Мобильная версияНо ни Толстой Л.Н., ни Лермонтов М.Ю. не утверждали, что казаки считали себя туркменами. Если у казака родившегося в Семиречье жена украинка, то этот казак будет запорожец? Думайте, что пишите!
Что делал СССР в Афганистане? ⇐ Советская Россия, СССР
-
alexeybo
- Всего сообщений: 1576
- Зарегистрирован: 13.09.2017
- Образование: высшее гуманитарное
Re: Что делал СССР в Афганистане?
-
Gosha - Всего сообщений: 48949
- Зарегистрирован: 25.08.2012
- Откуда: Moscow
Re: Что делал СССР в Афганистане?
Отправлено спустя 15 минуты 14 секунды:
Казак башкирского казачьего войска - кто он башкир или запорожец.
Казаки в России охраняли рубежи империи и порядок внутри страны. Казаки последовательно заселяли окраинные регионы России, включаемые в ее состав. Их деятельность способствовала с XVI в. до 1918 г. неуклонному расширению русской этнической территории, первоначально по течению рек Дона и Урала (Яика), а затем - на Северном Кавказе, в Сибири, Дальнем Востоке, Казахстане и Киргизии.
К началу Первой мировой войны существовало одиннадцать казачьих войск:
Донское казачье войско, старшинство — 1570 (территории нынешних Ростовской, части Волгоградской, Луганской, Донецкой областей и Калмыкии )
Оренбургское казачье войско, 1574 (Оренбургская, Челябинская, Курганская области в России, Кустанайская в Казахстане)
Терское казачье войско, 1577 (Ставропольский край, Кабардино-Балкария, С. Осетия, Чечня, Дагестан)
Сибирское казачье войско, 1582 (Омская, Курганская области, Алтайский край, Северо-Казахстанская, Акмолинская, Кокчетавская, Павлодарская, Семипалатинская, Восточно-Казахстанская)
Уральское казачье войско, 1591 (до 1775 — Яицкое) (Уральская, бывшая Гурьевская в Казахстане, Оренбургская (Илекский, Ташлинский, Первомайский районы) в России)
Забайкальское казачье войско, 1655 (Забайкальский, Бурятия)
Кубанское казачье войско, 1696 (Краснодарский, Адыгея, Ставропольский, Карачаево-Черкесия)
Астраханское казачье войско, 1750 (Астраханская, Волгоградская, Саратовская)
Семиреченское казачье войско, 1852 (Алматинская, Чимкентская)
Амурское казачье войско, 1855 (Амурская, Хабаровский)
Уссурийское казачье войско, 1865 (Приморский, Хабаровский)
На 6 ноября 1906 года кадровые казачьи полки были размещены более чем в 30 городах Российской Империи, в том числе два гвардейских и конвой самодержавца (полк) в Петербурге, по два в Москве и Саратове, по одному в Орле, Ярославле, Нижнем Новгороде, Козлове, Воронеже, Киеве, Владимире-Волынском, Харькове, Курске, Полтаве, Ромнах, Кременчуге, Елизаветграде, Николаеве, Одессе, Екатеринославе, Бахмуте, Пензе, Самаре, Астрахани, Риге, Вильно, Минске и др., по несколько сотен - в Гельсингфорсе и т.д. Все остальные казачьи полки были сосредоточены в Варшавском и Кавказском военных округах.
Отправлено спустя 6 минуты 28 секунды:
В конце 19-го века в России (не считая Финляндии) на 1000 человек жителей приходится крестьян 771, мещан 107, инородцев 66, казаков 23, дворян 15, духовенства 5, почетных граждан 5 и прочих 8. Далее - казаки живут исключительно в казачьих областях, составляя на 1000 человек в Донской области 400, Оренбургской - 228, Кубанской - 410, Терской - 179, Астраханской - 18, Амурской - 179, Забайкальской - 291, Уральской - 177. Таким образом, казаки составляли всего 2,3 процента населения в то время.
Отправлено спустя 2 минуты 26 секунды:
Кубанское казачье войско было вторым по численности казачьим образованием в Российской Империи до 1917 года и в нем насчитывалось 1,3 миллиона казаков. На первом месте было Донское войско с 1,5 миллиона казаков. Третьим - Оренбургское с 583 тысячами казаков, Терское - 278 тысяч казаков. Общая численность казачества составляла 4,4 миллиона человек.
Уважаемый Как вас там - ЗАПОРОЖЦЫ БЫЛИ, а вот украинок не было - думать вам бы не мешало самому, а то у вас в голове исторический винегрет. Я понимаю что малоросс звучит неприятно для украинца, но и украинец то же не лучше где то там на краю у Польше или сбоку у России.
Отправлено спустя 15 минуты 14 секунды:
Казак башкирского казачьего войска - кто он башкир или запорожец.
Казаки в России охраняли рубежи империи и порядок внутри страны. Казаки последовательно заселяли окраинные регионы России, включаемые в ее состав. Их деятельность способствовала с XVI в. до 1918 г. неуклонному расширению русской этнической территории, первоначально по течению рек Дона и Урала (Яика), а затем - на Северном Кавказе, в Сибири, Дальнем Востоке, Казахстане и Киргизии.
К началу Первой мировой войны существовало одиннадцать казачьих войск:
Донское казачье войско, старшинство — 1570 (территории нынешних Ростовской, части Волгоградской, Луганской, Донецкой областей и Калмыкии )
Оренбургское казачье войско, 1574 (Оренбургская, Челябинская, Курганская области в России, Кустанайская в Казахстане)
Терское казачье войско, 1577 (Ставропольский край, Кабардино-Балкария, С. Осетия, Чечня, Дагестан)
Сибирское казачье войско, 1582 (Омская, Курганская области, Алтайский край, Северо-Казахстанская, Акмолинская, Кокчетавская, Павлодарская, Семипалатинская, Восточно-Казахстанская)
Уральское казачье войско, 1591 (до 1775 — Яицкое) (Уральская, бывшая Гурьевская в Казахстане, Оренбургская (Илекский, Ташлинский, Первомайский районы) в России)
Забайкальское казачье войско, 1655 (Забайкальский, Бурятия)
Кубанское казачье войско, 1696 (Краснодарский, Адыгея, Ставропольский, Карачаево-Черкесия)
Астраханское казачье войско, 1750 (Астраханская, Волгоградская, Саратовская)
Семиреченское казачье войско, 1852 (Алматинская, Чимкентская)
Амурское казачье войско, 1855 (Амурская, Хабаровский)
Уссурийское казачье войско, 1865 (Приморский, Хабаровский)
На 6 ноября 1906 года кадровые казачьи полки были размещены более чем в 30 городах Российской Империи, в том числе два гвардейских и конвой самодержавца (полк) в Петербурге, по два в Москве и Саратове, по одному в Орле, Ярославле, Нижнем Новгороде, Козлове, Воронеже, Киеве, Владимире-Волынском, Харькове, Курске, Полтаве, Ромнах, Кременчуге, Елизаветграде, Николаеве, Одессе, Екатеринославе, Бахмуте, Пензе, Самаре, Астрахани, Риге, Вильно, Минске и др., по несколько сотен - в Гельсингфорсе и т.д. Все остальные казачьи полки были сосредоточены в Варшавском и Кавказском военных округах.
Отправлено спустя 6 минуты 28 секунды:
В конце 19-го века в России (не считая Финляндии) на 1000 человек жителей приходится крестьян 771, мещан 107, инородцев 66, казаков 23, дворян 15, духовенства 5, почетных граждан 5 и прочих 8. Далее - казаки живут исключительно в казачьих областях, составляя на 1000 человек в Донской области 400, Оренбургской - 228, Кубанской - 410, Терской - 179, Астраханской - 18, Амурской - 179, Забайкальской - 291, Уральской - 177. Таким образом, казаки составляли всего 2,3 процента населения в то время.
Отправлено спустя 2 минуты 26 секунды:
Кубанское казачье войско было вторым по численности казачьим образованием в Российской Империи до 1917 года и в нем насчитывалось 1,3 миллиона казаков. На первом месте было Донское войско с 1,5 миллиона казаков. Третьим - Оренбургское с 583 тысячами казаков, Терское - 278 тысяч казаков. Общая численность казачества составляла 4,4 миллиона человек.
Вероятности отрицать не могу, достоверности не вижу. М. Ломоносов
-
alexeybo
- Всего сообщений: 1576
- Зарегистрирован: 13.09.2017
- Образование: высшее гуманитарное
Re: Что делал СССР в Афганистане?
Гоша, Гоша, Вас не спасает никоим образом разница в написании "хохлушка" и "украинка".
-
Gosha
- Всего сообщений: 48949
- Зарегистрирован: 25.08.2012
- Откуда: Moscow
Re: Что делал СССР в Афганистане?
ОПИСАНИЕ АФГАНИСТАНА - ВАВИЛОВЫМ
Полторы тысячи верст прошел Вавилов в 1916 году вдоль границы Афганистана. С жадностью всматривался в противоположный берег Аму-Дарьи. Выпрашивал у крестьян образцы растений, невесть кем привезенных с того берега. Но сам перейти границу не мог. У подножия Гиндукуша издавна сталкивались интересы двух крупнейших держав мира — Англии и России. Индия — жемчужина британской короны — не давала спать заправилам английской политики. Ревниво следили они за продвижением русских в Среднюю Азию. Русские вышли к Тянь-Шаню. Подчинили Кокандское ханство. Бухару.
Последний форпост, буфер на пути в Индию — Афганистан.
Дважды в XIX веке русские посольства прибывали в Кабул. Оба раза не скупились на посулы афганскому эмиру. И оба раза вслед за тем вспыхивала англо-афганская война. Правда, свободолюбивый народ умел дать отпор хорошо вооруженным и обученным английским войскам. Заманенные вглубь страны британцы гибли в узких ущельях. Из двадцатитысячной армии, участвовавшей во втором походе на Афганистан, спасся лишь один человек.
Но что не смогли сделать свинец и железо, постепенно делали английские фунты. Афганистан все более попадал в зависимость от Великобритании. В 1907 году, когда Россия и Англия вынуждены были заключить между собой союз против быстро набиравшей военную мощь Германии, вопрос об Афганистане встал с особенной остротой. Ослабленная русско-японской войной и революцией Россия уступила. Англия получила право контролировать внешнюю политику эмира.
Афганистан, и раньше почти недоступный, стал совершенно закрыт для России.
Октябрьская революция и провозглашенное В. И. Лениным право наций на самоопределение спутали карты империалистов. В 1919 году недалеко от Кабула был убит проводивший проанглийскую политику эмир Хабибулла-хан. После короткой борьбы престол занял его сын Аманулла. Он круто взял курс на реформы, ограничивающие власть духовенства, провозгласил независимость Афганистана. Советская Россия была первым государством, признавшим независимый Афганистан. В ответ на это Афганистан признал Советскую Россию.
Иначе отнеслась к деятельности молодого эмира Британия. Разразилась третья англо-афганская война.
Военные действия для англичан сложились успешнее, чем в двух прежних войнах, — теперь у них была авиация. Но добились они немногого. Сами запросили мира. Независимость Афганистана была завоевана.
Понятно, с каким волнением следил Николай Вавилов за этими событиями.
Но думать о путешествии в Афганистан было еще рано. Гражданская война. Юг страны отрезан белыми. В Средней Азии бесчинствуют басмачи. Только в 1922 году Вавилов смог начать хлопоты.
«Начал будировать вопрос об экспедиции в Афганистан»*, — пишет он 20 декабря 1922 года А. Г. Гольбеку.
Предприятие задумано сложное. Почти невыполнимое. У разоренной страны нет средств на снаряжение экспедиции. Правда, Вавилов «готов ехать в самом скромном виде», готов «распродать часть книг, часть оптики и хотя бы пешим, образом отправиться в Афганистан»*, как он пишет друзьям. Но главные препятствия — дипломатические. Англичане шлют эмиру ультиматумы. Требуют не пускать в страну «красных агитаторов». Сам эмир, привыкший ждать от соседей только неприятностей, тоже не очень верит в мирные цели советской экспедиции.
Вавилов часто приезжает в Москву. Многие часы проводит в Наркомате земледелия или Наркомате иностранных дел. Посещает афганское посольство. Убеждает. Преподносит подарок эмиру — коллекцию сортов хлебных злаков, возделываемых в России: «Пусть не думают, что мы хотим оккупировать Афганистан»*.
Но в экспедиции отказано. И в 1923 и в 1924 году.
Уже потеряв надежду, Вавилов пишет письмо профессору И. Н. Бороздину — президенту Научной ассоциации востоковедения. Предлагает поднять перед наркомом иностранных дел Г. В. Чичериным вопрос о предоставлении ассоциации особых прав снаряжать экспедиции.
«Больше того, — пишет Вавилов, — было бы важно, чтобы в миссии включались научные работники. Представительства, знаю по опыту путешествий по Востоку, изнывают от скуки где-нибудь в Тегеране, Кабуле и Кандагаре: грамотный человек мог бы сделать в тех же условиях большое и нужное дело»*.
Это была счастливая мысль! Против въезда в страну советских дипломатов афганские власти не возражали.
«Участники экспедиции были зачислены в состав нашего Полпредства в Афганистане: профессор Н. И. Вавилов в качестве референта по заключению торгового договора с Афганистаном, селенционер Сортоводо-Семеноводческого управления Сахаротреста В. И. Лебедев и инженер-агроном Д. Д. Букинич в качестве курьеров НКИ»*.
Так писал Вавилов в первом кратком отчете об экспедиции.
А вот строки из неофициального письма П. П. Подъяпольскому:
«Путешествие было, пожалуй, удачное, обобрали весь Афганистан, пробрались к Индии, Белуджистану, были за Гиндукушем. Около Индии добрели до финиковых пальм, нашли прарожь, видел дикие арбузы, дыни, коноплю, ячмень, морковь. Четыре раза перевалили Гиндукуш, один раз по пути Александра Македонского.
