Свидетели ⇐ Советская Россия, СССР

[Антон]

Наверное так же как с вопросом жить Кирову или умереть!

Киров был убит Николаевым по сугубо личным мотивам.

[Gosha]

НАРКОМ ТЯЖМАШ

«Жизнь и смерть Серго Орджоникидзе (1886-1937) 18 февраля 1937 года страна была потрясена смертью видного партийно-государственного деятеля Григория Константиновича Орджоникидзе (партийное прозвище – «Серго»). Официально было объявлено о том, что он умер во сне, от инфаркта. При этом агитпроп не преминул подчеркнуть зловещую роль «троцкистов-зиновьевцев», которые своей подлой деятельностью ускорили кончину народного комиссара, работавшего на износ».



«Трактовка» ухода из жизни

Позже, уже на XX съезде партии потрясенным партийцам сообщили о самоубийстве Орджоникидзе. Теперь уже выходило, что до смерти его довёл Берия, который «учинил также жестокую расправу над семьёй товарища Орджоникидзе. Почему? Потому что Орджоникидзе мешал Берия в осуществлении его коварных замыслов. Берия расчищал себе путь, избавляясь от всех людей, которые могли ему мешать. Орджоникидзе всегда был против Берия, о чём он говорил Сталину. Вместо того, чтобы разобраться и принять необходимые меры, Сталин допустил уничтожение брата Орджоникидзе, а самого Орджоникидзе довёл до такого состояния, что последний вынужден был застрелиться». (Имела хождения даже версия об убийстве.)
Со своей, «оригинальной» трактовкой смерти Орджоникидзе выступил В.М. Молотов, который в одной из бесед с Ф.И. Чуевым заявил: «Это было против Сталина, конечно. И против линии, да, против линии. Это был шаг очень такой плохой. Иначе его нельзя толковать...»
В связи с кончиной старого большевика было принято решение перенести дату проведения готовящегося пленума ЦК ВКП (б). На самом пленуме Орджоникидзе должен был выступить с докладом о «вредителях», а по этому вопросу у него были серьёзные разногласия со Сталиным и его окружением. И, вообще, отношения с генсеком у Орджоникидзе складывалось, мягко говоря, неровные. Хотя его и считают фигурой, лояльной к Сталину, который якобы не доверял Серго в силу своей врождённой подозрительности. Это, конечно, еще один миф.
Вообще, творцы и распространители подобных мифов очень любят рассматривать политиков тех лет как донельзя наивных и слабодушных простачков, которые позволяли себя резать просто так, подобно барашкам.
(В случае с Орджоникидзе «барашек» зарезался сам.) Таким образом, в ничтожества были записаны люди, прошедшие баррикады, каторги, ссылки и фронты гражданской войны. Сталина же нарисовали этаким всесильным кровавым монстром, уничтожающим безвинных людей направо-налево. Конечно, всё это отдаёт абсурдом и не имеет никакого отношения к тому, что происходило на самом деле.
Орджоникидзе ощущал себя самостоятельной фигурой, имеющей и свой собственный взгляд на происходящее в стране, и свои сферы влияния, свободные от любого партийно-государственного контроля. Член РСДРП с 1903 года, участник знаменитой партшколы в Лонжюмо, один из организаторов разгрома белых на юге России - он был типичным представителем старой «ленинской гвардии», которая из героического пространства тюрем и ссылок (не избежал их и Серго) почти сразу же попала в атмосферу вельможного могущества. В 1920 году он взошёл на политический Олимп, занимая в разное время разные посты – наркома Рабоче-крестьянской инспекции (РКИ), председателя Центральной контрольной комиссии (ЦКК), председателя Высшего совета народного хозяйства (ВСНХ), заместителя председателя Совета народных комиссаров (СНК), наркома тяжёлой промышленности. А в 1930 году он стал участником высшего партийного ареопага, войдя в состав Политбюро ЦК.

