Антон: ↑22 апр 2019, 14:20
Земляк: ↑Сегодня, 15:15
Бухарин МОГ быть шпионом, следовательно он ШПИОН.
Его разве в шпионаже обвиняли?
Председательствующий. Первый вопрос к подсудимому Бухарину: подтверждаете ли вы ваше показание на предварительном следствии об антисоветской деятельности?
Бухарин. Я свое показание подтверждаю полностью и целиком.
Председательствующий. Что вы желаете сказать об антисоветской деятельности? А товарищ Прокурор имеет право задавать вопросы.
Вышинский. Позвольте начать допрос обвиняемого Бухарина. Сформулируйте коротко, в чем именно вы признаете себя виновным.
Бухарин. Во-первых, в принадлежности к контрреволюционному "право-троцкистскому блоку".
Вышинский. С какого года?
Бухарин. С момента образования блока. Еще до этого я признаю себя виновным в принадлежности к контрреволюционной организации правых.
Вышинский. С какого года?
Бухарин. Примерно, с 1928 года. Я признаю себя виновным в том, что я был одним из крупнейших лидеров этого "право-троцкистского блока". Я признаю себя, следовательно, виновным в том, что вытекает непосредственно отсюда, виновным за всю совокупность преступлений, совершенных этой контрреволюционной организацией независимо от того, знал ли я или не знал, принимал или не принимал прямое участие в том или ином акте, потому что я отвечаю, как один из лидеров, а не стрелочник контрреволюционной организации.
Вышинский. Какие цели преследовала эта контрреволюционная организация?
Бухарин. Эта контрреволюционная организация, если сформулировать коротко...
Вышинский. Да, пока коротко.
Бухарин. Она преследовала, по существу говоря,-хотя, так сказать, может быть недостаточно сознавала и не ставила все точки над "и",- своей основной целью реставрацию капиталистических отношений в СССР.
Вышинский. Свержение Советской власти?
Бухарин. Свержение Советской власти -- это было средством для реализации этой цели.
Вышинский. Путем?
Бухарин. Как известно...
Вышинский. Путем насильственного ниспровержения?
Бухарин. Да, путем насильственного ниспровержения этой власти.
Вышинский. При помощи?
Бухарин. При помощи использования всех трудностей, которые встречаются на пути Советской власти, в частности, при помощи использования войны, которая прогностически стояла в перспективе.
Вышинский. Которая стояла прогностически в перспективе при чьей помощи?
Бухарин. Со стороны иностранных государств.
Вышинский. На условиях?
Бухарин. На условиях, если говорить конкретно, целого ряда уступок.
Вышинский. Вплоть до...
Бухарин. Вплоть до территориальных уступок.
Вышинский. То есть?
Бухарин. Если ставить все точки над "и",-на условиях расчленения СССР.
Вышинский. Отторжения от СССР целых областей и республик?
Бухарин. Да.
Вышинский. Например?
Бухарин. Украины, Приморья, Белоруссии.
Вышинский. В пользу?
Бухарин. В пользу соответствующих государств, которые географически и политически...
Вышинский. Именно?
Бухарин. В пользу Германии, в пользу Японии, отчасти-Англии.
Вышинский. Так о чем было соглашение с соответствующими кругами? Мне известно одно соглашение, которое существовало у блока.
Бухарин. Да, у блока существовало соглашение.
Вышинский. А также путем ослабления обороноспособности?
Бухарин. Видите ли, этот вопрос не обсуждался, по крайней мере, в моем присутствии.
Вышинский. А как насчет вредительства дело обстояло?
Бухарин. С вредительством дело обстояло так, что в конце концов, в особенности под нажимом троцкистской части, так называемого контактного центра, который возник, примерно, в 1933 году, несмотря на целый ряд внутренних разногласий и манипулярную политическую механику, что не представляет интереса для следствия,- после различных перипетий, споров и прочего, была принята ориентация на вредительство.
Вышинский. Это ослабляло обороноспособность нашей страны?
Бухарин. Разумеется.
Вышинский. Следовательно, была ориентация на ослабление, на подрыв обороноспособности?
