Вторая Отечественная война ⇐ Наполеоновские войны

[UranGan]

Первой Отечественной войной можно считать события 1612 года интервенцию Речи Посполитой, Второй Отечественной войной можно считать события 1812 года интервенцию Франции и всей Западной Континентальной Европы!

Актуальность темы продиктована не только тем, что неожиданно нагрянул очень важный юбилей Отечественной войны 1812 года. Наше общество редко вспоминало события тех давно минувших дней и как-то подзабыло, что 200 лет тому назад российское государство и русский народ столкнулись с очень серьезным вызовом – наполеоновским нашествием. Причем за последние 20 лет, после эпохи марксистского единомыслия в советской исторической науке, появилось большое количество авторов, «прислонившихся к истории» и интерпретировавших исторический процесс в самых неожиданных ракурсах: от ура-патриотических призывов на уровне пропагандистских клише до причитаний о гениальности Наполеона, жалости к его несчастной судьбе и полного оправдания действий великого корсиканца. Если ура-патриоты пытаются, часто чуть ли не в лубочном стиле, доказать уникальность военных успехов русского оружия (русские всегда, в том числе и в 1812 г., лихо били иноземцев, и даже сокрушительные поражения представляют почти победами, а если проиграли, то из-за иностранцев), то сторонники Наполеона уже отказывают в праве событиям «грозы двенадцатого года» именоваться Отечественной войной, мол, не существовало всеобщего подъема и единодушия на всей территории Российской империи, да и вообще, именно Россия и ее правители виноваты в развязывании самой войны, да и государство не выиграло эту войну, а скорее проиграло. Собственно, это две оборотные стороны процесса откровенной подмены исторического анализа заранее выбранными подлогами в виде спекулятивных концепций, а по сути, фальсификациями.

В истории человечества войны всегда занимали весьма значимое место. Многие считают, что история человечества – это история войн и завоеваний. Ведь человек, рожденный в наше время, в школе на уроках истории проходит, по сути, краткий курс истории войн, он с юных лет начинает понимать, что человечество до него всегда воевало.
Ни один нормальный человек сегодня не жаждет войны, желает мира себе, своим детям и своей стране. Так было всегда, но, тем не менее, люди во все времена почему-то брались за оружие и начинали истреблять друг друга. Ради чего? Причин и обоснований всегда находилось множество. Ради куска соседней земли. «За зипуны». За гроб Господень. За Веру. За Отечество. Ради установления в будущем всеобщего счастья и справедливости.

Война, если вдуматься, по сути, отвратительное явление, когда гибли не только солдаты, но жертвами становились и мирные жители. Война без жестокости и разрушений не бывает. Обычно историк, даже описывая героизм одной стороны, невольно указывает на преступление людей, воевавших на стороне противника. Собственно, преступление на войне также обычное явление. А в начале ХIХ столетия характерной чертой Наполеоновской эпохи стали войны народные и всеобщие, фактически, если говорить о масштабах, это военное столкновение стало, по сути, первой мировой войной, захватившей весь европейский континент и выходящей далеко за его пределы. Войны Средневековья ушли в прошлое – рыцарское поведение и благородство единичных поединков постепенно сменились на уничтожение живой силы и населения противника, так как ожесточение стало принимать всеобщий характер. Именно об этой суровой эпопее войн против Наполеона и пойдет речь в предлагаемой книге – с 1804 по 1815 г. Да и нельзя, осветив одно сражение или один год войны, составить представление об этой эпохе в целом. Слишком сложное явление представляла собой эпоха Наполеоновских войн, а для России эпоха 1812 года, по сути, первая мировая война, хотя современники событий дали иное название этому явлению.