«Сталинец» себе на уме

Орджоникидзе вёл свою собственную политическую игру еще с начала 1920-х годов. Так, в 1923 году, он, вместе с Зиновьевым, Фрунзе и др., принимал участие в неофициальном совещании близ Кисловодска. Там, собравшись в пещере, как заговорщики из романов, крупные бонзы решили ослабить позиции Сталина в аппарате.
Во время борьбы с объединенной левой оппозицией (Л. Троцкий, Г.Е. Зиновьев, Л.Б. Каменев) Орджоникидзе был главным инициатором примирения с ней, которое чуть не состоялось в октябре 1926 года. Тогда лидеры оппозиции, потрясенные отсутствием широкой поддержки в партийных массах, решили смягчить свою позицию и сделали официальное заявление об отказе от фракционной борьбы. Доброхоты во главе с Орджоникидзе немедленно простили «левых» и проявили заботу о возвращении «блудных сыновей» в объятия «отцов партии». Сам «миротворец» писал об этом так: «Нам приходилось с некоторыми товарищами по три дня возиться, чтобы уговорить остаться в партии... Таким порядком мы восстановили в партии почти 90 процентов всех исключенных». Конечно, двигала им не любовь к Троцкому и другим левым, а опасение того, что Сталин существенно усилит свою власть и попытается осадить вельмож разного ранга. И в этом он, безусловно, оказался прозорливее региональных боссов, первых секретарей крайкомов обкомов и ЦК республик, которые вначале позволили Сталину сосредоточить в своих руках внушительный властный ресурс.
Очень скоро регионалы опомнились и стали, как говорится, «копать» под Иосифа Виссарионовича. Первым ринулся в бой друг Орджоникидзе, первый секретарь Закавказского крайкома В.В. («Бесо») Ломинадзе, который создал тайную антисталинскую организацию вместе с председателем СНК РСФСР С.И. Сырцовым.
(Это, конечно, были те еще «борцы за народное счастье» – первый выступал против принятия кулаков в колхозы, второй проявил необычайную крутость нрава во время расказачивания и борьбы с кризисом хлебозаготовок). Организация эта была раскрыта, Ломинадзе лишился всех своих важных постов, но его пригрел друг Серго, пристроивший Бесо секретарем парторганизации Магнитогорского металлургического комбината. После убийства С.М. Кирова Ломинадзе покончил с собой, после чего Орджоникидзе обеспечил его жене и детям солиднейшее пособие. Весьма интересен следующий эпизод : в руки Серго попало письмо Ломинадзе с критикой Сталина, о чём тот и сообщил генсеку, однако само письмо прочитать так и не дал.
Друзья у Орджоникидзе, да и он сам, вообще, не питали особо тёплых чувств к товарищу Сталину. Один из них, М. Орехашвили, в своих показаниях, утверждал: «Я клеветнически отзывался о Сталине, как о диктаторе партии, а его политику считал чрезмерно жестокой. В этом отношении большое влияние на меня оказал Серго Орджоникидзе, который ещё в 1936 г., говоря со мной об отношении Сталина к тогдашним лидерам Ленинградской оппозиции (Зиновьев, Каменев, Евдокимов, Залуцкий), доказывал, что Сталин своей чрезмерной жестокостью доводит партию до раскола и в конце концов заведёт страну в тупик... Вообще я должен сказать, что приёмная в квартире Орджоникидзе, а по выходным дням его дача... являлись зачастую местами сборищ участников нашей контрреволюционной организации, которые в ожидании Серго Орджоникидзе вели самые откровенные контрреволюционные разговоры, которые ни в коей мере не прекращались даже при появлении самого Орджоникидзе».
Комментируя эти слова, историк В.З. Роговин, настроенный весьма антисталински, признаёт: «Если очистить эти показания от выражений «контрреволюционный» и «клеветнический», обычно вписывавшихся следователями в протоколы допросов, то можно получить адекватное представление о настроениях Орджоникидзе и его ближайших друзей в середине 30-х годов». («1937»)

Дружба политиков

Обращают на себя внимание тесные отношения Орджоникидзе с Н.И. Бухариным, лидером «правого уклона». Когда последний проиграл во внутрипартийной борьбе и его сняли с высоких партийных постов, то опального идеолога подобрал именно Орджоникидзе. Он устроил Бухарина на место заведующего объединенным научно-исследовательским и технико-пропагандистским сектором наркомата тяжёлой промышленности. Далее Бухарин часто прибегал к помощи Орджоникидзе, чтобы избавить себя от критики чересчур злопамятных партийцев. Во время большой партийной чистки он писал ему письма с просьбой о защите.
Вот, например: «Дорогой Серго. Извини, ради Бога, что я к тебе пристаю. У меня к тебе одна просьба: если меня будут чистить... то приди ко мне на чистку, чтобы она была в твоем присутствии».
В декабре 1936 года на пленуме ЦК Орджоникидзе фактически выступил в защиту Бухарина, подтвердив, что тот плохо отзывался о Пятакове, одном из лидеров «левых» оппозиционеров. После смерти Серго Бухарин скажет: «Теперь надеяться больше не на кого». (Другой лидер «правых» уклонистов А.И. Рыков так вообще упал в обморок).
Могут возразить, что Орджоникидзе просто хотел помочь другу, проявив сочувственное отношение к опальному и уже неопасному политику. Однако было бы неверным считать Бухарина раскаявшимся и сломленным оппозиционером. Судя по всему, он продолжал вести собственную политическую игру даже и после того, как перестал быть членом Политбюро (оставшись в то же время в ЦК, что немаловажно). В этом плане очень ценную информацию приводит эмигрантский историк, меньшевик Б. Николаевский, который теснейшим образом общался с Бухариным в 1936 году. Тогда Бухарин посетил Европу по заданию Политбюро с целью покупки некоторых важных архивов.
Из разговоров с Бухариным историк-меньшевик вынес много интересного.
Так, отношения со Сталиным Бухарин, в беседе с Николаевским, оценивал на три с минусом. (А в разговоре со вдовой известного меньшевика Ф. Дана он был еще более категоричен, сравнив Сталина с дьяволом).
Кроме того, Бухарин сообщил ему о переговорах Сталина с Германией. Позже Николаевский встретился с Оффи, секретарем У. Буллитла, бывшего посла США в СССР. Тот поведает ему о том, как Бухарин дважды — в 1935-м и 1936-м годах — «слил» американцам информацию о переговорах с Германией. Согласитесь, это уже осознанные действия по дискредитации Сталина в глазах западных демократий.
Нельзя пройти и мимо свидетельства масонки Е.Д. Кусковой о выступлении Бухарина перед общественностью в Праге. Тогда, согласно её рассказу, он делал вполне заметные масонские жесты. О многом говорит и письмо эмигранта-масона Б.А. Бахметьева Кусковой от 29 марта 1929 года. В нем он возлагает надежды на приход к власти в СССР лидеров правого уклона, у которого «нет вождей, чего и не требуется: нужно лишь, чтобы история покончила со Сталиным».
И вот еще – во время посещения Копенгагена Бухарин изъявил следующее, весьма странное для лояльного «сталинца» желание: «А не поехать ли на денек-другой в Норвегию, чтобы повидать Льва Давидовича?»
Знал ли об этой активности Бухарина Орджоникидзе? Пока ответить на этот вопрос не представляется возможным. Однако в свете всего сказанного выше его поддержка этому деятелю выглядит достаточно пикантно.