Бухарин. Этого не было формально, но по сути дела это так.
Вышинский. Но действия и деятельность в этом направлении были ясны?
Бухарин. Да.
Вышинский. О диверсионных актах вы то же самое можете сказать?
Бухарин. О диверсионных актах,-в силу разделения труда и определенных своих функций, которые вам известны, я, главным образом, занимался проблематикой общего руководства и идеологической стороной, что, конечно, не исключало ни моей осведомленности относительно практической стороны дела, ни принятия целого ряда с моей стороны практических шагов.
Вышинский. Я понимаю, что у вас было разделение труда.
Бухарин. Но я, гражданин Прокурор, говорю, что я несу ответственность за блок.
Вышинский. Но блок, во главе которого вы стояли, ставил задачей организацию диверсионных актов?
Бухарин. Насколько я могу судить по отдельным различным, всплывающим у меня в памяти вещам, это-в зависимости от конкретной обстановки и конкретных условий.
Вышинский. Как вы видите из процесса, обстановка была достаточно конкретной. Вы с Ходжаевым разговаривали о том, что мало вредят, что плохо вредят?
Бухарин. Насчет того, чтобы форсировать вредительство, разговоров не было.
Вышинский. Позвольте спросить подсудимого Ходжаева.
Председательствующий. Пожалуйста.
Вышинский. Подсудимый Ходжаев, был у вас разговор с Бухариным о том, чтобы форсировать вредительство?
Ходжаев. В августе 1936 года у меня на даче, когда я разговаривал с Бухариным, он указывал на то, что вредительская работа слабо поставлена в нашей националистической организации.
Вышинский. И что же нужно сделать?
Ходжаев. Усилить и не только усилить вредительство, но надо перейти к организации повстанчества, террора и тому подобного.
Вышинский. Подсудимый Бухарин, правильно говорит Ходжаев?
Бухарин. Нет.
Вышинский. У вас ставилась задача организовать повстанческое движение?
Бухарин. Повстанческая ориентация была.
Вышинский. Ориентация была? Вы на Северный Кавказ посылали Слепкова для организации этого дела? Посылали вы в Бийск Яковенко для той же цели?
Бухарин. Да.
Вышинский. А это не есть то, что говорит Ходжаев, применительно к Средней Азии?
Бухарин. Я думал, что когда вы спрашиваете о Средней Азии, то речь должна идти в моем ответе только о Средней Азии.
Вышинский. Значит, вы отрицаете этот факт для Средней Азии, но не установку блока, а я вас спрашивал об установке блока.
Бухарин. А я вам указал, что этот вопрос решался от случая к случаю, в зависимости от географических, политических и других условий.
Вышинский. Вы отрицаете показания Ходжаева? Я пригласил сейчас Ходжаева свидетельствовать против вас потому, что мне важно иллюстрировать факт, что ваш "право-троцкистский блок" давал задания, как вы говорите, от случая к случаю, в зависимости от обстановки, на организацию повстанческого, диверсионного, вредительского движения. Вы с этим согласны?
Бухарин. Я с этим согласен. Но только я должен уточнить, чтобы не вышло путаницы. Те восстания, о которых вы говорили, были в 1930 году, а "право-троцкистский блок" был организован, как вам известно, гражданин Прокурор, в 1933 году.
Вышинский. Но его тактика ничем не отличалась от тактики вашего правого центра. Вы с этим согласны?
Бухарин. Согласен.
Вышинский. Значит, организация повстанческого движения имела место и в деятельности "право-троцкистского блока"?
Бухарин. Имела место.
Вышинский. И за это вы несете ответственность?
Бухарин. Я уже сказал, что я за всю совокупность действий отвечаю.
Вышинский. Установка на организацию террористических актоe2, на убийство руководителей партии и Советского правительства у блока была?
Бухарин. Она была, и я думаю, что эту организацию следует датировать, примерно, 1932 годом, осенью.
Вышинский. А ваше отношение к убийству Сергея Мироновича Кирова? Это убийство было совершено также с ведома и по указаниям "право-троцкистского блока"?
Бухарин. Это мне не было известно.