<…> Собрал тьму лекарственных растений. Нигде в мире не видел столько аптек, аптекарей, как на юге в Афганистане, целый цех табидов-аптекарей. Так и определил Кандагар „городом аптекарей и гранатов“. Гранаты бесподобные»*.
Вавилов стремился в Афганистан, чтобы подтвердить теорию центров. Он знал на три четверти, что там надо искать, как писал в письмах.
И все же он четырежды менял маршрут путешествия, подготовленного и продуманного до мельчайших деталей.
Факты. Уже не предполагаемые, а осязаемые. Овеществленные в сотнях и тысячах образцов растений. Упакованные в обшитые кожей сундуки. Навьюченные на выносливых, привычных к горным переходам лошадей. Они заставляли уточнять теорию. Вдохновляли. Толкали на новые предприятия, которые сам Вавилов называл дерзкими.
Первый раз он изменил маршрут в Герате: первом же на пути экспедиции крупном земледельческом районе. Правда, этому помог случай, несколько даже печальный…
Путники уже заканчивали исследование как бы раздвинувшего фиолетовые скалы оазиса, где тенистая зелень садов перемежалась желтеющими нивами пшеницы, алые квадраты опийного мака — пушистым снегом полей хлопчатника; где густая сеть оросительных каналов затрудняла передвижение, а огромные каменные башни, похожие на мечети, оказались голубятнями, в которых крестьяне собирали помет на удобрения; где величественные минареты, воздвигнутые Тимуром, напоминали о былом величии города, а вонь и грязь узеньких улиц, на которые по наклонным желобам прямо со вторых этажей выливали нечистоты, говорили о его убожестве. Они уже собрали сотни образцов растений — полевых и огородных, плодовых и технических, среди них много эндемов — форм, нигде больше не встречающихся. Они установили несомненную связь гератской культурной флоры с культурной флорой Советской Средней Азии и в то же время убедились, что здесь большее разнообразие форм, большее разнообразие признаков.
Они столкнулись с огромным разнообразием форм мягкой пшеницы, тем более разительным, что возделывалась она на незначительных площадях. (Крестьяне предпочитали выращивать английскую пшеницу, вымахивающую здесь в рост человека. Она была занесена, определил Вавилов, по всей видимости, из Месопотамии. Мягкая пшеница оказалась сильно засорена рожью, причем среди форм сорнополевой ржи были формы с осыпающимся колосом, то есть близкие к дикарям)…
Путешественники уже сфотографировали плуги, которыми гератские земледельцы вспахивали землю. Это были деревянные, примитивные, но оригинальные плуги, удобные и легкие в работе.
Сфотографировали орудия гератских крестьян, которыми прочищали оросительные каналы, — они тоже были деревянные, примитивные, но оригинальные.
«Направление путешествия было взято правильно, — мог констатировать Вавилов. — Мы были у истоков видообразования европейских культурных растений».
У истоков, вблизи истоков… Но сами истоки были еще не здесь! Все данные говорили о том, что Гератский оазис — это вторичный формообразовательный центр. Потому что среди культурных форм преобладали рецессивные, свойственные вторичным очагам. Изоляция долины способствовала обособлению растений Гератского оазиса, выработке здесь своеобразной культурной флоры. Но когда-то культурные растения были занесены сюда из другого очага; разнообразие форм говорило о его близости.
Словом, надо было немедленно отправиться дальше. На юго-восток. В долину Кабула, где Вавилов ожидал найти самый центр формообразования.
Путь был намечен кратчайший — по Хозарийской дороге, которой прошел несколько веков назад на Кабул и дальше в Индию первый Великий Могол — Бабер. Он писал: «Горы Афганистана имеют вид однообразный, высоты — средние, почва — обнаженная, воды — редки, растительности — никакой, физиономия печальная и строгая».
Караван уже был почти готов к походу. Но в это время заболел Букинич…
Вавилов не может ждать. Уже август. Вовсю идет уборка хлебов. Можно упустить время. О Букиниче позаботятся работники советского консульства. К тому же с ним можно оставить Лебедева. И, пользуясь вынужденным бездействием товарищей, сделать крюк. Пройти вдоль северного склона Гиндукуша до Мазари-Шерифа, потом через перевалы направиться к Кабулу.
Ночевать приходится в караван-сараях с разными названиями, но очень похожих друг на друга: плоские крыши с круглой дырой для выхода дыма, пролом вместо двери, высокий забор и в нем ворота, смотрящие на восток.
Укусы больших черных вшей мешают уснуть. Лежа рядом с лошадьми и глядя сквозь дыру в потолке на мелкие немигающие в сухом воздухе звезды, Вавилов вспоминал надпись, которую прочел еще в Иране над входом в рабат Аббаса Великого: «Мир не что иное, как караван-сарай, а мы… караван».
В первые же дни выяснилось, что взятый в Герате переводчик языка не знает. Зато неплохо разбирается в спиртных напитках и, главное, умеет их доставать. Пришлось переводчика прогнать и по утрам, пока еще спит караван, зубрить фарсидскую грамматику по учебнику на арабском языке.
Дорога поднимается в гору, пересекает высохшие верховья Кушки, проходит мимо редких посевов пшеницы, ячменя. В горах прохладно, злаки созревают позднее, чем в долине, и стоят еще зелеными. По склонам гор растет арча, выше луга и голые глыбастые скалы, закрывающие небо.
Земледельческое население — туркмены. Потом узбеки. То и дело встречаются черные шатры кочевников. Это выходцы из южных районов. Они перебираются сюда каждую весну на богатые пастбища. Немало здесь выходцев из Ирана и Белуджистана Пестрая смесь племен и народов.
И так же пестр состав возделываемых растений.
Каждый километр приносит новые разновидности и сорта. Культура примитивная, по большей части неполивная. Урожаи маленькие. Никакого сравнения с интенсивной культурой Гератского оазиса Часть населения ведет полукочевую жизнь: весною отгоняют скот в горы на богатые сочными травами альпийские луга. Многие снимаются целыми селениями, оставляя посевы на произвол судьбы. Здесь как бы собрана коллекция различных этапов, через которые прошло развитие хозяйства: кочевое, полукочевое, оседлое…
В Мазари-Шерифе Вавилова посетил французский археолог профессор Фуше — судя по фотографии, маленький сухонький господин. Пригласил приехать в Балх, где он, Фуше, вел раскопки.
Профессор Фуше был чуть ли не первым, кто начал археологическое исследование Древней Бактры, знаменитой матери тысячи городов, резиденции легендарных царей Персии, родины Зороастра.
Фуше рассчитывал найти остатки культуры, соперничающей с древнеегипетской и вавилонской.
Среди развалин старого города он прорыл глубокие траншеи, обнажил древние стены Бактры. Но то, что он обнаружил, мало отличалось от построек, какие можно было видеть в современном Балхе и соседних кишлаках. Выделялась лишь городская стена из обожженного кирпича да огромные буддийские молельни с куполами, символизирующими водяные пузыри (Будда сравнивал с ними человеческую жизнь, указывая на ее эфемерность).
Не скрывая разочарования, водил Фуше советского путешественника по раскопкам.
А Вавилов с трудом скрывал свое торжество.
Скромные результаты исследований Фуше лишь подтвердили его выводы.
Разнообразие сортов говорило о близости центра формообразования культурных растений. Но все же сам центр был не здесь. Потому что виды оказались представлены далеко не полным набором генов. Да и местность здесь слишком открытая, не защищенная от вражеских набегов. Значит, здесь не могла закрепиться первобытная земледельческая цивилизация. «Следов интенсивной оседлой высокой культуры, равноценной или хотя бы сходной с великими цивилизациями древности, здесь не удалось найти и, как нам представляется, никогда и не удастся», — к такому заключению пришел Вавилов.
Караван пересекает бесплодную каменистую степь. Дорога входит в ущелье, и путники на много томительных дней попадают в каменный плен. Со всех сторон высятся скалы, и узкая тропа, лепясь по карнизам, слепо повторяет их изгибы.
С каждым днем путь становится труднее. Тропа завалена камнями и щебнем. Она круто поднимается, потом внезапно спускается на дно глубоких каньонов, где господствует полумрак. Пахнет затхлой сыростью. Сочащиеся влагой стены каньонов отвесно поднимаются вверх, и их прикрывает узкая полоска густой синевы.
На шестой день, обогнув большой выступ скалы, Вавилов увидел группу мчащихся навстречу всадников. Подскакав, они осаживают коней. Просят подождать «большого начальника». С начальником случилась беда. Кто-то стрелял и тяжело ранил его. Русский доктор должен помочь начальнику.
Вавилов знает: объяснять, что он не врач, бесполезно; в азиатских странах всякого европейца считают доктором.
— Камерд, — говорит он. — Будем ждать в Камерде.
В рабате Камерд переполох. Афганцы кричат, перебивая друг друга и размахивая руками. Сейчас должны привезти или принести губернатора области.
Ночь. Но кругом светло. У стоянки каравана сотни человек с горящими факелами. Губернатора приносят на носилках. Он бредит. Вавилов велит вскипятить воду, промывает рану, выливает на нее весь имеющийся в запасе йод, забинтовывает раненого.
Наутро караван догнала свита губернатора. Выразила благодарность. Больной перестал бредить, хорошо спал. Видимо, рана не была серьезной.
Слава о замечательном врачевателе опередила караван, и в дальнейшем в каждом рабате к Вавилову обращались больные. Он снабжал их хиной, а когда она кончилась, аспирином. Больным трахомой, а таких было особенно много, давал цинковые капли.
На восьмой день пути Вавилов вышел в долину Бамиана. Здесь, на высоте двух с половиной километров, издавна обосновалось земледельческое население. Но не видно в долине ни домов, ни хотя бы шатров или палаток. Люди живут в пещерах. Двенадцать тысяч пещер — естественных и искусственных — разбросано по краю долины в отвесных скалах.
На высокой скале, у впадения в Бамиан реки Ирак, — развалины древнего города Зохака. Со времен легендарного Зороастра — основателя религии огнепоклонников — воспевали этот город персидские поэты. Через долину Бамиана проходил Александр Македонский. Во II веке в долину пришел буддизм, распространившийся до Центральной Азии. В хорошо отшлифованных нишах Вавилов видел огромные статуи Будды — высотой от 35 до 53 метров — немые свидетели тех далеких времен.
Пещерный город поразил Вавилова. Как тысячелетия назад, обитатели долины жили в пещерах, и каменные изваяния Будды бдительно следили за сохранением старинного уклада. Нельзя было сомневаться: культурные растения здесь возделываются те же, что завезли первые поселенцы.
«Лунная ночь около исполинов Будды, у снеговых вершин Гиндукуша, создавала особо торжественное настроение. Казалось, вы заглядываете в глубь тысячелетий», — вспоминал Вавилов.
А на следующий день он встретил советских дипломатических курьеров. Узнал тревожные новости. Подстрекаемые мусульманским духовенством и поддержанные англичанами, восстали племена Хоста — южного района Афганистана. Отряды повстанцев разбили правительственные войска и движутся на Кабул. В столице паника. Европейцы спешат ее покинуть.
Курьеры советовали повернуть назад. И чем скорее, тем лучше. Потому что повстанцам сочувствуют горные племена, окружающие Кабул. Проводимое под религиозными лозунгами восстание подогревает страсти, вызывает у мусульман вспышки гнева против неверных.
«Однако перспектива идти вспять, в Мазари-Шериф, когда еще впереди оставалось три четверти дела, нас не устраивала, — писал позднее Вавилов. — Надо было во что бы то ни стало стремиться дойти до Кабула».
И он дошел.
Маршрут изменил уже в самом Кабуле. Не стремление избежать опасности, а факты первостепенного значения толкнули его на это.
Отправлено спустя 5 минуты 5 секунды:
Кабул — большой город. Почти семьсот тысяч жителей. «Плоские крыши домов, расположенных по всхолмлениям, придают городу своеобразный ступенчатый характер», — замечает Вавилов. И подчеркивает: «Вся жизнь Кабула определяется земледелием».
Второй отряд экспедиции, одолевший под руководством Букинича сложный маршрут, уже поджидал Вавилова.
Вавилов и его спутники с утра отправились по полям. Набивают рюкзаки образцами растений. Наблюдают за жизнью афганских крестьян.
Уже освоившийся в Кабульском оазисе Букинич берет на себя роль гида. Вот афганец пашет свое крохотное поле… Но что это? Он совсем не налегает на плуг! Идет даже сбоку, лишь слегка придерживая его… Оказывается, конструкция плуга особенная — оттого он и легок в работе!..
Вот люди копошатся у старых развалин… Что собирают они там? Землю!.. Грузят ее на осликов и везут на свои поля. Ведь долина Кабула — бесплодное каменное плато, лишь кое-где покрытое тонким слоем лёсса. Почти весь пахотный слой здесь создан искусственно. Не зря говорится в старых стихах: «Каждая пядь земли Кабула дороже, чем весь мир».
Какой же труд нужно было вложить, чтобы вызвать оазис к жизни! И это сделал отсталый по современным представлениям народ. Сколько мудрости, сколько творческой энергии потребовалось ему, чтобы основать здесь оригинальную земледельческую культуру…
О том, что это именно так, говорило огромное разнообразие форм культурных растений, найденных экспедицией. Тут было подлинное «пекло творения», как говорил Вавилов в восторге.
В Иране в 1916 году Вавилов нашел пятьдесят две разновидности мягкой пшеницы. Здесь их оказалось шестьдесят. В том числе семь новых, ранее вообще неизвестных, эндемичных.