Ведомственный диктатор

Орджоникидзе часто считают здравомыслящим прагматиком-технократом, пытающимся уберечь инженерно-технические кадры от сталинского террора. Действительно, он решительно выступал в защиту работников своего ведомства. А выступал потому, что считал данное ведомство своим собственным, не подлежащим контролю какой-либо инстанции - партийной или правительственной. «Орджоникидзе, - утверждает историк О. Хлевнюк, - отстаивал свое «традиционное» право самостоятельно «казнить и миловать» своих людей». («Политбюро. Механизмы политической власти в 1930-е годы»)
Сам Орджоникидзе менял свою точку зрения в зависимости от того, в какой сфере он был задействован. В конце 1920-х, занимая пост председателя ЦКК ВКП (б), Серго был горячим поборником форсированной индустриализации, ратуя за самые форсированные темпы промышленного роста. Тогда же он активно боролся против «вредителей» в среде специалистов-хозяйственников. Того требовала контрольно-карательная должность. А вот должность наркомтяжпрома потребовала уже совершенно иных подходов. Орджоникидзе внезапно «возлюбил» специалистов и выступил за снижение темпов промышленного роста. По этому вопросу он полемизировал с Молотовым, который как председатель правительства, отстаивал точку зрения Госплана и хозяйственные интересы всего государства. Если Вячеслав Михайлович считал необходимым увеличивать капиталовложения в промышленность, добиваясь ее быстрого роста, то Орджоникидзе хотел, чтобы капиталовложений в его отрасль вкладывалось побольше, а темпы роста в ней были поменьше.
Впрочем, нарком спорил и с самим вождём. Так, его помощник С.Г. Гинзбург вспоминает о споре на одном из заседаний Политбюро. Нарком требовал увеличения капиталовложений, на что Сталин решительно отрезал: «Ни одной копейки вам не добавим». Серго продолжал усердствовать и тогда Сталин даже пригрозил вынести этот вопрос на специальный пленум ЦК. То есть, можно себе представить масштаб разногласий, если речь зашла о том, чтобы созвать столь высокое собрание.

Борьба вокруг «вредителей»

Во второй половине 1936 года резко обострилась борьба против «вредителей». Её обычно считают абсолютной фальсификацией Сталина, однако, и тут всё намного сложнее. «Вредителями», как «троцкистами», «фашистами» или «шпионами» часто именовались функционеры, настроенные оппозиционно или критически по отношению к Сталину. Таких было предостаточно, и порой они даже устраивали массовые акции.
Например, в 1935 году 800 метростроевцев пришли к зданию ЦК комсомола и швырнули свои комсомольские билеты в знак протеста.
При этом карту вредителей разыгрывали и центральные руководители, и региональные боссы. Так, первый массовый Кемеровский процесс над вредителями прошёл при явном патронаже руководителя Западно-Сибирского крайкома Р. И. Эйхе. Его участникам инкриминировалось покушение именно на этого могущественного регионала. Позже, в 1937 году, Эйхе выступит инициатором создания печально известных карательных «троек». Между прочим, кемеровских вредителей обвиняли в создании тайной оппозиционной типографии, наличие которой признают историки-сталинисты, например, Р. Конквест. Это к вопросу о том, можно ли считать репрессии полностью «липовыми».
Понятное дело, что Орджоникидзе эта кампания не устраивала. Он образцово-показательно приказывал прекратить все политические дела, заведенные на работников его «вотчины» — тяжелой промышленности. Так, 31 августа Орджоникидзе выступил на Политбюро в защиту директора Криворожского металлургического комбината Я.И. Весника, исключенного за содействие троцкистам. ПБ его поддержало, Весник был взят под защиту, а секретарь Криворожского горкома был снят со своей должности. Позже, 28 октября Орджоникидзе потребовал восстановить в партии директора Кыштымского электролитного завода Курчавого, исключенного за связь с троцкистами. Это требование было выполнено. В начале сентября Орджоникидзе заставил прекратить уголовное дело против нескольких инженеров Магнитогорского металлургического комбината.
При этом Орджоникидзе заключал тактические союзы с другими ведомственными диктаторами – даже и с теми, кто принадлежал к сталинской группе. Исследования американского историка А. Риза, опиравшегося на архивные источники (на эти данные ссылается О.В. Хлевнюк), показывают, что в 1936 году он был очень близок к наркому транспорта Л.М. Кагановичу, которого считают одним из самых преданных соратников вождя. Как показал исследователь, их переписка отличается подчеркнутым дружелюбием.
Два наркома-хозяйственника исходили из своих ведомственных интересов. Так же как и Орджоникидзе, Каганович протестовал против любых попыток тронуть кого-нибудь из работников своей отрасли.
В публичных выступлениях Кагановича в тот период содержатся призывы избежать массовых преследований «вредителей». На основании изученных источников Риз пришел к выводу, что и Орджоникидзе, и Каганович на определенном этапе сумели установить неплохие отношения с НКВД. Не следует сбрасывать со счетов и то, что старший брат Кагановича, Михаил Моисеевич, был в то время одним из заместителей Орджоникидзе. Перед нами типичный ведомственный клубок, характеризующийся тесным переплетением аппаратных связей.