Вышинский. Я спрашиваю: с ведома и по указаниям "право-троцкистского блока" совершено было это убийство?
Бухарин. А я повторяю, что это мне неизвестно, гражданин Прокурор.
Вышинский. Специально об убийстве Сергея Мироновича Кирова вам не было известно?
Бухарин. Не специально, а...
Вышинский. Обвиняемого Рыкова разрешите спросить.
Отправлено спустя 4 минуты 45 секунды:
Далее стенограмма стр.26 - стр.48
Вышинский. К Бухарину еще один вопрос. Ваше отношение к террору положительное или отрицательное, к террору против советских деятелей?
Бухарин. Я понимаю. У меня по этому поводу в первый раз постановка вопроса относительно террора возникла при разговоре с Пятаковым, причем я знал, что Троцкий настаивает на террористической тактике. Я тогда возражал.
Вышинский. Это когда было дело?
Бухарин. Но, в конце концов, с Пятаковым был найден общий язык под формулой, что все рассосется, и так или иначе утрясутся разногласия, а потом я докладывал вам, гражданин государственный обвинитель...
Вышинский. Докладывали суду в моем присутствии...
Бухарин. Докладывал суду в вашем присутствии, что ориентация на террор пошла, по существу дела, фактически уже по рютинской платформе.
Вышинский. Я понимаю. Я хочу знать, что ваше отношение к террору было положительное?
Бухарин. То есть вы что хотите сказать?
Вышинский. Что вы являлись сторонником того, чтобы убивать руководителей нашей партии и правительства.
Бухарин. Вы спрашиваете... Я, как участник "право-троцкистского центра", был ли сторонником...
Вышинский. Террористических актов.
Бухарин. Был.
Вышинский. Против кого?
Бухарин. Против руководителей партии и правительства.
Вышинский. Детали будете после рассказывать. Вы стали таким сторонником, примерно, с 1929-1930 годов?
Бухарин. Нет, я думаю, что примерно с 1932 года.
Вышинский. А в 1918 году вы не были сторонником убийства руководителей нашей партии и правительства?
Бухарин. Нет, не был.
Вышинский. Вы были сторонником ареста Ленина?
Бухарин. Ареста? Было два таких случая, из которых о первом я сказал самому Ленину, а о втором умолчал из конспиративных соображений, о чем могу дать, если вам будет угодно, более подробное разъяснение. Это было.
Вышинский. Это было?
Бухарин. Да.
Вышинский. А о том, чтобы убить Владимира Ильича?
Бухарин. Говорилось в первый раз относительно задержания на 24 часа. Была такая формула, а во второй...
Вышинский. А если не сдастся Владимир Ильич?
Бухарин. Но Владимир Ильич, как вам известно, не вступал в вооруженную борьбу, он не был бреттером.
Вышинский. Значит, вы рассчитывали, что Владимир Ильич, когда вы придете его арестовывать, сопротивляться не будет?
Бухарин. Видите ли, я могу сослаться на другого человека. Когда "левые" эсеры арестовали Дзержинского, он тоже не оказал вооруженного сопротивления.
Вышинский. Это зависит каждый раз от конкретной обстановки. Значит, в данном случае, вы не рассчитывали на сопротивление?
Бухарин. Нет.
Вышинский. А на арест товарища Сталина в 1918 году не рассчитывали?
Бухарин. Тогда было несколько разговоров относительно...
Вышинский. Я спрашиваю не о разговорах, а о плане ареста товарища Сталина.
Бухарин. А я говорю, что если я не согласен с вашей характеристикой этого как плана, то разрешите мне и доказать суду то, что было на самом деле. Тогда, можно сказать, плана у нас не было, а был разговор.
Вышинский. О чем?
Бухарин. Был разговор относительно составления опять-таки нового правительства "левых коммунистов".
Вышинский. Я спрашиваю: у вас был план ареста в 1918 году товарища Сталина?
Бухарин. Не Сталина, а был план ареста Ленина, Сталина и Свердлова.
Вышинский. Всех трех -- Ленина, Сталина и Свердлова?
Бухарин. Совершенно верно.