Данная работа создавалась не как простое описание военных действий – такого рода сочинений за двести лет вышло предостаточно, как по отдельным сражениям и кампаниям, так и по всей эпохе в целом. Кроме того, часто противоречивые источники увеличивают риск заблудиться в подробном перечне всех деталей или нарисовать однобокую картину (в пользу одной из существующих версий) происходивших событий. Поэтому эта книга ориентирована на ключевые моменты истории, на выяснение роли русской армии и на осмысление произошедших событий и процессов, а также их последствий в последующей истории России. Автор в первую очередь хотел ответить на многие вопросы, которые не нашли ответа в предшествующей литературе. Ведь любая война это столкновение не только армий, но и государств, а какие-то пружины заставляли их вступить в вооруженную борьбу. Войны Наполеоновской эпохи, или эпохи 1812 года, стали окончательным проявлением государственных противоречий в самых различных сферах: социальной, экономической, идеологической и политической.
Почему одни государства начинали военные действия против других? А потом война захватывала в орбиту своего влияния все новых и новых их соседей! И таким образом становилась всеобщей. И конечно, историки всегда задавались извечными вопросами, характерными для людей их цеха. Кто был прав, а кто виноват? С чьей стороны характер войны был справедливым, а с чьей несправедливым? Был ли это французский (наполеоновский) вызов Европе, или это феодальная Европа решила любой ценой наказать Францию и накинуть узду на честолюбивые замыслы ее императора? Всегда важно понять побудительные мотивы сторон, объяснить поступки людей, облеченных властью и посылавших на смерть своих подданных. Применительно к избранной теме – почему французы и русские воевали друг с другом? Неужели из чувства национальной ненависти? А может, кто-то из них зарился на территории Франции или России? Конечно же нет. Тем более что среди значительной части русских правящих кругов в начале ХIХ в. утвердилось мнение, что страна уже достигла предела своих границ, поскольку «Россия в пространстве своем не имела уже нужды в расширении». Почему Наполеон, придя к власти на гребне революционной волны, увлек за собой французов, часть итальянцев, немцев, даже испанцев, не говоря уже о поляках, и хотел создать свою европейскую империю? (Какая красивая идея! – Чем не Евросоюз?) Почему русские и другие народы Российской империи, послушные воле своего самодержца, решили разрушить эту всемирную монархию? Чем она так не нравилась русским, англичанам, пруссакам, австрийцам, шведам, испанцам и другим народам? Что их не устраивало? Какая логика заставляла эти силы воевать друг с другом? Какие цели преследовала Россия, создавая и активно участвуя в антинаполеоновских коалициях? О том, что эти вопросы весьма сложные и неоднозначные, свидетельствует хотя бы тот факт, что в описываемый период времени почти все страны-коалиционеры хотя бы раз переходили в противоположный стан, и наоборот, сателлиты Наполеона оказывались в другом лагере, т. е. бывшие союзники часто оказывались по разные стороны баррикад и становились противниками. Неизменным в Наполеоновские войны оставалось лишь военное противостояние французов и англичан.

Сама книга не претендует на детальный обзор всех военных действий Наполеоновских войн и подробное описание сражений, поскольку таковая цель и не ставилась. Существует огромное количество монографий и работ, в которых исследователи постарались максимально осветить как отдельные события, так и целые войны. Нет нужды повторять содержащийся в них фактический материал, хотя отметим, что при обилии изданной литературы о Наполеоновских войнах налицо разная степень качества уже опубликованных работ. Также существует некоторая неравномерность в подобных описаниях. А в противовес этому имеются еще большие пробелы применительно к отдельным сюжетам и темам. В целом же автором была поставлена задача нарисовать общую картину участия российской армии в войнах против Наполеона (разумеется, для этой цели достаточно подробно приводится событийный ряд), выявить место и роль России в антинаполеоновских коалициях с точки зрения национальной и европейской истории.