Самоубийство или убийство?

Однако, в конце 1936 года чаша весов начинает склоняться в другую сторону. Сильный удар по имиджу Орджоникидзе был нанесен после аресте его заместителя Г.Л. Пятакова, бывшего активного участника троцкистской оппозиции. Вначале нарком решительно вступился за своего заместителя. Но потом, по воспоминаниям супруги наркома Зинаиды Григорьевны, прочитав показания, данные Пятаковым, Орджоникидзе возненавидел его. Очевидно, сообщенные данные действительно имели под собой реальные факты сотрудничества Пятакова с троцкистами. У нас обычно представляют все дело так, что Пятаков себя оговорил (под давлением следователей НКВД), а простодушный Серго поверил. Но утверждать такое — это значит делать из Орджоникидзе последнего идиота, которым он конечно же не являлся. Надо думать, что Орджоникидзе отлично знал специфику работы НКВД и то, как там могут быть настойчивы в деле получения показаний. Было, наверное, в показаниях Пятакова такое, что Орджоникидзе вполне убедило.
Тема сотрудничества бывших оппозиционеров с эмигрантом Л.Д. Троцким – весьма интересна и малоизучена. Сам факт сомнению не подлежит – он подтверждается документами Гарвардского архива Троцкого.
В 1937 году, накануне пленума ЦК, намеченного на февраль, Орджоникидзе было поручено подготовить особый доклад, посвященный «вредительству». Он это сделал, и тема «вредительства» там была обозначена довольно слабо. В результате доклад подвергся серьезной правке со стороны Сталина. Вождь особо обращал внимание на политические моменты, требуя, чтобы нарком не замыкался на одних лишь хозяйственных вопросах.
Орджоникидзе с этим не смирился и предпринял нечто вроде контратаки. Он поручил своему наркомату в десятидневный срок осуществить проверку тех предприятий, на которых «вредительство» якобы приняло наиболее широкий размах. Им были назначены три комиссии, которые практически опровергли утверждения о «вредительстве». Есть мнение, что накануне пленума Орджоникидзе готовил выступление, направленное против «охоты на вредителей». Так это или нет, установить сегодня невозможно. Орджоникидзе не дожил до пленума. И до сих пор не совсем ясно, имело ли место самоубийство или же наркому помогли оставить грешную землю умельцы из ежовского ведомства.
Насколько основательна версия об убийстве Орджоникидзе? В пользу её можно найти, пожалуй, одно только, причем довольно-таки ненадёжное свидетельство. Так, Гинзбург вспоминает о записке, которую ему передала бывшая сослуживица В.Н. Сидорова. Там приводилась информация, которая была ей сообщена женой Орджоникидзе. Последняя рассказывала о том, что в день смерти мужа на квартиру пришёл неизвестный человек, пожелавший передать тому какие-то документы. Спустя несколько минут после его появления в кабинете Орджоникидзе прозвучал выстрел. Здесь обращает на себя внимание то, что информация поступила не от очевидца, но через Сидорову и Гинзбурга. К тому же, получается слишком уж какая-то голливудская история. Если Орджоникидзе был именно застрелен, то этот факт использовался бы как козырь против «троцкистов», обвиняемых в террористической деятельности. А если бы его понадобилось просто убить, замаскировав убийство под смерть от болезни, то для этого, несомненно, подошли бы «медикаментозные» средства.
Серго Орджоникидзе был ярким представителем ленинской гвардии, прошедшим извилистый путь от революционера-подпольщика до коммуниста-бюрократа. Подобные эволюции позволяют лучше понять, что же произошло в трагических 1937 и 1938 годах, когда сама эта гвардия направилась из уютных кабинетов в подвалы НКВД.


Отправлено спустя 8 минут 20 секунд:

Киров был убит Николаевым по сугубо личным мотивам.