Еще больше поражало разнообразие карликовой пшеницы. Она близка к мягкой, легко скрещивается с ней, но отличается трудным обмолотом. Поэтому карликовая пшеница мало распространилась по свету. А здесь, в Кабульском оазисе, возделывается пятьдесят разновидностей карликовой пшеницы, родственной мягкой. Значит, здесь, в небольшом треугольнике между Гималаями и Гиндукушем, сосредоточено почти все разнообразие 42-хромосомных пшениц. Вот он, первоначальный район введения в культуру «главного хлеба земли». Пусть здесь не найдено дикой пшеницы, а виды эгилопса — растения, близкого к пшенице, встречаются лишь в северных районах страны, центр формообразования мягкой пшеницы здесь, в юго-восточном Афганистане и прилегающих районах Индии.
Если бы только пшеница! В Кабульском оазисе Вавилов обнаружил огромное разнообразие форм сорнополевой ржи. Причем в большом количестве встречались формы с ломким, осыпающимся колосом. После сбора урожая пшеницы поля Кабульской долины бывают сплошь покрыты колосками ржи; крестьяне вениками выметают их. Здесь же Вавилов смог проследить весь процесс вхождения ржи в культуру! По мере продвижения пшеницы в горы рожь движется вместе с ней. Сначала из посевов исчезают ее ломкие формы, остаются неломкие: их труднее отделить от пшеницы. А потом в суровых условиях высокогорий рожь совсем вытесняет пшеницу, из сорняка превращается в культурное растение. Причем этот процесс, сначала прослеженный на озимых формах, точь-в-точь повторился и на яровых.
Юго-восточный Афганистан и прилегающие районы Индии оказались центром разнообразия зерновых бобовых: чечевицы, бобов, нута, чины. Отсюда ведет начало культура моркови и других овощей, некоторых бахчевых и плодовых растений.
Словом, факты демонстрировали победу теории центров. И требовали новых исследований. Требовали возможно шире охватить Афганистан, определить границу центра, выяснить, только ли юго-восточный район и прилегающие районы Индии входят в него или центр формообразования включает в себя более широкую область.
Вавилов разрабатывает новый маршрут. Опять делит караван.
Лебедев остается в Кабуле. Он должен добиться разрешения пройти через южные и юго-западные районы страны. Вавилов с Букиничем отправляются на север, в восточную часть Афганского Туркестана, чтобы через пограничный пост Ишкашим возвратиться в СССР…
Отправлено спустя 3 минуты 41 секунды:
Перевал Саланг двугорбый, как спина верблюда. Первый подъем не труден — путешественники одолевают его, не сходя с лошадей. Но после спуска — подъем на новый перевал.
Тропа завалена скользкими камнями. Часто идет по льду замерзших ручьев. Трудно дышать: чувствуется четырехкилометровая высота. Лошадей приходится буквально втаскивать на перевал.
Но вот начинается спуск, и тропа ныряет в ущелье ревущей реки. Пустынно. Ни кишлаков, ни рабатов. Падает ночь, но путники не могут найти приюта. Впереди видны силуэты хане — круглых афганских хижин. Наконец-то можно будет остановиться на ночлег. Но… река поворачивает перед кишлаком и оставляет его на той стороне; переправы, конечно, нет. Приходится идти дальше. Еще один кишлак остается позади: он тоже на другом берегу. Лишь поздно ночью караван входит в бедный кишлак, где с трудом удается достать продовольствие и фураж.
В городке Бану — небольшой базар. На нем быстрее всего можно раздобыть сорта возделываемых в окрестностях растений. С удивлением смотрят продавцы на странных пришельцев, закупающих семена крохотными порциями.
Зебак — центр Горного Бадахшана. «Это прекрасный сельскохозяйственный район с поливной культурой, с изобилием воды», — писал Вавилов. Но ему ясно: здесь периферия первоначальной культуры. Перевалы Гиндукуша оказались непреодолимыми для большинства растительных форм.
Кажется, можно возвращаться домой.
Но Вавилова привлекает безлигульная пшеница. И безлигульная рожь Те же разновидности, что открыл он восемь лет назад в соседнем районе России — в Шугнане. Нигде в мире не встречаются подобные формы — даже в прилегающих к Шугнану районах Средней Азии их нет. А в Афганистане они нашлись. И в большем разнообразии форм. Итак, та же закономерность: увеличение разнообразия к югу.
Но в Кабульском оазисе безлигульных форм нет. И Вавилов знает почему. Скрещивания показали, что отсутствие язычка (лигулы) — признак крайне рецессивный. Он не может проявиться в центре формообразования, где царствуют доминантные гены. Где же впервые появляются безлигульные формы?
Чтобы ответить на этот вопрос, надо было направиться на юг, в таинственную страну Кафиристан.
— Ну как, рискнем, Дмитрий Демьянович? — должно быть, спросил Вавилов.
Букиничу нездоровится. Настолько, что в Ишкашим — предупредить пограничников о новом решении — Вавилов едет один.
Но Букинич знает — отговорить Вавилова не удастся. Да и ему самому интересны эти безлигульные пшеницы. К тому же пройти Кафиристан крайне заманчиво. Это совсем неисследованная страна. Многие англичане пытались проникнуть в нее, но только врач Робертсон сумел исследовать восточную часть; в остальные районы еще не ступала нога европейца…
За годы, прошедшие после совместных поездок с Вавиловым по Закаспию, Букинич не сидел без дела. В 1918 году он подготовил проект мелиорационных работ в Средней Азии, который хотел представить Ленину, но белые отрезали Туркестан от красной России. Интересы Дмитрия Демьяновича становились все более разнообразными. Этнография, история искусства, география, археология. Особенно археология. Чтобы получить право на ведение раскопок, он поступил в Археологический институт и окончил его. Лучшего спутника Вавилов не может и желать!.. Страсть к путешествиям все больше захватывает этого скитальца. В 1926–1927 годах он снова в Афганистане. Потом в Монголии. Потом в других странах Востока. Даже Вавилову трудно уследить за его маршрутами. Писем писать Букинич не любит. Уезжает внезапно. Возвращается незаметно. Живет под Ташкентом отшельником. В маленькой хижине, которую сам построил в афганском стиле. Обрабатывает коллекции, пишет книгу об афганской экспедиции. Об этом Вавилов расскажет позднее в некрологе, посвященном своему товарищу.
А пока:
— Ну как, рискнем, Дмитрий Демьянович?..
Они в третий раз меняют маршрут…
Отправлено спустя 3 минуты 38 секунды:
Кафиры — значит неверные. Много легенд ходило о происхождении загадочного народа. Полагали даже, что в горах Кафиристана осели остатки войск Александра Македонского. По другой версии, сюда в X веке бежали от воинствующего ислама афганцы, не желавшие принять магометанскую веру.
Долгое время Кафиристан оставался независимым — спорным пограничным районом. Наконец в 1893 году Англия милостиво уступила Кафиристан афганскому эмиру. Эмир Абдурахман ввел войска в страну неверных для их обращения в ислам. Афганский поэт Ага-и Мирза Шир-Ахмед в поэме «Покорение страны кафиров» описал ужасную картину. Людей избивали. Под угрозой смерти их самих заставляли уничтожать храмы и идолов. «Все противившиеся были истреблены, деревни их разрушены, имущество же перешло в руки храбрых воинов эмира. Там в живых осталось немного. Они должны были принять истинную религию. Так завершилось великое дело покорения страны неверных».
Вавилова потрясла жестокость, с какой воинствующий ислам при попустительстве Англии обращал «неверных». Он даже счел возможным рассказать эту историю, не имеющую непосредственного отношения к теме его труда, в «Земледельческом Афганистане». Может быть, потому, что не раз уже сам сталкивался с религиозным фанатизмом в мусульманских странах.
Вавилов пытался нанять проводников на весь путь через Кафиристан. Но никто не брался провести экспедицию. Пришлось менять проводников от деревни к деревне.
Они выступили из Зебака на юг, в пределы Кафиристана. Но таинственная страна не желала даваться исследователям. Если верить Робертсону, экспедиция давно уже в Кафиристане. Но население все то же — таджики. Говорят на фарси. И все в один голос твердят:
— Страна кафиров не здесь. Страна кафиров дальше.
— Где же?
— Наздик — близко, — и показывают на юг.
Да и по характеру местности здесь лишь продолжение Горного Бадахшана — такие же ландшафты, та же растительность, люди того же антропологического типа, такие же постройки, жизненный уклад.
Так, еще не вступив в страну неверных, Вавилов сделал важное открытие. Географическое понятие «Кафиристан» надо значительно сузить.
Селение Тли у подножия Гиндукуша — последнее таджикское селение на пути в истинный Кафиристан. Дорога входит в ущелье реки Мунджан. Крутой подъем. Слышится грохот каменных лавин, на дороге следы обвалов. Лошади застревают в трещинах. Приходится соскакивать с них и осторожно высвобождать копыта. Все же лошади теряют подковы. Переночевав у костров, путники продолжают подъем к перевалу. Исчезает растительность. Тропа теряется среди вечных снегов. По им только известным приметам проводники ведут караван.
Высшая точка перевала Парун — 4760 метров. Ветер срывает поземку, бросает в лицо колючие пригоршни сухого снега. Спуск. Еще более крутой, чем подъем, местами почти отвесный. Шесть часов приходится бежать, притормаживая под уздцы лошадей. Наметанный глаз едва успевает замечать смену растительных зон.
…Кишлак Пронз.
Посаженные деревья. Маленькие — в 5—10 квадратных саженей — делянки ограждены каменными заборчиками. И на поле и в доме тесно. Работают только женщины и старики. Охотно дают образцы растений, среди которых Вавилов находит безлигульные формы. Женщины ходят без чадры и не сторонятся чужестранцев — явление, странное для мусульманской страны.
Тип населения такой же, что и по ту сторону Гиндукуша, но язык сильно отличается от таджикского. «Что это?» — спрашивает Вавилов, беря снопик пшеницы. «Гумгом», — отвечает кафир. По-таджикски пшеница — гэндум. «А это?» — Вавилов показывает на сноп ячменя. «Ритцию». По-таджикски ячмень — джоу. «Это?» — он похлопывает по крупу лошадь. «Ушип». По-таджикски — асб.
Здесь другой народ, другие обычаи, другая культура…
Путники входят в лесную зону. Кедры становятся все более высокими. Голоствольные сосны с редкой, пронизанной солнцем кроной напоминают картины русской природы. Все больше лиственных деревьев, особенно вечнозеленого дуба. Листья дубов колючие, царапают руки, лица, рвут одежду. Караван продирается сквозь чащу. И это на крутом, почти отвесном склоне, по которому вьется тропа.
Отправлено спустя 3 минуты 23 секунды:
Впереди селение Вама, и чем ближе к нему, тем труднее дорога. Лошади то и дело падают, скатываются с круч. Тела их, исцарапанные и покрытые ссадинами, кровоточат. Лошади с самого перевала без подков и без корма. «Все помыслы — лишь бы уцелели лошади».
Вечером караван выходит к мосту через реку Парун.
— Вот Вама! — говорят проводники.
На противоположном берегу Вавилов видит стада черных пятнистых овец с извитыми рогами. Видит аккуратные, совсем крохотные квадратики посевов. Но где же деревня?
— Вот! Вот Вама, — повторяют проводники и показывают вверх.
Высоко на горе Вавилов видит прилепившиеся к ней птичьими гнездами многоэтажные бревенчатые постройки. Он прикладывает к глазам бинокль. В быстро наступающих сумерках насчитывает тридцать-сорок домов. Но с караваном туда не подняться. Заночевать у моста в казенном сарае? А где достать корм для лошадей? Может быть, проводники сходят в кишлак? Они мнутся, говорят, что люди здесь другие, язык другой, они его не понимают. Да и кишлак бедный, ячменя в нем нет.
Пока Вавилов объяснялся с проводниками, к путникам подошел пастух и с любопытством смотрел на них со стороны. Вавилов обратился к нему, ткнул пальцем себя в грудь, потом указал на него и на кишлак. Пастух с готовностью закивал.
Через час они были в кишлаке. Мигом собралась вся деревня, «рассматривая редкую европейскую разновидность», как шутливо вспоминал Вавилов. Его угостили лепешками из проса, анапом, кислым виноградом. Дали семена растений, позволили осмотреть дома — снаружи и внутри. Корма лошадям не нашлось, но несколько человек тут же пошли в соседнюю деревню и поздно ночью при свете факелов доставили мешки кукурузы.
Наутро никто не соглашается повести караван. Говорят, что впереди селение Гуссалик, а в нем разбойники. Наконец, Вавилов уговаривает четырех кафиров, выдает им вперед по пять рупий.
Путь трудный. На полуразрушенном мосту одна из лошадей проваливается и, к счастью, застревает между сучьями. Ее с трудом удается спасти. Путники собирают ветки, сучья, начинают ремонтировать переправу.
Вдруг проводники заявляют, что они дальше не пойдут, и суют Вавилову выданные вперед деньги. Их еле удается уговорить.
За три километра от кишлака Гуссалик проводники бросают караван и поспешно убегают.
…Состав растительности резко меняется. Кругом заросли ежевики, дикого граната. Обширные посевы проса, сорго, кукурузы, ячменя.
К удивлению путешественников, в Гуссалике афганцы Угрюмые, замкнутые — совсем не похожие на кафиров.
Кафиристан кончился. Южную границу его тоже пришлось значительно «подвинуть».
Отправлено спустя 2 минуты 32 секунды:
Две недели Вавилов и советский полпред Леонид Николаевич Старк обивают пороги канцелярий в Кабуле.
Вавилову нужно разрешение пройти южные и юго-западные районы страны. Лебедеву в таком разрешении отказали: восстание южных племен еще не совсем подавлено. Теперь то же говорят Вавилову. Но не может же он уехать, оставив неисследованной половину Афганистана].