Огромное количество вопросов встает перед историками, на многие из них и сегодня все еще нельзя найти вполне удовлетворительные ответы. Несмотря на кажущуюся изученность Наполеоновских войн, многие аспекты этой темы оказались затушеваны национальными историографическими школами. Излишне говорить, что национальная предвзятость (в том числе и российской историографии) и всяческое обеление участия своей страны в войне мешает объективному рассмотрению всех обстоятельств. Это проявляется на разных уровнях. От личных и откровенных предпочтений исследователей до манипуляций с цифрами: завышение численности и потерь противника, занижение аналогичных показателей у «своих» войск ради того, чтобы доказать – «мы» всегда были лучшими в мире. Разнобой в приводимых данных, в том числе и по этой причине, иногда получается достаточно внушительный, порой расхождение в подсчетах составляет не сотни, а десятки тысяч человек. Наглядный пример тому незатухающие споры о количественном составе войск противников и их потерях в Бородинской битве. Преодолевать же сложившиеся национальные историографические традиции всегда крайне трудно и сложно, даже в чисто техническом плане. Именно исходя из того, чтобы обойти лукавую цифирь, в книге вы не найдете абсолютно точных данных о численности войск, о потерях, о наличии орудий и других подобных показателей. На самом деле точные цифры сегодня привести никто не сможет из-за противоречивости или отсутствия полных и достоверных источников. В лучшем случае необходимо тогда посвятить целые монографии для розыска доказательств точных данных в той или иной военной кампании. Поэтому автор старался осторожно пользоваться имеющими хождение в историографии цифрами и часто описывал их при помощи слов «приблизительно», «примерно», «около», исходя в первую очередь из здравого смысла. Также нужно учитывать, что все расстояния указаны в уже устаревшей мере измерения – верстах. Поскольку в начале ХIХ столетия в источниках фигурировали иные, чем сейчас, меры измерения длины: мили, лье, туазы, версты, то для российского читателя более понятной и знакомой величиной являются версты, а перевод их в современные километры излишне усложнил бы текст дробями. Кроме того, часто дается двойная датировка по старому и новому стилю, когда речь идет о событиях в Европе или действиях российской армии против наполеоновских войск.
 

[Gosha]

Не менее парадоксальным являлся и текст Указа от 13 декабря 1806 г. «О обязанности духовенства при составлении Земского войска или милиции, и о чтении по церквям сочиненного Синодом по сему случаю объявления». Верующих призывали содействовать ополчению, а во всех церквях Наполеон провозглашался антихристом, лжемессией, вероотступником («проповедовал алкоран Магометов»), гонителем веры и «тварью... достойной презрения», который «в исступлении злобы своей угрожает свыше покровительствуемой России вторжением в ее пределы». В целом в своем рвении церковные толкователи не пожалели красок для негативной политической сакрализации образа врага, ему приписывались страшные преступления и небывалые кощунства, которые должны были воспламенить религиозные чувства низших сословий. Хотя в данном случае надо сказать, власти чрезмерно перестарались «в усилиях великих и твердых» – сбор ополчения оказался мероприятием излишним и почти бесполезным. Но сам по себе «государственный» испуг был закономерен. Два таких предшествующих печальных сценария (австрийский и прусский) не устраивали Россию. Вполне очевидно, что в 1805–1807 гг. русские войска в Австрии и Пруссии защищали подступы к собственной территории, и их действия в целом носили даже по тактической направленности (чаще всего им приходилось отступать) оборонительный характер. В данном случае Россия преследовала определенные цели (спасения «обломков» прежней Европы) и стремилась не допустить распространения пожара войны к своим границам.

[Gosha]

Начало континентальной блокады

В конце 1806 г. после разгрома Пруссии произошло несколько важных событий, имевших важное значение для европейской политики. 21 ноября, находясь в Берлине, Наполеон подписал свой знаменитый декрет о континентальной блокаде Великобритании. Какая-либо торговля и все сношения с британскими островами были запрещены, чтобы строго наказать «нацию лавочников». Французский император полагал, что именно интриги коварного Альбиона провоцируют европейские государства (в данном случае Россию и Пруссию) на военные действия против него. Поскольку островное государство оставалось прикрыто морем и недоступным после разгрома франко-испанского флота для наказания силами его победоносной армии, французский император решил задушить Англию, тогда считавшейся мастерской мира, в экономических объятиях, перекрыв поставки продукции промышленности на европейский континент и тем самым лишив ее европейского рынка сбыта. Необходимо отметить влияние Берлинского декрета на всю последующую историю Европы. Один хищник (Англия) организовал морскую блокаду континента, чтобы воспрепятствовать любой торговле ее врагов, а другой (Франция), в свою очередь, предпринял вооруженный захват континента, отвечая на морскую блокаду сухопутной.