Конечно!!! Как Троцкий. Вам самому не смешно? Допустим Николаев хотел убить Кирова из-за личных побуждений, но кто двигал Николаевым кто подогревал ревность и ненависть, кто провоцировал ЕГО Драуле, могла, кто оберегал Николаева до его покушения на Кирова от всех случайных помех в свершении теракта.

[Антон]

Вам самому не смешно?

Мне очень смешно. Я над вами просто угараю. Над вашей исторической безграмотностью.

но кто двигал Николаевым кто подогревал ревность и ненависть, кто провоцировал ЕГО Драуле, могла, кто оберегал Николаева до его покушения на Кирова от всех случайных помех в свершении теракта.

Никто не двигал. Убить Кирова - его идея, о чем свидетельствует запись в его дневнике.

[Gosha]

Никто не двигал. Убить Кирова - его идея, о чем свидетельствует запись в его дневнике.

Вы никогда с крыши не прыгали? Стоите на краю думаете может не стоит и вдруг аплодисменты, вы от радости или от соучастия летите в низ счастливым.

[Gosha]

Теперь поговорим об Орджоникидзе. Будут другие свидетели Сталинского беспредела. Эта тема бесконечная, так что случайностями, стечением обстоятельств и непричастностью Сталин не отделается.



Отправлено спустя 2 минуты 59 секунд:
Во второй половине 1936 года резко обострилась борьба против «вредителей». Её обычно считают абсолютной фальсификацией Сталина, однако, и тут всё намного сложнее. «Вредителями», как «троцкистами», «фашистами» или «шпионами» часто именовались функционеры, настроенные оппозиционно или критически по отношению к Сталину.
Однако, в конце 1936 года чаша весов начинает склоняться в другую сторону. Сильный удар по имиджу Орджоникидзе был нанесен после аресте его заместителя Г.Л. Пятакова, бывшего активного участника троцкистской оппозиции.
Серго Орджоникидзе был ярким представителем ленинской гвардии, прошедшим извилистый путь от революционера-подпольщика до коммуниста-бюрократа. Подобные эволюции позволяют лучше понять, что же произошло в трагических 1937 и 1938 годах, когда сама эта гвардия направилась из уютных кабинетов в подвалы НКВД.

[Антон]

Вы никогда с крыши не прыгали? Стоите на краю думаете может не стоит и вдруг аплодисменты, вы от радости или от соучастия летите в низ счастливым.

Будут другие свидетели Сталинского беспредела. Эта тема бесконечная, так что случайностями, стечением обстоятельств и непричастностью Сталин не отделается.

Сказки про сталинский беспредел рассказывайте более слабоумной аудитории. Сейчас не перестроечные времена и не 90-е гг. Ни к смерти Кирова, ни к смерти Орджоникидзе Сталин НИКАКОГО отношения не имеет! Наиболее правдоподобная причина самоубийства Серго Орджоникидзе связана с его плохим здоровьем. Он длительное время болел всевозможными, мало поддававшимися в то время эффективному лечению болезнями. К тому же был натурой очень нервной и впечатлительной. Возможно, роковой выстрел был совершен импульсивно, в состоянии эмоционального аффекта на фоне общего ухудшения физического и душевного здоровья.

Судя по воспоминаниям жены Орджоникидзе Зинаиды Гавриловны, Сталин был потрясен неожиданным для него самоубийством. Она рассказывала, что Сталин и сопровождавшие его люди «прошли прямо в спальню… Ко мне подошел с утешением Ворошилов. „Что ты меня утешаешь, — сказала я Ворошилову, — если вы не смогли для партии его сберечь…“ На меня посмотрел Сталин и позвал легким кивком головы. Встали друг против друга. Он весь осунулся, выглядел старым, жалким. Я спросила его: „Что же теперь людям скажем?“ „У него не выдержало сердце“, — ответил Сталин… Я поняла, что так напишут в газетах. И написали…»

На другой день в «Правде» и других газетах было опубликовано сообщение ЦК ВКП(б) о смерти Орджоникидзе от паралича сердца и некролог, подписанный всеми членами советского руководства.

настроенные оппозиционно или критически по отношению к Сталину.

Только не надо сочинять и додумывать за автора. В статье нет "по отношению к Сталину". Порой складывается впечатление, что вы сами не понимаете, что копипастите.

[Gosha]

Сказки про сталинский беспредел рассказывайте более слабоумной аудитории. Сейчас не перестроечные времена и не 90-е гг.

Вы высокого мнения Антон о себе, но время лечит!

Отправлено спустя 5 минут 58 секунд:

В статье нет "по отношению к Сталину".

Всегда ищи кому более выгодна эта ситуация, а ситуация с убийством Кирова была выгодна более всего СТАЛИНУ. Чтобы быть на высоте и не показать своей заинтересованности СТАЛИН назначил фиктивное расследование убирая при этом прямых свидетелей убийства.