И вот последний, самый длинный переход. По монотонной, несильно всхолмленной полынной степи и полупустыне с белыми лишаями солончаков.
Уже ноябрь, путь этот в обычное время не труден, особенно осенью и зимой, когда не палит нещадное солнце. Но после недавних военных действий караван-сараи разрушены и пусты. По ночам в нетопленных рабатах холодно. Трудно достать продовольствие и корм для лошадей.
Лишь вблизи рек сады и посевы. В лёссовой полупустыне дикие арбузы колоцинты.
Маленькие, величиной с апельсин, плоды высыхают и, гонимые ветром, как мячики, перекатываются по полю. Плоды горькие. Горечь, делающая их несъедобными, и сохранила здесь эти растения. Но Вавилов хочет узнать, не найдется ли среди них сладких форм. Он вспарывает ножом один, другой, третий арбуз, пробует на язык и отбрасывает. Кончается это острыми болями в животе — отравлением…
Караван входит в тутовую аллею. Вдали стройные кипарисы, сады. А еще дальше неправильный четырехугольник городской стены. Кандагар — «город аптекарей и гранатов».
И опять полынная степь, полупустыня, каменистая пустыня… Все труднее доставать еду для людей и животных.
Вавилов удлиняет дневные переходы, чуть свет поднимает караван и останавливается в полной темноте. Лошади устали, исхудали. Люди тоже устали. Сипаи ропщут, требуют длительных остановок. Но Вавилов объясняет, что пока они не достанут фуража, каждая остановка может лишь осложнить положение.
Герат! Все трудности позади. Путешественники отдыхают, готовятся к возвращению на родину.
12 декабря Вавилов и Букинич покинули пределы Афганистана…
Через полгода Вавилов получит письмо:
«Многоуважаемый Николай Иванович, Русским Географическим обществом присуждена Вам за географический подвиг — путешествие в Афганистан — медаль имени Н. М. Пржевальского, о чем и объявлено в годичном общем собрании О-ва 5 июня с. г. О присуждении Вам указанной почетной награды О-ва считаю приятным долгом Вас уведомить. Пользуясь случаем, прошу Вас принять уверение в совершенном моем уважении.
Президент Русского Географического общества Ю. М. Шокальский»*.
Полторы тысячи верст прошел Вавилов в 1916 году вдоль границы Афганистана. С жадностью всматривался в противоположный берег Аму-Дарьи. Выпрашивал у крестьян образцы растений, невесть кем привезенных с того берега. Но сам перейти границу не мог. У подножия Гиндукуша издавна сталкивались интересы двух крупнейших держав мира — Англии и России. Индия — жемчужина британской короны — не давала спать заправилам английской политики. Ревниво следили они за продвижением русских в Среднюю Азию. Русские вышли к Тянь-Шаню. Подчинили Кокандское ханство. Бухару.
Последний форпост, буфер на пути в Индию — Афганистан.
Дважды в XIX веке русские посольства прибывали в Кабул. Оба раза не скупились на посулы афганскому эмиру. И оба раза вслед за тем вспыхивала англо-афганская война. Правда, свободолюбивый народ умел дать отпор хорошо вооруженным и обученным английским войскам. Заманенные вглубь страны британцы гибли в узких ущельях. Из двадцатитысячной армии, участвовавшей во втором походе на Афганистан, спасся лишь один человек.
Но что не смогли сделать свинец и железо, постепенно делали английские фунты. Афганистан все более попадал в зависимость от Великобритании. В 1907 году, когда Россия и Англия вынуждены были заключить между собой союз против быстро набиравшей военную мощь Германии, вопрос об Афганистане встал с особенной остротой. Ослабленная русско-японской войной и революцией Россия уступила. Англия получила право контролировать внешнюю политику эмира.
Афганистан, и раньше почти недоступный, стал совершенно закрыт для России.
Октябрьская революция и провозглашенное В. И. Лениным право наций на самоопределение спутали карты империалистов. В 1919 году недалеко от Кабула был убит проводивший проанглийскую политику эмир Хабибулла-хан. После короткой борьбы престол занял его сын Аманулла. Он круто взял курс на реформы, ограничивающие власть духовенства, провозгласил независимость Афганистана. Советская Россия была первым государством, признавшим независимый Афганистан. В ответ на это Афганистан признал Советскую Россию.
Иначе отнеслась к деятельности молодого эмира Британия. Разразилась третья англо-афганская война.
Военные действия для англичан сложились успешнее, чем в двух прежних войнах, — теперь у них была авиация. Но добились они немногого. Сами запросили мира. Независимость Афганистана была завоевана.
Понятно, с каким волнением следил Николай Вавилов за этими событиями.
Но думать о путешествии в Афганистан было еще рано. Гражданская война. Юг страны отрезан белыми. В Средней Азии бесчинствуют басмачи. Только в 1922 году Вавилов смог начать хлопоты.
«Начал будировать вопрос об экспедиции в Афганистан»*, — пишет он 20 декабря 1922 года А. Г. Гольбеку.
Предприятие задумано сложное. Почти невыполнимое. У разоренной страны нет средств на снаряжение экспедиции. Правда, Вавилов «готов ехать в самом скромном виде», готов «распродать часть книг, часть оптики и хотя бы пешим, образом отправиться в Афганистан»*, как он пишет друзьям. Но главные препятствия — дипломатические. Англичане шлют эмиру ультиматумы. Требуют не пускать в страну «красных агитаторов». Сам эмир, привыкший ждать от соседей только неприятностей, тоже не очень верит в мирные цели советской экспедиции.
Вавилов часто приезжает в Москву. Многие часы проводит в Наркомате земледелия или Наркомате иностранных дел. Посещает афганское посольство. Убеждает. Преподносит подарок эмиру — коллекцию сортов хлебных злаков, возделываемых в России: «Пусть не думают, что мы хотим оккупировать Афганистан»*.
Но в экспедиции отказано. И в 1923 и в 1924 году.
Уже потеряв надежду, Вавилов пишет письмо профессору И. Н. Бороздину — президенту Научной ассоциации востоковедения. Предлагает поднять перед наркомом иностранных дел Г. В. Чичериным вопрос о предоставлении ассоциации особых прав снаряжать экспедиции.
«Больше того, — пишет Вавилов, — было бы важно, чтобы в миссии включались научные работники. Представительства, знаю по опыту путешествий по Востоку, изнывают от скуки где-нибудь в Тегеране, Кабуле и Кандагаре: грамотный человек мог бы сделать в тех же условиях большое и нужное дело»*.
Это была счастливая мысль! Против въезда в страну советских дипломатов афганские власти не возражали.
«Участники экспедиции были зачислены в состав нашего Полпредства в Афганистане: профессор Н. И. Вавилов в качестве референта по заключению торгового договора с Афганистаном, селенционер Сортоводо-Семеноводческого управления Сахаротреста В. И. Лебедев и инженер-агроном Д. Д. Букинич в качестве курьеров НКИ»*.
Так писал Вавилов в первом кратком отчете об экспедиции.
А вот строки из неофициального письма П. П. Подъяпольскому:
«Путешествие было, пожалуй, удачное, обобрали весь Афганистан, пробрались к Индии, Белуджистану, были за Гиндукушем. Около Индии добрели до финиковых пальм, нашли прарожь, видел дикие арбузы, дыни, коноплю, ячмень, морковь. Четыре раза перевалили Гиндукуш, один раз по пути Александра Македонского.
<…> Собрал тьму лекарственных растений. Нигде в мире не видел столько аптек, аптекарей, как на юге в Афганистане, целый цех табидов-аптекарей. Так и определил Кандагар „городом аптекарей и гранатов“. Гранаты бесподобные»*.
Вавилов стремился в Афганистан, чтобы подтвердить теорию центров. Он знал на три четверти, что там надо искать, как писал в письмах.
И все же он четырежды менял маршрут путешествия, подготовленного и продуманного до мельчайших деталей.
Факты. Уже не предполагаемые, а осязаемые. Овеществленные в сотнях и тысячах образцов растений. Упакованные в обшитые кожей сундуки. Навьюченные на выносливых, привычных к горным переходам лошадей. Они заставляли уточнять теорию. Вдохновляли. Толкали на новые предприятия, которые сам Вавилов называл дерзкими.
Первый раз он изменил маршрут в Герате: первом же на пути экспедиции крупном земледельческом районе. Правда, этому помог случай, несколько даже печальный…
Путники уже заканчивали исследование как бы раздвинувшего фиолетовые скалы оазиса, где тенистая зелень садов перемежалась желтеющими нивами пшеницы, алые квадраты опийного мака — пушистым снегом полей хлопчатника; где густая сеть оросительных каналов затрудняла передвижение, а огромные каменные башни, похожие на мечети, оказались голубятнями, в которых крестьяне собирали помет на удобрения; где величественные минареты, воздвигнутые Тимуром, напоминали о былом величии города, а вонь и грязь узеньких улиц, на которые по наклонным желобам прямо со вторых этажей выливали нечистоты, говорили о его убожестве. Они уже собрали сотни образцов растений — полевых и огородных, плодовых и технических, среди них много эндемов — форм, нигде больше не встречающихся. Они установили несомненную связь гератской культурной флоры с культурной флорой Советской Средней Азии и в то же время убедились, что здесь большее разнообразие форм, большее разнообразие признаков.
Они столкнулись с огромным разнообразием форм мягкой пшеницы, тем более разительным, что возделывалась она на незначительных площадях. (Крестьяне предпочитали выращивать английскую пшеницу, вымахивающую здесь в рост человека. Она была занесена, определил Вавилов, по всей видимости, из Месопотамии. Мягкая пшеница оказалась сильно засорена рожью, причем среди форм сорнополевой ржи были формы с осыпающимся колосом, то есть близкие к дикарям)…
Путешественники уже сфотографировали плуги, которыми гератские земледельцы вспахивали землю. Это были деревянные, примитивные, но оригинальные плуги, удобные и легкие в работе.
Сфотографировали орудия гератских крестьян, которыми прочищали оросительные каналы, — они тоже были деревянные, примитивные, но оригинальные.
«Направление путешествия было взято правильно, — мог констатировать Вавилов. — Мы были у истоков видообразования европейских культурных растений».
У истоков, вблизи истоков… Но сами истоки были еще не здесь! Все данные говорили о том, что Гератский оазис — это вторичный формообразовательный центр. Потому что среди культурных форм преобладали рецессивные, свойственные вторичным очагам. Изоляция долины способствовала обособлению растений Гератского оазиса, выработке здесь своеобразной культурной флоры. Но когда-то культурные растения были занесены сюда из другого очага; разнообразие форм говорило о его близости.
Словом, надо было немедленно отправиться дальше. На юго-восток. В долину Кабула, где Вавилов ожидал найти самый центр формообразования.
Путь был намечен кратчайший — по Хозарийской дороге, которой прошел несколько веков назад на Кабул и дальше в Индию первый Великий Могол — Бабер. Он писал: «Горы Афганистана имеют вид однообразный, высоты — средние, почва — обнаженная, воды — редки, растительности — никакой, физиономия печальная и строгая».
Караван уже был почти готов к походу. Но в это время заболел Букинич…
Вавилов не может ждать. Уже август. Вовсю идет уборка хлебов. Можно упустить время. О Букиниче позаботятся работники советского консульства. К тому же с ним можно оставить Лебедева. И, пользуясь вынужденным бездействием товарищей, сделать крюк. Пройти вдоль северного склона Гиндукуша до Мазари-Шерифа, потом через перевалы направиться к Кабулу.
Ночевать приходится в караван-сараях с разными названиями, но очень похожих друг на друга: плоские крыши с круглой дырой для выхода дыма, пролом вместо двери, высокий забор и в нем ворота, смотрящие на восток.
Укусы больших черных вшей мешают уснуть. Лежа рядом с лошадьми и глядя сквозь дыру в потолке на мелкие немигающие в сухом воздухе звезды, Вавилов вспоминал надпись, которую прочел еще в Иране над входом в рабат Аббаса Великого: «Мир не что иное, как караван-сарай, а мы… караван».
В первые же дни выяснилось, что взятый в Герате переводчик языка не знает. Зато неплохо разбирается в спиртных напитках и, главное, умеет их доставать. Пришлось переводчика прогнать и по утрам, пока еще спит караван, зубрить фарсидскую грамматику по учебнику на арабском языке.
Дорога поднимается в гору, пересекает высохшие верховья Кушки, проходит мимо редких посевов пшеницы, ячменя. В горах прохладно, злаки созревают позднее, чем в долине, и стоят еще зелеными. По склонам гор растет арча, выше луга и голые глыбастые скалы, закрывающие небо.
Земледельческое население — туркмены. Потом узбеки. То и дело встречаются черные шатры кочевников. Это выходцы из южных районов. Они перебираются сюда каждую весну на богатые пастбища. Немало здесь выходцев из Ирана и Белуджистана Пестрая смесь племен и народов.
И так же пестр состав возделываемых растений.
Каждый километр приносит новые разновидности и сорта. Культура примитивная, по большей части неполивная. Урожаи маленькие. Никакого сравнения с интенсивной культурой Гератского оазиса Часть населения ведет полукочевую жизнь: весною отгоняют скот в горы на богатые сочными травами альпийские луга. Многие снимаются целыми селениями, оставляя посевы на произвол судьбы. Здесь как бы собрана коллекция различных этапов, через которые прошло развитие хозяйства: кочевое, полукочевое, оседлое…
В Мазари-Шерифе Вавилова посетил французский археолог профессор Фуше — судя по фотографии, маленький сухонький господин. Пригласил приехать в Балх, где он, Фуше, вел раскопки.