Вышинский. Значит, не товарища Сталина, а товарищей Сталина, Ленина и Свердлова?
Бухарин. Так точно.
Вышинский. Был план ареста?
Бухарин. Я говорю: был не план, а разговоры по этому поводу.
Вышинский. А насчет убийства товарищей Сталина, Ленина и Свердлова?
Бухарин. Ни в коем случае.
Вышинский. Я буду ходатайствовать перед судом вызвать сегодня к концу заседания или в следующее судебное заседание свидетелей по настоящему вопросу: бывшую активную участницу группы "левых коммунистов" Яковлеву, бывшего активного участника группы "левых коммунистов" Осинского, Манцева и затем "левых" эсеров, членов ЦК "левых" эсеров Карелина и Камкова для того, чтобы их допросить по вопросу о том, был ли и какой план ареста и убийства у Бухарина, у "левых коммунистов", которых он тогда возглавлял, вместе с "левыми" эсерами,-в отношении товарищей Ленина, Сталина и Свердлова. Пока вопросов не имею.
Бухарин. Разрешите начинать.
Председательствующий (после совещания с членами суда). Суд определил удовлетворить ходатайство государственного обвинителя о вызове в качестве свидетелей Яковлевой, Осинского, Манцева, Карелина и Камкова.
Вышинский. Это меня вполне удовлетворяет.
Председательствующий. Вопросов к Бухарину у вас нет пока?
Вышинский. Пока нет.
Председательствующий. Я разъясняю подсудимому Бухарину, что он имеет не защитительную речь и не последнее слово.
Бухарин. Я это понимаю.
Председательствующий. Поэтому, если вы желаете что-нибудь сказать о вашей преступной антисоветской деятельности, пожалуйста, вы имеете слово.
Бухарин. Я хочу остановиться на вопросе о реставрации капитализма. Разрешите?
Вышинский. Конечно, это же ваша основная специальность.
Бухарин. Я хотел бы вначале остановиться на идейных установках не в том смысле, чтобы отклонить ответственность за практическую преступную, контрреволюционную деятельность. Я бы вовсе не хотел, чтобы у пролетарского суда сложилось именно такое мнение. Я хочу ответить на тот вопрос, который гражданин государственный обвинитель задал Раковскому -- во имя чего "право-троцкистский блок" проводил такую преступную борьбу против Советской власти. Я сознаю, что я не лектор и не должен здесь читать проповеди, а я -- подсудимый, который должен нести ответственность как преступник, стоящий перед судом пролетарской страны. Но именно потому, что мне казалось, что этот процесс имеет общественное значение и этот вопрос чрезвычайно мало освещался, я думал, что полезно было бы остановиться на программе, которая никогда, нигде не была записана, на практической программе "право-троцкистского блока" и раскрыть скобки одной формулы-что такое реставрация капитализма, так, как она реализовалась и мыслилась в кругах "право-троцкистского блока". Повторяю, что, когда я хочу остановиться на этой стороне дела, я отнюдь не хочу снять с себя ответственность за различные практические вещи, за свои контрреволюционные преступления. Но я хочу сказать, что я был не стрелочником контрреволюции, а одним из лидеров контрреволюции и как один из лидеров отвечаю в гораздо большей степени, несу гораздо большую ответственность, чем это относится к любому из стрелочников. Так что меня нельзя заподозрить, что я хочу улизнуть или отмахнуться от ответственности, хотя бы даже не был участником право-троцкистской организации.
Суд и общественное мнение нашей страны, как и общественное мнение других стран, поскольку речь идет о прогрессивном человечестве, смогут судить, как люди дошли до такой степени, как мы все превратились в ожесточенных контрреволюционеров, в изменников социалистической родине, как мы превратились в шпионов, террористов, реставраторов капитализма и какие, в конце концов, идеи, политические установки "право-троцкистского блока". Мы пошли на предательство, преступление, измену. Но во имя чего мы пошли на это дело? Мы превратились в повстанческий отряд, организовывали террористические группы, занимались вредительством, хотели опрокинуть столь доблестное руководство Сталина, Советскую власть пролетариата.