Отправлено спустя 17 минут 42 секунды:
ТАК НАСОЛИЛ

«Если партия (...) потребует белое считать черным я это приму и сделаю это моим убеждением». Так говорил Пятаков в марте 1928 г., согласно воспоминаниям, Н. В. Валентинова «Разговор с Пятаковым в Париже» (1958). Возможный источник – высказывание основателя ордена иезуитов Игнатия Лойолы: «Следует всегда быть готовым поверить, что то, что мне представляется белым, на самом деле – черное, если так решит церковная власть» («Духовные опыты», IV, 13; опубл. в 1548 г.)».


Пятаков, Георгий Леонидович - (1890—1937; автобиография) — род. 6 (19) августа 1890 г. на Марьинском сахарном заводе (Киевской губ., Черкасского уезда) в семье директора этого завода, инженер-технолога Леонида Тимофеевича Пятакова. В 1902 г. поступил в III класс киевского реального училища св. Екатерины. В 1904 г. вступил в ученический революционный кружок неопределенно социал-демократ. характера. В 1903 г. принимал активное участие в ученическом движении в качестве руководителя "возмущения"; входил в состав общеученического комитета, в то же время участвовал в уличных демонстрациях и митингах. За руководство "училищном революцией" исключен из училища. В это время сблизился с анархистами. За 6 классов сдал экзамен экстерном. Летом 1906 г. вел активную анархистскую работу среди крестьянской и рабочей молодежи; был руководителем кружка в 50 человек. Из этого кружка и соседнего, руководившегося Иустином Жуком, выделилась экспроприаторская группа во главе с Жуком. После экспроприации кружки распались. В 1906—1907 гг. снова поступил в то же реальное училище, но снова был исключен за "дерзкий спор" с училищным попом. В 1907 г. экстерном кончил реальное училище. Летом 1907 г. анархистский кружок распался. В Киеве осенью вошел в совершенно автономную террористическую группу в целях убийства киевского генерал-губернатора Сухомлинова. Однако в это время начинается тяжелый внутренний кризис. Анархистская практика отталкивала. Анархистская идеология (я принадлежал к анархистам-коммунистам кропоткинского толка) не удовлетворяла. Я начал тщательно и в большом количестве изучать революционную литературу. Огромное впечатление произвели Плеханов — "К развитию монистического взгляда" (еще до этого я был уже материалистом и дарвинистом), и Ленин — "Развитие капитализма" и "Что делать?". После этого я отхожу от анархизма совершенно и сажусь за Маркса. В это же время, сдав экстерном экзамен латинского языка, поступаю в питерский университет. Годы 1907—1010 посвящаю исключительно теоретической работе, а именно — изучению Маркса, марксистской литературы, классиков политэкономии (Кене, Смит, Рикардо), современной экономической литературы, хозяйства России, статистики (особенно математической статистики), философии (Спиноза, Кант, Фихте, Гегель и новейшие течения) и др. К 1910 г. я оформился вполне и бесповоротно в качестве ортодоксального марксиста. Связываюсь с университетскими с.-д. и становлюсь социал-демократом. В конце 1910 г. происходят университетские беспорядки ("толстовские" и "сазоновские" дни), в которых принимаю активное участие. Арестован и просидел в административном порядке 3 месяца, после чего исключен приказом министра просвещения Кассо из университета и выслан из Петербурга в Киев. В Киеве в это время произошел большой провал с.-д. организации. По приезде в Киев нахожу связи, и вместе с Е. Б. Бош, Я. Шильганом и др. образуем инициативную группу для возрождения нелегальной организации. Находим остатки киевского комитета РСДРП и вместе с ними созываем городскую конференцию, которая оформляет организацию, избирает комитет (в который вошли Е. Б. Бош, Д. Шварц, В. Аверкин, Пигосянц, я и др.) и посылает Д. Шварца на общероссийскую конференцию (январь 1912 г.), созванную большевиками, на которой был переизбран ЦК РСДРП.


Нелегальная работа сопровождалась бешеной борьбой с ликвидаторами. Ленская трагедия дала нам повод выступить открыто (стачка и митинги). После этого произошел провал организации и комитета. Я и несколько членов комитета остались на воле. Нужно было возрождать всю работу, что и было сделано; мне лично пришлось быть сразу и секретарем комитета, и хранить нелегальную литературу, и руководить нелегальной типографией, и писать прокламации и печатать их, и восстанавливать связи и вести кружки; одним словом, для нелегальных условий чересчур "разнообразная" работа. В июне 1912 г. меня и часть комитета арестовали. B ноябре 1913 г. — суд: осужден по 102 статье и приговорен с 5-ю товарищами к ссылке на поселение. В апреле 1914 г. пришел в ссылку (Иркутская губ.) и в октябре бежал через Японию за границу. За границу бежал потому, что хотел разобраться в крахе II Интернационала и в международных перспективах, ибо с первых дней войны занял резко интернационалистскую и антивоенную позицию (Ленин наоборот был чрезмерно рад что Россия ввязалась в ПМВ объясняя на право и на лево что Империалистическая война на благо революции из нее вызреет война Гражданская в конце концов - вот такой патриот был Ильич, ему всегда своя шкура была ближе - шкуры партии). Непонятно как вяжутся вместе взгляды на революцию и антивоенная позиция?