Профессор Фуше был чуть ли не первым, кто начал археологическое исследование Древней Бактры, знаменитой матери тысячи городов, резиденции легендарных царей Персии, родины Зороастра.
Фуше рассчитывал найти остатки культуры, соперничающей с древнеегипетской и вавилонской.
Среди развалин старого города он прорыл глубокие траншеи, обнажил древние стены Бактры. Но то, что он обнаружил, мало отличалось от построек, какие можно было видеть в современном Балхе и соседних кишлаках. Выделялась лишь городская стена из обожженного кирпича да огромные буддийские молельни с куполами, символизирующими водяные пузыри (Будда сравнивал с ними человеческую жизнь, указывая на ее эфемерность).
Не скрывая разочарования, водил Фуше советского путешественника по раскопкам.
А Вавилов с трудом скрывал свое торжество.
Скромные результаты исследований Фуше лишь подтвердили его выводы.
Разнообразие сортов говорило о близости центра формообразования культурных растений. Но все же сам центр был не здесь. Потому что виды оказались представлены далеко не полным набором генов. Да и местность здесь слишком открытая, не защищенная от вражеских набегов. Значит, здесь не могла закрепиться первобытная земледельческая цивилизация. «Следов интенсивной оседлой высокой культуры, равноценной или хотя бы сходной с великими цивилизациями древности, здесь не удалось найти и, как нам представляется, никогда и не удастся», — к такому заключению пришел Вавилов.
Караван пересекает бесплодную каменистую степь. Дорога входит в ущелье, и путники на много томительных дней попадают в каменный плен. Со всех сторон высятся скалы, и узкая тропа, лепясь по карнизам, слепо повторяет их изгибы.
С каждым днем путь становится труднее. Тропа завалена камнями и щебнем. Она круто поднимается, потом внезапно спускается на дно глубоких каньонов, где господствует полумрак. Пахнет затхлой сыростью. Сочащиеся влагой стены каньонов отвесно поднимаются вверх, и их прикрывает узкая полоска густой синевы.
На шестой день, обогнув большой выступ скалы, Вавилов увидел группу мчащихся навстречу всадников. Подскакав, они осаживают коней. Просят подождать «большого начальника». С начальником случилась беда. Кто-то стрелял и тяжело ранил его. Русский доктор должен помочь начальнику.
Вавилов знает: объяснять, что он не врач, бесполезно; в азиатских странах всякого европейца считают доктором.
— Камерд, — говорит он. — Будем ждать в Камерде.
В рабате Камерд переполох. Афганцы кричат, перебивая друг друга и размахивая руками. Сейчас должны привезти или принести губернатора области.
Ночь. Но кругом светло. У стоянки каравана сотни человек с горящими факелами. Губернатора приносят на носилках. Он бредит. Вавилов велит вскипятить воду, промывает рану, выливает на нее весь имеющийся в запасе йод, забинтовывает раненого.
Наутро караван догнала свита губернатора. Выразила благодарность. Больной перестал бредить, хорошо спал. Видимо, рана не была серьезной.
Слава о замечательном врачевателе опередила караван, и в дальнейшем в каждом рабате к Вавилову обращались больные. Он снабжал их хиной, а когда она кончилась, аспирином. Больным трахомой, а таких было особенно много, давал цинковые капли.
На восьмой день пути Вавилов вышел в долину Бамиана. Здесь, на высоте двух с половиной километров, издавна обосновалось земледельческое население. Но не видно в долине ни домов, ни хотя бы шатров или палаток. Люди живут в пещерах. Двенадцать тысяч пещер — естественных и искусственных — разбросано по краю долины в отвесных скалах.
На высокой скале, у впадения в Бамиан реки Ирак, — развалины древнего города Зохака. Со времен легендарного Зороастра — основателя религии огнепоклонников — воспевали этот город персидские поэты. Через долину Бамиана проходил Александр Македонский. Во II веке в долину пришел буддизм, распространившийся до Центральной Азии. В хорошо отшлифованных нишах Вавилов видел огромные статуи Будды — высотой от 35 до 53 метров — немые свидетели тех далеких времен.
Пещерный город поразил Вавилова. Как тысячелетия назад, обитатели долины жили в пещерах, и каменные изваяния Будды бдительно следили за сохранением старинного уклада. Нельзя было сомневаться: культурные растения здесь возделываются те же, что завезли первые поселенцы.
«Лунная ночь около исполинов Будды, у снеговых вершин Гиндукуша, создавала особо торжественное настроение. Казалось, вы заглядываете в глубь тысячелетий», — вспоминал Вавилов.
А на следующий день он встретил советских дипломатических курьеров. Узнал тревожные новости. Подстрекаемые мусульманским духовенством и поддержанные англичанами, восстали племена Хоста — южного района Афганистана. Отряды повстанцев разбили правительственные войска и движутся на Кабул. В столице паника. Европейцы спешат ее покинуть.
Курьеры советовали повернуть назад. И чем скорее, тем лучше. Потому что повстанцам сочувствуют горные племена, окружающие Кабул. Проводимое под религиозными лозунгами восстание подогревает страсти, вызывает у мусульман вспышки гнева против неверных.
«Однако перспектива идти вспять, в Мазари-Шериф, когда еще впереди оставалось три четверти дела, нас не устраивала, — писал позднее Вавилов. — Надо было во что бы то ни стало стремиться дойти до Кабула».
И он дошел.
Маршрут изменил уже в самом Кабуле. Не стремление избежать опасности, а факты первостепенного значения толкнули его на это.
Отправлено спустя 5 минуты 5 секунды:
Кабул — большой город. Почти семьсот тысяч жителей. «Плоские крыши домов, расположенных по всхолмлениям, придают городу своеобразный ступенчатый характер», — замечает Вавилов. И подчеркивает: «Вся жизнь Кабула определяется земледелием».
Второй отряд экспедиции, одолевший под руководством Букинича сложный маршрут, уже поджидал Вавилова.
Вавилов и его спутники с утра отправились по полям. Набивают рюкзаки образцами растений. Наблюдают за жизнью афганских крестьян.
Уже освоившийся в Кабульском оазисе Букинич берет на себя роль гида. Вот афганец пашет свое крохотное поле… Но что это? Он совсем не налегает на плуг! Идет даже сбоку, лишь слегка придерживая его… Оказывается, конструкция плуга особенная — оттого он и легок в работе!..
Вот люди копошатся у старых развалин… Что собирают они там? Землю!.. Грузят ее на осликов и везут на свои поля. Ведь долина Кабула — бесплодное каменное плато, лишь кое-где покрытое тонким слоем лёсса. Почти весь пахотный слой здесь создан искусственно. Не зря говорится в старых стихах: «Каждая пядь земли Кабула дороже, чем весь мир».
Какой же труд нужно было вложить, чтобы вызвать оазис к жизни! И это сделал отсталый по современным представлениям народ. Сколько мудрости, сколько творческой энергии потребовалось ему, чтобы основать здесь оригинальную земледельческую культуру…
О том, что это именно так, говорило огромное разнообразие форм культурных растений, найденных экспедицией. Тут было подлинное «пекло творения», как говорил Вавилов в восторге.
В Иране в 1916 году Вавилов нашел пятьдесят две разновидности мягкой пшеницы. Здесь их оказалось шестьдесят. В том числе семь новых, ранее вообще неизвестных, эндемичных.
Еще больше поражало разнообразие карликовой пшеницы. Она близка к мягкой, легко скрещивается с ней, но отличается трудным обмолотом. Поэтому карликовая пшеница мало распространилась по свету. А здесь, в Кабульском оазисе, возделывается пятьдесят разновидностей карликовой пшеницы, родственной мягкой. Значит, здесь, в небольшом треугольнике между Гималаями и Гиндукушем, сосредоточено почти все разнообразие 42-хромосомных пшениц. Вот он, первоначальный район введения в культуру «главного хлеба земли». Пусть здесь не найдено дикой пшеницы, а виды эгилопса — растения, близкого к пшенице, встречаются лишь в северных районах страны, центр формообразования мягкой пшеницы здесь, в юго-восточном Афганистане и прилегающих районах Индии.
Если бы только пшеница! В Кабульском оазисе Вавилов обнаружил огромное разнообразие форм сорнополевой ржи. Причем в большом количестве встречались формы с ломким, осыпающимся колосом. После сбора урожая пшеницы поля Кабульской долины бывают сплошь покрыты колосками ржи; крестьяне вениками выметают их. Здесь же Вавилов смог проследить весь процесс вхождения ржи в культуру! По мере продвижения пшеницы в горы рожь движется вместе с ней. Сначала из посевов исчезают ее ломкие формы, остаются неломкие: их труднее отделить от пшеницы. А потом в суровых условиях высокогорий рожь совсем вытесняет пшеницу, из сорняка превращается в культурное растение. Причем этот процесс, сначала прослеженный на озимых формах, точь-в-точь повторился и на яровых.
Юго-восточный Афганистан и прилегающие районы Индии оказались центром разнообразия зерновых бобовых: чечевицы, бобов, нута, чины. Отсюда ведет начало культура моркови и других овощей, некоторых бахчевых и плодовых растений.
Словом, факты демонстрировали победу теории центров. И требовали новых исследований. Требовали возможно шире охватить Афганистан, определить границу центра, выяснить, только ли юго-восточный район и прилегающие районы Индии входят в него или центр формообразования включает в себя более широкую область.
Вавилов разрабатывает новый маршрут. Опять делит караван.
Лебедев остается в Кабуле. Он должен добиться разрешения пройти через южные и юго-западные районы страны. Вавилов с Букиничем отправляются на север, в восточную часть Афганского Туркестана, чтобы через пограничный пост Ишкашим возвратиться в СССР…
Отправлено спустя 3 минуты 41 секунды:
Перевал Саланг двугорбый, как спина верблюда. Первый подъем не труден — путешественники одолевают его, не сходя с лошадей. Но после спуска — подъем на новый перевал.
Тропа завалена скользкими камнями. Часто идет по льду замерзших ручьев. Трудно дышать: чувствуется четырехкилометровая высота. Лошадей приходится буквально втаскивать на перевал.
Но вот начинается спуск, и тропа ныряет в ущелье ревущей реки. Пустынно. Ни кишлаков, ни рабатов. Падает ночь, но путники не могут найти приюта. Впереди видны силуэты хане — круглых афганских хижин. Наконец-то можно будет остановиться на ночлег. Но… река поворачивает перед кишлаком и оставляет его на той стороне; переправы, конечно, нет. Приходится идти дальше. Еще один кишлак остается позади: он тоже на другом берегу. Лишь поздно ночью караван входит в бедный кишлак, где с трудом удается достать продовольствие и фураж.
В городке Бану — небольшой базар. На нем быстрее всего можно раздобыть сорта возделываемых в окрестностях растений. С удивлением смотрят продавцы на странных пришельцев, закупающих семена крохотными порциями.
Зебак — центр Горного Бадахшана. «Это прекрасный сельскохозяйственный район с поливной культурой, с изобилием воды», — писал Вавилов. Но ему ясно: здесь периферия первоначальной культуры. Перевалы Гиндукуша оказались непреодолимыми для большинства растительных форм.
Кажется, можно возвращаться домой.
Но Вавилова привлекает безлигульная пшеница. И безлигульная рожь Те же разновидности, что открыл он восемь лет назад в соседнем районе России — в Шугнане. Нигде в мире не встречаются подобные формы — даже в прилегающих к Шугнану районах Средней Азии их нет. А в Афганистане они нашлись. И в большем разнообразии форм. Итак, та же закономерность: увеличение разнообразия к югу.
Но в Кабульском оазисе безлигульных форм нет. И Вавилов знает почему. Скрещивания показали, что отсутствие язычка (лигулы) — признак крайне рецессивный. Он не может проявиться в центре формообразования, где царствуют доминантные гены. Где же впервые появляются безлигульные формы?
Чтобы ответить на этот вопрос, надо было направиться на юг, в таинственную страну Кафиристан.
— Ну как, рискнем, Дмитрий Демьянович? — должно быть, спросил Вавилов.
Букиничу нездоровится. Настолько, что в Ишкашим — предупредить пограничников о новом решении — Вавилов едет один.
Но Букинич знает — отговорить Вавилова не удастся. Да и ему самому интересны эти безлигульные пшеницы. К тому же пройти Кафиристан крайне заманчиво. Это совсем неисследованная страна. Многие англичане пытались проникнуть в нее, но только врач Робертсон сумел исследовать восточную часть; в остальные районы еще не ступала нога европейца…
За годы, прошедшие после совместных поездок с Вавиловым по Закаспию, Букинич не сидел без дела. В 1918 году он подготовил проект мелиорационных работ в Средней Азии, который хотел представить Ленину, но белые отрезали Туркестан от красной России. Интересы Дмитрия Демьяновича становились все более разнообразными. Этнография, история искусства, география, археология. Особенно археология. Чтобы получить право на ведение раскопок, он поступил в Археологический институт и окончил его. Лучшего спутника Вавилов не может и желать!.. Страсть к путешествиям все больше захватывает этого скитальца. В 1926–1927 годах он снова в Афганистане. Потом в Монголии. Потом в других странах Востока. Даже Вавилову трудно уследить за его маршрутами. Писем писать Букинич не любит. Уезжает внезапно. Возвращается незаметно. Живет под Ташкентом отшельником. В маленькой хижине, которую сам построил в афганском стиле. Обрабатывает коллекции, пишет книгу об афганской экспедиции. Об этом Вавилов расскажет позднее в некрологе, посвященном своему товарищу.
А пока:
— Ну как, рискнем, Дмитрий Демьянович?..