[Gosha]

Но для решения этой французской стратегической программы необходимо было заставить придерживаться этой экономической политики все государства Европы, а сделать это Наполеону можно было только силой оружия или угрозой его применения, т. е. пойти войной еще дальше, чем он зашел. Таким образом, началась и экономическая война «суши» и моря» (ставилась задача – завоевать море через сушу), но изначально победить в этой борьбе шансов у французского императора не было. Можно долго спорить, что важнее как определяющий фактор – экономика или политика, но большое количество исследователей этой эпохи полагали, что Наполеон допустил глобальную ошибку, заставляя Европу придерживаться установленных им правил континентальной блокады, и в результате именно этот курс привел его к потере власти. Наполеон считал, что он нащупал ахиллесову пяту Великобритании, но, возможно, наоборот, именно проведение долговременной континентальной блокады и стало одной из основных причин его падения. В 1806 г. почти вся Европа уже была под его контролем, под влиянием и диктатом Наполеона не находилось лишь несколько государств – Португалия, Швеция, Пруссия и, главное, Россия, один из основных торговых партнеров Англии. Поэтому приоритетной задачей для Наполеона являлось любым способом приручить «русского медведя», сделать его послушным и встроить российскую политику в фарватер своего антианглийского политического курса. Собственно, это стало основной стратегической задачей французского императора с 1806 г.

[Gosha]

Для решения этой проблемы Наполеон, с целью дополнительного давления на Россию, попробовал собрать антирусский блок восточных государств – российских соседей. Дело в том, что с 1804 г. русские воевали с Персией на Кавказе, а в конце 1806 г. при активной помощи французских дипломатов была спровоцирована война с Оттоманской Портой. Под впечатлением событий Аустерлица и Йены турецкий султан Селим сразу превратился в друга Франции, а Наполеон стал предлагать ему наступательный военный союз. Натравливая и сталкивая турок с русскими, французский император добился своих целей – Россия дробила свои силы, а восточный вопрос создавал у нее дополнительные проблемы с Австрией, которая не могла равнодушно смотреть на русское присутствие (и особенно на их успехи) у своих границ, что отвлекало австрийское внимание от европейских дел.

[Gosha]

Если Персия оттягивала на себя небольшое количество русских войск, то для войны против Турции от России потребовалось значительное напряжение сил. Затянувшаяся война на целых шесть лет доставляла головную боль российским правящим кругам. Другое дело, что, несмотря на усилия французских дипломатов, скоординировать действия этих двух государств не удавалось, поскольку по отношению друг к другу они выступали конкурентами и на прямой союз между собой идти не желали.

[Gosha]

Польский вопрос

В конце 1806 г. взоры Александра I и Наполеона вновь обратились к Австрии. От позиции этого государства зависело очень многое. Ее территория соседствовала с будущим театром военных действий, поэтому каждая из сторон (особенно французы) опасалась, что австрийцы могут нанести внезапный удар по их флангу. Кроме того, на повестке дня оказался актуальным польский вопрос, поскольку значительная часть польских земель входила в состав прусского королевства, а именно там должны разворачиваться военные действия. Для Наполеона важно было получить гарантии нейтралитета Австрии, а для русских добиться ее участия в войне на стороне четвертой коалиции. Александр I в ноябре 1806 г. предложил Францу I разработать совместный план действий против Наполеона. Для ведения переговоров в Вену был направлен полковник К.О. Поццо ди Борго. Поскольку Галиция, преимущественно населенная поляками, составляла часть австрийской империи, Поццо ди Борго должен был подчеркивать австрийцам непреложную истину, что «Бонапарт намерен вырвать Польшу из-под власти ныне владеющих ею государей и создать из нее в какой бы то ни было форме державу, зависимую от него и постоянно и неизменно враждующую с Россией и Австриею». При этом русская дипломатия отнюдь не испытывала уверенности в том, что «удрученная Пруссия» в ближайшее время не заключит сепаратный мир с французами (для такого вывода у русских имелись веские основания), но Россия в этом случае была готова продолжить войну и рассматривать прусскую территорию «как открытую для войск обоих императорских дворов». В то же время в инструкции полковнику говорилось: «Необходимость, интересы и сама природа вещей настоятельно требует объединения усилий российского и венского дворов, и е. и. в-во не считает уместным ставить в зависимость от мелочной политики смелые и благородные чувства, которыми должны вдохновляться оба государя в борьбе за свои права и взаимное спасение».