Один из весьма распространенных ответов,- что логика борьбы нас заставила быть контрреволюционерами, заговорщиками, предателями, что она нас привела к такому позору, к такому преступлению, в результате которых мы находимся на скамье подсудимых. Я уже не говорю, что такие вещи в общественной жизни не бывают, тут существует логика, логика борьбы сочетается с приемами борьбы, с установкой.
Мне на этих данных хотелось бы остановиться, хотя я убежден, что, по сути дела, такая терминология звучит довольно странно по отношению к столь преступной деятельности, но тем не менее мне кажется, что все-таки важно на этом остановиться.
Доказано много раз и разжевано десятки тысяч раз, что правый уклон, когда он только зарождался и был в эмбриональном состоянии, с момента своего зарождения ставил задачи реставрации капитализма. Об этом я не собираюсь говорить. Я хотел говорить о другой стороне дела, с точки зрения гораздо более важной, с объективной стороны этого дела, потому что здесь выступает проблема вменяемости и суждения с точки зрения преступлений, вскрывающихся на суде, тем более что я являюсь одним из лидеров на скамье подсудимых. Нужно здесь исходить из исходного пункта.
Правые контрреволюционеры были, как будто, на первое время "уклоном", как будто, на первый взгляд, такие, которые начинали с недовольства в связи с коллективизацией, с недовольства в связи с индустриализацией, что, якобы, индустриализация губит производство. Это было, на первый взгляд, основное. Затем вышла рютинская платформа. Когда все государственные машины, все средства, все лучшие силы были брошены на индустриализацию страны, на коллективизацию, мы очутились, буквально в .24 часа, на другой стороне, мы очутились с кулаками, с контрреволюционерами, мы тогда очутились с капиталистическими остатками, которые тогда еще существовали в области товарооборота. Отсюда и вытекает основной смысл, оценка, с точки зрения субъективной, ясна. Тут получился у нас очень интересный процесс переоценки индивидуального хозяйства, переползание в его идеализацию, в идеализацию собственника. Такова была эволюция. В программе -- зажиточное крестьянское хозяйство индивидуала, а кулачок, по сути дела, превращается в самоцель. Над колхозами иронизирует. У нас, контрреволюционных заговорщиков, в то время все больше вылезала такая психология: колхозы -- музыка будущего. Надо развивать богатых собственников. Такой громадный переворот произошел в установках и в психологии. В 1917 году никому бы из членов партии, в том числе и мне, не пришло бы в голову жалеть каких-нибудь убиенных белогвардейцев, а в период ликвидации кулачества, в 1929-1930 году, мы жалели раскулаченных из так называемых гуманитарных соображений. Кому бы из нас пришло в голову вменять разруху в области нашей экономики в 1919 году, вменять эту разруху большевикам, а не саботажу? Никому. Это просто звучало бы совершенно открыто, как измена. А ведь уже в 1928 году я сам дал формулу относительно военно-феодальной эксплуатации крестьянства, то есть вменял издержки классовой борьбы не классу, враждебному по отношению к пролетариату, а именно руководству самого пролетариата. Это же-поворот уже на 180 градусов. Это значит, здесь идейно-политические установки переросли в установки контрреволюционные. Кулацкое хозяйство и его интересы стали фактически программным пунктом. Логика борьбы привела к логике идей и к перемене нашей психологии, к контрреволюционизированию наших целей.
Промышленность возьмите. Сперва был у нас крик против переиндустриализации, чрезмерной бюджетной напряженности и так далее. А по сути дела это было программное требование, был идеал кулацко-аграрной страны с индустриальным привеском. А психологически? А психологически мы в свое время проповедовали социалистический индустриализм, стали с пожиманием плеч, с иронией, а потом и с озлоблением, в основном, смотреть на наши громадные, гигантски растущие заводы, как на какие-то прожорливые чудовища, которые все пожирают, отнимают средства потребления от широких масс, и что они представляют собой известную опасность. Героические усилия рабочих передовиков...
В зале многие уже одурели и не понимали что к чему!Вероятности отрицать не могу, достоверности не вижу. М. Ломоносов
Мобильная версия