Они в третий раз меняют маршрут…
Отправлено спустя 3 минуты 38 секунды:
Кафиры — значит неверные. Много легенд ходило о происхождении загадочного народа. Полагали даже, что в горах Кафиристана осели остатки войск Александра Македонского. По другой версии, сюда в X веке бежали от воинствующего ислама афганцы, не желавшие принять магометанскую веру.
Долгое время Кафиристан оставался независимым — спорным пограничным районом. Наконец в 1893 году Англия милостиво уступила Кафиристан афганскому эмиру. Эмир Абдурахман ввел войска в страну неверных для их обращения в ислам. Афганский поэт Ага-и Мирза Шир-Ахмед в поэме «Покорение страны кафиров» описал ужасную картину. Людей избивали. Под угрозой смерти их самих заставляли уничтожать храмы и идолов. «Все противившиеся были истреблены, деревни их разрушены, имущество же перешло в руки храбрых воинов эмира. Там в живых осталось немного. Они должны были принять истинную религию. Так завершилось великое дело покорения страны неверных».
Вавилова потрясла жестокость, с какой воинствующий ислам при попустительстве Англии обращал «неверных». Он даже счел возможным рассказать эту историю, не имеющую непосредственного отношения к теме его труда, в «Земледельческом Афганистане». Может быть, потому, что не раз уже сам сталкивался с религиозным фанатизмом в мусульманских странах.
Вавилов пытался нанять проводников на весь путь через Кафиристан. Но никто не брался провести экспедицию. Пришлось менять проводников от деревни к деревне.
Они выступили из Зебака на юг, в пределы Кафиристана. Но таинственная страна не желала даваться исследователям. Если верить Робертсону, экспедиция давно уже в Кафиристане. Но население все то же — таджики. Говорят на фарси. И все в один голос твердят:
— Страна кафиров не здесь. Страна кафиров дальше.
— Где же?
— Наздик — близко, — и показывают на юг.
Да и по характеру местности здесь лишь продолжение Горного Бадахшана — такие же ландшафты, та же растительность, люди того же антропологического типа, такие же постройки, жизненный уклад.
Так, еще не вступив в страну неверных, Вавилов сделал важное открытие. Географическое понятие «Кафиристан» надо значительно сузить.
Селение Тли у подножия Гиндукуша — последнее таджикское селение на пути в истинный Кафиристан. Дорога входит в ущелье реки Мунджан. Крутой подъем. Слышится грохот каменных лавин, на дороге следы обвалов. Лошади застревают в трещинах. Приходится соскакивать с них и осторожно высвобождать копыта. Все же лошади теряют подковы. Переночевав у костров, путники продолжают подъем к перевалу. Исчезает растительность. Тропа теряется среди вечных снегов. По им только известным приметам проводники ведут караван.
Высшая точка перевала Парун — 4760 метров. Ветер срывает поземку, бросает в лицо колючие пригоршни сухого снега. Спуск. Еще более крутой, чем подъем, местами почти отвесный. Шесть часов приходится бежать, притормаживая под уздцы лошадей. Наметанный глаз едва успевает замечать смену растительных зон.
…Кишлак Пронз.
Посаженные деревья. Маленькие — в 5—10 квадратных саженей — делянки ограждены каменными заборчиками. И на поле и в доме тесно. Работают только женщины и старики. Охотно дают образцы растений, среди которых Вавилов находит безлигульные формы. Женщины ходят без чадры и не сторонятся чужестранцев — явление, странное для мусульманской страны.
Тип населения такой же, что и по ту сторону Гиндукуша, но язык сильно отличается от таджикского. «Что это?» — спрашивает Вавилов, беря снопик пшеницы. «Гумгом», — отвечает кафир. По-таджикски пшеница — гэндум. «А это?» — Вавилов показывает на сноп ячменя. «Ритцию». По-таджикски ячмень — джоу. «Это?» — он похлопывает по крупу лошадь. «Ушип». По-таджикски — асб.
Здесь другой народ, другие обычаи, другая культура…
Путники входят в лесную зону. Кедры становятся все более высокими. Голоствольные сосны с редкой, пронизанной солнцем кроной напоминают картины русской природы. Все больше лиственных деревьев, особенно вечнозеленого дуба. Листья дубов колючие, царапают руки, лица, рвут одежду. Караван продирается сквозь чащу. И это на крутом, почти отвесном склоне, по которому вьется тропа.
Отправлено спустя 3 минуты 23 секунды:
Впереди селение Вама, и чем ближе к нему, тем труднее дорога. Лошади то и дело падают, скатываются с круч. Тела их, исцарапанные и покрытые ссадинами, кровоточат. Лошади с самого перевала без подков и без корма. «Все помыслы — лишь бы уцелели лошади».
Вечером караван выходит к мосту через реку Парун.
— Вот Вама! — говорят проводники.
На противоположном берегу Вавилов видит стада черных пятнистых овец с извитыми рогами. Видит аккуратные, совсем крохотные квадратики посевов. Но где же деревня?
— Вот! Вот Вама, — повторяют проводники и показывают вверх.
Высоко на горе Вавилов видит прилепившиеся к ней птичьими гнездами многоэтажные бревенчатые постройки. Он прикладывает к глазам бинокль. В быстро наступающих сумерках насчитывает тридцать-сорок домов. Но с караваном туда не подняться. Заночевать у моста в казенном сарае? А где достать корм для лошадей? Может быть, проводники сходят в кишлак? Они мнутся, говорят, что люди здесь другие, язык другой, они его не понимают. Да и кишлак бедный, ячменя в нем нет.
Пока Вавилов объяснялся с проводниками, к путникам подошел пастух и с любопытством смотрел на них со стороны. Вавилов обратился к нему, ткнул пальцем себя в грудь, потом указал на него и на кишлак. Пастух с готовностью закивал.
Через час они были в кишлаке. Мигом собралась вся деревня, «рассматривая редкую европейскую разновидность», как шутливо вспоминал Вавилов. Его угостили лепешками из проса, анапом, кислым виноградом. Дали семена растений, позволили осмотреть дома — снаружи и внутри. Корма лошадям не нашлось, но несколько человек тут же пошли в соседнюю деревню и поздно ночью при свете факелов доставили мешки кукурузы.
Наутро никто не соглашается повести караван. Говорят, что впереди селение Гуссалик, а в нем разбойники. Наконец, Вавилов уговаривает четырех кафиров, выдает им вперед по пять рупий.
Путь трудный. На полуразрушенном мосту одна из лошадей проваливается и, к счастью, застревает между сучьями. Ее с трудом удается спасти. Путники собирают ветки, сучья, начинают ремонтировать переправу.
Вдруг проводники заявляют, что они дальше не пойдут, и суют Вавилову выданные вперед деньги. Их еле удается уговорить.
За три километра от кишлака Гуссалик проводники бросают караван и поспешно убегают.
…Состав растительности резко меняется. Кругом заросли ежевики, дикого граната. Обширные посевы проса, сорго, кукурузы, ячменя.
К удивлению путешественников, в Гуссалике афганцы Угрюмые, замкнутые — совсем не похожие на кафиров.
Кафиристан кончился. Южную границу его тоже пришлось значительно «подвинуть».
Отправлено спустя 2 минуты 32 секунды:
Две недели Вавилов и советский полпред Леонид Николаевич Старк обивают пороги канцелярий в Кабуле.
Вавилову нужно разрешение пройти южные и юго-западные районы страны. Лебедеву в таком разрешении отказали: восстание южных племен еще не совсем подавлено. Теперь то же говорят Вавилову. Но не может же он уехать, оставив неисследованной половину Афганистана].
И вот последний, самый длинный переход. По монотонной, несильно всхолмленной полынной степи и полупустыне с белыми лишаями солончаков.
Уже ноябрь, путь этот в обычное время не труден, особенно осенью и зимой, когда не палит нещадное солнце. Но после недавних военных действий караван-сараи разрушены и пусты. По ночам в нетопленных рабатах холодно. Трудно достать продовольствие и корм для лошадей.
Лишь вблизи рек сады и посевы. В лёссовой полупустыне дикие арбузы колоцинты.
Маленькие, величиной с апельсин, плоды высыхают и, гонимые ветром, как мячики, перекатываются по полю. Плоды горькие. Горечь, делающая их несъедобными, и сохранила здесь эти растения. Но Вавилов хочет узнать, не найдется ли среди них сладких форм. Он вспарывает ножом один, другой, третий арбуз, пробует на язык и отбрасывает. Кончается это острыми болями в животе — отравлением…
Караван входит в тутовую аллею. Вдали стройные кипарисы, сады. А еще дальше неправильный четырехугольник городской стены. Кандагар — «город аптекарей и гранатов».
И опять полынная степь, полупустыня, каменистая пустыня… Все труднее доставать еду для людей и животных.
Вавилов удлиняет дневные переходы, чуть свет поднимает караван и останавливается в полной темноте. Лошади устали, исхудали. Люди тоже устали. Сипаи ропщут, требуют длительных остановок. Но Вавилов объясняет, что пока они не достанут фуража, каждая остановка может лишь осложнить положение.
Герат! Все трудности позади. Путешественники отдыхают, готовятся к возвращению на родину.
12 декабря Вавилов и Букинич покинули пределы Афганистана…
Через полгода Вавилов получит письмо:
«Многоуважаемый Николай Иванович, Русским Географическим обществом присуждена Вам за географический подвиг — путешествие в Афганистан — медаль имени Н. М. Пржевальского, о чем и объявлено в годичном общем собрании О-ва 5 июня с. г. О присуждении Вам указанной почетной награды О-ва считаю приятным долгом Вас уведомить. Пользуясь случаем, прошу Вас принять уверение в совершенном моем уважении.
Президент Русского Географического общества Ю. М. Шокальский»*.
Вероятности отрицать не могу, достоверности не вижу. М. Ломоносов
-
Gosha
- Всего сообщений: 48949
- Зарегистрирован: 25.08.2012
- Откуда: Moscow
Re: Что делал СССР в Афганистане?
РАЗВЕДКА ЭТО ПРИЗВАНИЕ
«Думающий офицер-командир, а не дирижер для плац-парада всегда была проблемой всех армий и российская тут не исключение. Имя путешественника Николая Михайловича Пржевальского (1839-1888) и его сподвижников В. Роборовского (1856-1910), П.Козлова (1863-1935) и других ассоциируется исключительно с наукой. И это справедливо — вклад этих исследователей в изучение географии Центральной Азии неоценим и признан отечественным и зарубежным научным миром ещё при их жизни. Вместе с тем мало кто знает, что основным заказчиком этих экспедиций наряду с Императорским Русским географическим обществом было военное министерство Российской империи в лице Генерального штаба. Да и в самом Императорском Русском географическом обществе (ИРГО), созданном в 1845 году, было много военных, — цели ученых и военных часто совпадали».
К девятнадцатому веку европейские державы в основном открыли для себя Африканский, Американский и Азиатский континенты и приступили к их планомерному изучению и колониальному освоению. Но Центральная Азия все ещё оставалась белым пятном на географических картах. Формально относясь к Китаю, реально она им почти не контролировалась, а потому представляла лакомый кусок для европейских государств. Но прежде чем принять политическое решение, европейским правительствам нужно было понять, стоит ли вести борьбу за эти необъятные, малонаселенные, с суровым климатом территории. Основная борьба за влияние в этом регионе, которую Киплинг назвал Большой игрой, развернулась между Россией и Англией. Задача соискателей «большого приза» упрощалась тем, что местное население китайцев не любило и властью их тяготилось. Слабая китайская армия с трудом подавляла часто вспыхивающие восстания, а многие территории вообще не контролировала.
Период Большой игры совпал с важными изменениями, которые происходили в характере военной разведки. Они начались в период наполеоновских войн и были результатом развития русской военной мысли. В ходе подготовки и ведения войн стали применять научные методы накопления и систематизации информации. Прежде всего это касалось сбора информации о численности вооруженных сил противника и его мобилизационных ресурсов, о топографии театра военных действий, о характере местного населения.
НОВЫЙ ПОДХОД В РАЗВЕДКЕ
«Ранее разведывательную информацию о сопредельных странах в основном собирали дипломаты, военные атташе, чиновники пограничных постов, купцы и миссионеры. Это была так называемая пассивная разведка, которую вели «на себя». Накапливалась эта информация медленно, носила фрагментарный характер, перепроверка её занимала годы, оперативность и достоверность были низки».
Родоначальником нового вида разведки — оперативной (оперативной и по радиусу действия — на глубину театра военных действий, и по скорости получения информации) можно считать Николая Михайловича Пржевальского. Именно он, по существу, впервые в новейшей истории предложил вести активную разведку — «от себя», т.е. не ждать поступления информации, а самому искать необходимые сведения. Агентура европейских держав активно вела разведку во всех странах региона, но благодаря Пржевальскому Россия сразу получила огромное преимущество на Центральноазиатском ТВД.
Первый практический опыт самостоятельной работы в полевых условиях выпускник Академии Генерального штаба Пржевальский получил во время экспедиции по Дальнему Востоку в 1867-1869 годах. Заручившись поддержкой вице-президента ИРГО П.Семенова-Тяншанского, молодой лейтенант в сопровождении всего двух помощников нанес на карту область вдоль рек Амур и Уссури — новых владений Российской империи, равных по площади Англии.
В 1870-1873 годах состоялась первая центральноазиатская экспедиция Пржевальского. В дальнейшем им было организовано и проведено ещё четыре, а его учениками, среди которых наибольших результатов добились В. Роборовский и П. Козлов, ещё около десяти.
ЦЕЛИ, ЗАДАЧИ И ПЛАНИРОВАНИЕ ПОИСКА
«Политической целью экспедиций была попытка если не присоединить, то хотя бы добиться усиления влияния России в Центральной Азии. Поэтому одной из главных задач являлось достижение столицы Тибета Лхасы и установление отношений с далай-ламой — религиозным главой исповедующих буддизм народов. Научная цель — всестороннее изучение природы Центральной Азии».