[Gosha]

В свою очередь, французы, предчувствуя, что Польша может стать камнем преткновения в австрийско-французских отношениях и поводом к войне, также предложили австрийцам союз и даже вызывались обменять Галицию на прусскую Силезию, граничившую с Австрией. Вообще Силезия, населенная преимущественно немцами, являлась лакомой приманкой, она была отобрана Фридрихом Великим у австрийского двора еще в правление императрицы Марии-Терезии. Такое возмещение явилось бы не только унижением Пруссии, это был обычный метод наполеоновской дипломатии – предлагать завоеванную ими территорию потенциальному противнику, чтобы он потом не смог найти союзников.

[Gosha]

Блестяще рассчитанный ход, но Австрия только-только стала отходить от последствий Ульма и Аустерлица, а ее правящие круги очень боялись повторения катастрофы, поэтому, несмотря на соблазны с двух сторон, сочли за благо сохранять нейтралитет, хотя наполеоновская Франция, безусловно, оставалась для них главным противником. Австрийцев, без сомнения, волновал польский вопрос, и, когда 15 декабря 1806 г. император Франц отклонил предложение о союзе с Францией, им была сделана оговорка, что его государство сохраняет «полную свободу оставить за собою Галицию или же обменять всю эту провинцию или часть ее на Силезию». Нетрудно заметить, что Австрия в данном случае во многом фактически копировала и повторяла поведение Пруссии в 1805 г.

[Gosha]

Польский вопрос приобрел остроту не случайно, поскольку последующий русско-французский военный конфликт получил в литературе (особенно западной) название «Польская кампания», хотя далеко не все военные действия в 1807 г. происходили на землях, населенных поляками. Заключительные события этой кампании развертывались в Восточной Пруссии, где основное население составляли немцы. Но появление французов в регионе р. Висла ставило на повестку дня вопрос о восстановлении польской государственности, вопрос, оказавшийся для Наполеона непростым. Поляки в результате трех разделов Польши проживали на территории трех государств: Австрии, России и Пруссии. В составе французской армии еще в 1796 г. были сформированы и успешно действовали во времена первой итальянской кампании Н. Бонапарта польские легионы. Осенью 1806 г. французский император вызвал в Берлин дивизионного генерала Я.Х. Домбровского для формирования польских войск и возбуждения национального духа среди польского населения. Польша же встретила французских солдат как своих освободителей, питая определенные надежды на будущее. Безусловно, Наполеон активно эксплуатировал энтузиазм поляков, но официально никаких конкретных обещаний по восстановлению польского государства не давал, отделываясь лишь туманными фразами. Поляки желали, чтобы Наполеон провозгласил независимость, а он отговаривался тем, что они сначала должны ее заслужить (естественно, пролитием польской крови за интересы французской империи). Т. Костюшко, проживавший тогда в Париже, получил заманчивое предложение возглавить местную администрацию, но бывший польский вождь потребовал невозможное – дать гарантии возрождения Польши. Пойти на такое французский император не мог по многим причинам. Разыгрывая «польскую карту», он действовал очень осторожно, поскольку не был заинтересован в ухудшении отношений с Австрией, чтобы не подтолкнуть ее к войне и не получить удар в спину, а кроме того, не хотел бесповоротно и окончательно поссориться из-за поляков с Россией, с которой надеялся в ближайшем будущем заключить мир, в чем и заключалась для него стратегическая задача.

[Gosha]

Начало Польской кампании

Прежде чем давать характеристику участия русских войск в войне 1806–1807 гг., укажем, что эта тема, как правило, всегда обходилась стороной русскими историками и лишь в последнее время стала привлекать взоры отечественных исследователей. Можно выделить несколько причин. В первую очередь участниками событий не являлись такие значимые личности, как Александр I и М.И. Кутузов, а русские успехи или неудачи оказались персонифицированы во многом с именем Л.Л. Беннигсена, которого обычно отечественные авторы квалифицировали как наемника и в целом негативно оценивали всю его деятельность. Биографическая литература и значительная по объему дореволюционная полковая историография акцентировали внимание лишь на отдельных событиях и фактах, связанных с биографией героев или полковой тематикой. Да и сама эта война была по разным причинам явно не выигрышной как в дореволюционные, так и в советские времена. Поэтому как вся кампания, так и отдельные ее сражения часто именуют «неизвестными», что в целом отражает действительное положение в изучении этой проблематики.