В Швейцарию приехал прямо на бернскую конференцию большевиков, в которой принял непосредственное участие и целиком стал на позицию бернских решений. Затем с Лениным, Зиновьевым, Бухариным и Бош приступили к выпуску журнала "Коммунист". Вышел № 1—2. С Лениным у меня, Бухарина и Бош произошел в конце 1915 г. конфликт по национальному вопросу, а затем по вопросу о дальнейшем ведении журнала "Коммунист". Мы трое заняли неверные позиции. Журнал прекратил свое существование. Бухарин, Бош и я переехали в Стокгольм, где вели работу. После конгресса шведских левых, в подготовке которого мы принимали некоторое участие, шведов арестовали; арестовали Бухарина, а позже меня, Сурица и Гордона. После ареста нас четверых выслали в Христианию, где меня и застала Февральская революция. Немедля мы (я и Бош) поехали в Россию. На границе меня арестовали (ибо у меня был фальшивый паспорт), продержали в тюрьме гор. Торнео 3 дня, а затем под конвоем выслали в Питер. Оттуда я поехал в Киев. Вошел не медля в работу большевистской организации. Стал председателем киевского комитета с.-д. большевиков и членом исполкома СРД. В сентябре избран председателем киевского СPД. В дни Октября был председателем ревкома. Арестован юнкерами и казаками вместе с рядом других товарищей. Освобожден восставшими рабочими и солдатами. Затем вызван Лениным в Питер для овладения Госуд. банком, что и сделал вместе с Осинским. До Бреста был сначала помощником гл. комиссара Госуд. банка, а затем гл. комиссаром. По вопросу о Бресте разошелся с ЦК и отправился воевать на Украину с наступающими немецко-гайдамацкими войсками. Вступил в отряд Примакова, в котором исполнял разнообразные должности: вел политработу, выпускал с Лебедевым газетку "К оружию!", чинил суд и расправу, ездил в разведку и был пулеметчиком. К апрелю 1918 г. нас оттеснили к Таганрогу—Ростову. Здесь собралась инициативная группа товарищей и создала орг. комитет по созыву конференции компартии (большевиков) Украины, а центр. исполн. комитет Украины создал нелегальное рабоче-крестьянское правительство Украины. В обе организации я вошел и до конца 1918 г. активно участвую в руководстве нелегальной партийной и повстанческой работой на Украине и в создании компартии (большевиков) Украины.

[Антон]

но время лечит!

Надеюсь, что вам оно поможет.

Всегда ищи кому более выгодна эта ситуация, а ситуация с убийством Кирова была выгодна более всего СТАЛИНУ. Чтобы быть на высоте и не показать своей заинтересованности СТАЛИН назначил фиктивное расследование убирая при этом прямых свидетелей убийства.

Не порите чушь! Сталин и Киров были друзьями и единомышленниками. Повторяю еще раз:
1. Киров был маловлиятельной фигурой.
2. Своей политической карьерой Киров обязан Сталину.
3. Никаких причин желать Кирову смерти у Сталина не было и никаких выгод с этого он не приобретал.
4. Власть Сталина не возросла после убийства Кирова. Он и до этого имел солидный политический вес и неоспоримый авторитет.

Не ищите, Гоша, черную кошку в темной комнате. Ее там нет.

[Gosha]

Продолжение воспоминаний о Пятакове.
Летом 1918 года участвовал в подавлении левоэсеровского мятежа. В декабре 1918 года, когда восстание на Украине, после германской революции, началось, становлюсь председателем временного рабоче-крестьянского правительства Украины. До июля 1919 года участвую в партийной и советской работе на Украине. Во время наступления Деникина назначаюсь членом РВС 13-й армии, а позже комиссаром 42-й дивизии той же армии. После начала разгрома Деникина отзываюсь в Москву, где ненадолго получаю назначение комиссара Академии ген. штаба, а затем вместе с Троцким еду на Урал в 1-ю армию труда. Но началась польская война; в мае 1920 года меня назначают на польский фронт членом РВС 16-й армии, где я проработал до осени 1920 года. После заключения мира с Польшей меня перебрасывают на врангелевский фронт членом РВС 6-й армии. После разгрома Врангеля получил назначение председателя Центр. правления каменноугольной промышленности Донбасса, с какого времени непрерывно нахожусь на хозяйственной работе (и. о. нач Гута, зам. пред. Госплана, предс. Главн. конц. комитета и с лета 1923 г. зам. предс. ВСНХ).
В 1927 торгпред СССР во Франции. В 1927 исключен из партии, вскоре восстановлен. В 1928 заместитель председателя, в 1929 председатель правления Госбанка СССР. В 1930—31 член Президиума ВСНХ, в 1931—32 заместитель председателя ВСНХ. С 1932 заместитель наркома тяжелой промышленности. В 20—30-х годах член Главной редакции 1-го издания Большой Советской Энциклопедии. В 1930—36 член ЦК партии. Необоснованно репрессирован. В 1937 по делу "Параллельного антисоветского троцкистского центра" приговорен к расстрелу, реабилитирован посмертно.