Военные цели были самые обширные. Это, прежде всего подробное картографирование местности, сбор информации о состоянии китайской армии, о проникновении в этот регион эмиссаров других европейских держав, водообеспечении территорий, характере местного населения, его отношении к Китаю и к России, климате, поиск проходов в горах и пустынях и другое.
Исходя из главной, разведывательной цели, каждую экспедицию планировали и организовывали как глубокий рейд разведотряда в тыл противника. В этом, собственно, и заключался вклад Пржевальского в развитие военной мысли в целом и разведки, в частности. Сначала осуществляли четкое планирование, формулировали цели и задачи, намечали маршрут, затем определяли силы и средства, порядок связи с центром. По итогам экспедиций составляли подробные отчеты. Некоторые из этих отчетов не обнародованы до сих пор — Пржевальский был сторонником военного решения проблемы присоединения территорий.
Командиры разведгрупп спецназа ГРУ современной Российской армии с удивлением обнаружат, что выработанные тогда нормы и правила проведения рейда-разведвыхода сохранились до наших дней. Я не оговорился. Если мы оценим с позиции сегодняшнего дня планирование, цели и задачи экспедиций, глубину их действий, порядок проведения, состав участников, вооружение, экипировку и даже боевой порядок, то, с известными оговорками и поправками на время, увидим, что эти экспедиции были в чистом виде рейдами отряда оперативной разведки на глубину театра военных действий. В современных условиях эти задачи выполняет разведка специального назначения ГРУ ГШ — спецназ ГРУ.
Последними экспедициями Пржевальского руководил будущий военный министр А. Куропаткин (1848-1925), занимавший в 1883-1890 годах пост начальника Азиатского отдела Генштаба.
ОРГАНИЗАЦИЯ РЕЙДА
«Экспедиционные отряды Пржевальского комплектовались исключительно добровольцами. Люди уходили на 2-2,5 года в никуда. Маршруты измерялись десятками тысяч километров. Связь с Россией была неустойчивая, неоднократно приходила информация о гибели экспедиций».
Обычно отряд имел в своем составе трех-четырех офицеров, столько же солдат, переводчика, пять-шесть казаков сопровождения из состава пограничной стражи. На отдельных участках к отряду присоединялись проводники. Всего численность отряда в разных экспедициях составляла 10-20 человек. Передвигались на лошадях. Грузы перевозили на лошадях и верблюдах, в высокогорье — на яках. На каждого разведчика было по винтовке и по два револьвера. Перед выходом оружие пристреливали. Регулярные учебные стрельбы проводили и во время похода. Продовольствие пополняли у местного населения и добывали на охоте. С караваном также гнали небольшое стадо баранов. На маршруте движения создавали промежуточные склады. Для ночлега использовали штатные палатки.
Все без исключения экспедиции проходили в очень суровых климатических условиях. При переходе по пустыням температура днем поднималась до плюс 60 градусов, поэтому передвигались ночью. На многих участках воды не было вообще. Значительные участки маршрута проходили в условиях высокогорья, на высотах до 4000-4500 м, и даже до 5000 м. Дрова приходилось везти с собой, т.к. во многих местах их не было вообще.
Временами от основных сил отряда высылали дозоры на расстояние до 100 км, а иногда экспедицию разделяли на два отряда, каждый из которых выполнял свою задачу.
Но не только климат и горно-пустынный ландшафт были серьезными препятствиями для отряда. Поход реально проходил в боевой обстановке. Населяющие Центральную Азию народы по-разному относились к непрошеным гостям. Иногда приходили делегации с просьбой передать «белому царю» прошение о принятии в подданство, но регулярно случались и вооруженные стычки. Не случайно участники экспедиций наряду с научными наградами получали и медали за участие в боевых действиях.
Об одной из таких стычек, произошедшей во время экспедиции 1883-1885 годов, рассказал в своих воспоминаниях Пржевальский. На отряд напали около 300 всадников-тангутов. «Словно туча, неслась на нас эта орда, дикая, кровожадная, а впереди своего бивуака молча, с прицеленными винтовками, стояла наша маленькая кучка — 14 человек, для которых теперь не было иного исхода, как смерть или победа». За 500 шагов разведчики открыли залповый огонь, но тангуты скакали на отряд до тех пор, пока не был сбит с лошади их командир. Тогда они развернулись и скрылись за увалом.
Пржевальский, взяв с собой 7 человек, начал преследование. Охранять лагерь остались Роборовский и 5 казаков. Всего бой продолжался 2 часа. Было израсходовано 800 патронов, убито и ранено около 30 тангутов. 13 февраля 1894 года отряд Роборовского из 8 человек также вступил в бой с двумястами тангутов. Бой продолжался более 2 часов. К чести командиров-офицеров, боевых потерь среди сил отряда не было.
С оружием разведчики не расставались даже во время сна. На случай внезапного нападения выставляли часовых.
СМЕРТЬ НА БОЕВОМ ПОСТУ
Шестая по счету экспедиция Пржевальского приближалась к границе, чтобы затем пересечь ее. Но руководитель внезапно заболел тифом и 20 октября 1888 года скоропостижно скончался. На боевом посту…
На смерть Николая Михайловича Пржевальского А.Чехов написал слова, которые можно отнести ко всем разведчикам, честно выполнившим или выполняющим свой долг сегодня: «В наше больное время, когда европейскими обществами обуяла лень, скука жизни… когда даже лучшие люди сидят сложа руки, оправдывая свою лень и свой разврат отсутствием определенной цели в жизни, подвижники нужны, как солнце… Есть, есть ещё люди подвига, веры и ясно осознанной цели».
«Думающий офицер-командир, а не дирижер для плац-парада всегда была проблемой всех армий и российская тут не исключение. Имя путешественника Николая Михайловича Пржевальского (1839-1888) и его сподвижников В. Роборовского (1856-1910), П.Козлова (1863-1935) и других ассоциируется исключительно с наукой. И это справедливо — вклад этих исследователей в изучение географии Центральной Азии неоценим и признан отечественным и зарубежным научным миром ещё при их жизни. Вместе с тем мало кто знает, что основным заказчиком этих экспедиций наряду с Императорским Русским географическим обществом было военное министерство Российской империи в лице Генерального штаба. Да и в самом Императорском Русском географическом обществе (ИРГО), созданном в 1845 году, было много военных, — цели ученых и военных часто совпадали».
К девятнадцатому веку европейские державы в основном открыли для себя Африканский, Американский и Азиатский континенты и приступили к их планомерному изучению и колониальному освоению. Но Центральная Азия все ещё оставалась белым пятном на географических картах. Формально относясь к Китаю, реально она им почти не контролировалась, а потому представляла лакомый кусок для европейских государств. Но прежде чем принять политическое решение, европейским правительствам нужно было понять, стоит ли вести борьбу за эти необъятные, малонаселенные, с суровым климатом территории. Основная борьба за влияние в этом регионе, которую Киплинг назвал Большой игрой, развернулась между Россией и Англией. Задача соискателей «большого приза» упрощалась тем, что местное население китайцев не любило и властью их тяготилось. Слабая китайская армия с трудом подавляла часто вспыхивающие восстания, а многие территории вообще не контролировала.
Период Большой игры совпал с важными изменениями, которые происходили в характере военной разведки. Они начались в период наполеоновских войн и были результатом развития русской военной мысли. В ходе подготовки и ведения войн стали применять научные методы накопления и систематизации информации. Прежде всего это касалось сбора информации о численности вооруженных сил противника и его мобилизационных ресурсов, о топографии театра военных действий, о характере местного населения.
НОВЫЙ ПОДХОД В РАЗВЕДКЕ
«Ранее разведывательную информацию о сопредельных странах в основном собирали дипломаты, военные атташе, чиновники пограничных постов, купцы и миссионеры. Это была так называемая пассивная разведка, которую вели «на себя». Накапливалась эта информация медленно, носила фрагментарный характер, перепроверка её занимала годы, оперативность и достоверность были низки».
Родоначальником нового вида разведки — оперативной (оперативной и по радиусу действия — на глубину театра военных действий, и по скорости получения информации) можно считать Николая Михайловича Пржевальского. Именно он, по существу, впервые в новейшей истории предложил вести активную разведку — «от себя», т.е. не ждать поступления информации, а самому искать необходимые сведения. Агентура европейских держав активно вела разведку во всех странах региона, но благодаря Пржевальскому Россия сразу получила огромное преимущество на Центральноазиатском ТВД.
Первый практический опыт самостоятельной работы в полевых условиях выпускник Академии Генерального штаба Пржевальский получил во время экспедиции по Дальнему Востоку в 1867-1869 годах. Заручившись поддержкой вице-президента ИРГО П.Семенова-Тяншанского, молодой лейтенант в сопровождении всего двух помощников нанес на карту область вдоль рек Амур и Уссури — новых владений Российской империи, равных по площади Англии.
В 1870-1873 годах состоялась первая центральноазиатская экспедиция Пржевальского. В дальнейшем им было организовано и проведено ещё четыре, а его учениками, среди которых наибольших результатов добились В. Роборовский и П. Козлов, ещё около десяти.
ЦЕЛИ, ЗАДАЧИ И ПЛАНИРОВАНИЕ ПОИСКА
«Политической целью экспедиций была попытка если не присоединить, то хотя бы добиться усиления влияния России в Центральной Азии. Поэтому одной из главных задач являлось достижение столицы Тибета Лхасы и установление отношений с далай-ламой — религиозным главой исповедующих буддизм народов. Научная цель — всестороннее изучение природы Центральной Азии».
Военные цели были самые обширные. Это, прежде всего подробное картографирование местности, сбор информации о состоянии китайской армии, о проникновении в этот регион эмиссаров других европейских держав, водообеспечении территорий, характере местного населения, его отношении к Китаю и к России, климате, поиск проходов в горах и пустынях и другое.
Исходя из главной, разведывательной цели, каждую экспедицию планировали и организовывали как глубокий рейд разведотряда в тыл противника. В этом, собственно, и заключался вклад Пржевальского в развитие военной мысли в целом и разведки, в частности. Сначала осуществляли четкое планирование, формулировали цели и задачи, намечали маршрут, затем определяли силы и средства, порядок связи с центром. По итогам экспедиций составляли подробные отчеты. Некоторые из этих отчетов не обнародованы до сих пор — Пржевальский был сторонником военного решения проблемы присоединения территорий.
Командиры разведгрупп спецназа ГРУ современной Российской армии с удивлением обнаружат, что выработанные тогда нормы и правила проведения рейда-разведвыхода сохранились до наших дней. Я не оговорился. Если мы оценим с позиции сегодняшнего дня планирование, цели и задачи экспедиций, глубину их действий, порядок проведения, состав участников, вооружение, экипировку и даже боевой порядок, то, с известными оговорками и поправками на время, увидим, что эти экспедиции были в чистом виде рейдами отряда оперативной разведки на глубину театра военных действий. В современных условиях эти задачи выполняет разведка специального назначения ГРУ ГШ — спецназ ГРУ.
Последними экспедициями Пржевальского руководил будущий военный министр А. Куропаткин (1848-1925), занимавший в 1883-1890 годах пост начальника Азиатского отдела Генштаба.
ОРГАНИЗАЦИЯ РЕЙДА
«Экспедиционные отряды Пржевальского комплектовались исключительно добровольцами. Люди уходили на 2-2,5 года в никуда. Маршруты измерялись десятками тысяч километров. Связь с Россией была неустойчивая, неоднократно приходила информация о гибели экспедиций».
Обычно отряд имел в своем составе трех-четырех офицеров, столько же солдат, переводчика, пять-шесть казаков сопровождения из состава пограничной стражи. На отдельных участках к отряду присоединялись проводники. Всего численность отряда в разных экспедициях составляла 10-20 человек. Передвигались на лошадях. Грузы перевозили на лошадях и верблюдах, в высокогорье — на яках. На каждого разведчика было по винтовке и по два револьвера. Перед выходом оружие пристреливали. Регулярные учебные стрельбы проводили и во время похода. Продовольствие пополняли у местного населения и добывали на охоте. С караваном также гнали небольшое стадо баранов. На маршруте движения создавали промежуточные склады. Для ночлега использовали штатные палатки.
Все без исключения экспедиции проходили в очень суровых климатических условиях. При переходе по пустыням температура днем поднималась до плюс 60 градусов, поэтому передвигались ночью. На многих участках воды не было вообще. Значительные участки маршрута проходили в условиях высокогорья, на высотах до 4000-4500 м, и даже до 5000 м. Дрова приходилось везти с собой, т.к. во многих местах их не было вообще.
Временами от основных сил отряда высылали дозоры на расстояние до 100 км, а иногда экспедицию разделяли на два отряда, каждый из которых выполнял свою задачу.
Но не только климат и горно-пустынный ландшафт были серьезными препятствиями для отряда. Поход реально проходил в боевой обстановке. Населяющие Центральную Азию народы по-разному относились к непрошеным гостям. Иногда приходили делегации с просьбой передать «белому царю» прошение о принятии в подданство, но регулярно случались и вооруженные стычки. Не случайно участники экспедиций наряду с научными наградами получали и медали за участие в боевых действиях.
Об одной из таких стычек, произошедшей во время экспедиции 1883-1885 годов, рассказал в своих воспоминаниях Пржевальский. На отряд напали около 300 всадников-тангутов. «Словно туча, неслась на нас эта орда, дикая, кровожадная, а впереди своего бивуака молча, с прицеленными винтовками, стояла наша маленькая кучка — 14 человек, для которых теперь не было иного исхода, как смерть или победа». За 500 шагов разведчики открыли залповый огонь, но тангуты скакали на отряд до тех пор, пока не был сбит с лошади их командир. Тогда они развернулись и скрылись за увалом.