[Gosha]

22 октября (3 ноября) 1806 г. русские войска пересекли прусскую границу. Они были готовы это сделать значительно раньше, но прусские власти попросили задержать выступление, поскольку ими своевременно не были заготовлены продовольственные запасы. Забегая вперед, скажем, что в 1806–1807 гг. продовольственное снабжение армии будет всегда весьма острой проблемой для русской армии, действовавшей на территории Пруссии. В ноябре 1806 г. в район р. Вислы выдвинулось около 70 тыс. русских войск под командованием генерала барона Л.Л. Беннигсена, а на подходе еще находились корпуса генералов графа Ф.Ф. Буксгевдена (55 тыс. человек) и И.Н. Эссена (37 тыс. человек). Но ни один из противников не торопился полностью занять восточно-прусские и польские земли. Французы осторожно продвигались вперед от Одера к Висле, поскольку значительная часть их войск еще оказалась задействованной на западе для того, чтобы покончить с остатками прусской армии, занять там все крепости, наладить снабжение и упрочить свои тылы. А у русских первоначально оказалось слишком мало сил, чтобы контролировать столь большую территорию. Да и как французы, так и русские побаивались обходных маневров и контрударов противника из-за слишком спешного продвижения. Кроме того, у каждой из сторон еще не было конкретных планов ведения войны, скорее проводилась разведка местности с целью выяснения намерений противника.

[Gosha]

Необходимо сказать, что в какой-то степени опыт Аустерлица русской армии не пропал даром. В самом начале 1806 г. на основе инспекций были созданы соединения постоянного состава – дивизии (первоначально всего тринадцать), куда обязательно входили пехотные, кавалерийские и артиллерийские части, в некоторой степени повторяя организационную структуру французской армии. Собственно, русские войска в Пруссии, уже имевшей дивизионную систему, получили название Заграничной армии, а во главе ее был поставлен генерал-фельдмаршал граф М.Ф. Каменский.

[Gosha]

Его можно было отнести к плеяде «екатерининских орлов», в когорте которых в свое время он занимал далеко не последнее место, даже являлся конкурентом по славе с самим А.В. Суворовым. Но современники дружно давали ему отнюдь не лестную характеристику, как человека взбалмошного, жестокого и обладавшего мелочным и крутым нравом. Но последний раз войсками на полях сражений он командовал в 1791 г., генерал-фельдмаршальский чин и графский титул получил из рук Павла I не за ратные заслуги, а за то, что подвергся опале в последние годы при Екатерине II.

[Gosha]

Ему было в 1806 г. 68 лет, а последние десять лет провел в отставке, поэтому значительно «отстал от службы». По словам Н.К. Шильдера: «Подражая Суворову, граф Каменский стремился быть оригинальным, юродствовал и тем привлекал на себя внимание». Александр I, видимо, плохо представлял возможности старого военачальника или лукавил, когда писал о нем: «Во всех отношениях он способен к должности, которую я на него возложил: с обширными военными познаниями он соединяет большую опытность, пользуется доверием войска, народа и моим».

[Gosha]

На самом деле у российского императора была очень короткая скамейка запасных для замещения вакансий на такие должности – практически выбирать из высшего генералитета было некого. И 8(20) ноября 1806 г. Каменского назначили под давлением общественного мнения, как «полководца опытного, состарившегося на бранях». Флигель-адъютант императора А.Х. Бенкендорф позднее вспоминал: «Армия была в восторге от этого выбора, не слишком, правда, понимая, чем он был мотивирован. Фельдмаршал был известен лишь жестокостями, которые чинил в Молдавии, Польше и Финляндии, но считался твердым и жестким всегда, и такая репутация, казавшаяся свидетельством строгости и силы характера, заставляла смотреть на него как на единственного человека, способного противостоять Наполеону и обеспечить так необходимую сплоченность армии, состоявшей из генералов, завидующих друг другу, из юных офицеров и почти необстрелянных солдат».