После гражданской войны. В оппозиции
С 1920 года — на хозяйственной работе. В 1920—1923 годах руководитель Центрального управления угольной промышленности Донбасса, председатель Главного концессионного комитета. С 1922 года — заместитель председателя Госплана.

В должности заместителя Председателя Госплана СССР на Г. Л. Пятакова В. И. Лениным были возложены следующие функции:
«Г. Л. ПЯТАКОВУ 25/IX. Тов. Пятаков! Вот примерная запись нашего вчерашнего разговора.
1) На т. Пятакова возлагается организация (и подтягивание по-военному) самого аппарата Госплана (или аппарата самого Госплана); главным образом через исполнительного управдела. Самому на это около получаса в день максимум.
2) Главная задача т. Пятакова:
а) проверка общегосударственного плана, в первую очередь хозяйственного, с точки зрения преимущественно аппарата в целом,
б) сокращение аппарата, включая наши тресты,
в) проверка пропорциональности разных частей госаппарата,
г) работа над удешевлением госаппарата по типу американского треста: непроизводительные расходы — долой».

В 1923—1927 годах — заместитель председателя ВСНХ СССР. Был одим из авторов проекта первого пятилетнего плана, выступал за проведение быстрыми темпами индустриализации Украины. С 1923 года активный сторонник Левой оппозиции. На XV съезде ВКП(б) был исключен из партии как деятель троцкистской оппозиции. В 1928 году после заявления об отходе от оппозиции, был восстановлен в партии.
В 1927 руководитель торгового представительства СССР во Франции. В 1928 был назначен заместителем Председателя Государственного банка СССР, а весной 1929 года — Председателем Правления Государственного банка СССР. Полтора года спустя (в октябре 1930 года) неудачи в проведении первого этапа кредитной реформы стали причиной отстранения Пятакова от должности председателя.

«Когда осенью 1930 года вернулся я из Японии и виделся с Пятаковым, меня поразила одна фраза в нашем разговоре. Говоря о линии партии, Пятаков сказал: „Делается то, что надо, но мы, вероятно, сделали бы это лучше“. Я ответил на это: „Как можно делить на мы и не мы, раз делается то, что надо?“», — писал в своём письме к Сталину от 16 октября 1936 года Виталий Примаков (закон доносителя - БУДЬ ВСЕГДА ПЕРВЫМ).


ОПРАВДАНИЕ РЕПРЕССИЙ
С 1930 член Президиума, в 1931—1932 годах заместитель председателя ВСНХ СССР. В 1932—1934 — заместитель народного комиссара тяжёлой промышленности СССР, а в 1934—1936 1-й заместитель народного комиссара тяжёлой промышленности СССР.
Иосиф Бергер свидетельствовал: «Рассказывали, что в течение последнего года работы в Наркомтяжпроме он часто являлся на работу пьяным, напивался до белой горячки».
Американский инженер Джон Литлпейдж (John Littlepage), проработавший 10 лет в СССР в 1927—1937 годах, в своей книге «В поисках советского золота» приводит факты саботажа в промышленности, которые не могли происходить без ведома Пятакова.


Арест и казнь
12 сентября 1936 года арестован в своём служебном вагоне на станции Сан-Донато. В качестве одного из главных обвиняемых привлечен к процессу по делу «Параллельного антисоветского троцкистского центра» 30 января 1937 Военной коллегией Верховного суда СССР приговорен к смертной казни. Расстрелян.
По утверждению Иосифа Бергера: «Некоторые из небылиц, которые он рассказывал на суде, слишком легко оказалось проверить и опровергнуть. Так оно и случилось позже, когда его показания были опубликованы и проверены во Франции. Там он якобы встречался с «участниками заговора», в несуществующих местах или в такое время, когда было известно, что они находятся в совершенно другом месте». В 1988 реабилитирован.


Характеристики
«Затем Пятаков, — человек несомненно выдающейся воли и выдающихся способностей, но слишком увлекающийся администраторством и администраторской стороной дела, чтобы на него можно было положиться в серьёзном политическом вопросе.» — В. И. Ленин. «Письмо к Съезду»

[Франсиско Скараманга]

В отличие от многих своих коллег, Валериан Куйбышев не любил ораторствовать и никогда не ходил в народ, а потому в массах популярен никогда не был.

А как по-вашему, нелюбовь Куйбышева к ораторству и его нехождение в народ — это хорошо или плохо?

[Gosha]

А как по-вашему, нелюбовь Куйбышева к ораторству и его нехождение в народ — это хорошо или плохо?

Может вы подскажите кто из Большевиков Ходил в Народ? Ленин поехал на завод Михельсона в 1918 году на котором работал гранатный цех со 146 рабочими так его чуть не застрелили, Янкель Свердлов попробовал ему голову проломили железнодорожники, помер бедняга в 1919 году. Ходить в народ нужно с конкретными предложениями, а не с феерическими обещаниями. Не хождение в народ началось с Кремлевских Небожителей они ограничились Партийными съездами на которых лили воду в уши партийных выборных под бурные рукоплескания зала. Эти Выборные-Отборные должны были нести съездовскую чепуху в массы.