное предпочтение всего духовного грубо материальному. Дети в раннем возрасте обучались грамоте и до 18 лет должны были осваивать премудрости Танаха (Пятикнижия) и Талмуда, община обеспечивала обучение даже самым малоимущим. Любой ученик, добившийся успехов в учении, мог рассчитывать на то, что община в дальнейшем будет субсидировать его учебу. Особое развитие получила система благотворительности. Все эго делало еврей¬скую жизнь замкнутой и отстраненной от окружающей среды. Община в одно и то же время и защищала еврея, и порабощала его. Вне общины он оставался один на один с враждебным ему окружением.

И все же еврейский мир не был чем-то раз и навсегда застывшим. В XVII в. появилось новое религиозное движение — хасидизм. Ему удалось не только потрясти основы духовной жизни народа, но и фактически надолго расколоть его. Основатель хасидизма Израиль Бешт (1698—1760) в своих проповедях противопоставил живые формы народной, жизни слепому следованию обряду. В Россия в мемуарах его учении на первый план выдвигалось не изучение Талмуда и неукоснительное следование ему, не ритуал, а молитва, доступная любому и идущая прямо от сердца к Богу. Хасиды пренебрегали скрупулезным соблюдением обрядов и аскетическими предписаниями Талмуда, превращавшими всю жизнь евреев в строго регламентированную застывшую систему.

[Gosha]

Этим ак¬том положение юноши на время его пребывания в городе обеспечивалось: кушанье у него есть, книг и свечей — сколько угодно, квартира готовая — клауз, в кровати и подушках он не нуждается — спит на скамье или на земле, подложив под голову свой халат.

[Gosha]

То не значит, однако, чтобы р. Лейзер-Янкель позволил себе когда-либо, основываясь на своих умозаключениях, употребить гада в пищу; нет, он сам знал, что его парадоксальные выводы реального значения не имеют, да он никаких практических целей в своих головокружительных умственных скачках и не преследовал.

[Gosha]

То было искусство для искусства. Изучение Талмуда для применения его постановлений в жизни — это, по его мнению, дело плоских голов, «ремесленников»; но чтобы из отдельных камешков, разбросанных по безбрежному пространству Талмуда, воздвигнуть восхитительный воздушный замок, из отдельных искр, таящихся в его недрах, устроить великолепный умственный фейерверк — для этого нужно быть художником, творцом, каким был он, р. Лейзер-Янкель. Таких типов и представителей различных направлений в копыльском клаузе было много, да всех не перечтешь.

[Gosha]

Жизнь, правда, не роскошная, зато спокойная и свободная от забот и семейных дрязг, дающая возможность всецело отдаться изучению Торы. В клаузе стоял постоянный гул десятков голосов молодых людей, местных и приезжих, громко читавших лежащие пред ними фолианты Талмуда и соперничавших между собою в прилежании и успехах.

[Gosha]

Обыкновенно эти бурши жили в мире и согласии, помогали друг другу. Но случалось, что между двумя из них завязывался спор в понимании смысла какого-либо места в Талмуде или в его комментариях; спор, начавшийся тихо, мирно, принимал все более и более горячий характер, переходил в состязание, каждый из спорщиков оперировал своею начитанностью, остроумием, находчивостью, призывал на помощь все силы диалектики, логики, даже софистики; к спорящим присоединялись посторонние, причем одни становились на сторону одного, другие на сторону другого из диспутантов; двоеборство таким образом превращалось в ожесточенную битву между двумя враждебными лагерями; поднимался всеобщий шум, шансы победы быстро переходили с одной стороны на другую, пока одному из диспутантов не удавалось нанести противнику окончательный удар.

[Gosha]

Победитель в таком турнире, правда, лаврового венка не получал, но всеобщим почетом он вознаграждался не менее победителя на олимпийских играх; когда же победитель бывал холостой, то после такого триумфа он мог быть уверен, что если не сегодня, то завтра сделается зятем какого-либо знатного копыльца.

[Gosha]

Впрочем, почти все иногородние бахуры рано или поздно делались добычею охотившихся за ними копыльских обывателей. Копыльцы рано налагали на себя узы Гименея и после смерти жены вступали в брак во второй, третий и т.д. раз, отчего, естественно, у них было много детей, среди которых добрую половину составлял женский пол (я не говорю: «прекрасный пол», потому что в Копыле придерживались в этом отношении взгляда Шопенгауэра, не признававшего за женщинами преимущества красоты; красота вообще как в женщинах, так и в мужчинах нельзя сказать чтобы не уважалась, но реальной ценности не имела).