[Gosha]

Вызванный из своего орловского имения, престарелый и больной старик Каменский через месяц 7(19) декабря прибыл к армии, и на него сразу обрушился поток рутинных забот, связанных с повседневным управлением, от чего он совершенно отвык и не мог справиться. Да и его методы управления оказались достаточно своеобразны – через головы прямых начальников посылал приказы их подчиненным. Никакого плана военных действий у «спасителя отечества» (а заодно и Пруссии) не было. Указания о передвижениях корпусов оказались настолько противоречивыми, что ставили в тупик русских генералов и даже противника, ожидавшего какого-нибудь мудреного маневра или подвоха.

[Gosha]

В зависимости от настроения и самочувствия вождя русской армии боевой пыл сменялся унынием, и наоборот. Кроме того, он буквально бомбардировал императора просьбами об отставке, уповая на свои многочисленные недуги. Многие историки не могли объяснить действия этого военачальника с точки зрения логики и называли данный период командования «странным», а некоторые из современников прямо объявляли немощного старика главнокомандующего сумасшедшим. А поскольку «вверху» царил полный хаос, то спасло русских (пока французы ничего не понимали) только то, что в ночь с 13(25) на 14(26) декабря, через семь дней нахождения во власти, Каменский отбыл от армии, сдав командование старшему в чине генералу Буксгевдену и предварительно разослав приказы об отступлении к русским границам. Историки еще долго будут строить предположения, чем мотивировал свои непредсказуемые действия Каменский, причем предварительно перед решением об отъезде издав приказ о стягивании сил к Пултуску для решающего сражения, а затем разослал всем частям приказы об отступлении к русской границе и даже разрешил, при необходимости, бросить пушки и обозы?!!! С таким «странным» главнокомандующим, отдающим столь резкие и взаимоисключающие приказания, Заграничную армию, без сомнения, в будущем ожидал бы новый Аустерлиц, а последствия оказались бы более удручающими.

[Gosha]

После краткой паузы войска обоих противников вошли в боевое соприкосновение. Еще до прибытия Каменского Беннигсен решил задержать французское продвижение на Висле, расположив свои передовые части на правом берегу. Но удержать наступающие широким фронтом французские корпуса было сложно. 16(28) ноября кавалерия Мюрата без боя вошла в Варшаву и затем заняла ее пригород Прагу. Потом прусский корпус Лестока оставил Торн. Прибывший к войскам Наполеон задумал совершить Пултуский маневр, смысл которого заключался в быстром наступлении ударной группы корпусов от Торна на правый фланг рассредоточенной русской армии, и одновременно с этим южная группа корпусов, действуя от Варшавы, должна была обойти русских и захватить переправу через р. Нарев у Пултуска. Таким образом, русские оказались бы окруженными и припертыми к правому берегу Нарева. Он подготавливал повторение ульмской операции, но уже в 1806 г. Для этой цели (быстрой переброски войск) французы восстановили уничтоженные русскими мосты через Вислу. В первой линии у Наполеона находилось до 80 тыс. человек и примерно столько же находилось на подходе.

[Gosha]

Судя по действиям русских генералов, у них не имелось продуманного стратегического плана, поэтому они полностью отдали инициативу в руки Наполеона и занимали оборонительное положение, ожидая подкреплений из России. Беннигсен попробовал договориться с Буксгевденом, чтобы сблизить два корпуса в районе Пултуска, но прибывший Каменский решил заменить сосредоточение армии разбросанными дивизиями по р. Вкре. 11(23) декабря на этой реке в районе Колозомба и Сохочина войска корпуса маршала Ш.П.Ф. Ожеро атаковали русский авангардный отряд под командованием пока еще никому не известного генерал-майора М.Б. Барклая де Толли. В тот же день отряд генерал-лейтенанта А.И. Остермана-Толстого на юге оборонял занятые позиции у Чарнова (на месте слияния рек Буга и Вкры) против войск маршала Л.Н. Даву, а на севере части маршала Ж.Б. Бесьера с успехом отбили попытку прусского отряда овладеть Бежунью.

[Gosha]

Авангарды, выдвинутые Каменским вперед, были удалены от главных сил на расстояние от 25 до 40 верст и фактически приняли встречный бой с частями Наполеона. Французы в этих трех местах переправ через р. Вкру (под Колозомбом, Чарновом и Бежунью) везде имели численное преимущество. Они в целом достигли успеха и, переправившись через р. Вкру, получили возможность свободы маневра. Но русские авангардные отряды, отступая и стойко обороняясь, значительно затруднили темп продвижения французских войск, не случайно Остерман-Толстой получил в награду за свои действия орден Св. Георгия 3-го класса, а Барклай приобрел репутацию храброго военачальника.