Пржевальский, взяв с собой 7 человек, начал преследование. Охранять лагерь остались Роборовский и 5 казаков. Всего бой продолжался 2 часа. Было израсходовано 800 патронов, убито и ранено около 30 тангутов. 13 февраля 1894 года отряд Роборовского из 8 человек также вступил в бой с двумястами тангутов. Бой продолжался более 2 часов. К чести командиров-офицеров, боевых потерь среди сил отряда не было.
С оружием разведчики не расставались даже во время сна. На случай внезапного нападения выставляли часовых.
СМЕРТЬ НА БОЕВОМ ПОСТУ
Шестая по счету экспедиция Пржевальского приближалась к границе, чтобы затем пересечь ее. Но руководитель внезапно заболел тифом и 20 октября 1888 года скоропостижно скончался. На боевом посту…
На смерть Николая Михайловича Пржевальского А.Чехов написал слова, которые можно отнести ко всем разведчикам, честно выполнившим или выполняющим свой долг сегодня: «В наше больное время, когда европейскими обществами обуяла лень, скука жизни… когда даже лучшие люди сидят сложа руки, оправдывая свою лень и свой разврат отсутствием определенной цели в жизни, подвижники нужны, как солнце… Есть, есть ещё люди подвига, веры и ясно осознанной цели».
Вероятности отрицать не могу, достоверности не вижу. М. Ломоносов
-
крысовод - Всего сообщений: 3869
- Зарегистрирован: 09.04.2018
- Образование: высшее техническое
- Профессия: инженер-механик
- Откуда: Москва
- Возраст: 54
Re: Что делал СССР в Афганистане?
Несомненно, Кяфиристан был населен воинами Македонского: их женщины не прятали лицо, они сидели на стульях за столами, а не как окружающие народы; они выращивали виноград, пили вино и поклонялись Дионису, их язык резко отличался, они были светлокожи, светловолосы и светлоглазы, их называют народ "калаши" ("калаша"), можете погуглить:
В этом материальном мире тебе ничего не принадлежит, даже твоё собственное тело.
-
Автор темыtamplquest
- Всего сообщений: 8963
- Зарегистрирован: 07.09.2017
- Образование: среднее
Re: Что делал СССР в Афганистане?
крысовод, Девочка в платке где-то фигурировала как иранка. И она, во всяком случае, точно не похожа на нордидку, с плохой конопатой кожей и долихокефальным узким лицом с глубоко посаженными опущенными глазами. Ее тип резко контрастирует с прочими
Если бы араб аль-Искандер(предположим голубоглазый блондин, голубой ориентации) значительно населял своей расой территории персии и среднего востока, то население бы было значительно разбавлено, или по крайней мере, таких диаспор было бы множество.
Нуристан если и входил в империю аль-Искандера, то был на самом краю его империи, на границе с Индией. К тому же, его империя очень быстро распалась и вскоре голубоглазые арабы были изгнанны ссаными тряпками со всех арийских земель
А помимо прочего, фотографии эти надерганы с различных сайтов упоротых мамкиных "славо-ариев", с двумя извилинами. По всей видимости, эти люди с совершенно различных мест Азии, а непосредственно нуристанские фотографии отнюдь не все пестрят "блондинистостью"
Если бы араб аль-Искандер(предположим голубоглазый блондин, голубой ориентации) значительно населял своей расой территории персии и среднего востока, то население бы было значительно разбавлено, или по крайней мере, таких диаспор было бы множество.
Нуристан если и входил в империю аль-Искандера, то был на самом краю его империи, на границе с Индией. К тому же, его империя очень быстро распалась и вскоре голубоглазые арабы были изгнанны ссаными тряпками со всех арийских земель
А помимо прочего, фотографии эти надерганы с различных сайтов упоротых мамкиных "славо-ариев", с двумя извилинами. По всей видимости, эти люди с совершенно различных мест Азии, а непосредственно нуристанские фотографии отнюдь не все пестрят "блондинистостью"
-
крысовод
- Всего сообщений: 3869
- Зарегистрирован: 09.04.2018
- Образование: высшее техническое
- Профессия: инженер-механик
- Откуда: Москва
- Возраст: 54
Re: Что делал СССР в Афганистане?
Еще раз назовете Александра Великого арабом, и я начну прилюдно ругаться семиэтажным матом как заправский боцман, несмотря на свое воспитание и образование.
В этом материальном мире тебе ничего не принадлежит, даже твоё собственное тело.
-
Автор темыtamplquest
- Всего сообщений: 8963
- Зарегистрирован: 07.09.2017
- Образование: среднее
Re: Что делал СССР в Афганистане?
крысовод, Я не знаю, был он арабом или нет, но корни балканцев семито-африканские. Имя "александр" происходит от аль-искандер, следовательно это, во всяком случае, арабское наименование, от которого пошло "Александр" уже в европейской традиции.
Араб он или нет, большого значения не имеет, все равно идентичен.
Греческий алфавит имеет семитское происхождение.
Слова "араб" в то время не было. А если и было, то так называли негров или мулатов. В царской России именно такое значение это слово имело.
Отправлено спустя 1 час 42 минуты 36 секунды:
крысовод, И я Вам даже скажу, откуда пошло это притягивание за уши "белой расы". Это не новое, а давно уже пройденное.
В 19-м веке, германская наука достигла небывалых высот. Лингвистические исследования породили сравнительное языкознание, и ученые установили, что санскрит является самым чистым протоязыком, так родилась индоевропеистика. Ученые стали склоняться к восточной версии происхождения основного массива европейских народов
После этого, как реакция на опасность свержения, европейские элиты выдвигали абсурдные теории "происхождения с севера", а яйцеголовых нордидов объявляли "протоариями". Самым известным теоретиком этой бредятины был француз с еврейской фамилией Гобино.
Вот оттуда и пошла эта блевотина с поисками голубоглазости и гомосятины в исконно арийских народах, чтобы доказать их происхождение от нордидов.
Эта теория изначально была антинаучной ахинеей, и это было ясно уже тогда. Но пропаганда денежных мешков и старой власти работала.
В настоящее время эта бредятина не только опровергнута, но установлено, что нордиды вообще к индоевропейцам не относятся, о чем я уже Вам подробно говорил.
Так что выдыхайте со своими белобрысыми пакистанцами, это по-любому уже неактуально и не имеет значения
Есть там они или нет, много их или мало, это ничего не меняет.
Алсо, подкину Вам еще белобрысиков презабавнейших
И голубоглазиков
Образцовый череп "белой расы"
А вот нераскосые глаза "белого человека"
Кстати нордидов с негроидами помимо долихоцефалии роднит еще то, что у них ноги длинные в отношении туловища
Араб он или нет, большого значения не имеет, все равно идентичен.
Греческий алфавит имеет семитское происхождение.
Слова "араб" в то время не было. А если и было, то так называли негров или мулатов. В царской России именно такое значение это слово имело.
Отправлено спустя 1 час 42 минуты 36 секунды:
крысовод, И я Вам даже скажу, откуда пошло это притягивание за уши "белой расы". Это не новое, а давно уже пройденное.
В 19-м веке, германская наука достигла небывалых высот. Лингвистические исследования породили сравнительное языкознание, и ученые установили, что санскрит является самым чистым протоязыком, так родилась индоевропеистика. Ученые стали склоняться к восточной версии происхождения основного массива европейских народов
После этого, как реакция на опасность свержения, европейские элиты выдвигали абсурдные теории "происхождения с севера", а яйцеголовых нордидов объявляли "протоариями". Самым известным теоретиком этой бредятины был француз с еврейской фамилией Гобино.
Вот оттуда и пошла эта блевотина с поисками голубоглазости и гомосятины в исконно арийских народах, чтобы доказать их происхождение от нордидов.
Эта теория изначально была антинаучной ахинеей, и это было ясно уже тогда. Но пропаганда денежных мешков и старой власти работала.
В настоящее время эта бредятина не только опровергнута, но установлено, что нордиды вообще к индоевропейцам не относятся, о чем я уже Вам подробно говорил.
Так что выдыхайте со своими белобрысыми пакистанцами, это по-любому уже неактуально и не имеет значения
Есть там они или нет, много их или мало, это ничего не меняет.
Алсо, подкину Вам еще белобрысиков презабавнейших
И голубоглазиков
Образцовый череп "белой расы"
А вот нераскосые глаза "белого человека"
Кстати нордидов с негроидами помимо долихоцефалии роднит еще то, что у них ноги длинные в отношении туловища
-
крысовод
- Всего сообщений: 3869
- Зарегистрирован: 09.04.2018
- Образование: высшее техническое
- Профессия: инженер-механик
- Откуда: Москва
- Возраст: 54
Re: Что делал СССР в Афганистане?
Кстати, насчет данной конкретной девочки соглашусь: в ней присутствует какая-то семитская или монголоидная примесь, что придаёт ей зрелости, яркости и няшности, но не типичности, да.tamplquest: ↑25 фев 2019, 20:04 крысовод, Девочка в платке где-то фигурировала как иранка. И она, во всяком случае, точно не похожа на нордидку
В этом материальном мире тебе ничего не принадлежит, даже твоё собственное тело.
-
Автор темыtamplquest
- Всего сообщений: 8963
- Зарегистрирован: 07.09.2017
- Образование: среднее
Re: Что делал СССР в Афганистане?
крысовод, не "семитская" или "монголоидная", а арийская. Что касается прочих, то по антропологии они тоже не нордиды. Ничего в них от нордидов нет кроме кожи и цвета волос. Они все брахицефальны, это уже исключает их происхождение как от нордидов, так и от средиземноморцев
-
Gosha
- Всего сообщений: 48949
- Зарегистрирован: 25.08.2012
- Откуда: Moscow
Re: Что делал СССР в Афганистане?
России помешали мирно колонизировать Афганистан, Монголию, Манчжурию возможно район КВЖД порт Дальний и Порт-Артур. Это схоже с политикой лучше Турция и Япония, чем Россия - Англо-французская политика в Средней Азии и на Дальнем Востоке.
Вероятности отрицать не могу, достоверности не вижу. М. Ломоносов
-
Антон
- Всего сообщений: 3918
- Зарегистрирован: 04.08.2016
- Образование: высшее гуманитарное
Re: Что делал СССР в Афганистане?
Гоша, а с чего вы решили, что Россия вообще собиралась кого-то колонизировать? Это ваши русофобские фантазии?
-
Евелина - Всего сообщений: 10334
- Зарегистрирован: 22.10.2017
- Образование: высшее гуманитарное
- Политические взгляды: антиглобалистские
- Профессия: преподаватель
Re: Что делал СССР в Афганистане?
угу,смотрите глубже.....Россия собралась колонизировать весь Китай и Всю Японию, а так же Ю.Корею.....кстати остров Питимити тоже в сфере российских интересов.
Если Ты светить не будешь, Если Я гореть не буду, Если Мы сиять не будем, Кто тогда развеет Тьму?
-
Gosha
- Всего сообщений: 48949
- Зарегистрирован: 25.08.2012
- Откуда: Moscow
Re: Что делал СССР в Афганистане?
Антон вы путаете ту прежнею Россию, с СССР идея была одинаковая, только исполнение было различным. К ХХ веку Россия вошла в свой территориальный придел с менее масштабными кровавыми эксцессами в отличие от СССР который занялся кровавым переустройством собственных внутренностей культивируя отсталые собственные окраины и противопоставляя их политическому центру страны. Страна превратилась из монолита в конгломерат союзных республик с правом свободного выхода. На что надеялись полит технологи?
Вероятности отрицать не могу, достоверности не вижу. М. Ломоносов
-
Антон
- Всего сообщений: 3918
- Зарегистрирован: 04.08.2016
- Образование: высшее гуманитарное
Re: Что делал СССР в Афганистане?
Тут, как говорится, без комментариев. Просто клинический русофобский бред.
-
Gosha
- Всего сообщений: 48949
- Зарегистрирован: 25.08.2012
- Откуда: Moscow
Re: Что делал СССР в Афганистане?
Вы Антон лучше себе диагноз поставите! Антон высказался насчет бреда, оказывается, на бред нужно смотреть со стороны политической платформы, бред может быть с одной стороны, но с другой стороны он бредом может не являться. Так же необходимо отметить русофобия Гоши относится к какому русскому периоду? Исходя из Афганского десятилетия 1979-1989 годов СССР можно даже пожалеть разжигать Гражданскую войну у собственных границ это точно Политическое безумие или точнее Маразм ЦК КПСС.
Вероятности отрицать не могу, достоверности не вижу. М. Ломоносов
-
Антон
- Всего сообщений: 3918
- Зарегистрирован: 04.08.2016
- Образование: высшее гуманитарное
Re: Что делал СССР в Афганистане?
Не себе, а вам. Вы же пишете про кровавое переустройство внутренностей.
А может это Гошино безумие? Или просто наглая клевета?
-
Gosha
- Всего сообщений: 48949
- Зарегистрирован: 25.08.2012
- Откуда: Moscow
Re: Что делал СССР в Афганистане?
Антон вы на форуме пытаетесь выполнять функции Держиморды, но со стороны похожи на беспомощного Чеховского Ионыча, который даже в собственном диагнозе сомневался.
Вероятности отрицать не могу, достоверности не вижу. М. Ломоносов
-
Антон
- Всего сообщений: 3918
- Зарегистрирован: 04.08.2016
- Образование: высшее гуманитарное
Re: Что делал СССР в Афганистане?
Вы опять что-то путаете, Гоша. Мне диагноз пока никто не ставил. А вот вам следовало бы подлечиться от русофобии. Хотя, наверное, случай безнадежен.
-
- Похожие темы
- Ответы
- Просмотры
- Последнее сообщение