[Gosha]

Молодежь клауза

Копыльский клауз был также высшею школою, где местные подрост¬ки, получившие достаточную подготовку в хедерах, сами дополняли свои сведения в Талмуде и раввинской письменности. Между ними в начале пятидесятых годов обращали на себя внимание двое юношей, Шолем и Шлейма, тем, что, будучи способными талмудистами, они посвящали, однако, много времени изучению Библии с комментарием «Мецудос». Конечно, Библия — книга священная, священнее даже Талмуда, но ведь это предмет легкий, доступный и простолюдину; поэтому делать Библию объектом серьезного изучения, тратить на это драгоценное время казалось всем более чем странным.

[Gosha]

Главная забота копыльцев состояла в женитьбе своих детей; самая убедительная клятва у них была: чтобы я так дожил (или дожила) повести своих детей к хупе (балдахину). С мальчиком не беда, ему всегда можно найти невесту, а если он одарен «хорошею головою», то есть умственными способностями (способности ценились высоко, даже выше знания ), то его имя загремит во всем крае, его будут добиваться первые «гвиры» для своих дочерей. «осыплют золотом» не только его, но и его родителей.

[Gosha]

Одному из этих «библиоманов», Шолему, высокому, стройному юноше, со вздернутыми несколько вверх ноздрями, придававшими его лицу ироническое выражение, суждено было впоследствии стать одним из лучших представителей новоеврейской и жаргонной литературы, известным под псевдонимом Менделе-Мойхер-Сефорим (С.М. Абрамович ).

[Gosha]

Другое дело с девицею: туг необходимо приданое, а далеко не всякий в Копыле был в состоянии его давать своим дочерям. Вот в таких случаях из беды выручали бедные бахуры. Это народ не только невзыскательный насчет красоты невесты, но легко мирившийся и с телесными недостатками ее, сходили с рук и хромые, и горбатые; не было необходимости и в приданом, отцу невесты нужно было только дать письменное обязательство в том, что он будет давать в течение известного числа лет кест, т.е. полное содержание новобрачным и могущим родиться у них детям. Таким образом иногородние клауэники имели для Копыля, с одной стороны, весьма важное матримониальное значение, а с другой — служили постоянными кадрами для пополнения рядов ученых обывателей.

[Gosha]

Вследствие перепроизводства в Копыле талмудистов молодые ученые по окончании своего кеста часто вынуждены бывали для пропитания своих семей искать должностей раввинов, меламедов и других духовных профессий в далеких краях (в Подолии, Волыни и Новороссийском крае), где знания Талмуда было менее распространено, и, таким образом, город Копыль был рассадником талмудического знания далеко за своими пределами.

[Gosha]

Общественные и чаётные библиотеки

Для удовлетворения потребностей стольких пытливых умов и столь различных вкусов в копыльском клаузе была довольно богатая библиотека. Рядом с Талмудом, кодексами и раввинскими респонсами в ней находились и книги содержания каббалистического, философского («Море-Неву-хим» Маймонида), философско-богословского («Кузари», «Икарим»), нравоучительного («Ховос-Галвовос», «Месилас-Иешорим»), исторического («Седер Гадорос», «Иосифон*, «Шалшелес Гакаббала») и проч. Не было в этой библиотеке только произведений новоеврейской, так называемой берлинской литературы, возникшей в половине XVIII века в Берлине, продолжавшейся в Галиции и в описываемое время нашедшей адептов и в России. Этановая, светская и религиозно-критическая, литература считалась вредною, запрещенною nS*№), но сочинения и этого рода вскоре появились в Копыле, хотя тайным, контрабандным пугем.

[Gosha]

Кроме библиотеки при клаузе в Копыле было много частных библиотек меньшего размера. Каждый зажиточный и уважающий себя обыватель имел у себя на дому те книги, которые были ему доступны и которые отвечали его вкусу. Шкап с книгами, с полным комплектом Талмуда в красном кожаном переплете был лучшим украшением для еврейского обывателя, как жемчуг и бриллиантовые серьги для жены его. И книги, и ожерелье придавали дому важность, аристократический колорит. Впрочем, этот мертвый капитал в случае нужды можно было легко реализовать: заложить, продать, так как книги, особенно капитальные, подобно бриллиантам, имели реальную ценность н находили покупателей; в крайнем случае можно было их дать в виде приданого за дочерью.

[Gosha]

И женщины имели свои библиотечки, соответствовавшие их развитию и духовным потребностям и состоявшие исключительно из книг, писанных на жаргоне, так как женщины древнееврейского языка не знали. Это были большею частью книги религиозного содержания, как молитвенники, «Цеэно-Уреэно» — Пятикнижие с легендарными агадическнми приправами, «Менорас Гамоэр» — нравоучительные рассказы из агады и мидраша, также рассказы из древней еврейской истории вроде «Гедулас Иосиф» — романтическо-легендарная история Иосифа Прекрасного; попадались также и светские книги, все переводы или переделки с других языков, как, например, «Баба-Маасе» («Бова Королевич»), «Тысяча и одна ночь» и т.п.