[Gosha]

Кроме того, в Польше французы столкнулись с новыми для себя проблемами – польской грязью и полупроходимыми дорогами в ненастную погоду, а также с нехваткой еды. Все мемуары участников похода Великой армии переполнены жалобами на ненастье, польскую грязь и отвратительные дороги. Недостаток продовольствия в бедной Польше явственно обозначился даже в Варшаве. Французы привыкли в Европе действовать по принципу, что война должна кормить армию. На польских землях этот принцип не работал, во-первых, в силу бедности страны, во-вторых, они не могли себя вести как в завоеванной стране, поскольку пытались сделать поляков своими политическими союзниками.

[Gosha]

В этой обстановке Наполеон ошибочно предположил, что главные силы русских сосредоточились у Голымина. Поэтому он приказал корпусу маршала Ж. Ланна захватить переправу у Пултуска, а основные силы двинул на север как для широкого обходного маневра слева русской позиции у Голымина, так и для лобового столкновения. Наполеон готовил ловушку – отбросить русских к р. Нарев, где у единственной переправы у Пултуска их должен был уже ожидать Ланн. Это была скорректированная обстановкой главная идея Наполеона, которую он попытался реализовать. Но на самом деле основные силы Беннигсена 13(25) декабря уже оказались стянуты к Пултуску.

[Gosha]

В результате движения основных сил Великой армии на Голымин состоялся бой за этот городок 14(26) декабря 1806 года. Здесь утром оказались случайно собравшиеся войска (из-за частой смены приказов Каменского) из двух корпусов под командованием командира 4-й дивизии генерал-лейтенантов князя Д.В. Голицына и командира 7-й дивизии генерал-лейтенанта Д.С. Дохтурова (примерно 10–15 тыс. человек). Причем единого командования, как утверждают очевидцы, не было, просто многие части примыкали к позициям русских войск во время боя, а военачальники распоряжались, руководствуясь интуицией. Но в литературе закрепилось мнение, что русскими командовал Голицын (хотя он был младше в чине Дохтурова), поскольку большинство неприкаянных полков присоединились к его дивизии. Голицын же действовал на свой страх и риск, поскольку не имел никаких указаний от высших начальников.

[Gosha]

Но русские целый день удерживали позиции и отражали атаки превосходящих сил неприятеля (корпусов Ожеро, Даву, Сульта и кавалерии Мюрата – более 30 тыс. человек), а вечером с наступлением темноты организованно отступили через Голымин в направлении Остроленки, а плохая погода помогла им оторваться от противника. Вероятно, русские понесли меньшие потери (менее 800 человек), чем французы (свыше 1200 и до 1500 человек). Это обстоятельство объясняется тем, что у русских было преимущество в артиллерии – французские пушки по пути следования завязли на дорогах. Корпус маршала Н.Ж. Сульта, отправленный Наполеоном для глубокого обходного движения, в прямом и в переносном смысле застрял у Цеханова и преградить путь отхода русских уже никак не смог. В целом действия Голицына вполне заслуженно были оценены командованием орденом Св. Георгия 3-го класса.

[Gosha]

Сражение под Пултуском

Но основные события 14(26) декабря произошли под Пултуском. Корпус маршала Ланна (примерно 15 тыс. человек) в этот день, выполняя приказ Наполеона, несмотря на плохую погоду, форсированным маршем вышел к Пултуску и столкнулся с основными силами Беннигсена (примерно 40–45 тыс. человек), уже построенными перед городом в боевой порядок (в две линии и резерв), вытянутый примерно на пять километров. Левый фланг его упирался на р. Нарев и на мост через него, а правый фланг – на Мошинский лес. Беннигсен предполагал, что перед ним находились главные силы Великой армии под личным командованием Наполеона. Поэтому он занял выжидательную оборонительную позицию и решил действовать в зависимости от обстоятельств, сразу отказавшись от проявления какой-либо инициативы (фактически выбрал роль пассивного ожидания).