[Gosha]

В сороковых годах стали появляться от времени до времени и бытовые описания, и юмористические рассказы талантливого писателя, отца новожаргонной литературы А.М. Дика. Строгий «Index», существовавший для еврейской литературы, не касался жаргонной: она была в таком пренебрежении у ученых талмудистов, что они не могли себе представить в ней чего-либо опасного для ортодоксии. Благодаря этому «диковская» литература беспрепятственно и в огромном количестве экзем¬пляров распространялась среди читающей публики.

[Gosha]

Эту публику вначале составляли простолюдины и женщины. Серьезные мужчины со снис¬ходительною улыбкою смотрели на невинные забавы своих жен и дочерей, собиравшихся в субботние дни для чтения этих «шуточных рассказов», но молодежь вскоре поняла, что автору этих рассказов не до шуток, и дела¬ла из них надлежащие выводы.
---------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------
А.М. Дик был очень плодовитым писателем. В 1865 году я видел у него список изданных им до того времени на жаргоне рассказов, жизнеописаний и проч., превышав¬ший двести названий. Он тогда доставлял типографии Ромма32 по одной брошюре в два- трн листа в месяц, получая в виде гонорара по три рубля за штуку. Издания эти были лубочные, печатались небрежно и на самой дешевой бумаге, зато продавались по 5-6 копеек, были доступны широкой народной массе.
«Самый популярный у нас писатель, — сказал мне однажды С.И. Фин, — есть Дик. Виленская хозяйка, выходя в пятницу с корзинкою на рынок для закупки на субботу овошей, пряников и тому подобного, не преминет приобрести также за несколько копе¬ек что-либо «диковское». как самого лучшего из «субботних лакомств».

[Gosha]

Копыльские патриции, то есть обыватели, выдававшиеся ученостью, состоятельностью или знатностью рода, относились пренебрежительно к своим бедным согражданам — ремесленникам, извозчикам, чернорабочим и проч., менее их сведущим в законе и менее их могущим уделять время молитве и богоугодным делам. Знатный копылец ни за что не выдал бы своей дочери за ремесленника; такой союз был бы позором для всей семьи. От покойной моей матери я часто слышал: «Слава Богу, в нашем роде нет ни одного выкреста и ни одного ремесленника», Патриции за-хватили все почетные должности и места в синагоге, оставляя плебеям задние скамейки у самых дверей.

[Gosha]

Плебеи не выдержали и в лице общества портных удалились из синагог, — не на Священную гору, подобно своим римским собратьям, и даже не в близкий Schloss, а в особое помещение, обращенное ими в молитвенный дом, где они почувствовали себя полными хозяевами: обзавелись собственными свитками Торы, собственными старостами и даже собственным «ребе», который объяснял им установленные недельные отделы Пятикнижия и читал нравоучительные книги.
-----------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------
Хотя Дик был прекрасным знатоком древнееврейской литературы и языка, он редко пользовался еврейским языком. По крайней мере, в печати появилось только два его сочинения на этом языке: «Гаореах» («Гость») — описание посещения М. Монтефиоре Вильни и «Масехет Аннос» («Трактат о бедности») — чудная пародия на Вавилонский Талмуд, Эта искусная и острая критика Талмуда при пояалении своем в 1848 году (если память мне не изменяет) в журнале «Керем-Хемед», выходившем под редакциею Шнеора Закса в Берлине, возбудила в современных ортодоксальных евреях ужас негодования и доставила Дику репутацию величайшего еретика. Рассказывали, что отец редактора «Керем-Хемеда», Цемах Закс, человек, хотя принадлежавший к партии прогресса, но стоявший твердо на почве талмудизма, по прочтении этой пародии разорвал свою одежду и отбыл по всем правилам траур, оплакивая таким образом дерзкое оскорбление, нанесенное Талмуду.
На мой вопрос Дику, почему он предпочитает бедный и неуклюжий жаргон прекрасному, благозвучному еврейскому языку, он ответил; «Разрушить старое здание можно только ударами грубого топора, а не уколами тонкой золотой булавки».
Однажды Дик сказал мне с усмешкою: «Вы в раввинском училище учитесь двум языкам, из которых один — язык страны, откуда нас выгнали, а другой — язык страны, куда нас не пускают».
«Напрасно пренебрегаете жаргоном, — сказал он мне в другой раз, — жаргон — это старый, незатейливый посох вечно гонимого народа нашего. Опираясь на него, наши предки переходили с запада на восток, спасаясь от гонений крестоносцев, а потом пос¬ле резни Хмельницкого и Гонты тою же дорогою шли с востока на запад, везде находя у понимающих их и сочувствующих нм братьев-единоверцев помощь, Вы полагаете, что посох этот уже нам не нужен? Я этой уверенности не имею».